А я сам — по полям да по лесам
Сметлив и хитер — пятерым нос утер.
Что может быть краше дней похода, когда размеренный порядок лагерной жизни вдруг сломан и каждый шаг пути таит встречи с неожиданностями? Еще задолго до похода Ромашкин твердил свой стишок:
Там виден лес,
За лесом тем
Нас ждет чудес
Внезапный плен!
К походу готовились и наши умельцы. Им давно хотелось испытать в полевых условиях прочность своих новых, по их словам, непромокаемых идей.
Не раз в лагере замечали, как они с видом заговорщиков что-то задумчиво чертили в своих заветных тетрадках. Не иначе, туристам готовились сюрпризы. Но что затевали друзья, было пока тайной двух.
И вот долгожданный день похода наступил. Стрижи-стражи — верные патрули хорошей погоды — носились в сияющей голубизне неба стремительно, как реактивные самолеты. После особо сытного завтрака еще раз каждый проверил укладку рюкзака…
И вскоре в лесу растянулась цепочка оживленных ребят-туристов. Пуговкин гордо шагал впереди. Ему было чем гордиться. Он для похода смастерил из компаса ручные солнечные часы. Его прибор одновременно показывал, где север, и определял, который час.
На ходу Пуговкин рассказывал:
— Взял я старую соску, отрезал от нее короткую трубочку и эту трубку надел на футляр компаса. Потом засунул под это резиновое кольцо бумажный циферблат часов и вставил в центр его простую канцелярскую кнопку, солнечная тень от острия которой указывала время. Теперь у меня есть свои часы…
— А как ими пользоваться? — спросила Катя.
И Пуговкин показал, как сначала с помощью компаса находится положение севера.
Надо, чтобы синяя стрелка компаса упиралась по шкале в букву «С» — север. Ну, а тень от острия кнопки сразу на циферблате часов определит, который сейчас час. В полдень тень кнопки тоже смотрит на север.
Запасся походными новинками и Ромашкин. Пока всем было видно, как сбоку его пояса свисала микрофляга.
Мишка надумал ее сделать из резиновой оболочки для воздушного шара. Правда, его фляга вмещала воды немного. Но ведь в походе даже глоток воды может быть дороже золота. Тем более что налил он в свою фляжку крепкого, чуть подсоленного чая. Такая жидкость, по его мнению, лучше всего и утоляла жажду и прибавляла бодрости.
— Но водичка из твоей фляжки-баклажки будет теплая-претеплая. Такую и хлебнуть противно. Брр! — сказала, поморщившись, Нелли.
— А мы ее охладим!
— Чем? У тебя холодильник, что ли, в рюкзаке? Или лед с собой тащишь?
Ромашкин вместо ответа смочил слегка водой носовой платок, вложил в него свою микрофлягу, привязал платок к бечевке и стал ее со свистом крутить над головой.
— Задумал теперь свою фляжку раскрутить и забросить? Давно пора…
Мишка перестал вращать свой снаряд и сказал:
— Попробуй на ощупь, как охладилась вода в моей баклажке. Я не так глуп, как ты…
Тут Ромашкин сделал длинную паузу и, видя, что оскорбленная Нелли надувает губы, добавил:
— Не так глуп, как ты… думаешь. Ведь когда мокрое белье сохнет, оно всегда холодное, потому что из него испаряется вода. Когда я крутил сырой платок с фляжкой, он также охлаждал мою воду.
Путь-дорожка туристов пролегала меж кустов. И тут, как нарочно, сразу же перед самыми носами туристок-натуралисток стали дерзко порхать необыкновенные бабочки. А девчата впопыхах забыли в лагере сачки и теперь шли, сокрушаясь и переругиваясь.
Их беде помог Витька.
— Показать вам, как тут же, на ходу обзавестись походными сачками? — предложил он.
Разумеется, предложение было с восторгом принято.
Витька с помощью Ромашкина нашел несколько хворостин с развилками. Потом он привязал к рогаткам майку и платок и сказал:
— Ну, вот вам пока два сачка. Видите, как удлинилась теперь рука и увеличилась площадка ее ладошки. Такими сачками наловите тьму бабочек. Однако бабочки, словно увидя сачки и услыша Витькино бахвальство, все разом исчезли. Может, потому, что тропа подошла к темному лесу.
— Будто в воду канули, — заметил Ромашкин. Но неунывающий Витька успел поймать летящего жука-усача и мигом спрятал его в пустую спичечную коробку.
— На первом привале мы его получше разглядим в лесной микроскоп, — пообещал он натуралисткам.
— Откуда ты в лесу возьмешь микроскоп? — удивились девочки. Однако Витька пока не хотел раскрывать свою тайну.
Из темного леса гурьба туристов вышла к блестящей широкой реке. Сверкающая водная рябь слепила глаза. Все жмурились, прикрывали ладонями глаза. Вдруг Мишка закричал:
— Стойте! Стойте все! Сейчас мы, то есть Витька и я, подарим всем солнечные защитные очки! Подходите по очереди и берите вот из этого пакета.
Ребята запускали руки в пакет и, вытащив какие-то глянцевые цилиндрики, перевязанные нитками, с недоумением смотрели на изобретателей.
— Где же тут очки? — послышались разочарованные голоса. — Это или подзорные, или подозрительные трубки…
Но Ромашкин дернул за нитку, и внезапно трубочка развернулась в очки. Он надел их на нос Нюше и сказал:
— Теперь тебе нечего морщиться и жмуриться от солнышка.
Светофильтры, ослабляющие блеск солнца, наши мастера изготовили из старой негодной пленки для малоформатных фотоаппаратов. Сначала они на свету проявили ее так, чтобы она слегка потемнела. Затем подержали в фиксаже, промыли и высушили. А потом ножницами вырезали три впадины: одну посередке для носа и две по краям для ушей.
— А можно ли сделать такие походные складные очки не только темными, но и цветными? — спросил кто-то.
— Конечно, можно, — ответил Витька. — Надо их дополнительно окунуть в цветную тушь, лучше в зеленую. Этот цвет успокаивает глаза.
Ребята быстро вооружились легкими защитными очками, и поход продолжался.
Вскоре река потекла в сторону, и пионеры снова углубились в сосновый лес, росший на песчаных холмах. Солнце меж тем поднялось высоко над головой. Стало душно… Ребята приустали.
— Ну и жарища… Хорошо бы искупаться… Да жаль, от речки ушли, — послышались недовольные голоса.
— А хотите, мы эту жарынь придушим душистым душем? — предложил Пуговкин.
— Душ в лесу? Да еще душистый? Каким же одеколоном будет пахнуть твой дождик? — недоверчиво спрашивали ребята.
— Да любым, на выбор — цветочным, хвойным, березовым.
— Я хочу цветочный душ, — сказала толстенькая Нелька-сарделька. Она притомилась больше всех.
— Тогда нарви по дороге букет. Сейчас, судя по карте, нам в овражке встретится лесной ручеек. Обмакни букет в воду и потряси его над собой. Вот тебе и душ. И меня заодно обрызни…
Скоро в лесу раздался звонкий смех. Туристы вдосталь набрызгались. Иные так вымокли, словно попали под ливень. Лесной душ всех освежил. Запев бодрую походную песенку, отряд снова дружно зашагал вперед.
Ручные солнечные часы Пуговкина показывали двенадцать часов — тень падала прямо на север. В это время решили на лесной опушке устроить большой привал — отдохнуть, пообедать. Сначала распределили обязанности: одним собирать хворост, другим натаскать воды, третьим готовить обед, четвертым мыть посуду. Работы хватило на всех. Но тут вдруг выяснилось, что спички в кармане у Васи Антонова от лесного душа так намокли, словно их роняли в воду. Выручил всех Ромашкин. Он деловито пошарил в своем обширном карманном хозяйстве и сказал:
— Отгадайте, что я держу?
— Ну, соску, — ответил спецкор походного листка веснушчатый Никита Семин. — Только зачем она? Что-то я не вижу сосунков-младенцев среди туристов…
— Так знай, спецкор, что это спичкор, то есть спичечная коробка.
— Из соски? — удивился Никита.
— Ну да. Тут у меня в ней десяток спичек и кусок коробки, о который чуть чиркнешь, и спичка зажглась. В такой перевязанной ниткой соске спички в сине-море-океан упадут и то сухими из воды выплывут. И соль так сохранять легко.
После обеда и мытья посуды все прилегли отдохнуть. Кто положил ноги на рюкзак, кто на пенек, кто прислонил их к дереву. Ведь в таком положении скорей можно восстановить силы для новых туристских треп. И все было б хорошо, если б не муравьи…
Первым поднялся Ромашкин.
— Хотел я приберечь этот клубок-колобок для другого раза, — сказал он, подкинув вверх шарик из бечевок, — но муравьи доконали. Видно, Придется соорудить себе гамак из этого мячика.
Тут даже не выдержал готовый ко всяким неожиданностям Пуговкин.
— Фокус-покус хочешь нам показать? Был шарик. Гоп! Але! Стал гамак. Так, что ли?
— Не веришь? Ну, гляди!
Тут Ромашкин быстро обмотал стволы двух рядом стоящих деревьев так, что между ними повис пучок веревок.
Потом он привязал все бечевки посредине пучка к палке. И образовался веревочный ромб. Гамак был готов!
Покачиваясь на своем походном гамаке, Ромашкин вслух размечтался:
— Вот если натянуть сверху между деревьями еще одну веревку, а на нее повесить хотя б старую клеенчатую скатерть, получилась бы одиночная палатка для ночлега. Спи без забот. И дождик не намочит, и муравьи докучать не будут.
— А куда же ты рюкзак в своей висячей палатке положишь? — спросил спецкор Никита.
— Да тоже подвешу к верхней веревке, а то укреплю к средней перекладине под спину.
— Ну, а теперь, Миша, пошарь в своей тетрадке. Нет ли там чего веселого? — попросили девочки.
— Что же, — отозвался Ромашкин, — не зря говорят, шутка — минутка, а заряжает на час. Есть у меня тут одна загадка с семью отгадками. На всех хватит. Слушайте внимательно. Жил-был туда-сюда. Звали его туда-сюда. Был он лихой туда-сюда. А жену его звали туда-сюда. Построили они на огороде туда-сюда. И посадили туда-сюда. Но случилась засуха, и вырос туда-сюда. Кто отгадает лучше всех, тому дарю большой орех!
Туристы оживились. Послышались смех, догадки, вопросы. В конце концов общими усилиями загадку разгадали.
«Туда-сюда» оказались те слова, которые не теряли смысла, если их читать с конца. И ответ был такой: дед, Тит, казак, Анна, шалаш, боб, шиш.
— А нам, — вспомнили натуралисты, — Пуговкин грозился показать необыкновенные лесные микроскопы. Где же они?
— А посмотрите вокруг, их здесь видимо-невидимо, — лукаво отозвался Витя.
— Больше, пожалуй, невидимо, чем видимо. Мы не видим ни одного. Ты смеешься над нами, — обиделись девочки.
— Ну, так глядите. — Витя взял плотный листик березы, проткнул в нем сосновой иглой тонкую дырочку и сказал: — Теперь посмотрите через это отверстие на моего жучка-усача, приблизив его к глазу на расстояние в один-два сантиметра.
Первой оказалась Нюша.
Взглянув на жука, она отшатнулась и вскрикнула:
— Да это не жук, а жуть с рогами!
Тут Пуговкин пустился в разъяснения. Недаром он прозывался БЭС.
— Наши глаза видят отчетливо предметы, находящиеся на расстоянии двадцати сантиметров. Чем ближе, тем предмет кажется больше, но он становится расплывчатым. Чтоб увидеть предмет четким, надо поглядеть на него через крохотное отверстие. Через прокол в листке на расстоянии в один-два сантиметра жук-усач покажется вам с носорога. К тому же вы увидите его очень отчетливо.
Отдохнув, ребята разбрелись по живописным окрестностям привала. Ромашкин смотал свой карманный гамак.
Натуралистки направились собирать гербарии и ловить интересных бабочек и жуков. Геологи пошли поискать по речным обрывам полезные ископаемые. Картографы по карте прикидывали, какими путями лучше вернуться в лагерь. Художники и наши друзья присели порисовать новые пейзажи. Словом, все нашли себе занятие по душе.
Через час прозвучали три продолжительных свистка. Сбор — и снова в путь.
Дорога пошла лугами. Неожиданно откуда-то из-за леса подкралась синяя туча, и с шумом хлынул крупный теплый ливень.
— Вот его-то я и поджидал, чтоб испытать свою непромокаемую идею, — обрадовался Ромашкин.
Он вынул из рюкзака пару сложенных промасленных газет. Из одной, где он проделал в середке дырку для головы, получился плащ. А другую Мишка сложил в большую треугольную, как у Наполеона, шляпу. Теперь дождик был ему не страшен.
Заглядевшись на затеи Ромашкина, Катя вдруг вскрикнула. Она поскользнулась в мокрой колдобине и подвернула ногу. Девочка захромала.
— Что, больно? — участливо спросил Миша.
— Ничего, обойдется, — поморщилась от боли Катя.
На глазах у нее проступили слезы. Ромашкин взял себе ее рюкзак и крикнул:
— Ребята! ЧП! То есть, как говорят военные, чрезвычайное происшествие! Терентьева растянула себе ногу и не может идти дальше!
— Ну что ж, — проговорил Артур Тортиков. — Пускай посидит тут на травке, подождет. А потом за ней из лагеря придет машина с доктором.
— Гадко оставлять товарища в беде. А вдруг польется еще дождь? Или не будет машины! — возмутились все туристы.
— Вот что, ребята! — произнес Пуговкин. — Понесем Катю по очереди на носилках. До лагеря осталось километра два-три. Нас много — дотащим. Можно, конечно, сделать ромашкинский гамак и подвесить его на одну длинную жердь. Но легче будет нести нам четверым, если мы соорудим носилки из длинных палок и бечевок. Свяжем из них раму, а ложе оплетем веревками.
— Сказано — сделано, — первым откликнулся Ромашкин. — Пока девочки перевяжут больную ногу, мы айда в лес за палками и пушистыми ветками, чтобы Пончику было помягче лежать.
Не прошло и десяти минут, как первая четверка ребят бережно понесла Катю. Всем теперь не терпелось дойти поскорей до лагеря.
Ромашкин, чтобы поразвлечь Катю, стал рассказывать, как определить расстояние в пути.
Если видны знакомые предметы, то самый простой способ — карандашный. Держи карандаш на вытянутой руке. Если предмет закрывается толщиной граненого карандаша, то расстояние до предмета определить нетрудно. Надо ширину предмета умножить на сто.
— А еще, — добавил он, — я хочу всем туристам задать вопрос: как на ощупь темной ночью без светящегося компаса, без звезд в лесу найти, где север?
— Постой-ка, друг, высунь язык, — и Витька заботливо приложил ладошку ко лбу Ромашкина. — Что с тобой? И ты заболел? Впрочем, это редкий случай в медицине: бред налицо, а температура пациента нормальная.