Стражники ворвались в кофейню. Полетели столики. Стариков опрокинули. Перевернули сосуд с жевательным табаком. В кофейне взлетело зеленое облако.
Когда оно рассеялось, Абд аль-Кадир поднялся, весь зеленый от табака, чихнул и пробормотал, покачав с сомнением головой:
– Чтобы из-за одного Багдадского вора стали переворачивать базар? Нет, тут не одного ищут, а целых сорок!
– Тогда, наверно, ищут Али-Бабу и сорок разбойников, – сообразил старичок.
Стражники вбежали обратно в кофейню. На этот раз они взялись за подушки: полетели пух и перья… И опять опрокинули стариков.
– Где царевна?! – орали они, потрясая копьями.
Когда они скрылись, Абд аль-Кадир встал, как курица, облепленная пухом, и таинственно сказа старичку:
– Главное – помнить, что в Багдаде все спокойно…
* * *
Если бы царевна Будур знала, что из-за нее творится такое! Она сейчас же побежала бы на базар, чтобы самой все посмотреть. Но она ничего не знала и расхаживала по дворику Аладдина.
– Ну, мне пора… – сказала она наконец.
– Подожди… – сказал Аладдин. – Я хотел еще тебе сказать… – но не решился сказать то, что хотел, и умолк.
Царевна весело рассмеялась. Аладдин вспыхнул.
– Чего ты смеешься?
– Я знаю, что ты хочешь сказать… Это мне говорили семнадцать принцев, и я всем отказала… Бедненькие, бедненькие…
Аладдин помолчал. Потом грустно спросил:
– Значит, «нет»?
– Почему «нет»? – сказала царевна. – Попробуй, пойди к моему отцу, посватай меня.
– И ты скажешь «да»?! – подпрыгнул от радости Аладдин.
– Как будто я сама знаю, что я скажу. Что придет в голову, то и скажу!
– Царевна зде-есь!.. – раздался торжествующий вопль.
На заборе сидел стражник и отчаянными жестами звал других.
Не успели Аладдин и царевна опомниться, как во дворик ворвались стражники.
Первым вбежал Мубарак – сын везиря. У него была очень маленькая голова, а на шапочке качалось павлинье перо.
– Вяжите его! – сказал Мубарак, вцепившись в Аладдина.
Стражники набросились на Аладдина и связали.
Из-за сарайчика выбежала Зубейда.
– Что вы делаете?!
Мубарак вгляделся в связанного Аладдина.
– Это опять ты?! Ну, на этот раз не уйдешь!..
Царевна топнула ногой.
– Сейчас же отпустите его! Слышите?!
Но стражники уже уволокли Аладдина.
А царевну Мубарак вежливо взял под локоть.
– Да простит меня царевна Будур… – И увел со двора.
На пороге стояла потрясенная мать.
Стражники шарили по всему дому, они хватали все, что можно утащить. Чья-то подошва прошлась по книжке Аладдина, отпечатав на картинке дворца грязный след.
Зубейда смотрела, как стражники растаскивали подарки Худайдана-ибн-Худайдана: кальян, и саблю, и шелковые халаты. Они растащили и всю ее посуду. И все, что она напекла и нажарила.
Только старую медную лампу, валявшуюся на земле, какой-то стражник отшвырнул ногой. И лампа откатилась к козе.
Стражники умчались. Мать выбежала из калитки и остановилась, отчаянным взглядом провожая сына.
А во дворике лишь ветер шевелил страницы книжки Аладдина. Да аист, щелкая клювом, тревожно летал над разоренным домом.
* * *
В тронном зале, где на стенах были развешаны щиты и кривые сабли, на троне восседал великий султан. Рядом с ним безмолвно стоял везирь Бу-Али Симджур. Все лицо его было в морщинах, и каждая морщина говорила о хитрости и коварстве.
Султан поманил пальцем начальника стражи Умара Убейда и, когда тот приблизился, спросил:
– Я что-то не могу вспомнить, ты отрубил голову тому оборванцу на базаре?
– Нет, о великий султан, – сказал Умар Убейд, чувствуя, что его собственная голова закачалась на плечах.
– Не отрубил?! – вскричал султан. – Почему?
Умар Убейд показал дрожащим пальцем на главного конюшего:
– Это все Мустафа! Он дернул твоего коня за узду, и мы пошли.
Султан обратил неблагосклонный взор на главного конюшего.
– О великий султан, – сказал Мустафа, скосив глаза на везиря. – Пусть уважаемый Бу-Али Симджур вспомнит… Он занимает первое место в государстве… Пусть вспомнит и скажет: почему я дернул узду!
И победоносно поглядел на везиря.
Тот не успел открыть рта, как вошел Мубарак. По синему полю его камзола были разбросаны цветы, вышитые золотом и серебром, и на шапочке качалось павлинье перо. Он что-то шепнул на ухо своему отцу – везирю.
И Бу-Али Симджур поклонился султану.
– О царь годов и времен, единственный в веках и столетиях! Твоя дочь найдена и доставлена во дворец!
– Наконец-то! – обрадовался султан.
По знаку везиря двое стражников втащили под руки Аладдина и бросили перед троном. Везирь сказал:
– А вот и тот оборванец, который дважды осмелился увидеть царевну.
– О султан! – воскликнул Аладдин, вставая. – Поистине удача, что мы с тобой встретились…
Стражники подхватили Аладдина под руки и снова швырнули животом на пол. Аладдин вскочил и сказал:
– …Я прошу отдать мне в жены царевну Будур!
Среди придворных воцарилось гробовое молчание. Стражники сызнова бросили Аладдина на пол, но теперь крепко держали его, не отпуская.
Султан спросил везиря:
– Что он сказал?
– Мой язык отказывается повторить… – Везирь заикался.
Между тем прижатый стражниками к полу Аладдин поднял голову и сказал султану доверительно:
– Видишь ли, я и твоя дочь нравимся друг другу. Но царевна не пойдет за меня без твоего разрешения…
Султан окончательно лишился слов. Придворные стояли с таким видом, будто им сейчас отрубят головы вместе с Аладдином.
Всех выручил везирь. Он что-то сказал на ухо султану. Мы услышали лишь последние слова: «…султан позабавится». И увидели, как султан хмуро кивнул.
А Бу-Али Симджур выступил вперед и громко, чтобы все слышали, обратился к Аладдину:
– Великий султан спрашивает: известно ли тебе, юноша, что семнадцать принцев приезжали свататься к царевне Будур?
– Да, она мне это говорила, – сказал Аладдин.
Султан гневно подскочил на троне. Везирь лисьим голосом продолжал:
– Что ж… Своим сватовством ты оказываешь честь великому султану. Но где намерен ты поместить царевну?
– В нашем доме. Там есть все, что нужно, – простодушно сказал Аладдин. – Моя мать даже держит козу.
Придворные засмеялись. Улыбка коснулась и чела султана – развлечение начало ему нравиться.
– Опомнись! Что ты говоришь?! – воскликнул везирь. – Царевна должна жить во дворце!
– Да?..
Аладдин задумался, потом просиял.
– Тогда знаешь что… – обратился он к султану. – Еще интересней: я и твоя дочь будем ходить в гости друг к другу!
Султан улыбнулся. Захохотали придворные. Везирь продолжал:
– А известно ли тебе, юноша, что, прежде чем свататься, надлежит поднести султану подарки?
– Ты говоришь о рубинах и изумрудах?
– Именно, именно! – сказал везирь, стараясь не рассмеяться.
– Верно, это я совсем упустил из виду, – сказал Аладдин. – Сейчас вернусь домой, и подарки доставят!
Переглянувшись с везирем, султан сделал стражникам знак отпустить Аладдина. И когда юноша встал на ноги, поманил его пальцем.
– У тебя дома что – зарыт клад?
– Нет, клада нет, – сказал Аладдин. – Просто у меня есть один знакомый джин.
– Джин? – засмеялся султан.
– Джин, – сказал Аладдин, улыбаясь во весь рот.
Придворные опять захохотали.
– Ах, джин! – сказал султан.
– А чем ты докажешь? – спросил везирь, подмигнув султану.
– Я даю слово, – гордо сказал Аладдин. – Разве этого недостаточно?
– Вполне достаточно, – подтвердил султан. – В темницу его!
Стражники подхватили под руки ошеломленного Аладдина.
А султан обернулся к Умару Убейду:
– И завтра на заре отрубить ему голову!
Стражники потащили Аладдина к дверям. Султан жестом остановил их и сказал на прощанье Аладдину:
– Ты думаешь, головы рубить – это удовольствие? Надо, милый, надо! Вот он подтвердит!
Умар Убейд кивнул. Стражники во главе с Мубараком уволокли Аладдина. И швырнули его в темницу – глубокий тюремный колодец, куда сажают приговоренных к смерти, чтобы не могли убежать.
* * *
Теперь, когда вы знаете, что случилось с Аладдином, послушайте про царевну. Она под белым покрывалом вошла в тронный зал. Ее вел Наимудрейший.
– Дочь наша, – сказал султан, – мы разгневаны!
– Это я разгневана! – сказала царевна.
– Ты отказала всем принцам! И принцев уже не осталось!
– И не надо! – сказала она.
– И все для того, чтобы попасть в лачугу какого-то оборванца!
Царевна топнула ногой.
– Не называй его плохим словом!
Султан обвел глазами придворных, как бы призывая в свидетели.
– А как мы должны его называть?
– Аладдин, – сказала царевна.
– Аладдин? Тьфу! Мы еще станем называть по именам всех бездельников и нищих!
– Молчать! – крикнула царевна.
– Кому молчать? Нам? – тихим голосом спросил султан.
– Сейчас же его отпусти! – сказала царевна. – И попроси у него прощения!
Султан подпрыгнул на троне и крикнул:
– Это последнее, что ты сказала! Клянемся: сегодня же мы отдадим тебя замуж за первого встречного!
– Только попробуй! – сказала царевна, снова топнув ногой.
– А, так?!
Султан тоже топнул ногой. И повернулся к придворным.
– Запомните и запишите! Мы отдаем дочь и полцарства за… за… за… – он захлебнулся от ярости, – за того, кто первым войдет в эту дверь!
Воцарилась тишина. Все смотрели на дверь. Придворные, и везирь, и царевна.
И султан тоже смотрел остолбенело на дверь.
Дверь открылась. Вошел Мубарак, покачивая маленькой головой и сверкая золотом и серебром цветов, вышитых на синем камзоле. Придворные зашептались. Царевна фыркнула.
Султан повернулся к везирю.
– Отныне полцарства и наша дочь принадлежат твоему сыну!
Мубарак моргал глазками, ничего не понимая. Везирь подтолкнул его к ногам султана. И сам упал рядом.
Он поцеловал туфлю султана, ткнул сына в другую туфлю. Похлопав глазами, тот тоже чмокнул туфлю. Лежа на животе перед султаном, Бу-Али Симджур шепнул сыну:
– Царевна Будур и полцарства – твои…
Султан благосклонно поднял обоих и сказал Мубараку:
– Дай ей руку!
Мубарак нерешительно протянул руку. Царевна, рассердившись, ударила его по руке, повернулась спиной и громко заплакала.
– Пусть плачет, – сказал султан. – Слезы женщин… Как там говорится у Мухаммада ибн-Закарийа Рази о слезах женщин?
Везирь значительно прищурился:
– У Мухаммада ибн-Закарийа Рази сказано: «Слезы женщин орошают порог счастья».
– Вот именно! – сказал султан.
Однако тут – этого не ждал никто – царевна устремилась к окну и выпрыгнула из него. Все оцепенели. Мубарак бросился к двери.
Царевна мчалась через сад к дворцовым воротам. За ней погнались стражники. Впереди всех бежал Мубарак.
– Держите ее!..
Стражник в воротах нерешительно преградил царевне дорогу. Она толкнула его, стражник упал. Царевна выскочила.
С разгону Мубарак зацепился ногой за лежащего стражника и свалился на него. И бегущие за ним стражники с воплями попадали на Мубарака один за другим.
Царевна мчалась вдоль дворцовой стены. И все в городе, кто ее видел, падали ниц. Царевна перепрыгивала через них.
Она завернула за угол. Доносились голоса и крики приближавшихся стражников. Увидев нишу в стене, царевна спряталась в ней. Она стояла, порывисто дыша.
Стена перед ней заросла травой. Маленькая ящерица смотрела на царевну блестящими глазами. Прижавшись к стене, царевна замерла.
Мимо, не заметив, промчались стражники, тяжело грохоча сапогами. Царевна хотела выскочить, сделала шаг и отшатнулась.
Теперь подбегал Мубарак. Царевна затаила дыхание. Мубарак увидел ее. Маленькие глазки его хищно засверкали, он расплылся в торжествующей улыбке, хотел схватить царевну за руку.
Тогда царевна Будур двумя пальчиками сорвала со стены ящерицу и сунула за шиворот Мубараку.
– Вот тебе! – сказала она.
Мубарак вытянул шею, как будто к чему-то прислушивался. Потом взвизгнул, подпрыгнул и, ерзая всей спиной и извиваясь, захохотал.
Царевна покатилась от смеха, Мубарак обеими руками пытался схватить у себя на спине ящерицу и, хохоча, кричал:
– Ха-ха-ха-ха!.. Царевна здесь!.. Сюда!.. Ха-ха-ха-ха!..
Стражники повернули назад. Царевна выскочила из ниши. Мубарак, приплясывая, хохотал. Стражники схватили царевну.
– Заприте ее… – прохрипел Мубарак.
Он был уже без сил от смеха.
* * *
Знаете ли вы, что такое диван? Не тот диван, на котором сидят. А диван, который сам сидит: государственный совет мудрейших при великом султане. Такой диван уже второй час заседал в тронном зале дворца. Все, свесив головы, думали.
– …И что же? – спросил султан. – Никто не даст нам должный совет?
– Есть способ, – сказал везирь Бу-Али Симджур.
– Говори!
– Раз царевна Будур попала в город и набралась там дурного – значит ее надо уговорить, что она не попадала в город!
– Как так?! – удивился султан.
Везирь пояснил:
– Царевну надлежит убедить, что это был только сон. А раз это был сон и с ней ничего не случилось, она опять станет послушна. И сердце великого султана возрадуется!
– А что скажет наш Наимудрейший? – спросил султан.
У Наимудрейшего на все был готов ответ:
– Не про сон сказать, что это сон, – это все равно, что про сон сказать, что это не сон.
И гордо обвел всех глазами. Султан попытался проникнуть в смысл этих слов. Потом сказал:
– Повелеваем! Царевна нигде не была, а ей все приснилось! Все поняли нас?! – грозно добавил он.
– Все… – сказали придворные, встали и поклонились.
По повелению султана Наимудрейший сейчас же приступил к делу. Это было в покоях царевны. Царевна Будур смотрела на него злыми глазами. А он убеждал ее, рассказывая:
– Один раз я видел сон, что учу крокодилов читать по-фарсидски… А еще один раз был сон, что я минарет, и у меня на голове кричат муэдзины… А еще был сон, что мои волосы ушли на базар покупать гребешок…
– Ну и что? – спросила царевна.
– А то, что ты видела того оборванца тоже во сне.
– Неправда! – сказала царевна. – Если бы это было во сне… Как мог Мубарак вцепиться в него?!
– Мубарак? – неестественно удивился Наимудрейший и крикнул: – Мубарак!
Вошел Мубарак, наверно, сидел тут же под дверью.
– Говорят, что ты вчера вцепился в какого-то оборванца?
– Кто? Я? – сказал Мубарак. – Когда? Я вчера нигде не был. Я был на охоте… И убил льва! – добавил он.
Царевна недоверчиво посмотрела на него и уже менее уверенно сказала:
– Как же так? Я помню. Я была в городе и видела козу.
Наимудрейший и Мубарак покатились со смеху.
– Не смейтесь! Я говорю правду! – сказала царевна сердясь. – Еще вот он привел меня во дворец!
И кивнула на толстого стражника, что стоял на карауле в дверях. Тот вытаращил глаза:
– Кто? Я! Я два дня лежал дома! И у меня болела челюсть… Пусть меня разорвет шайтан, если я вру!
Вошел султан и сказал нежно:
– Дочь наша… Будур!
Царевна бросилась к нему.
– Как хорошо, что ты пришел! Скажи: ведь это было? Правда? Ты же ругал меня за оборванца?
Султан сделал круглые глаза:
– О каком оборванце ты говоришь, дочь моя? Я тебя ругал за принцев, что их уже не осталось…
– Да нет же! – воскликнула царевна. – Я говорю об Аладдине!
– Об Аладдине?
– Да! – воскликнула, сияя, царевна. – Вспомнил?