Все так и грохнули хохотом.
Разведчик настаивал на своем:
— Ну что вы хохочете?! Нам ведь не сказали, чтобы мы непременно притащили старуху или хотя бы средних лет! А у этих мы спрашиваем: «Вы Измайловы?» Они говорят: «Нет». А сами заинтересовались: «Зачем они вам?» Мы говорим, что Измайловым нужно идти к старой трансформаторной будке. А девочка как закричит, как захлопает в ладоши: «Мы Измайловы! Папочка, не скрывай! Мы Измайловы!» Тогда и он тоже признался, что они Измайловы. Но она первая не выдержала.
Вожатый возмутился:
— Да ведь вам было ясно сказано, что они фамилии своей не скрывают!
— Они и не скрывали. То есть скрывали, но недолго, -сказал разведчик, но почему-то уже не так радостно, как раньше.
— А потом что?
— А потом мы им завязали глаза, чтобы они не видели штаба. Он начал было сопротивляться, а тогда девочка как закричит: «Пусть завязывают, это даже интереснее!» Да вон их ведут!
Все обернулись.
Из-за штабного домика показалось шествие. Впереди шагал пионер и тащил за веревку пару лыж с укрепленным поперек них поленом. Получилось вроде санок. На этих санках сидела Солнечка с завязанными глазами. Она закидывала голову назад и старательно морщила нос. Было ясно, что она подглядывает. Сзади нее шел Солнечкин папа, тоже с завязанными глазами. По бокам его шли двое лыжников.
Капитан Калашников взглянул на часы и крикнул:
— Опаздываете, лейтенант! На моих сейчас пятнадцать двадцать четыре!
ПАПА И МАМА
Папа и мама Травки не знали, что он жив, здоров и даже весел. Мама сидела бледная и с заплаканными глазами. Она ничего не говорила.
Вот уже столько лет подряд она видела своего мальчика каждый день, а думала о нем каждую минуту. Даже когда она была не дома, а на работе, училась или ехала куда-нибудь по делу, она все равно хоть немножечко, да думала о нем.
Вдруг совсем неожиданно возьмет и улыбнется. Все спрашивают: почему? Она сначала и сама не знает. А потом вспомнит: это ей представилось, как она купала Травку, а он в это время сказал что-то смешное.
И она всегда знала, где Травка, чем занимается, покушал ли вовремя, умылся ли когда следует, не разбросал ли как попало свои игрушки, книги и рабочие инструменты.
А сегодня его целый день не было дома, и она ничего не знала о нем. Ах, если бы он просто был в детском саду! Как бы она была спокойна!
Папа звонил по телефону в милицию. В милиции ответили, что нужно было заявить о пропаже мальчика еще на вокзале, но они поищут.
Потом папа звонил по телефону ко всем знакомым. Знакомые узнавали, что Травка пропал, и начинали беспокоиться вместе с папой и мамой…
В детском саду в этот день не было занятий. Но Вовка-морячок и Ваня уже давно сговорились с Травкой выйти вечерком на двор и посмотреть, как известный гонщик Володя выведет свой знаменитый мотоцикл на вечернюю прокатку. Они-то уж знали, что в воскресенье Да в хорошую погоду прокатка обязательно состоится. И Володя обязательно позволит им постоять рядом и осмотреть машину до самого последнего винтика. Он все объяснит, а может быть, даже и покатает.
Они видели Травкиного папу, когда он проходил по двору, и думали, что Травка тоже уже вернулся с прогулки. Но его на дворе все не было.
Тогда они решили сходить за ним сами.
Они пошли в корпус «Б», поднялись пешочком на шестой этаж, потому что на лифте никто не ехал и некого было попросить, чтобы их взяли с собой. Но перед дверью квартиры № 68 они остановились в нерешительности: все-таки их никто не звал.
— Звони! — сказал Вовка.
— Нет, ты звони, — сказал Ваня.
— Почему я?
— А ты повыше!
— Это не считается, — сказал Вовка. — Ты можешь стать на цыпочки.
Но Ваня так и не решился позвонить.
— Знаешь что, Вовка, — сказал он: — Травка, наверно, смотрел, как устроен звонок, и теперь звонок все равно не работает. Давай лучше постучим.
Они постучали разом. Каждый из них старался стучать как можно тише. Но дверь открылась сейчас же. Словно кто-то ждал их с нетерпением.
Вышел Травкин папа. Он сначала постоял немного и посмотрел на них как-то странно, будто даже испуганно.
Потом он наклонился к ним, обнял их обоих за плечи и повел с собой, еще на ходу говоря:
— Ну, рассказывайте, детки, скорей рассказывайте! Вы видели Травку?
— Видели, — солидно сказал Вова. — Мы каждый день его видим.
— А сегодня… сегодня видели?
— И сегодня видели, — сказал Ваня.
Папа затормошил их:
— Где? Когда?
— Я сегодня не видел, — сказал Вова.
А Ваня сказал:
— Я сегодня видел, как вы с Травкой и с Травкиной мамой шли к троллейбусу. Вы еще Травкины лыжи несли.
— А потом? Потом?
— А потом — мы сейчас пришли за ним.
Мама не выдержала и вышла в переднюю. Ей очень хотелось узнать, кто там разговаривает.
— Мы за Травкой, — сказали оба мальчика.
— Травки нет дома, — ласково сказала мама, — но он должен скоро прийти. А вы заходите, мальчики, заходите. Раздевайтесь, поиграйте, попьем чайку. Какое у меня варенье есть! Травкино любимое… Раздевайтесь, раздевайтесь, он сейчас…
Вдруг раздался резкий телефонный звонок. Папа и мама подбежали к телефону и оба разом схватили трубку. Но папа ласково высвободил ее из маминых рук, послушал немного, а потом сказал маме:
— Это говорят из милиции. Они говорят, что звонили во все свои детские комнаты, куда приводят заблудившихся детей.
— Ну, и что?.. Что им ответили?
— Его нигде нет.
— А вы знаете, мальчики… — сказала мама Вове и Ване, -а ведь Травка у нас… пропал…
Она как-то сразу села на стул и вдруг заплакала так громко и так жалостно, что у толстоватого Вовы и у беленького голубоглазого Ванечки стало горько в носу и глаза стали наполняться слезами.
Они оба разом повернулись и бросились бежать. Папа выбежал вслед за ними на лестницу и стал звать их обратно:
— Ваня! Вовочка!
Но мальчики все бежали и бежали с этажа на этаж, пока не выбежали во двор. Тут они немного постояли и опять бросились бежать.
— Куда это вы, затейники? — спросила тетя Машенька и схватила их обоих в охапку.
Тетя Машенька была воспитательницей детского сада. Она как раз шла навстречу.
Мальчики рассказали ей все, что видели и слышали. И тогда она сейчас же пошла в корпус «Б», чтобы утешить Травкину маму и чем-нибудь ей помочь.
А папа в это время поил маму водой и давал ей капли от слез. В одной руке у него был стакан, а в другой — бутылочка с лекарством.
Вдруг сразу зазвонили телефон и звонок у входной двери. Вся квартира наполнилась звонками. Папа метался от одного звонка к другому, но руки у него были заняты, и он не мог отпереть дверь и взять телефонную трубку тоже не мог. А мама была без сил.
Наконец он догадался поставить все на стол и отпер дверь. Вошла тетя Машенька. Папа с ней даже не поздоровался, а бросился к телефону. Он услышал грозный голос:
— Почему это у вас телефон то занят, пищит по-комариному — «пи… пи… пи… пи…», то жужжит по-шмелиному -«буууу… буууууу… буууууу…» — значит, свободен, а вы не отвечаете? Непорядок!
— Да я… — попробовал объяснить папа, но грозный голос перебил его:
— Почему это вы не прибыли на станцию Пролетарская вместе с сыном Травкой и его мамой, лучшей певицей и поэтессой поликлиники номер сорок?
— Да она…
— Или вы поддались уговорам пионеров и вступили в военную игру? Кошмар!
— Да мы…
— За это все вы приговариваетесь к приезду в следующее воскресенье на станцию Пролетарская, где и будете спущены с Московской горы задом наперед и с завязанными глазами!
Папа слушал и ничего не понимал. Это говорил дядя Лева Измайлов. Он шутил. Но папе было не до шуток. Он проговорил упавшим голосом:
— У нас сын пропал…
— Что? Что такое? Травка? — заволновался Измайлов. — Мы сейчас же, сейчас же приедем к вам! Все выясним и все наладим. Такой сообразительный человечек — и вдруг пропадет? Да никогда в жизни!
В ГОСТЯХ У КАПИТАНА
Когда выяснилось, что на Московских горах нет Травкиного папы, а Измайловы уехали, капитан и Солнечкин папа решили отправить в Москву телеграмму, чтобы Травкины родители не беспокоились.
Но, во-первых, Травкин папа, может быть, еще и не вернулся домой. Тогда мама получит телеграмму, удивится, разволнуется, расстроится — и все зря.
А во-вторых, на маленькой железнодорожной остановке возле электростанции капитана телеграфа не было, до ближайшего телеграфа нужно было идти на лыжах целый час, не меньше. В Москву Травку решили отправить электричкой. Не тащить же его через поле и лес обратно на Пролетарскую. Ему и самому будет интереснее: из Москвы он уехал на паровозе, а в Москву приедет на электропоезде.
Ближайший электропоезд шел в семь. Пока телеграмма дойдет, Травка и сам будет уже дома.
Обсудив все так подробно, они и решили пока идти к капитану обедать. Времени у них было достаточно.
Капитан жил один в маленькой квартирке при самой электростанции.
У него была такая электрическая плита, что на нее можно было ставить сразу сколько угодно сковородок, чайников и кастрюль. Лишь бы хватило места.
На сковородке жарилась яичница с сосисками, в кастрюльке варилось какао на молоке, а в другой кастрюльке — картошка. А сам капитан чистил в это время леща величиной по крайней мере с поросенка. Супа не было. Но, сказать по секрету, Травка и Солнечка не очень любили суп.
Травка спросил потихонечку:
— Ты что больше всего любишь?
— Мороженое, — прошептала Солнечка.
— Я тоже…
Капитан не мог слышать их разговора. Но не зря говорил он пионерам, что он маг и волшебник и видит все насквозь.
Он подмигнул Солнечкиному папе:
— Займитесь-ка, лейтенант.
Солнечкин папа вскрыл банку сгущенного молока, разбавил его обыкновенным, накрошил туда засахаренных фруктов и вылил все это в небольшое серебряное ведерко с электрическим шнуром. Потом он отворил белую дверцу рядом с плитой. Это была дверь небольшого шкафа, вделанного в стену. Он поставил ведерко в шкаф, а вилку, которой кончался шнур, воткнул в штепсельное гнездышко на стене шкафа. В ведерке зажужжала электрическая мешалка. Тогда он плотно затворил дверь шкафа и повернул большой черный выключатель рядом с дверью.
К концу обеда Солнечкин папа достал из шкафа ведерко и торжественно поставил его на стол. Оно мгновенно покрылось таким пушистым инеем, какой бывает ранним утром зимой на деревьях.
А внутри ведерка получилось самое настоящее мороженое. Только еще вкуснее, чем обыкновенное.
Оказывается, это был холодильный шкаф. В нем электричество вырабатывало… мороз!
ТРАВКА ЕДЕТ В МОСКВУ
Настала пора расставаться. Травка сказал на прощанье:
— Солнечка, ты приезжай к нам в гости. Я тебе покажу нашу общую железную дорогу, трехтрубный крейсер, лифт и куклу Мальвину.
— Хорошо, Травочка, приеду.
— Я напишу тебе письмо. Я теперь адрес запомнил на всю жизнь: станция Пролетарская, начальнику станции, для Солнечки. А мой адрес: Петровский парк, Новые дома, корпус «Б», шестой этаж, квартира шестьдесят восемь.
Солнечка почему-то вздохнула:
— Да… Кукла Мальвина должна быть с голубыми волосами. Помнишь — в сказке «Золотой Ключик»? А у вас с оранжевыми…
— А мы к твоему приезду ее перекрасим. — сказал Травка. — Я теперь знаю: волосы нужно красить клеевой краской. А то мы пробовали акварельной — ничего не выходит.
Солнечкин папа сказал довольно серьезно:
— Отличный рецепт, — и сейчас же улыбнулся.
Он посадил дочку на плечи, стал на лыжи и отправился в снежное поле.
А Травка с капитаном пошли на платформу, где была остановка электропоезда.
Уже темнело. Вдали показались красные и белые огоньки и большой белый светляк над самыми рельсами. Вверху вспыхивали электрические искры. Это приближался электропоезд.
В общем, он был похож на поезд метрополитена — тоже без трубы и без пара. Но вместе с тем он был похож на трамвай. Только вместо дуги у него на некоторых вагонах было довольно сложное приспособление, вроде громадной коробки без стенок -одни ребра.
Он сигналил, как поезд метро, но гораздо пронзительнее и дольше.
Поезд остановился. Оттуда вышел помощник машиниста и стал наблюдать за посадкой. Капитан, ни слова не говоря, вошел с Травкой в кабину.
Против переднего стекла поезда сидел машинист. На плечах у него блестели серебряные погоны. Машинист сразу узнал капитана:
— Здравствуйте, товарищ капитан!
— Здравствуй, товарищ техник-лейтенант, — ответил капитан. Потом пожал машинисту руку и сказал: — Слушай, Васенька, друг мой: сделай для меня большое одолжение. Ведь ты сейчас меняешься в Москве?
— Да, это последний рейс.
— Возьми ты этого мужичка, доставь в Москву, а там отвези его, куда он скажет.
— Да ведь нельзя же посторонним в кабине машиниста, товарищ капитан!
— А ты его можешь впустить в вагон. Дверь-то у тебя сзади есть. Сделаешь?
— Сделаю.
— Ну, есть.
Капитан снова пожал руку машинисту, потом наклонился к Травке, потрепал его по щеке и выскочил из вагона.
Все это произошло в какую-нибудь минуту.
Вместо капитана в кабину вскочил помощник машиниста и сказал: «Вперед!» Машинист дал сигнал, положил левую руку на громадную кнопку, похожую на гриб, правой рукой взялся за медную рукоятку и повернул ее. Под поездом раздалось громкое шипенье. Это воздух выходил из тормозов. Тормозные колодки отпустили колеса. Машинист нажал гриб, моторы загудели, поезд тронулся и пошел, развивая скорость.
Рядом с машинистом стал его помощник, тоже в погонах, но не серебряных, а черных с зеленым кантиком.
Впереди один за другим загорались зеленые огоньки семафоров. Скоро стала видна целая цепочка зеленых огоньков.
— «Зеленая улица», — сказал помощник.
— Отлично! — ответил машинист.
Поезд мчался все быстрей и быстрей.
БЕЗВЫХОДНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ НЕ БЫВАЕТ
В квартире Травки раздался звонок.
Папа и мама оба вскочили и побежали отпирать. Они все еще надеялись, что вернется Травка.
Но это приехали Измайловы.
Они ходили на радио, чтобы дать сообщение о пропаже Травки. Уж если дядя Лева Измайлов взялся за какое-нибудь дело, он добьется толку.
Он сказал:
— Пока ничего не вышло. На радио говорят, что некуда вставить сообщение. «Московские известия» передают только в час дня, а до часа дня Травка обязательно найдется. Не найдется — тогда другое дело. Тогда можно будет им позвонить, и они обязательно сообщат о пропаже Травки в «Московских известиях». А пока положение действительно безвыходное.
— Безвыходных положений не бывает, — сказал папа. — Я пойду в редакцию газеты и дам объявление. Крупно: «Пропал мальчик», а там дальше все подробности. Газету все читают, и если кто видел нашего мальчика обязательно прочтет это объявление. И, конечно, поможет доставить Травку домой.
Измайловы спешили на поезд. Папа спешил в редакцию газеты. Он сказал маме:
— Я пойду в редакцию газеты. Ты посидишь?
Мама ответила тихонечко:
— Хорошо, иди. Я посижу здесь, у телефона. Только не задерживайся.
МАМА ОСТАЛАСЬ ОДНА
Мама осталась одна. В комнате стало совсем тихо. Лишь иногда издалека доносились гудки автомобилей да время от времени гудел лифт. Мама невольно вздрагивала. Но у их квартиры лифт не останавливался. Скоро и совсем никто не стал подниматься на лифте.