Все, иду вниз. Интересно, здорово ли мне влетит за вчерашнее?
Мы спускаемся в кухню невыспавшиеся и ждем, когда проснется Гарри. Сев умудряется одновременно делать омлет, резать сыр и зелень и варить кофе. Меня он к готовке по-прежнему не подпускает, и мне остается только нервно перекладывать на столе несколько свертков: пара маггловских книг, из тех, что называются смешным словом «фэнтези», пара дисков с музыкой, пара хороших фильмов…
— Перестань ерзать, — бурчит Сев, снимая с огня джезву. — Он обрадуется, даже если ты ему подаришь надкушенную шоколадную лягушку. И кстати, — он ставит передо мной кофе, потом отпивает из своей чашки и блаженно прикрывает глаза, — постарайся не очень шуметь, когда он спустится.
— Почему?
— А потому, — Сев злорадно ухмыляется, — что кое-кто накануне вечером неумеренно близко познакомился с моим коньяком. Каковой в результате этого знакомства преждевременно и скоропостижно скончался.
Моей бедной голове требуется целых полминуты, чтобы переварить это сообщение.
— Он что, успел напиться?!
— Ну, не то чтобы напиться… — Сев продолжает ухмыляться. — Но голова у него сейчас наверняка болит.
В эту минуту сверху доносятся какие-то шорохи и звук шагов: Гарри явно спускается по лестнице. Он появляется в дверях, и лицо у него такое скорбное, что я начинаю безудержно хихикать.
— И тебе доброе утро! — морщась, говорит несчастный ребенок, обхватывая руками голову, и садится за стол, похоже, не замечая ничего вокруг. В том числе и подарки.
Сев достает из холодильника апельсиновый сок, наливает полный стакан, потом извлекает из шкафа маленькую склянку с каким-то желтым зельем и, подмигнув мне за Гарриной спиной, аккуратно опрокидывает ее в сок.
— Держи, именинник, — усмехнувшись, он ставит перед Гарри стакан.
— Спасибо, — Гарри, поморщившись, отпивает глоток, потом другой, и я вижу, как ему становится легче буквально на глазах. Он изумленно поворачивается к Севу: — Но ты… вы… вчера…
— Обычно я не балую перебравших студентов, — строго говорит тот, но я вижу, что он улыбается уголками губ. — Однако сегодня, в виде исключения… можешь считать это подарком.
— С днем рождения! — я, не выдержав, подпихиваю свертки к нему поближе. — Это от нас обоих.
Сев едва заметно морщится, но мне не противоречит.
— Вау… — похоже, Гарри окончательно потерял дар речи. — Я… вы… спасибо!
— Не за что, — буркает Северус, видимо, теряя терпение. — А теперь давай, разбрасывай по всей кухне обертки, пляши вокруг стола — или что там полагается делать именинникам? — и будем завтракать. Я голоден, как не знаю кто.
Гарри торопливо разворачивает подарки, и, весь сияя, снова и снова благодарит нас, пока Сев не велит ему заткнуться, и мы наконец садимся завтракать, и я отчего-то чувствую себя так, будто день рождения сегодня у меня.
Наконец-то дополз до постели. Такого дня рождения у меня еще ни разу не было. Во-первых, утром, вопреки всем вчерашним угрозам, Снейп милосердно избавил меня от похмелья. Да здравствует зельеварение! Во-вторых, они меня все-таки поздравили и даже подарили подарки… хотя я почти уверен, что это дело рук Тонкс. Что-то я себе плохо представляю Снейпа, покупающего для меня «Властелина колец» или «Бесконечную историю»! Не говоря уже про «Стену»…[11]
А потом Тонкс, очевидно, решив устроить мне незабываемое семнадцатилетие, поволокла нас в кино, а оттуда в кафе, потом в тир в парке… Снейп все это время страдал — по большей части молча, но иногда тихо бормоча себе под нос нечто вроде: «Великие боги, чем же я вас прогневал!». Но настроения нам с Тонкс это не испортило.
Вечером, терпеливо выслушав от Снейпа тридцать три предупреждения не говорить никому о своем дне рождения, я слинял к Питу, и мы впятером с его родителями и Люси два часа резались в покер. Я даже немного выиграл.
В общем, день рождения получился отличный. Одно меня беспокоит: сколько все это благополучие продлится?
Глава 7. Неделя шестая
Я спускаюсь в кухню и вижу, что Сев сидит за столом, обхватив голову руками, и смотрит невидящим взглядом на какие-то разложенные перед ним бумаги. Услышав мои шаги, он поднимает голову.
— Поздравляю, дорогая, у тебя будет ребенок, — говорит он язвительно и сует мне эти самые бумаги. Я растерянно сажусь и пытаюсь в них разобраться: это письмо от Дамблдора, какой-то пергамент из Министерства и что-то маггловское.
— Начни с письма.
Я послушно читаю письмо, потом судорожно просматриваю остальные документы.
— Сев, это невозможно!
— Что невозможно? — с любопытством интересуется Гарри, заглядывая в кухню.
— У тебя будет… как бы поточнее выразиться?.. маленький братик, — насмешливо отвечает Северус.
Выражение рассеянной заинтересованности на лице Гарри сменяется почти ужасом:
— Что? Как? Вы?..
Северус выхватывает у меня груду документов и почти что швыряет мальчику через стол:
— Вот, полюбуйся. Альбус прислал это маггловской почтой.
Тот растерянно разглядывает их, потом вчитывается и ахает:
— Этого не может быть!
— К сожалению, может…
Я убираю бумаги со стола, и мы молча садимся ужинать.
Так я и знал!
Стоит со мной случиться хоть чему-нибудь действительно хорошему, как судьба подкидывает мне очередную свинью.
В этот раз — в буквальном смысле слова.
Оказывается, вчера в Малфой-мэноре арестовали беглого Люциуса Малфоя, а заодно и его жену — за укрывательство. Вроде как авроры получили откуда-то анонимные сведения, что Люциус собирается навестить родовое гнездо, и устроили засаду, которая — для разнообразия — увенчалась успехом.
Но это не главное. То ли попавшись на перекрестье заклятий, то ли еще что — я из письма Дамблдора не понял — но Малфой-младший деградировал до младенца двух с чем-то лет от роду. А поскольку мандрагоры у мадам Спраут только-только вошли в переходный возраст, вернуть себе нормальный облик этот белобрысый гаденыш сможет только месяца через три, не меньше. И, в любом случае, поскольку он еще несовершеннолетний, а его родителям все равно светит Азкабан, опекунство над нашим Хорьком получат как раз Снейп — как крестный — и Тонкс — как единственная здравствующая родственница.
Для магглов Дамблдор заготовил отдельную легенду: будто бы Малфой — сын двоюродной сестры Тонкс (что, впрочем, почти правда), которая вместе с мужем погибла в автокатастрофе. Завтра бедняга Тонкс должна будет «получить письмо с ужасными новостями» и изображать горе.
— А звать его будут как? — спрашиваю я. — Драко, знаете ли, не очень распространенное имя.
Они оба нахмурились и задумались.
— Второе имя у него есть? — вдруг спросила Тонкс, почему-то лукаво улыбаясь Снейпу. Честное слово, по-моему, тот слегка покраснел.
— Есть. Антоний, — буркнул он. — Я долго пытался уговорить Люциуса дать ребенку хоть одно нормальное имя, и это самое пристойное, на что он согласился.
— Пойдет, — сказал я. — Тони — отличное имя.
— Очень милое, — улыбнулась Тонкс.
Снейп посмотрел на нас обоих так, будто мы пытаемся выдрать ему все зубы, но промолчал.
В общем, через три дня этого поросенка привезут к нам сюда. И чует мое сердце, что нянчиться с ним буду я.
Я не знаю, о чем думает Альбус! Так рисковать всем — и чего ради? Белла на свободе, эта ублюдочная крыса тоже… Как только станет известно, что мальчишка у меня, найти нас станет вдвое легче.
— Сев, успокойся…
Тут только я замечаю, что нервно расхаживаю по комнате туда-сюда, и со вздохом опускаюсь на кровать. Элли тут же принимается массировать мне плечи. Элли… Надо же, меньше чем за неделю я привык называть ее этим именем. Я чувствую себя бедуином, добравшимся до оазиса. Ужасно глупо.
— Прости, я просто устал. Альбус притворяется идиотом, каждая его затея глупее и опаснее предыдущей, и я, сказать по правде, понятия не имею, что делать.
Как же хочется просто закрыть глаза и ни о чем не думать…
— Мы как-нибудь выкрутимся, — она целует меня в щеку. — Вот увидишь.
— Ну неужели нельзя было до сентября поручить Драко Люпину или Минерве? Да хоть кому-нибудь — но в Хогвартсе! — я откидываюсь назад, прислоняясь к ней. — Так нет же, Альбус, видишь ли, желает изменить его мнение о магглах…
По тому, как изумленно она на меня смотрит, я понимаю, что это ей в голову не приходило. Я фыркаю.
— Да Альбус больше ни о чем так не мечтает, как переделать всех слизеринцев по гриффиндорскому образу и подобию! В данном случае он надеется приучить Драко к маггловскому образу жизни, пока ребенок не в силах сопротивляться.
Элис хихикает.
— Ну, по крайней мере, скучно нам не будет.
— Уж это точно, — вздыхаю я, но тут мое ворчание пресекают наиболее приятным способом. И кто я такой, чтобы сопротивляться?
Ну почему, почему именно я такой везучий?
Хотя Рон бы, наверное, все отдал, чтобы быть на моем месте. Он бы умер со смеху: слизеринский Хорек дрыхнет у меня в комнате в детской кроватке с решетчатым бортиком и, причмокивая, сосет во сне большой палец. Но только мне почему-то не смешно. По крайней мере, сейчас.
Драко привез утром мистер Уизли — под видом сотрудника маггловских социальных служб. Когда он начал вытаскивать Малфоя из машины, тот растопырил руки и ноги, как морская звезда, вереща на всю Буковую: в общем, типичный Малфой — только бы осложнить жизнь окружающим. Правда, папу Рона это не смутило: сразу видно отца семерых детей. Он просто взял это орущее безобразие под мышку и понес к дому. Разглядев Малфоя поближе, я с трудом сдержал дикий хохот: они его перекрасили в рыжий цвет! Уже потом я сообразил, что, если он племянник Тонкс, то должен быть хоть чем-то на нее похож!
Но тут начались странности. Стоило Снейпу выйти ему навстречу, как Драко тут же перестал кричать. Мистер Уизли опустил его на дорожку, и Малфой деловито потопал к крестному. Снейп наклонился, взял его на руки, и тот совершенно отчетливо поздоровался:
— Дя Сев!
Снейп удивленно приподнял бровь.
— Он что-то помнит? — спросил он у Ронова отца. Я заинтересовался и подошел поближе.
— Понятия не имею, — ответил мистер Уизли. — Мы до сих пор не разобрались. Он точно должен помнить то, что помнил в два года, но остальное… кто знает? Мы ведь так и не выяснили, что именно с ним случилось.
— Как не выяснили? — удивился я. — Разве авроры…
— Не здесь, — оборвал меня Снейп, повернувшись ко мне вместе с Драко на руках. — Идемте в дом.
— Га! — заявил Драко, показывая на меня пальчиком.
— Почему «Га»? Это мой сын Джеймс, — в изумлении поправил его Снейп.
— Га! — твердо сказал Драко, мотая головой. — По!
«Черт! — подумал я. — Ну «га» еще может значить что угодно. «Гад», например. Но «по» — это уж точно «Поттер»! Не может же он видеть сквозь маскирующие чары? Ну ведь не может же?!»
— Ой, не нравится мне это, — покачал головой мистер Уизли, и мы пошли в дом.
В гостиной Снейп опустил Драко на пол, и тот немедленно отправился обследовать дом.
— Присмотри за ним, — велел он мне, — нам с Артуром надо поговорить. Я тебе потом расскажу, если будет что-нибудь важное, — добавил он, видимо, заметив мой оскорбленный взгляд.
Я вздохнул и покорно последовал за Малфоем: тот уже вышел в коридор и добрался до двери в кухню.
— Хочешь чего-нибудь? — растерянно спросил я.
— Дай, — уверенно ответил он.
— Чего дать? — не понял я.
Честное слово, он посмотрел на меня как на идиота.
— Дай, — повторил он.
Ну естественно. Единственное слово, которое он может выговорить полностью. Как я мог забыть, что это Малфой?
— Есть?
Мотание головой.
— Пить? Чаю? — продолжал допытываться я.
— Ча, — усиленное кивание.
Я поднял его и посадил на стул.
— Посиди смирно, я сейчас сделаю.
Естественно, стоило мне отвернуться, чтобы поставить чайник, как он сполз со стула, открыл ближайший шкафчик и вытащил оттуда пакет с изюмом — разумеется, немытым — и потянул в рот.
— Фу, Драко… то есть, фу, Тони, он грязный. Отдай сейчас же, — сказал я и протянул руку.
Никакого эффекта.
— Дай, пожалуйста.
Тот же результат. Я не выдержал, применил силу и отобрал пакет.
— А-а-а!
— Будешь реветь, отшлепаю. И не думай, что я этого не сделаю.
Рев моментально прекратился.
— Ну, вот и умница. Подожди, сейчас все будет.
Через десять минут надутый Драко Малфой сидел у меня на коленях и пускал слюни в чашку с чаем. Я с тоской думал о том, что до конца каникул еще целых три недели.
Мерлин, как я ненавижу идиотов! В особенности тех, кто лезет не в свое дело. Ну кто, кто просил этих дурацких авроров врываться с криками ко мне в лабораторию? Ловили бы себе моего отца — я-то тут при чем? Но нет, эти кретины просто не в состоянии не сунуть свой нос, куда не надо! И если они не понимают, что попадание любого заклятия в котел приводит к непредсказуемым результатам, я могу только удивляться, почему они все не поубивали друг друга еще в процессе обучения.
И вот, пожалуйста: я, семнадцатилетний Драко Малфой, нахожусь в теле двухлетнего младенца и не в состоянии даже выговорить половину букв английского алфавита. Я уже не говорю про неспособность сдерживать элементарные физиологические реакции.
Дальше — больше. Найду того гада, который решил, что мне пойдет рыжий цвет, — убью к Мордредовой матери. Сво-ло-чи!
И, что хуже всего, нянькой ко мне приставлена эта гриффиндорская зараза — Гарри, Гадес его задери, Поттер. Который ласково заглядывает мне в глаза и спрашивает, не хочу ли я чаю! И тут же угрожает физической расправой, пользуясь моей беспомощностью. Как будто от двух немытых изюминок кто-то умер! Лицемер несчастный.
Кто, интересно, ему сказал, что меня зовут Антонием? Мой обожаемый крестный, не иначе. Который, скорее всего, «забыл», как я ненавижу это дурацкое имя, а уж тем более сокращение от него.
Не отзываться, что ли? Хотя это может дать нежелательные результаты. Вряд ли Северус станет присматривать за мной постоянно, а без него Поттер может сделать со мной что угодно…
О, придумал. Буду звать Поттера «Гарри»… или уж как там получится произнести. Пусть они понервничают. «Джеймса» мне, кстати, все равно не выговорить.
Интересно, они что, не понимают, что я все понимаю? И что не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что взрослые сыновья с неба не сваливаются? Джеймс, как же…
Да за кого они меня принимают?!
Ах, да. За безмозглого двухлетнего сопляка.
Можно, я кого-нибудь убью, а? Нельзя? Я так и думал. Ну и ладно. Тогда я никому не покажу, что я все понимаю. В конечном счете это может даже оказаться забавным.
Ох, что-то мне спать хочется…
Рыжий Малфой — невозможное, анекдотическое зрелище. Я опускаю его на пол и с трудом сдерживаю смех, глядя, как это юное чудовище обследует комнату. Однако времени на него у меня нет совершенно: вероятно, это последний раз до конца лета, когда у меня есть возможность переговорить с кем-нибудь из Ордена лицом к лицу.
— Присмотри за ним, — говорю я Поттеру. Тот смотрит на меня обиженными глазами щенка, которого неожиданно пнул обожаемый хозяин. — Я тебе потом расскажу, если будет что-нибудь важное, — со вздохом прибавляю я.