– Нашел?! – в изумлении воскликнул Фаолан.
Пятнистая неясыть подвела их к густой путанице колючих кустов.
– Если проползти на животе под этим кустом, то потом тропа расширяется и круто спускается вниз. Будьте осторожней!
– Давайте подумаем, – сказал Фаолан. – Прежде чем мы спустимся, пройдет некоторое время. Потом нам нужно будет как-то отвлечь Старого Кагса.
– Я могу отвлечь, – предложил Артур. – Я могу залететь в яму, полетать по спирали и покувыркаться у него над головой. От этого он с ума сойдет!
– Это вряд ли, – задумчиво произнесла Эдме. – Безумнее он уже не станет.
* * *
Тропа оказалась слишком крутой даже для животных с четырьмя лапами. Они скользили по утоптанной земле, вызывая обвалы небольших камешков. Старый Кагс услышал шум и подошел поближе к этому краю Ямы в ожидании появления очередного щенка или мяса от почитавших его волков.
Но перед ними неожиданно появились Фаолан и Эдме. Кагс застыл и только произнес:
– Имя?
Фаолан с Эдме задрожали. Они никогда еще не были так близко к больному животному с пенной пастью. Согласно плану они двинулись в разные стороны, что смутило Старого Кагса. Он не мог выбрать, в какую сторону повернуть, а потом волки вдруг превратились в каких-то странных существ. Эти существа высоко подпрыгивали и вертелись в воздухе. Когда Артур предложил отвлечь больного волка беспорядочным кружением, им в голову тут же пришла другая идея – выполнить разведывательные прыжки, которым они обучились в Страже. Этим они надеялись отвлечь Кагса, да и чем меньше они будут находится рядом с ним на земле, тем лучше.
Голова Старого Кагса отчаянно закружилась, перед глазами поплыли клочки меха и перья. Фаолан бросился к расщелине в стене и заглянул внутрь. Поначалу он ничего не видел из-за темноты, а потом его глаза привыкли и встретились с яркими глазами медвежонка. Тоби замер от неожиданности. «Неужели этот волк собирается вытащить меня и бросить Кагсу?»
– Мы пришли спасти тебя. Беги за мной. Быстро.
– Вы пришли за мной?
– Да-да. Пошевеливайся, пока Эдме отвлекает Кагса.
Волк с медвежонком пустились прочь от расщелины в стене. Тоби на мгновение оглянулся и увидел, как на Кагса с воздуха, выпустив когти, падает сова, а рядом высоко подпрыгивает и вертится волчица. Это была та самая волчица, что играла с ним на берегу реки!
– Эдме! – крикнул Тоби. Он не смог сдержаться, имя само вырвалось из его пасти.
– Имя! – заверещал Старый Кагс и бросился в сторону Эдме. Наконец-то он различил цель – настоящую волчицу.
Глава двадцать вторая
Звуки войны
Намару не покидало ощущение нереальности происходящего. Она возглавляла экспедицию около сотни волков из клана МакНамар на юго-запад, к Пустыне черного песка, где медведи гризли собирались на свой сход. Последней войной, коснувшейся страны Далеко-Далеко, была Война углей, задолго до того как Намара стала вождем, во времена ее молодости. И никогда не случалось войн с медведями. Неужели это конец известного им мира? То безумная погода, то война, развязанная кланом МакХитов, – об этом ей рассказали две сбежавшие волчицы, сообщившие о похищении медвежонка. По какой-то странной, извращенной логике МакХиты считали, что таким образом им удастся возвыситься над остальными кланами.
Сейчас эти две волчицы бежали вместе со всеми. Катрия была хорошей загоняющей, а загоняющие могли пригодиться в битве. Жалко, что Мораг слепа, ведь и в ней еще достаточно сил. Друг Мораг любезно предложил свои услуги, но если его убьют, то кто будет заботиться о Мораг?
На второй день пути, когда волки находились еще далеко от Пустыни черного стекла, земля вдруг как-то глухо загудела по их лапами. От странного дрожания у многих поднялись дыбом волосы.
Намара подала приказ остановиться, вспрыгнула на камень и осмотрела всех членов своего клана. Она была волчицей средних размеров, со шкурой цвета грозовых облаков и зелеными глазами. В осанке ее проскальзывали благородные черты, а движения отличались мягкостью, но под внешним спокойствием скрывался бурный водоворот чувств.
«Хорошие у меня волки, – подумала она. Более половины – самки, но они умеют сражаться так же яростно, как и самцы. Если на то пошло, то сейчас она возглавляла самую большую группу волчиц во всех этих землях. Правда, несмотря на то что она безоговорочно доверяла своему клану, никто из них раньше не воевал с медведями. Эти волки оттачивали свои боевые навыки в мелких стычках с недостойными МакХитами.
МакХиты часто прибегали в дальние пределы страны Далеко-Далеко, чтобы отбить кого-нибудь из своих беглецов, но за все время, прошедшее с правления Хордверд, это им не удалось сделать ни разу. Намара, понимала, что и в этот раз им нужно было драться с МакХитами, но было уже поздно. Подлые волки подняли огромную суматоху по всей стране, среди всех ее созданий, и довели дело до войны. Только что вернулся разведчик с плохими новостями – первый раунд переговоров закончился неудачей, и был подан призыв всем кланам выступить. Медведи не хотели ни о чем говорить, согласно их мнению священный договор был нарушен раз и навсегда. У волков не оставалось выбора – либо защищаться, либо быть уничтоженным врагами, превосходившими их по силе и размерам.
Ни один волк из страны Далеко-Далеко еще не бился насмерть с медведем. А теперь еще и это глухое биение, предвещающее большие несчастья. Настал момент обратиться к своим соратникам с воодушевляющей речью.
– То, что вы слышите, – это не землетрясение. Это глухое биение производят лапы медведей, колотящих по земле и призывающих всех своих сородичей на общее собрание, похожее на наши гаддерглуддеры перед бирргисом. Цель – разгорячить их кровь и пробудить желание броситься в бой.
Послушайте меня, волки. Я не настолько проста или глупа, чтобы полагать, будто вы не боитесь медведей. Я тоже их боюсь. Но скажу кое-что, что может вас удивить. На самом деле наш настоящий враг – вовсе не медведи.
Послышалось озабоченное перешептывание, кое-кто даже недоверчиво рыкнул.
– Нет, не с медведями мы должны сражаться. Мы должны сражаться с причиной этой гнусной войны, а настоящая ее причина – Макхиты!
Волки притихли.
– МакХиты похитили невинного медвежонка, отобрали его у любящей матери. И теперь, если мы не остановим МакХитов, медведи на нас нападут, и у нас не останется выбора, кроме как защищаться. Поэтому наше первое сражение должно произойти с кланом, который мы так хорошо знаем и с которыми нас связывают узы крови и общая история. Мы должны напасть на МакХитов. Если кто и знает, как сражаться с ними, так это МакНамары! Тем самым мы постараемся вернуть мир в земли Далеко-Далеко!
Скажу еще про страх. Страх – это всего лишь оборотная сторона кости смелости. Одна не может существовать без другой. Смелость, как сказал один древний воин, это страх, который удается сдерживать чуть дольше. Мы сражаемся ради жизни в стране Далеко-Далеко, в которую нас привел первый фенго во времена Долгого Холода. И эта жизнь, поверьте мне, стоит того, чтобы за нее сражаться! Лучше сражаться за что-то, чем жить и ничего не иметь. Мы в клане МакНамар не отправляемся на войну, увешавшись различными побрякушками или тинулабами из хвостовых костей. У нас нет знаков различия, как у других кланов. Ибо мы волчицы, и нам не нужны все эти внешние украшения. Мы и так знаем, кто мы. Мы самые храбрые и отважные бойцы в стране Далеко-Далеко!
Собравшиеся волки испустили воодушевленный вой, заглушивший глухое биение земли. Намара подала знак помолчать и продолжила:
– Когда волчица показывает все, на что способна, ей не нужны медали или кости, собранные на поле боя. И когда МакХиты увидят нас, они поднимут задние лапы и обмочат свои вонючие шкуры, восклицая: «О Великий Люпус, это же боевые МакНамары и сама дочь вервольфа Намара!»
С каждым словом волчица все больше распалялась и повышала голос.
– Когда же война закончится и ваши внуки спросят: «Что вы делали на большой войне с медведями?», вы посмотрите им в глаза и скажете: «Ваша бабушка отправилась с отрядом Мак-Намар и сражалась во имя справедливости бок о бок с самой отважной волчицей Галаной, Намарой клана!»
Глава двадцать третья
«Эдме, эдме, эдме!»
Тоби долго сидел в той ужасной яме, но так и не сказал своего имени. Теперь же, едва увидев Эдме, он сразу же, не думая, выпалил имя своей подруги по играм. Тут же от одной каменистой стены к другой эхом запрыгали вопли Старого Кагса: «Эдме! Эдме! Эдме!» Безумный волк уверенно шел к Эдме, не обращая внимания на потоки пенной слюны, вытекавшие у него из пасти. Эдме застыла на месте, не сводя глаз с Кагса, взор ее потух.
«Она обращается в камень!» – подумал Фаолан.
Единственный глаз Эдме стал почти таким же пустым, как и дыра на месте отсутствующего. Казалось, из этих дыр вытекает сама ее душа. Между тем Старый Кагс с каждым шагом набирался сил. В его глазах загорелся не виданный ранее свет, но не свет надежды и целеустремленности, а страха и отчаяния. Фаолан понял, что на самом деле, в глубине души, больной волк боится умереть в одиночестве, и потому хочет хоть с кем-нибудь разделить свою болезнь и свою смерть.
– Эдме! Эдме! – распевал Старый Кагс. – Мне нужно было имя, я получил имя, теперь все будет по-другому. Эдме! Эдме! Эдме! Подойди ко мне, раздели со мной мою пену. Мы не одни, Эдме!
Ноги его уже не дрожали, он ступал уверенно и ровно, с каждым шагом приближаясь к замершей волчице, которая не могла пошевелить даже хвостом.
– Беги, Эдме! – крикнул Фаолан. – Не стой на месте!
Казалось, что Эдме попала в ужасную паутину, протянувшуюся через всю Яму, и что с каждым разом, как звучало ее имя, эта паутина дрожала и еще сильнее запутывала несчастную волчицу. Болезненные нити этой паутины касались уже не только Эдме, но и других присутствующих.
Но тут спертый воздух Ямы разорвал пополам стремительный полет комка перьев, упавшего сверху. Раздался пронзительный крик тревоги, какой обычно издают пятнистые неясыти. Старый Кагс дернулся и на удивление ловко подпрыгнул.
– Артур! – непроизвольно воскликнул Фаолан.
– Артур! – пробормотал едва разборчиво Старый Кагс, вцепившись зубами в левое крыло птицы.
– Бегите! – крикнул Артур. – Хватайте медвежонка и бегите!
Послышался хруст нежных косточек, из пасти Кагса потекли струйки алой крови. Эдме наконец-то сдвинулась с места и подбежала к Фаолану с медвежонком. Они все еще находились слишком близко от больного волка, но тот был занят своим новым партнером по смерти и не обращал на них внимания. Желтые глаза пятнистой неясыти постепенно затухали, и даже белые пятнышки на голове Артура, похожие на драгоценные камни, казалось, тускнели.
– Быстрее! – опомнился Фаолан, и оба волка с медвежонком устремились вверх по тропе.
Выбравшись наверх, они заглянули с насыпи в мрачный каменный провал, где обрывалась жизнь храброй молодой совы.
«А все началось с глупой выходки, – подумал Фаолан. Загрохотал гром и небо разорвала молния, но волки стояли и не могли оторвать глаз от бьющейся в агонии совы. Тоби почувствовал, что его спутники, став свидетелями смерти своего друга, впали в какой-то особенное состояние. Он еще не знал, что это лохинвирр – инстинктивный ритуал прощания у волков. В них пробудилось неукротимое желание почтить память погибшего животного.
«Отважная птица, летавшая по небу, взлетит еще выше, до самых звезд, – думал Фаолан. – Лети же прямо к Глауморе!» Есть ли у сов своя звездная лестница и свой проводник душ к небесному обиталищу? Волк обратил свой взгляд на восток, на занимавшийся рассвет, а потом снова поглядел вниз, на почти оторванное злополучное левое крыло Артура. «У духов сов обязательно должен быть свой проводник, который поможет ему добраться до Глауморы».
Но медлить было нельзя. Они должны как можно быстрее добраться до Пустыни черного стекла, где начиналась битва между волками и медведями. Он должен вернуться к фенго, чтобы весть о спасении медвежонка разнеслась по всем краям. Даже на таком большом расстоянии ему казалось, что его лапы улавливают слабое биение медвежьего призыва к войне. «День и ночь… день и ночь», – столько требовалось медведям, чтобы подготовиться к общему походу. Так ему рассказывала Гром-Сердце. А это значит, что времени у них остается очень мало.
Глава двадцать четвертая
Пустыня черного стекла
Эту пустыню еще называли темными землями, потому что стеклянный песок в ней был черным-пречерным, поглощавшим весь свет и ничего не отражавшим. Этой ночью темнота пожирала все вокруг: звезды, серебряный серп новой луны и даже молнии, которые, как казалось, не прорезали темноту яркими вспышками, а просто повисали над головой, как обрывки паутины.
Фаолан, Эдме и медвежонок стояли на утесе перед пустыней, и скала под ними дрожала от непрекращающегося мерного биения медвежьих лап. Если приглядеться, то можно было заметить еще более черные волны, идущие навстречу друг другу. Примерно с поллиги разделяло медведей от волков, которых было больше по численности, но которые по размерам казались просто карликами.
Фаолана преследовала одна и та же мысль: «Я такой же медведь, как и волк. Как часть меня поднимет лапу на другую часть?»
Он закрыл глаза и представил спиральный узор, отпечатавшийся у него на лапе, – золотистое мерцание угольков, поднятых со дна вулкана горячими потоками и кружащихся над кратером. Иногда он воображал, что этот узор, отметивший его как малькада, на самом деле говорил о чем-то возвышенном, а не о уродстве. Этот рисунок отражал другой рисунок, охватывающий мир бесконечной гармонии. Внутри него гармонично существовали две части, медведь и волк, вместе создававшие его таким, каким он есть. Убить медведя представлялось ему невозможным, от одной лишь мысли об этом вскипал его костный мозг. Он поднял лапу и нежно дотронулся до плеча Тоби.
– Отсюда я не вижу свою маму. Далеко и темно, – Тоби разлегся на камне и свесил голову со скалы, стараясь разглядеть что-то во тьме.
– Мы обязательно найдем ее, малыш, – утешила его Эдме.
«Как мы ее найдем?» – спросил себя Фаолан. Тут собрались сотни медведей, может, даже тысячи, и в темноте они сливались в одну большую массу.
Тут над их головами закружила сова. По ее движениям было заметно, что она чрезвычайно взволнована.
– Гвиннет! – позвал ее Фаолан.
– Вы что, йоикс? – выпалила сова. – Глупцы! Вы же должны быть на друмлинах Кольца. Вам крепко попадет… – тут Гвиннет резко замолчала. – А это еще кто? – указала она на Тоби.
– Я медвежонок. И мне не нравится, как ты разговариваешь с моими друзьями. Сама ты глупая.
– Ну-ну, малыш, – нежно потрепала его по загривку Эдме. – Она просто ничего не знает.
– Конечно не знаю, – ответила сова. Несколько мгновений она удивленно рассматривала Тоби, а потом воскликнула: – Да ты тот самый пропавший медвежонок!
– Конечно! Это я, – подтвердил Тоби.
Фаолан подошел поближе к тому месту, где уселась сова.
– Это Тоби. МакХиты похитили его и оставили в Яме.
– В Яме! – недоверчиво повторила сова. – Великий Глаукс! Я думала, что это всего лишь слухи. Такие ужасные слухи, что даже совы боялись пролетать над тем местом. Волк с пенной пастью! Как же он выжил…
– Они спасли меня! – прервал ее Тоби. Клюв Гвиннет распахнулся от изумления. – А ты назвала их глупыми! – глухо прорычал Тоби. Его рычание походило на звуки, издаваемые настоящим взрослым медведем, что удивило уже всех.
– Успокойся, Тоби. Гвиннет не хотела нас обидеть. Она просто не знала. Это мой самый первый друг в стране Далеко-Далеко.
– Как она может быть твоим другом? Я же твой друг! – не унимался Тоби. Он даже заскулил и снова стал походить на маленького медвежонка.
Эдме наклонилась и лизнула его между глаз.
– У Фаолана большое, щедрое сердце. Он может быть другом сразу для многих животных. А теперь закончим болтать по пустякам и подумаем, как вернуть тебя маме и остановить эту ужасную войну!
Эдме повернулась к Гвиннет.
– Гвиннет, ты можешь полететь к фенго и сообщить ему, что медвежонок у нас? Нужно, чтобы об этом узнало как можно больше волков и медведей.