— А почему вас прозвали тетушкой Душкой?
— Меня зовут Надежда Пончикова. Надежда, Надюшка, Дюшка—вот и получилась Душка, — объяснила хозяйка, покрывая только что вылепленные калачики яичным желтком.
— Тетушка Душка, — решилась Маша, — пожалуйста, скажите мне, сколько я вам должна?
— О чем ты, солнышко? — рассеянно отозвалась тетушка, закрывая печную заслонку.
— Ну, за ночлег, за воду, за еду.
— Да что ты, живи, сколько хочешь, тебя же привел Александр.
— Пожалуйста, у меня много денег, я в состоянии не быть вам в тягость.
— Да разве ты мне в тягость! Перестань…
— Если вы не примете у меня плату за проживание, я буду вынуждена уйти, — твердо сказала Маша. — Во-первых, когда господин Александр привел меня к вам, он знал, что я в состоянии за себя платить. Во-вторых, мое проживание может принести вам неприятности: а ну как думаки узнают, что я это я? А в-третьих, вы же не рассчитывали на прием гостей.
— Вот ты какая, — от удивления тетушка Душка даже остановилась. — Ладно. Будешь помогать мне после учебы — и мы в расчете.
— И платить за еду, как все ваши посетители! — настойчиво сказала Маша. — Пожалуйста, мне так будет спокойней.
— Как скажешь. Ты покушала? Собирайся, нам надо еще зайти перед учебой купить тебе тетради. И зубную щетку!
Девочка увидела на стене возле окна грифельную доску, на которой мелом было написано, сколько стоит тот или иной пирожок. Под доской стояла фарфоровая копилка в виде курочки с цыплятами. Маша отсчитала, сколько нужно, и осторожно опустила монетки в копилку.
Утренний Как-о-Дум в вуали из солнечных зайчиков, отражающихся от тысяч чешуек золотых куполов, оказался шумным и людным. Вчерашние ярко разодетые горожане пропали, зато на улицах суетились и спешили люди в простой и рабочей одежде, некоторые даже в форме. Маша пыталась угадать, кто из них чем занимается. В серых комбинезонах и голубых рубашках, она уже знала, водопроводчики. Верхом на пони, с большими сумками по бокам, весь в зеленом — почтальон. Молочник в желтом и коричневом, а кто вот эти, самые пестрые, в разноцветных плащах и с головой какаду вместо шляп?
— Стража думаков, — шепнула тетушка Душка, поспешно увлекая Машу в какой-то темный магазинчик. Судя по запаху, там было полно бумаги, хотя с порога Маша разглядела только письменный стол с неярко горевшей зеленой лампой на нем. Сидевший за письменным столом человек в сером пиджаке и черных брюках сдвинул очки на лоб и спросил:
— Чем могу служить?
— Эта девочка поступила в Академию. Ей нужны письменные принадлежности.
— Прошу вас. — Человечек подошел к стене, раздвинул шторы, но за ними оказалось не окно, а огромный старинный шкаф, за стеклянными дверцами которого лежали тетради. На каждой полочке в небольшом стаканчике стояло светящееся растение, похожее на маленький камыш, только вместо коричневого наконечника был светящийся, сине-зеленый, как светлячок. Освещали эти растения неважно, но, видимо, хозяин боялся пожара и поэтому не использовал ни свечей, ни масляных, ни керосиновых ламп. Маша с любопытством начала рассматривать тетради. У нее самой лежали дома, купленные к первому сентября, разноцветные, специальные для алгебры, для физики, для русского языка, простые, с портретами «Зачарованных». Но местные тетради оказались просто скрепленными между собой пачками сероватой бумаги, без обложки и линовки. Со вздохом она взяла несколько, впрочем, тетушка Душка моментально отобрала их у нее и придирчиво осмотрела.
— Вот здесь страницы неровно обрезаны, — сердито сказала она, отложив одну. Потом были выбраны карандаши — тоже простые кусочки грифеля, обернутые жестью и деревом. Маша грустно вспоминала шариковые ручки, отсчитывая торговцу несколько монет в копилку, сделанную в виде домика. Монетки со звоном упали на дно — копилка была пустой.
Зато немного повеселее ей стало, когда они вместе с тетушкой Душкой оказались в лавке кожевенника. Помимо уже знакомых кошельков из мягкой кожи, забавных ботинок с длинными мягкими носами и сапог на шнуровке, там были горы красивейших сумок, украшенных бахромой и самоцветами. Несмотря на ужасный запах кожи, которым пропиталась вся лавка, Маша задержалась там подольше и выбрала мягкую, светлую сумку, украшенную подвесками из голубовато-золотистого лунного камня, с широким ремнем, который надевался на плечо так, что сумка оказывалась на спине, словно рюкзак, оставляя руки свободными. Сложила туда новые тетради, карандаши и пакет с заботливо приготовленными тетушкой Душкой пирожками и тянучками. Опустила монетки в копилку в виде жабы с короной.
Наконец с приготовлениями к учебе было покончено. Маша, придерживая на плече сумку, шла по улице рядом с тетушкой Душкой, терпеливо выслушивая ее воспоминания о дочке Анжеле, которая вышла замуж за непутевого балаганщика и теперь прозябает где-то на ферме, а ведь была такая умная девочка.
— Правда, у нее не было способностей сквозняка, но суфле получалось необыкновенное, никогда не опадало. Вот, кстати, мы и пришли. Удачи тебе, а мне пора возвращаться, наверняка уже выстроилась очередь из покупателей.
Академия сквозьпроходящих была похожа на дерево-гриб, как если бы существовали грибы, у которых по всему стволу, как ветки, произрастали маленькие грибочки. Огромная светлая башня с золотым куполом, и по ней куча мелких разноцветных башенок с круглыми куполами — крышами. К башне со всех сторон стекались, словно ручьи, стайки ребят в синих плащах, иногда останавливались кареты, запряженные важными пони, укрытыми попонами.
Маша вздохнула, поправила сумку на плече и храбро направилась к парадному входу — огромным, тяжелым, окованным железом дверям.
Глава 10
ОТЛИЧНО СДАННЫЕ ЭКЗАМЕНЫ НЕ ГАРАНТИРУЮТ ЗАЧИСЛЕНИЯ
Когда Маша вошла в темный холл, перед ней предстал самый настоящий рыцарь в латах.
— Па-ачему без формы? — грозно рявкнул он.
— Простите, сэр, — девочка сказала машинально и даже сделала книксен — хорошо, что на уроках бальных танцев научили. Правда, их Маша променяла на уроки игры на гитаре, но сейчас это неважно. — Простите, сэр, я только вчера поступила.
— Что? Ты споришь, обзываешься и еще и врешь?! Прием давно закончен! — совсем рассердился рыцарь.
— Господин Железный, я же вас предупреждал, — откуда ни возьмись появился высокий темноволосый молодой человек. Ростом и худобой он, пожалуй, сравнялся с Александром Нескучным, но при этом был гибкий и изящный, словно танцор. — Придет новая ученица, которая пока не имеет права носить форму.
— Да, да, я запомнил — Маша Некрасова, но она не представилась, да еще и сыром обзывается.
— Простите меня, пожалуйста, там, откуда я прибыла, это уважительная форма обращения, — покривила душой Маша. На самом деле ей просто вспомнились «Рыцари Круглого стола».
— Господа коровники какие-нибудь, — проворчал рыцарь и с достоинством отошел, грохоча сапогами, куда-то в угол.
— Меня зовут Даниель Молния, но вы называйте меня просто Даниель, потому что я принципиально против титулов и громоздкого этикета, а всех остальных учителей вы будете называть так, как они того пожелают. Я буду вашим преподавателем по Уверенности.
— По чему? — удивилась Маша.
— По Уверенности — в себе, в своих силах, в том, что ваши ноги вас не подведут, когда придется от кого-то убегать, что в нужный момент вы подтянетесь на руках, вместо того чтобы упасть в пропасть, что сможете пройти бесшумно там, где нужно, сумеете сориентироваться в подземелье, в лесу и пустыне, пройдете пешком сотни миль…
— А, понятно, — вздохнула Маша, — и здесь физкультура.
— Но в данный момент я бы желал быть уверенным в том, что мне действительно разрешено вас чему-либо учить.
— В каком смысле?
— Вас ожидает госпожа директриса Блистательная, чтобы решить этот вопрос. Позвольте, я провожу вас.
Маша представила себе, как они сейчас будут подниматься по бесконечным винтовым лестницам на самый верх самой высокой башни, из узких стрельчатых окон которой видно, быть может, не только Как-о-Дум, но и лес, море или горы далеко на горизонте. Однако они прошли совсем немного по узкому гулкому коридору, в тупике которого Даниель неожиданно повернул висевший на стене медный подсвечник, и пол под их ногами вдруг, слегка дрогнув, поехал вверх.
— Лифт! — удивилась Маша. — Ничего себе Средневековье!
— Подъемник! — поправил ее Даниель.
Кабинет госпожи директрисы действительно оказался на самом верху высокой башни, был он большим и просторным. И удивительно пустым — кроме пары вышитых гобеленов, двух огромных зеркал в золотых рамах, громоздкого письменного стола и нескольких странно высоких и на вид жутко неудобных жестких стульев, в кабинете ничего не было.
Директриса оказалась очень хорошенькой девушкой с карими, чуть раскосыми глазами и нежным голоском. На госпожу директрису Блистательную она явно не тянула, скорее была похожа на старшеклассницу. И очень странно рядом с ней выглядели ее подчиненные — седовласые магистры и строгие учительницы. Впрочем, господин Нескучный в своем неизменном лоскутном одеянии здесь тоже казался белой вороной.
— Госпожа Блистательная, — с чуть заметным смешком начал Даниель, — блистательная, глубокоуважаемая госпожа директриса, разрешите вам представить Машу Некрасову, претендующую на ученичество в Академии сквозьпроходящих.
Так как Маша уже была предупреждена насчет нелюбви Даниеля к этикету, она сразу почувствовала иронию в его словах. Почувствовала это и директриса, судя по ее досадливо скривившемуся ротику. Остальные преподаватели сохранили бесстрастное выражение лиц — то ли это предполагал этикет, то ли маленькие подколки со стороны преподавателя Уверенности были здесь общеизвестны.
Госпожа директриса подошла к Маше и спросила ее:
— Откуда ты? Как ты узнала об Академии?
Прежде чем ответить, Маша посмотрела в сторону Александра. Тот едва заметно кивнул ей.
— Я ушла из дома и оказалась в лесу. Человечки, летающие верхом на жуках, привели меня к фургону шарлатана, который сказал мне, что я попала в другой мир, и представил одному из преподавателей Академии. Он назначил мне испытания, которые, по его мнению, я выдержала, и пригласил меня прийти сегодня на занятия.
— Все это мы уже слышали от магистра, — поджав губы, сказала очень строгая на вид преподавательница. — Откуда нам знать, что ребенок говорит правду?
— Все, что у меня есть, — изготовлено в моем мире, — ответила Маша. — Вы можете посмотреть, я не против.
Кто-то из преподавателей хихикнул. Строгая учительница подняла брови и сказала:
— Да, я вижу это, меня интересует, как нам знать, действительно ли ты попала сюда благодаря своим способностям, а не какому-то катаклизму, магическому или природному. Вряд ли господин Нескучный успел научить тебя семи признакам странника, проходящего сквозь ткань миров, а также законам Великой Спирали.
— Да уж, обычно на это у него уходит не меньше двух лет, — фыркнул Даниель.
Александр никак не отреагировал на его выпад. Он со скучающим видом поддел ногтем ниточку, которой был пришит один из лоскутков на его одеянии. Даниель прекратил улыбаться и напрягся, следя за его движениями.
— Так я жду, девочка! — возвысила голос строгая учительница, отвлекая тем самым Машу от наблюдений за господами Нескучным и Молнией.
— Я не поняла, чего вы ждете? — удивилась Маша.
— Назови самые важные предметы, что оказались у тебя с собой, а также три твоих первых поступка, что были совершены тобой в нашем мире.
— Самые важные? — задумалась Маша. — Одежда, наверное.
Преподаватели засмеялись, и их смех Маше не понравился. Она поняла, что сказала что-то не то.
— Мысленно перебери все предметы, что ты взяла с собой, и подумай, какие из них ты без сожаления обменяла бы в этом мире на еду, а какие оставила бы, — с жалостью глядя на Машу, посоветовала директриса.
— Дам еще подсказку — самые важные предметы ты взяла с собой, выложи их здесь, на столе, — подмигнул господин Нескучный.
Маша задумалась — не так уж много вещей ей принадлежит. Ничего важного на самом деле. Жвачка? Не смешно. Рубли? Они здесь не в ходу. Помнится, господин Фаринго говорил о зеркале и кристалле. Маша выложила зеркало и сняла с шеи амулет из горного хрусталя. Потом вспомнила про пакетик с леденцами — он тоже помог ей. Добавила и его.
— Конфетки? — удивилась директриса.
— Я дарила их тем, кто мне помогал, — объяснила Маша.
— Каково, а? — вдруг обрадовался Нескучный. — Второе лицо, кристалл и дары!
— Назови три своих первых приключения, — потребовала учительница.
— Подружилась с колокольцами — они помогли мне найти дорогу. Подружилась с шарлатаном — он накормил и приютил меня. Подружилась с хранительницами ручья тюльпанов и сделала его клубничным.
— Браво-браво, — тихо сказал Даниель. — Самоопределилась, обустроилась и изменила часть окружающего мира. И все благодаря первым встречным.
— Почему ты ушла из дому? — напряженно уставившись ей в глаза, спросил седовласый невысокий человек с заплетенной в косу бородой.
— Я поссорилась с родителями, — ответила Маша и опустила голову.
Директриса ласково обняла ее и спросила:
— Почему, девочка моя?
— Это долгая история. — Маша посмотрела на учителей и поняла, что рассказать ей все-таки придется. — Мама всю жизнь пытается одевать меня по своему вкусу, а я постоянно спорю и надеваю что-то, что ей не нравится. Ну к чему сто нарядов на все случаи жизни, когда можно надеть такие удобные и классные джинсы?
— Ну что, господа, все признаки сквозьпроходящего присутствуют?
— Да, конфликт налицо, — протянул седовласый, — ее нелегко будет заставить ходить в форме Академии.
— Ни к чему! — отчеканил Александр. — Форму надо заслужить. Формой надо гордиться.
— У вас уже есть один, чрезмерно гордый, Илья Улетевший, — фыркнул Даниель. — По-моему, он так и спит в форме?
— Вы как хотите, но без формы она на мои занятия не пойдет, — заявил седой.
— А я вообще не намерена пускать на мои уроки сквозняков из другого мира, — твердо сказала строгая учительница. — Вы как хотите, господа, но это политика.
— Политика Академии строится на других приоритетах, — совсем по-девчоночьи возмутилась директриса.
Ей никто не ответил, но преподаватели переглянулись. Маша заметила, что, увидев это, директриса покраснела и закусила губу.
— В общем, так! — сказала строгая учительница, и взгляд ее немного потеплел, когда она обратилась к девочке: — Маша, присутствовать на моих уроках я тебе запрещаю. В этом нет твоей вины, дело во внутренних процессах нашего мира.
— Я тоже, и ко мне не приходи, — заговорили остальные учителя.
— В уме ли вы, господа! — возмутился Александр. — И что она почерпнет практически полезного на моих уроках?
— Коллега, вы чересчур самокритичны, — усмехнулся Даниель.
— Да я не о том! Допустим, ей полезно узнать историю Великой Спирали и правила поведения сквозьпроходящих в других мирах, но к чему девочке другого мира учить девять ступеней гильдии балаганщиков, моральную ориентацию, которая у нее дома может быть совсем противоположной, законы, которые ежедневно меняют многоуважаемые думаки!
— Не расстраивайтесь, коллега, у вас есть еще я, — сказал Даниель. — На мои уроки, Маша, ходить обязательно.
— Господа, я не договорила! — ледяным тоном сказала строгая учительница. — Маша, библиотека для тебя открыта, темы уроков можно посмотреть там же. Проверять твои познания я не имею права, тебя проверит жизнь. Но если у тебя возникнут вопросы, можешь задать их мне в любое время. Обращаться ко мне следует — госпожа Светлоголова.
— Я очень вам благодарна, — сказала Маша. Она поняла, что единственные люди, которым она не безразлична в этой Академии, были директриса, Александр, Даниель и госпожа Светлоголова.
— Запомни, Маша, — со вздохом сказала директриса, — от тебя и только от тебя зависит твое будущее. Чем лучше ты будешь учиться, тем скорее отправишься домой. Мне жаль, что не все наши учителя это понимают.
Ответом на ее слова было напряженное молчание со стороны учителей. Седовласый нахмурился, явно рассердившись, Александр прятал улыбку — у него было собственное мнение о месте Маши в этом мире. Наверняка вспоминал пресловутое пророчество.