Гости уходили. Дамы целовались с хозяйкой дома, мужчины трясли руку Николаю, улыбались Антону. Наконец никого не осталось, и Наташа, тяжко вздохнув, стала собирать грязную посуду.
Антон ничего не понимал. Значит, она до сих пор с Машкой? Но Машка только что прошла с Елизаветой Львовной в ванную — будет укладываться спать. Он заглянул в Машину комнату — никого. Только смешная игрушка с длинными ногами лежит на кровати. Может, это девочка в нее превратилась? От этой мысли ему стало весело.
Интересно все-таки, куда она исчезла? Но главное — откуда она взялась на его голову! Он пошел и спросил у Николая:
— А здесь еще девочка была такая… И замялся — как спросить?
— Никого не было, — пожал плечами тот.
— А с Машкой кто сидел?
— Елизавета Львовна, — не раздумывая, ответил Николай и пошел помогать жене.
Антон посмотрел ему вслед — маме он так не помогал! Да и вообще они с матерью не очень ладили. Хотя первое время Николай был внимательным — Антону тогда исполнилось всего десять, и он очень гордился, что у него наконец появился отец. Надо сказать, что отчим у него неплохой — никогда не зашибал, не дрался, как у некоторых ребят из класса. Сразу как он появился, купил большой телевизор, видеомагнитофон и компьютер. Мама стала ярко одеваться и даже как будто помолодела. Правда, в позапрошлом году, когда Николай с ней как-то вечером ссорился, Антон узнал, что она сделала пластическую операцию… Они громко говорили, и мальчик тогда много чего услышал…
Потом родилась Машка. Отчим очень радовался, что у него теперь есть дочка. Даже вставал к ней по ночам. Хотя у него работа очень сложная, и на ней не отоспишься. Но Машка росла, а проблем становилось все больше. Мама часто уходила по вечерам, нарядная, возвращалась веселая и ласковая, а Николай вдруг стал резко с ней разговаривать. Говорил, что она должна быть дома, что у нее маленький ребенок. На это мама смеялась и отвечала, что она ему ничего не должна. В такие дни Антону хотелось убежать от них куда-нибудь подальше.
А затем и Николай начал задерживаться по вечерам. Мама дожидалась его прихода и кричала, что он со своей… как ее там! — дождется! Чего дождется — Антон тогда не понимал. Он вообще старался не слушать, о чем они кричат. Просыпалась Машка, хныкала, он успокаивал ее, как мог, чтобы родители не услышали и не стали ругаться еще больше.
Потом Антон узнал, что у отчима кто-то есть, и заочно возненавидел эту женщину, которая обижает его маму и отнимает у него отца, которого ему всегда не хватало.
А однажды мама не пришла домой. Николай забросил работу и неделю искал ее. У них поселилась Елизавета Львовна, которая раньше просто подменяла маму, когда той надо было куда-то идти, и еще — тоска. Страшная тоска…
Целую неделю Антону снились кошмары. Он рвался куда-то бежать, кого-то спасать, кто-то гнался за ним… Николай перестал бриться и не расставался с телефоном. Несколько раз даже ездил в морг — опознавать трупы, и, возвращаясь оттуда, напивался вдрызг. Антон жалел его, но больше всего он жалел маму. Ее так и не нашли.
Она нашлась сама. Через неделю позвонила по телефону и попросила отца подать документы на развод.
— Ты где?! — ахнул Николай.
— В Париже, — хладнокровно сообщила мама и потребовала передать трубку сыну.
— Ты хоть представляешь, что мы тут пережили? — рявкнул Николай, но трубку передал.
Мама говорила с Антоном очень ласково, но как-то… Очень издалека. Ну еще бы — Париж — он вон где! Она сказала, что Николай ее измучил, что у него другая женщина, поэтому она с ним больше жить не может. Сейчас она у друзей в Париже, а Антон пусть остается с Николаем. Пока она не может взять его к себе, это сложно, но потом…
Связь прервалась.
Антон не понимал — почему так случилось? За что мама его бросила?
Наконец решил, что во всем виновата та женщина, с которой встречался Николай. А через три дня появилась и она, Наташа. Если бы Антон встретился с ней где-то на улице, то решил бы, что она ничего: симпатичная, и улыбается приятно, и слушает внимательно. Но она та, из-за которой уехала мама.
Машка сразу пошла к ней на руки, лопотала о чем-то, и они, кажется, сразу понравились друг другу. Но Антона улыбками не купишь! И он не разговаривал с Наташей. Конечно, не отворачивался к стене, когда она просила о чем-то, молча кивал, делал, но на попытки завести беседу не реагировал никак. Отмалчивался. Николай этого не замечал — он с головой погрузился опять в работу, а Наташа, похоже, ему ничего не говорила.
Антон видел, что она не из ябед и нытиков, но это ведь из-за нее уехала мама. Такое нельзя простить. Поэтому он не мог спросить сейчас у Натальи, откуда взялась та девочка.
После того как документы на развод были подписаны, опекунство над Антоном и Машей оформил Николай. Почему-то мама не возражала. У нее там были какие-то дела, и она так ни разу не приехала. Почти что за два года…
Антон жил в одной квартире с Натальей целый год. Под конец даже Николай стал замечать неладное, пытался поговорить с мальчиком, убеждал, что Наташа очень хороший человек, и все прочее. Антон не спорил и не соглашался. В конце концов прошлой осенью отчим купил эту квартиру, новоселье в которой сегодня отмечали, а ту, старую, оформил на Антона. Пока в новой шел ремонт, он переехал вместе с Натальей и Машкой на квартиру к другу, благо тот был в длительной командировке.
Чтобы парень не оказался без присмотра, Николай попросил пожить с ним свою тетушку. Та Антона любила, кормила его обедами, следила, чтобы он ходил в чистом, и сообщала Николаю о его успехах в школе. Но влиять на него она не могла. И тот не стал курить и пить только потому, что приятели в школе очень уж активно его угощали. А он не любил от кого-то зависеть. Ни от чьего-то кошелька, ни от мнения.
Мать звонила иногда. Но всегда это были короткие, быстрые разговоры — как дела, нужны ли деньги? Он всегда отвечал, что дела отличные, денег не надо, и ждал — пригласи! Позови! Пешком дойду!!!
Но мама торопливо чмокала в телефонную трубку и на этом беседа прекращалась. Тетушка Валентина как-то пожаловалась Николаю, что после таких звонков Антон ходит сам не свой. Николай нарушил свое правило — не вмешиваться, — позвонил бывшей жене и взорвался:
— Денег жаль на переговоры — пиши письма. Он ведь ждет звонка, ты же мать! Хочешь, я отправлю его к тебе на месяц? Не за твой счет, не бойся! Ты бы на него посмотрела, какой он после твоих трехминутных разговоров!
Но бывшая жена послала его куда подальше и сказала, что сейчас она ждет ребенка, и у нее нет возможности заниматься Антоном.
— Он на месте, учится в школе, зачем что-то придумывать? Вот потом…
И попросила пока ничего Антону про будущего братика или сестричку не говорить.
— Зачем тебе еще ребенок? — искренне удивился Николай. — Ты же кукушка!
И бросил трубку.
Антон ничего не знал об этом: Николай не стал рассказывать. И тете Вале запретил, хотя она была в курсе:
— У парня переходный возраст, а его мать родная бросила — с ума сойти!
Звал с собой на рыбалку, ездил с ним по Подмосковью, обещал, что обязательно летом поедут все в Париж.
— Только учись хорошо, ладно? — взял с него слово. Кстати, это Наташа Николая научила. Захочет поехать — будет стараться. А будет учиться — на глупости времени меньше останется.
Теперь Антон уже почти понимал, что маме не до него — она занята какими-то своими делами. Он просто хотел посмотреть ей в глаза. И даже ни о чем не спрашивать — просто посмотреть…
Антон жил, думая только об этом — закончить год хорошо и поехать в Париж. Подтянулся по всем предметам. Даже химия, в которой он никак не мог разобраться, стала ему не так противна. Оказывается, если старательно учить предмет, то он в конце концов будет понятнее. И выходит, не так уж и трудно — учиться хорошо. В общем, в жизни на ближайшие полгода все ясно и просто.
И вдруг…
Эта девочка, которая несла засыпающую Машку…
Машка никогда и ни к кому не шла на руки. И вообще — никого не подпускала к себе. А уж энергии у нее хватало, чтобы уложить сотню воспитателей! По этой причине она не посещала садик, хотя была возможность отдать ее в один, очень хороший. Но Маша ходила туда всего два дня. После этого и Машка, и воспитательница категорически отказались дальше встречаться. Пришлось опять просить Елизавету Львовну посидеть с Машкой. Елизавета Львовна была единственная из посторонних, кто переносил ее больше десяти минут. Ну, еще Наташа с ней справлялась, ничего не скажешь. Антон это признавал. Конечно, девочка любила отца и еще Антона. Он тоже любил сестричку, хотя она в какой-то момент отняла у него внимание мамы. Но потом их мама пропала совсем, а Антон остался. И Машка осталась. Она так смешно звала его: Тотоша. Сначала, когда только научилась говорить, произносила «Тоша», а потом, когда услышала стихотворение «Мойдодыр», в котором был крокодил с двумя детьми: Кокошей и Тотошей, стала называть его «Тотоша».
А тут какая-то незнакомая девочка, которую он раньше никогда не видел и даже не подозревал о ее существовании, несет его сестричку, и та обнимает ее за шею, что-то тихонько говорит. И девочка отвечает ей нежно и ласково. И этот взгляд…
Такие глаза он видел только на иконах.
Может, она не существует, а просто привиделась ему в коридоре? Странно, что Николай ничего о ней не знает. Как тогда ее найти? И надо ли искать? Она наверняка из благополучной семьи. Станет ли с ним разговаривать?
Но он не мог перестать о ней думать…
Глава V
Чем занять малышку дома?
Лена проговорила с подружкой почти час. Та была под впечатлением поездки и взахлеб рассказывала про дачу папиного начальника и обо всем, что там видела.
— Представляешь, у него есть лошадь. Собственная! — кричала она в трубку. — И я на ней каталась!
— Тише! — смеялась Лена. — А то оглохну. У меня сегодня шумовой удар уже был, — вспомнила она Машкины вопли.
Танька чуть успокоилась и дальше говорила не так громко. Чудес на той даче хватало. Кроме лошади, там еще было три кошки, две собаки, говорящий ручной скворец, огромный белый попугай и белая полярная сова. Это не считая обычной живности — козы, куры, свиньи и гуси. Присматривала за всем этим хозяйством еще не слишком старая мать начальника, пенсионерка.
— Жили у бабуси два веселых гуся, — хохотали девочки.
— Ну, там не два, а целый десяток, — уточнила Таня.
Потом, отсмеявшись, поговорили о своем, наболевшем. Танька уговаривала подружку поехать на книжный развал. Посмотреть, купить что-то…
— Ладно, только на неделе не получится: он до двух работает, а у нас уроки. Вот в следующую субботу можно.
— Идет! — обрадовалась Татьяна, но тут ее отогнали от телефона. Видимо, родители ждали звонка.
Лена сообразила, что не спросила, придет ли подружка завтра в школу. Но теперь звонить было уже неудобно, и девочка стала укладываться спать.
Лена легла, но перед сном еще раз посмотрела на свою коробку с паззлом. Завтра надо будет подумать, где его можно складывать. Доску какую-нибудь найти, что ли? За один день его не соберешь, а письменный стол надолго занимать нельзя. Где тогда уроки делать?.. Рисунок красивый. Можно будет начать с замка. Вернее, сначала рамку собрать, а потом замок.
Девочка погасила свет и внезапно толчком проснувшейся памяти вспомнила взгляд того мальчика в коридоре. Исподлобья, то ли сердитый, то ли несчастный… Трудно понять. По коже пробежала зябкая дрожь, и девочка поплотнее укуталась в одеяло. Но это не помогало. Почему он так смотрел на нее? Хотел что-то сказать?
Лена вдруг сообразила, что в принципе можно узнать у Наташи, кто этот мальчик — уж своих-то гостей она знать должна, — а потом спросить у него: что он хотел ей сказать?
Но это немыслимо. Она конечно же его никогда не увидит и не сможет ему позвонить. Они слишком разные. Он, скорее всего, из сытого обеспеченного семейства. А такие обычно с такими же и дружат. Танька не в счет — она одна на миллион. Так что не надо думать о том, что невозможно. И в этот момент Лена окончательно поняла, что больше всего хотела бы с ним встретиться.
Заглянула мама:
— Ты уже улеглась? А сейчас ко мне Наташа заходила.
— Наташа? — удивилась Лена. — А зачем?
— У нее к тебе большая просьба. Я дала согласие, просто потому, что надо помочь. Ну, и вообще…
— Какая просьба? — девочка насторожилась.
Понимаешь, та женщина, которая сидит с малышкой…
— Елизавета Львовна, — подсказала Лена.
— Да, так вот, она может быть у них только до двух часов.
— Понятно, — засмеялась девочка. — В больших дозах ее выносить трудно!
— Ну, еще и потому, что у нее есть внучка, которая до двух в школе, а потом ее тоже не с кем оставить.
— Ну и что?
У Наташи сейчас практика, занятия, и она приходит домой не раньше пяти. И вот на это время она просила тебя посидеть с девочкой.
— Меня? — Лена села в кровати. — А…
— Это только на три часа в день. И то не очень надолго. В конце мая или даже чуть раньше у нее практика заканчивается, и тогда ты свободна. И еще: она будет платить по пятьдесят рублей в час. Она настояла на этом, и я не стала отказываться.
— Сто пятьдесят в день! — ахнула Лена. — Здорово! Мам, я справлюсь, честное слово. Машка — она ничего, если с ней играть.
— Ну вот и поиграешь. В общем, завтра в два часа пойдешь к ним и будешь ждать, когда придет Наташа.
Мама встала и отправилась спать, а Лена еще немного полежала, думая, чем бы завтра занять Машку и на что потом можно будет потратить деньги. Ей очень хотелось купить новый купальник, а то старый еще в том году стал неприлично мал. И еще темные очки, и пару видеокассет. Ну и, если останутся деньги, тогда на книжный развал можно будет съездить уже не с пустыми руками!
Незаметно Лена уснула. Отчего-то ей приснилось море — синее, бескрайнее, над которым ярко светило солнце. Наверное, от этого и настроение у нее с утра было солнечным.
Таня в школу не пришла. Видимо, решила последовать совету подружки и позаниматься дома музыкой. Все равно в этом году только один переводной экзамен, и тот по математике.
Весь день в школе Лена сидела как на иголках. Она думала, удастся ли ей справиться с Машкой в течение целых трех часов? И надо ли малышке в это время есть, спать или гулять? И во что ее одевать, если придется идти на улицу? Вчера мама ничего про это не сказала. Но потом Лена решила, что Елизавета Львовна должна все это знать, и у нее можно спросить. И девочка немного успокоилась.
После уроков она поспешила домой, бросила сумку в прихожей и сразу отправилась к соседям.
Елизавета Львовна открыла моментально и очень обрадовалась:
— Леночка, как ты вовремя! Маша спит. Скоро проснется, ее надо будет покормить. Пойдем покажу чем.
Она провела девочку на кухню, достала кастрюльки и баночки с детским питанием.
— Вот овощной суп, котлетки с картофельным пюре, потом пусть поест, что хочет, из сладкого — любое фруктовое пюре открывай. Греть не надо. Одежда для прогулки на стуле, курточка на вешалке, — торопливо говорила женщина, собирая свои вещи. И спохватилась: — А ключ от дома у тебя есть?
— Нет.
— Ну тогда и не ходите никуда. Ничего, утром мы с Машей уже гуляли, а вечером Наташа сама с ней сходит. Найдете, чем дома заняться?
— Конечно, — улыбнулась Лена. Елизавета Львовна внимательно на нее посмотрела и внезапно перекрестила:
— Ну благослови тебя Бог, деточка. Ухожу, вечером свяжусь с Наташей по телефону. Да, — спохватилась она. — Вот тебе мой номер, на всякий случай. Если будут какие-то вопросы, звони.
И она ушла.
Лена закрыла за ней дверь, постояла в прихожей, осмотрелась по сторонам — вчера она толком ничего не увидела. Да, красота! Стены как будто гранитом выложены — даже сверкают… А кстати, откуда здесь свет? Подняла голову — и ахнула. Потолок весь был словно усеян звездочками. Сначала она не поняла, потом присмотрелась — да он ложный! Немного ниже настоящего, и в нем вмонтированы небольшие лампочки. Вся проводка, видимо, помещалась в промежутке между этим потолком и настоящим.