Но Лососиха и бровью не повела. Ей было не до шуток, — то надо было переворачивать на огне салакушек, то отгонять от них Принца.
— Так вот, — продолжал свой рассказ студент, — когда царица совершает выезд, во дворце поднимается страшная суета. Самые красивые прислужницы сопровождают царицу в пути и несут за ней шлейф из тончайшей кружевной пены. И пока царица Велламо дышит свежим воздухом, они прячутся в камышах или у прибрежных скал, заманивая простаков, которые засматриваются на их красоту.
— А, русалки! Про них и я слыхал… А что, господа студенты своими глазами всё это видели — русалок этих, и царицу Велламо, и дворец на дне моря?
— Ну, как тебе сказать, — не совсем своими. Мы прочли об этом в книгах, прочли своими собственными глазами, а раз это напечатано в книгах, — значит, так оно и есть.
— Как бы не так! — усмехнулся рыбак. — Хорош бы я был, если б верил всему, что напечатано. Вот, к примеру, вчера в календаре читаю (да ведь какими еще крупными буквами напечатано!): «Погода ясная. Солнце». А на деле что было? Весь день бушевал такой ветер, что нашу хижину чуть не унесло. И дождь лил, как из ведра. Вот и верь после этого тому, что напечатано!
— Так ведь кто же не знает, что календари на то и придуманы, чтобы всех обманывать! — засмеялся студент. — Значит, и понимать-то надо всё наоборот. Написано: «ясно», читай: «буря».
Матвей Лосось недоверчиво покачал головой.
Между тем, салака была уже готова, — из серебряной она стала золотисто-коричневой, — и студенты принялись за еду. Хотя их было всего трое, но ели они за шестерых. Все рыбьи косточки и головы они бросали Принцу. Лучшего лакомства для него и придумать нельзя было. От удовольствия Принц бил хвостом по земле, то и дело становился на задние лапы и один раз даже перекувырнулся.
Когда последняя рыбка была съедена, студенты стали собираться в обратный путь. В благодарность за гостеприимство и угощение они вручили Лососю блестящую серебряную монету да еще любезно предложили ему набить трубку табаком из их кисета. Лосось не стал отказываться, — ведь не часто приходилось ему курить настоящий табак. И он принялся так усердно набивать свою глиняную трубку, что она не выдержала и раскололась.
Рыбак чуть не заплакал с досады, и долго еще после отъезда студентов он охал и вздыхал, разыскивая на земле жалкие черепки и крошки драгоценного табака.
Принц тоже повесил нос, чуть только студенты уехали. Он уселся около самой воды и грустно смотрел вслед лодке до тех пор, пока белый парус не затерялся среди волн. Принцу было о чем грустить, — ведь кто знает, придется ли ему еще когда-нибудь так сытно пообедать, как сегодня?
И Лососиха приумолкла, проводив гостей. Но чем упорнее она молчала, тем больше она думала.
Всё время, пока на острове были студенты, Лососиха хлопотала по хозяйству и как будто даже не слушала, о чем они говорили. А на самом деле она не проронила ни одного слова из того, что рассказывали студенты, и в глубине души преисполнилась гордости, что живет по соседству с морским царем и даже занимает в свете несколько более высокое положение, чем он.
Но особенно запал ей на ум рассказ о коровах морского царя.
«Вот бы иметь в хозяйстве такую корову! — думала Лососиха. — Уж верно молока у нее столько, что только успевай доить. Ах, если бы морской царь догадался подарить мне хотя бы одну корову из своего стада!»
— О чем это ты задумалась? — спросил ее Лосось.
— Да так, ни о чем, — ответила старуха. А сама подумала; «А что если попросить корову у морского царя? Может, он и не знает, что у меня нет ни одной коровы?»
— Послушай, старик, — сказала Марья Лососиха мужу, — не закинуть ли нам сегодня вечером невод?
— Что ты, старуха, разве не видишь, что буря собирается?
— Уж не вычитал ли ты это в календаре? — усмехнулась старуха. — Так ведь ты сам отлично знаешь, что календарю верить не следует.
— Календарь — календарем, а ты посмотри, какие тучи надвигаются.
— Что ж, что тучи? Вчера и туч не было, а буря была, а сегодня море точно зеркало. После вчерашнего-то ветра салака как раз идет к берегу.
— Нет, старуха, не годится сегодня в море выезжать.
— Дослушай, — не унималась Лососиха, — мы только один невод закинем, вон там, левее отмели. Надо же нам наполнить бочку доверху, а то вся рыба испортится, если бочку долго держать открытой.
Разве старуху переспоришь? Пришлось Лососю согласиться. Они взяли сеть и отправились в море.
Лодка уже миновала отмель и выплыла на глубину, а Лососиха всё еще не знала, как приступить к делу. Ведь студенты говорили, что Ахти очень сердитый, — чуть что не по нем, сразу бурю поднимет…
И вдруг Лососихе пришла на ум старая песня. Эту песню Лососиха слышала когда-то от отца, а отец слышал от одного старика, которому всегда очень везло в рыбной ловле. Песня не очень подходила к случаю, но Лососихуэто не смущало. И она тихонько принялась напевать, изменяя слова, как ей хотелось:
У тебя богатств без счета,
Ахти, царь морской стихии!
Жемчуга, янтарь… Да что там
Жемчуга! Стада какие!
Вид коров подводных важен,
По траве ступают гордо,
Каждый рог — размером в сажень,
В полторы сажени — морда!
— Что это ты поешь? — удивился Лосось.
— Да так, просто мне припомнилась одна старая песенка, — ответила Марья Лососиха и запела громче:
Повелитель волн косматых.
Бурной пеною покрытый!
Не прошу даров богатых,
Лишь корову мне пошли ты.
Властелин пучины водной,
Я тебе отдам за это
Серебро луны холодной.
Золото дневного света!
— Это самая глупая песня изо всех, что я слышал на своем веку, — сказал Лосось. — Я еще понимаю, что можно просить у морского царя рыбу, но просить корову — чистый вздор. Это студенты сбили тебя с толку своими разговорами. А ты и поверила!
— Замолчи, пожалуйста! — прикрикнула на него старуха. Она очень боялась, что Ахти услышит слова старика и развевается. — Уж наверное господа студенты знают больше тебя.
— Да что они знают? Сами-то ведь они ничего не видели, только в книжках читали.
Но Лососиха не стала его слушать и опять запела свою песенку. А Лосось не стал больше с нею спорить — у него были свои заботы: сломанная трубка и чудесный табак, который ему так и не довелось покурить, не выходили у него из головы.
Наконец, они закинули невод и вернулись к своему острову. Время было уже позднее, и они сразу легли спать. Но сон не шел к ним. Лососиха размечталась о том, как заживут они, когда у них будет корова, и уже заранее высчитывала, сколько молока и масла она будет продавать в городе и что купит на вырученные деньги.
А Лосось не спал, потому что высчитывал, какой будет убыток, если начнется буря и сеть пропадет. Ведь сеть была еще совсем новая, один только раз чиненая.
Когда время перешло за полночь, Лосось вдруг насторожился.
— Эй, жена, ты ничего не слышишь?
— Ну, что там еще? — проворчала Марья. Ей и самой было не по себе, да только не хотелось признаваться в этом мужу.
— Тебе не кажется, что флюгарка что-то очень уж скрипит? — спросил Лосось. — Как бы не разыгралась буря!
— Да какая там буря! Флюгарка только разок скрипнула, а ему уже невесть что мерещится!
Лосось улегся, но не прошло и пяти минут, как он снова поднял голову.
— Да ты послушай только, как она скрипит!
— Не мешай ты мне спать, — проворчала старуха. А сама подумала: «А ведь верно, никогда еще флюгарка так не скрипела. Уж не рассердился ли морской царь за то, что я попросила у него корову?»
Лосось опять лег. Он даже натянул на голову одеяло, чтобы ничего не слышать. Но это мало помогло.
Наконец, он не выдержал и вскочил с постели.
— Да неужели ты не слышишь, что флюгарка мечется, точно с ней беда какая приключилась! Надо скорее вытащить сеть!
На этот раз Лососиха не стала спорить.
Они наскоро оделись и вышли из хижины.
Ночь была темная, хоть глаз выколи. Флюгарка на крыше металась во все стороны, отчаянно стонала, кряхтела и скрипела, горько жалуясь на свою судьбу. Да и было на что жаловаться! Всю жизнь она отлично справлялась со своими обязанностями и всегда исправно держала нос по ветру. А сейчас бедная флюгарка не знала, куда повернуться. Ветер налетал отовсюду — и слева, и справа, и спереди, и сзади. Он выл, свистел и гудел, силясь сорвать флюгарку вместе с крышей, с домиком и даже со всей скалой.
Море кипело и от пены было совсем белое. Волны со страшным грохотом ударялись о берег, обдавая и хижину и стариков холодными брызгами.
Такой бури Лосось никогда еще не видывал на своем веку. Конечно, нечего было и думать о том, чтобы пуститься сейчас в море за неводом. Лосось и Лососиха едва стояли на ногах, и если бы они не вцепились в дверной косяк, ветер унес бы их в море.
— Говорил я тебе, что не надо сеть закидывать! — прокричал Лосось в самое ухо жене.
Но кругом так грохотало, что Лососиха ничего не расслышала. Она вся дрожала от страха, и, будь у нее у самой корова, она бы, не задумываясь, подарила ее морскому царю, лишь бы только утихомирить его.
Постояв так несколько минут, Лосось и Лососиха увидели, что им не остается ничего другого, как вернуться в свою хижину и ждать, пока буря утихнет. Они так и сделали. Правда, им пришлось немало потрудиться, прежде чем они заперли дверь. Ветер так яростно стучался и ломился к ним, что деревянная щеколда то и дело соскакивала, и ветер с налёту врывался в хижину. Тут уж он начинал хозяйничать по-своему — переворачивал горшки, разбрасывал во все стороны одёжу, перепутывал веревки и сети.
Наконец, старики кое-как захлопнули дверь и для верности еще приперли ее чем могли — бочкой с салакой, топором, веслами и кочергой.
Потом, уставшие и продрогшие, они улеглись на свои лежанки и скоро крепко заснули.
На другой, день они проснулись позже обычного. Солнце стояло высоко в небе. Непогода улеглась, только море еще глухо ворчало, да сердитые волны с разбегу ударялись в скалу и с шипением откатывались назад.
— Посмотри-ка, что это там на берегу! — воскликнула Лососиха, взглянув в окошко.
Лосось нехотя встал со своей лежанки и тоже подошел к окну.
— Да как будто тюлень, — сказал Лосось. — Они в этих местах водятся.
— Сам ты тюлень, — рассердилась Лососиха. — Не видишь, что ли, что это самая настоящая корова!
— Пока что я вижу, что ты совсем рехнулась, матушка! — сказал Лосось.
Но Лососиха только с сожалением посмотрела на мужа и, не говоря ни слова, вышла из хижины. А за ней лениво побрел Лосось, бормоча себе под нос что-то о бабьих фантазиях.
И что же вы думаете? По берегу разгуливала настоящая корова, чудесная корова самой лучшей породы, гладкая, откормленная, словно кроме шпината она ничего другого в рот не брала. На жалкие кустики сорной травы, которыми так гордилась Лососиха, она даже не смотрела, а время от времени залезала в воду и пощипывала морские водоросли.
— Ну что, может быть, ты и теперь будешь говорить, 'что это тюлень? — усмехнулась Лососиха.
Бедный Лосось промолчал. Он прямо не знал, что и думать. Несколько раз он даже принимался тереть себе глаза, полагая, что всё это мерещится ему во сне. Но сколько он ни тер глаза — от этого ничего не изменялось. Корова была самая настоящая. В этом Лосось окончательно убедился, когда Лососиха принялась ее доить.
Скоро все миски, горшки, ушаты были наполнены густым, жирным молоком.
— Всё-таки это очень странно, — сказал Лосось, после того как выпил целую крынку парного молока. — Откуда здесь могла взяться корова?
— Ничего странного тут нет, — сказала Лососиха. — Неужели же морской царь пожалеет одну корову для своих соседей?
— Ах, ты опять про эти басни! — усмехнулся старик.
— Не знаю, о каких баснях ты говоришь, — важно сказала старуха, — только, по-моему, молоко, которое ты только что выпил, самое настоящее.
Старику опять пришлось промолчать. Да и что тут скажешь? Молоко и вправду было самое настоящее.
В конце концов Лосось решил, что самое лучшее не ломать себе понапрасну голову. Есть корова — и хорошо. Не всё ли равно, откуда она взялась? У него были заботы посерьезнее. Надо было искать пропавшую сеть.
Но не успел Лосось отчалить от скалы, как сразу увидел свою сеть. Она была выброшена волнами на отмель и до отказа набита салакой, морским окунем и всякой другой рыбой.
Матвей Лосось едва приволок сеть на остров и сразу принялся разбирать рыбу. Он был так доволен, что даже бросил несколько салакушек Принцу.
— Кажется, ты говорил, что не следовало вчера закидывать невод? — сказала Лососиха, искоса поглядывая на мужа. — А на мой взгляд ты за всё лето не наловил столько рыбы, сколько в этот раз.
Лосось и рад был бы поспорить. Да ведь как спорить, когда старуха опять была права? Вот он и промолчал.
С тех пор, как на острове завелась корова, Лосось и Лососиха зажили как нельзя лучше.
Один только Принц недолюбливал корову, и, когда Лосося и Лососихи не было поблизости, он даже решался на нее лаять. Но это было больше от обиды, чем со зла. Всякая другая собака тоже обиделась бы на его месте: никто теперь не обращал на него внимания, и с утра до ночи он должен был слушать, как старик и старуха расхваливали эту бездельницу корову.
А ведь расхваливали они ее не зря! Корова и вправду была чистый клад!
Никаких хлопот хозяевам она не доставляла, — знай только дои ее утром, днем и вечером.
О корме она заботилась сама, — влезет в море и щиплет морские водоросли, словно это шпинат или клевер. Другая корова смотреть бы на такую траву не стала, а этой ничего другого и не надо, — всегда она ходила сытая, гладкая, и молока давала столько, что хоть продавай, хоть выливай, всё равно девать некуда.
Лосось и Лососиха нарадоваться на нее не могли.
От хорошей жизни они так раздобрели, что в городе их никто не узнавал. Да и как было не раздобреть, когда деньги на них так и сыпались.
Старуха сбивала масло целыми пудами, снимала сметану целыми бочками, а у старика пошла такая рыбная ловля, что он один не мог теперь управиться. Пришлось ему нанять двух работников себе в помощь. И когда бы он ни выезжал в море — в бурю или в штиль, — рыба целыми стаями шла в его сети.
О своей старой разбитой трубке и о просыпанной щепотке табаку рыбак и думать забыл. Ведь сейчас-то у него была такая трубка и такой табак, что студенты и те могли бы ему позавидовать.
А старуха теперь пила самый лучший кофе — и всегда свежей заварки! — подливая в него самые лучшие сливки.
Но уж известно, что человек никогда не довольствуется тем, что у него есть.
— Послушай, — сказала как-то Лососиха мужу, — нам нужен дом попросторней и получше. В этой жалкой хижине стало очень тесно.
— Твоя правда, — согласился старик. Он уже привык, что старуха была всегда права.
И он построил на скале отличный дом, с настоящими замками на дверях, с кладовой для рыбы, с погребом для молока, и даже нанял еще двух работников, потому что он теперь столько ловил рыбы — и лососей, и сигов, и салаки, и окуней, — что в городе не хватало покупателей, и он повел торговлю с иноземными купцами.
— Всё это очень хорошо, — сказала как-то Лососиха, — но мне не под силу вести такое большое хозяйство и готовить на такую ораву. Не мешало бы нам нанять служанку для домашней работы.
— Раз нужно, так и наймем, — согласился с ней Лосось. И они наняли служанку.