Я вытер пот, выступивший на лице, и, облизнув пересохшие губы, взмахнул платком:
- Хочу, чтобы квартира была подметена, кровать постелена и посуда помыта!
Что-то ярко блеснуло, легкий вихрь прошел по квартире, шелохнув мои волосы. Паркетный пол в комнате засверкал так, что я зажмурился. В каждой половице отсвечивала люстра. Пожалуй, даже дюжина полотеров не смогла бы так великолепно натереть пол.
Я бросился в спальню и, словно на льду, поскользнулся на паркете и растянулся во весь рост. На четвереньках я добрался до порога и заглянул в спальню.
Кровать была постелена так аккуратно, как это умеет делать только одна мама!
Я поднялся и, осторожно ступая по скользкому паркету, отправился в кухню.
У столика с нашей посудой стояла высокая пожилая соседка, та самая, которая говорит мужским голосом и на подбородке у которой растут жесткие седые волосинки. Я всегда ее немножко побаивался.
- Странно, - сказала она густым басом, - что случилось с вашей посудой?
- А что? - спросил я, делая рассеянное лицо.
- Стояли грязные тарелки, и вдруг в одно мгновение они стали чистыми. Это ты их вымыл, что ли?
- Ну, конечно, - соврал я без зазрения совести.
- Странно, - недоверчиво покачала она головой. Но тут в передней раздался звонок, и я побежал открывать дверь. Это пришла Мила Улыбкина, худенькая девочка с толстой светлой косой и маленьким острым носом. Все ребята считали ее самой красивой в нашей школе, но я никогда не находил этого.
- А Белов еще не пришел? - спросила она, входя в комнату, и сощурилась. - Ох, как блестит пол!
- Мила! - торжественно заговорил я. - Скажи, ты во мне ничего не замечаешь?
- Что именно? - удивилась она.
- Я не изменился? Может, глаза у меня не такие…
- Глаза как глаза, чуть зеленоватые, как у лягушки. Я взволнованно глотнул воздух:
- Мила! Я стал волшебником! В ту минуту, кажется, мои слова не произвели на нее никакого впечатления. Она посмотрела на меня, как на дурака, села на диван и, подышав на замерзшие пальцы, начала поправлять бантик на своей косе. Я повторил:
- Мила, я волшебник!
Она неопределенно фыркнула, перебросила через плечо косу и неторопливо расправила на платье черный передник.
- Слышишь, что я говорю? - рассердился я.
- Я не люблю, когда мне говорят глупости, - ответила она спокойно.
- Я не шучу!
- Не дури, Борис!
- Честное слово!
Она иронически сморщила свой маленький нос.
- Волшебник, а решать задачи по алгебре не умеешь.
- Я уже решил! - воскликнул я.
- Покажи!
- Вон на столе тетрадка…
Она подошла к столу, а я тем временем махнул платком и прошептал: "Хочу, чтобы все задачи были решены".
Мила открыла тетрадку, и я увидел, как она вздрогнула. Ее лицо все больше вытягивалось, брови все выше поднимались на лоб, а серые глаза стали совсем круглыми.
- Просто удивительно! - пожала она плечами. - Кто тебе помог? Мне кажется, что у тебя изменился почерк… Ты никогда не писал так аккуратно.
- Я теперь все могу! - быстро сказал я, даже не взглянув в тетрадку, которую удивленная Мила рассматривала очень внимательно. - Я же сказал тебе, что я стал волшебником!
- Бессовестный врун! - Она закрыла тетрадку и снова села на диван. -Ну, хорошо, если ты стал волшебником, сделай так, чтобы… - Она задумалась, не зная, как уличить меня во лжи. - Сделай так, чтобы в этой комнате пошел снег!
- Пожалуйста! - Я отвернулся и махнул платком. Что тут началось! Со всех сторон на нас с пронзительным свистом обрушился ледяной ветер.
Комнату затянуло мглой, в лицо с силой ударили колючие дробинки снега, и я почувствовал, что у моих ног растет сугроб. Снег набивался за шиворот и в рукава, метель слепила глаза, и я с трудом разглядел Милу, которая с ногами забралась на диван. Гремящий, хлещущий ветер валил Милу с дивана. Одной рукой она судорожно держалась за валик, а другой прикрывала голову. Словно издалека услышал я слабый, жалобный голосок:
- Довольно, Боря… Довольно!
Мне самому было не по себе. Я махнул платком, и в одно мгновение все успокоилось. Лампа в люстре горела ровно и ярко, нигде не виднелось ни одной снежинки, и только в ушах немного звенело.
- Ага! - закричал я. - Что ты теперь скажешь?
- Я ничего не понимаю, - призналась она, зябко потирая плечи.
- Хочешь, я еще что-нибудь сделаю? Она спрыгнула с дивана и испуганно замахала руками.
- Нет, нет, не хочу!.. Слушай, как ты делаешь этот фокус со снегом?
- Это не фокус, а настоящее волшебство!
- Не верю… - совсем неуверенно сказала Мила и, услышав в передней шаги, быстро прибавила: - Вот, кажется, идет Юрик Белов… Если ты волшебник, сделай так, чтобы он… превратился в негритенка!
Почему ей захотелось, чтобы Юрка стал черным, я не знаю. Она все проверяла меня и придумывала задания потрудней. Я расхохотался. Должен признаться, что мне очень понравилась эта мысль - превратить Юрку в негритенка. Я незаметно махнул платком и уставился на дверь, силясь представить себе, как будет выглядеть мой приятель.
Но когда он, как всегда стремительно, ворвался в комнату и поскользнулся на паркете, я ахнул и растерянно опустился на стул. Он был черным как смола, белели только зубы.
- Вы чего на меня так уставились? - спросил он подозрительно.
- Ты… ты сам на себя посмотри… - пролепетала Мила, указывая на зеркало. Юрка сделал шаг к зеркалу - и отшатнулся.
- Тьфу ты! Где это я так вымазался? - захохотал он и начал вытирать носовым платком лицо.
- Не три, Юрка, не поможет, - покачала головой Мила. - Тебя заколдовал Борис.
- Заколдовал? Враки!
- Я сама не верила, только это правда, Юрик!
Я сказал, не сводя с него глаз:
- Ты теперь не Юрий Белов, а Юрий Чернов! Совсем неожиданно он вдруг заплясал и весело проговорил:
- Ребята, а это здорово! Мне всегда немножко хотелось побыть негритенком!
Он был так доволен, что даже не спросил, каким образом я превратил его в чернокожего. Меня это даже чуточку обидело. Уж слишком много Юрка был занят собственной особой и совсем не удивился, что я стал волшебником. Как будто я только и делал всю жизнь, что творил чудеса!
- Я могу тебя расколдовать, - сказал я.
- Потом… Мне так нравится. Очень симпатичное лицо, правда. Мила?
- Да, конечно… - нерешительно согласилась она. - Только я не привыкла видеть тебя вот таким.
Юрка потирал черные руки.
- Завтра в школе все мальчишки полопаются от зависти, когда меня увидят. Только ты, Борька, больше никого не делай негритенком, а то будет неинтересно. Пусть я буду один негр на всю школу!
- Ладно, - согласился я. - Вообще я могу сделать все, что угодно!
- Например, что? - заинтересовался он.
Я задумался.
- Например… например, перенестись на необитаемый остров!
- Очень хорошо! - захлопала в ладоши Мила. - Только не на север, я не люблю, когда холодно.
- В жаркие страны, - предложил Юрка. - На какой-нибудь остров посреди океана!
Я мечтательно сказал:
- Поживем всласть! Так, чтобы совсем не нужно было работать! А то мама каждый день пилит: постели кровать, подмети пол, вымой посуду! Все работай да работай! Хорошо бы без всякой работы пожить!
- А мы можем вернуться? - спросила Мила.
- В любую минуту, как только нам надоест. Поехали?
- Поехали! - решительно сказал Юрка. - А на чем?
- Я и сам не знаю… Закройте глаза! Эй, чур, не подсматривать!
Увидев, что они зажмурились, я махнул платком. Что-то загремело и заскрежетало, и сразу наступила полная темнота. Потом какие-то огни -красные, желтые, синие, зеленые - вихрем закружились вокруг нас. Наконец огни исчезли, и все смолкло. В тишине я отчетливо услышал нарастающий шум морского прибоя. Ослепительный луч солнечного света ударил мне в лицо. Я заслонился от солнца ладонью и вдруг увидел, что справа и слева от меня покачиваются какие-то ветки. В ту же секунду я услышал рядом восторженные крики моих приятелей.
- Океан! - задыхаясь от волнения, пищала Мила.
- Пальмы, лианы! - вторил ей Юрик.
- Ананасы!
- Бананы!
Мы стояли, окруженные пышной тропической растительностью. Невидимые птицы свистели и щелкали в зелени. Пахло какими-то цветами и сыростью. А глубоко внизу, под обрывом, клубилась пелена океанских волн. Зеленоватые валы накатывались на скалы и с шумом разбивались о камни. По временам ветер доносил до нас прохладный туман брызг.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой я ссорюсь со своими приятелями
Разумеется, мы прежде всего обследовали остров. Он оказался довольно большим и совершенно необитаемым. Густой тропический лес, скалы, тихие лагуны с прозрачной водой, в которой сверкали рыбы, теплый песок на берегу лагун - все было просто роскошно!
Усталые, изнемогающие от жары, но совершенно счастливые, мы, наконец, решили отдохнуть в тенистом ущелье, увитом какой-то зеленью.
- Хорошо бы чего-нибудь холодненького сейчас! - сказала Мила, садясь на камень.
Вы, наверное, догадались, что я сделал. Мои приятели только слабо ахнули, увидев, как в ущелье вдруг появились круглый стол и три удобных мягких кресла. На столе стояли вазочки с мороженым и большая ваза пирожных!
Это был настоящий пир. Таких сладких и вкусных вещей я не ел никогда в жизни. А кругом пели, свистели и щелкали птицы, мощно шумел прибой, и бесчисленное количество солнечных зайчиков сверкало в волнах океана.
- Больше не могу, объелась, - сказала Мила, блаженно откидываясь на спинку кресла. - Ребята, а мне нравится такая жизнь.
- Еще бы! - усмехнулся я.
- Вот так бы каждый день, - потянулся в кресле Юрка.
- Ну, каждый день, я думаю, надоест, - вздохнула Мила.
- Ничего, можно привыкнуть, это не алгебра, - сказал я.
Мы помолчали, прислушиваясь к шуму прибоя.
- А что мы теперь будем делать? - спросил Юра.
- Ничего! - сказал я.
Они недоуменно переглянулись.
- То есть как?.. - Мила посмотрела на меня своими широко открытыми серыми глазами.
- А просто так: ни-че-го! Мы зачем сюда попали? Чтоб отдохнуть от работы - ведь правда?
- А-а… - разочарованно протянула она.
Юрка почесал черным пальцем кончик черного носа и проворчал:
- Странно… Что ж, мы теперь должны вот так сидеть, и… все?
- Угу, - не очень уверенно сказал я.
Должен честно сознаться, что и самому мне сидеть без движения было не очень приятно, но теперь отступать было поздно, и я продолжал:
- А вам что, не нравится, что ли?
Мила снова взглянула на мрачного Юрку и тихонько проговорила:
- Н-нет… В общем, нравится…
- Нравится, да не очень, - проворчал Юрка.
Мы умолкли. В тишине было слышно, как внизу шумит океан. Огромная птица с многоцветным, как у павлина, хвостом села на краешек скалы и, склонив голову, рассматривала нас круглым глазом. Мы тоже молча рассматривали ее. Это длилось долго. Наконец я почувствовал, что мои глаза заволакивает туман, а птица начинает двоиться и троиться. Я начал клевать носом. Но тут Мила вскочила, вспугнув длиннохвостую птицу, и сказала:
- Ребята, вот там среди камней ручеек. Я помою посуду.
Она собрала хрустальные вазочки и отправилась к ручейку. А я тем временем незаметно махнул платком и увидел, что Мила вдруг остановилась.
- Чего ты стала? - крикнул ей Юрка.
- Понимаешь, посуда уже чистая… Она вернулась к нам, подозрительно глядя на меня.
- Это опять твои фокусы, Борис?
- Ладно, садись. Мила, - махнул Юрка рукой.
Мы опять надолго замолчали. Мила ворочалась в кресле, кряхтела и в конце концов опять не выдержала:
- Борик, мы тут намусорили на камнях… - Она умоляюще посмотрела на меня. - Можно, я подмету?
Я пожал плечами. Она подняла сухую пальмовую ветку и приготовилась подметать. Но я опять слегка тряхнул платком, который держал в опущенной руке.
- НУ, это уже безобразие! - закричала Мила, отшвыривая ветку. - Весь мусор исчез!
- Красота!.. - без всякого вдохновения проговорил Юрка. - Борька, довольно дурить, идемте ловить рыбу.
Мила запрыгала на месте и захлопала в ладоши:
- Ловить рыбу! Ловить рыбу!
- Зачем? - спросил я.
- Чтобы приготовить обед, - убеждала она меня. - Не можем же мы обедать мороженым! Тут одни сладости, Борик.
Я покачал головой.
- Ловить рыбу - это уже работа. А на этом острове никто не работает. Вот вам…
И к их ногам, неизвестно откуда, свалилась огромная серебристая рыба.
- О-о-о!.. - в один голос разочарованно протянули Мила и Юрка.
- Вам не нравится эта рыба? - спросил я.
- Нет, нравится… Только, Борик, разреши мне, пожалуйста, ее зажарить. - В серых глазах Милы светилась самая искренняя мольба. -Пожалуйста, Борик! Я хорошо умею жарить рыбу.
- Когда будет нужно, она сама зажарится…
- Довольно! - вдруг закричал Юрка, вскакивая с кресла. - Надоели мне твои фокусы! Мила, идем ловить рыбу!
- Идем, Юрик, обрадовалась она.
- А твой судак нам не нужен! - Юрка схватил рыбу за раздувающие жабры и швырнул с обрыва.
- Идите, пожалуйста, я вас не задержу… - пожал я плечами, глядя, как они спускаются со скалы. - Эй, постойте! А чем вы будете ловить? Хотите, я вам сделаю сети или удочки?
- Сами сделаем! - ответил Юрка, цепляясь за камни.
- Сумасшедшие, в океане жуткие волны! Слышите, как там свистит ветер? Вы утонете?
Мила ответила громко и радостно:
- Пускай ветер, пускай буря! Лучше буря, чем ничего не делать!
Они скрылись за выступом скалы, но я еще долго слышал тонкий голосок Милы, которая весело распевала:
Будет буря, мы поспорим
И поборемся мы с ней…
Мне было невыразимо скучно. Чтобы как-нибудь скоротать время, я сотворил для себя еще несколько пирожных. Но они не полезли в рот. Мне захотелось пить, и на несколько минут я развлек себя тем, что пустил из скалы шумный и звонкий фонтан нарзана. Вода была вкусная и холодная, и я пил ее до тех пор, пока не почувствовал, что живот стал тугим, как барабан. Я сел в кресло, наблюдая, как пенится сбегающий в океан ручеек, и в конце концов заснул.
Проснулся я от толчка в плечо и вздрогнул, увидев черное лицо Юрки, освещенное красноватыми отблесками костра. Был вечер. Далеко в океане, за линией горизонта, чуть-чуть розовело небо.
Мила хлопотала у костра. Приятно пахло дымком и жареной рыбой.
- Если так долго сидеть на одном месте, у тебя ноги совсем отсохнут. Вставай, вставай, волшебник!
Юрка помог мне добраться до костра. У меня было такое ощущение, словно мое тело несколько часов подряд колотили палками.
- Вы ловили рыбу? - спросил я. - А волны?
- А мы поворошили мозгами и придумали. Мы ловили рыбу в лагуне моей рубашкой. Потрогай, она еще мокрая. В океане волны, а в лагуне совсем тихо.
- Накупались, наплавались! - живо говорила Мила. - Вода такая хорошая, теплая!
- Накупались, - с завистью сказал я. - А меня не могли позвать?
- Так ведь плавать - это тоже работа! - расхохотался Юрка и язвительно прибавил: - Впрочем, если ничего не умеешь делать, то поневоле будешь бездельничать.
- Кто ничего не умеет делать? - возмутился я.
Мила посмотрела на меня так, словно видела меня впервые.
- Борик, а что ты умеешь делать?
- Фокусы… - быстро выпалил Юрка.
Мое самолюбие было задето.
- Я все умею делать! А вот интересно, что ты, Юрка, сам умеешь делать?
Он развел руками:
- Ну, всего, конечно, как ты, я не умею…
Мила с укором сказала мне:
- Борик, он у нас молодец! Смотри, какой он устроил костер.
- Подумаешь, костер! Разве так дрова кладут? Нет никакого притока воздуха.
- Покажи, как надо! - запальчиво крикнул Юрка.
- Пожалуйста, могу показать…
Я начал показывать, и костер, конечно, очень скоро погас.
- Хм… - смущенно пробормотал я. - Дрова сырые. Дайте спички…