С тех пор Добрый Прохожий все ночи напролет бродил по дорогам острова Капитанов.
Пожалуй, нельзя назвать остров Капитанов особенно большим островом. Но все же там было несколько дорог. Широкая прямая дорога соединяла гавань и город, где жили капитаны.
– Это дорога в город, – любил говорить Добрый Прохожий, – но если идти по ней в обратном направлении, то это уже будет дорога в гавань. Как ни считайте, а это уже две дороги.
Была еще узкая петляющая дорожка, идущая от таверны «Золотая рыбка» к высокой неприступной скале, одиноко торчащей на северной оконечности острова.
– Это дорога к одинокой скале. Но ведь если идти по ней назад, то это будет уже совсем другая дорога. Дорога, ведущая к таверне «Золотая рыбка», – подсчитывал, загибая пальцы, Добрый Прохожий.
Так что, видите сами, работы у него было предостаточно.
– Оставайтесь с нами, отужинаем вместе, наш славный Добрый Прохожий, – предложил капитан Тин Тиныч. – Ночь обещает быть холодной.
– К сожалению… – Добрый Прохожий развел руками, озабоченно глянул в окно. – А вдруг – вы только представьте себе – именно сейчас, в эту минуту, кто-нибудь заблудился в темноте. Неужели он так никого и не встретит, кто поможет ему, подбодрит, подскажет верный путь?
И Добрый Прохожий торопливо вышел из таверны.
– Бездельник, бродяга, – пожала плечами хозяйка таверны.
– Замолчи, о женщина! – сурово посмотрел на нее адмирал Колумб. – Что ты смыслишь в этом? Твое дело цедить вино из бочки да уметь подать его с любезным поклоном.
– Бросьте, адмирал, – усмехнулся капитан Какследует. – Наша хозяйка, наша красотка Джина может болтать все, что ей вздумается. Уж свое-то дело она делает как следует! А это самое главное, как любил говорить мой покойный дедушка.
– Вы очень любезны, капитан, – с улыбкой посмотрела на него хозяйка таверны. – И ваш покойный дедушка тоже.
Да, пожалуй, хозяйку таверны «Золотая рыбка» и впрямь можно было назвать красавицей!
Черные как смоль волосы были уложены в высокую затейливую прическу, и пламя свечей приплясывало среди блестящих черных локонов. Взгляд ее быстрых темных глаз порой становился таким пронзительным, таким отточенно-острым, что, казалось, ее глаза могут уколоть, ужалить… Но… красотка Джина улыбалась. Улыбалась всегда и всем. Ласковая, но какая-то неподвижная, словно застывшая, улыбка никогда не сходила с ее лица.
Хромой слуга с деревянной ногой, похожей на перевернутую бутылку, однажды ночью, взбираясь к себе на чердак, остановился передохнуть возле двери своей хозяйки. Просто так, из любопытства глянул в полуоткрытую дверь.
Ярко светила плоская серебряная луна.
Хозяйка спала, и в лунном свете еще бледнее казалось ее белое лицо, еще темнее черные волосы. И даже во сне она улыбалась все той же ласковой застывшей улыбкой.
Старому слуге почему-то стало жутко. Ледяные колючки впились между лопаток. Он поскорее заковылял к себе на чердак. Забрался под одеяло, сверху навалил все тряпье, какое было. До утра пролязгал зубами, так и не смог согреться и уснуть…
Капитан Тин Тиныч бросил взгляд в окно, за которым быстро сгущалась темнота.
– Сегодня Томми должен вернуться из своего первого плавания, – негромко сказал капитан Тин Тиныч.
– О-ля-ля! – Капитан Жан поднял кубок. – За здоровье Томми, молодого капитана!
– Способный мальчишка, – прошамкал старый адмирал Колумб. – Куда, позвольте узнать, поплыл?
– На острове Хромого Осьминога выбросило на мель молодого дельфина. Томми взял курс на Осьминога, – ответил капитан Какследует и усмехнулся: – Уверен, Томми справится. Как любил говорить мой дедушка, все надо делать как следует!
Не выдержав, болезненно самолюбивый капитан Нильс багрово покраснел и вскочил со стула. Ему во всем чудились намеки на «Веселый Тролль» и его бумажные паруса.
– Это уже не первый раз, и если вы хотите сказать, что… – срывающимся от обиды голосом начал он. Но капитан Тин Тиныч со словами: «Бросьте, дружище! Никто и не думал вас обидеть…» – ласково и твердо надавив ему на плечо, заставил его снова сесть.
– Помню, как приплыл на остров мой корабль «Санта– Мария», – между тем бормотал, качая головой, старый адмирал Колумб. – Да, прошло уже лет пятьсот, не меньше. О время, время!.. Корабль этот смастерил сам Христофор Колумб, когда был еще мальчишкой…
Хозяйка таверны насадила на вертел гуся и принялась поворачивать его над огнем.
Жир, треща, закапал в очаг, вспыхивая и освещая прокопченные кирпичи. Сидевшая возле нее черная как ночь Кошка вытянула шею и облизнулась. Но тут же со скромным, безразличным видом отвернулась, как будто ее хозяйка насадила на вертел не жирного гуся, а старый башмак.
Да, эта Кошка, с которой мы еще познакомимся гораздо ближе, была отнюдь не глупа. К тому же, со свойственным кошкам лукавством, она отлично умела скрывать свои мысли. Пожалуй, на всем белом свете вряд ли бы вы нашли кошку хитрее этой.
Неожиданно массивная дверь таверны широко распахнулась. Ветер, пахнущий солью, морем, водорослями, плоско пригнул пламя свечей. Через порог шагнул матрос Тельняшка, добродушный верзила с голубыми глазами.
Тельняшка бережно и нежно прижимал к груди большую рыбу с чешуей крупной и блестящей, как наложенные одна на другую крупные монеты. Этот на редкость застенчивый и молчаливый человек имел одну-единственную, но поистине необыкновенную страсть.
Все свободное от вахты время он учил рыб разговаривать. Надо признаться, он достиг в этом немалых успехов. Тельняшка начал с того, что научил говорить целую дюжину селедок. Но селедки оказались пустыми, надоедливыми болтушками. То там, то тут появлялась селедочная голова и что-то пищала. Целый день они обменивались новостями, сплетничали, болтали всякий вздор. Почему-то больше всех доставалось Морскому Коньку.
– Вы слышали, слышали?
– А что случилось?
– Как же так, живете в море и ничего не знаете? Да Морской-то Конек опять плавал в коралловый грот к розовой Медузе!
– Ай-яй-яй!
– А летучие рыбки вчера куда-то улетели! Я сама видела, как они готовили бутерброды на дорогу!
– Что вы болтаете! Да я их только что повстречала!
С утра до вечера над волнами неслись визгливые селедочные голоса. Хоть уши затыкай. Тельняшке пришлось прекратить с селедками занятия. Любимой ученицей Тельняшки была мудрая Сардинка. Немногословная, спокойная, зря ничего не скажет.
И вот именно с ней, с мудрой Сардинкой, матрос Тельняшка пришел в таверну «Золотая рыбка». Он нерешительно остановился у порога, прижимая к себе говорящую Сардинку.
Глаза Черной Кошки вспыхнули пронзительным зеленым светом.
– Погаси глаза! – негромко прикрикнула на нее хозяйка таверны.
Глаза у Кошки моментально погасли, стали пустые, желтые, плоские. Не будем скрывать, в этот миг Черная Кошка подумала: «Интересно, говорящая рыба вкуснее, чем неговорящая? Сдается мне, вкуснее, гораздо вкуснее… Хотела бы я это выяснить. Мур-мяу!..» Но, конечно, глядя на Черную Кошку, никто не мог бы догадаться, о чем она думает. Повторяю, она отлично умела скрывать свои мысли.
Все капитаны, как один, повернули головы, с интересом разглядывая дрессированную Рыбу. Тельняшка от всеобщего внимания совсем засмущался. К тому же надо добавить, чем больше в море появлялось говорящих рыб, тем молчаливей, как ни странно, становился сам Тельняшка.
– В чем дело, матрос Тельняшка? – спросил капитан Тин Тиныч.
– Капитан, – волнуясь, проговорил Тельняшка, – пожалуйста, не удивляйтесь, что рыба на суше…
– Что? Рыбы насушим? – недослышав, переспросил несколько глуховатый адмирал Христофор Колумб.
– Плавала в заливе она… – снова начал Тельняшка.
– Заливная она? Тоже неплохо! – заулыбался старый адмирал.
– Лучше пусть она сама все расскажет, – окончательно смутившись, сказал Тельняшка.
Он осторожно опустил Сардинку на пол, поставил на хвост. Дрессированная Сардинка несколько раз покачнулась, но все-таки устояла, растопырив плавники. Затем широко открыла рот, зашевелила жабрами.
– Пить хочет. Водички бы, – шепотом попросил Тельняшка, – побольше… Хозяйка, ласково улыбаясь, подала ему закопченный чайник с мятыми боками. Тельняшка начал лить воду из чайника прямо в широко раскрытый рот Сардинки. Рыба перевела дух, с облегчением громко вздохнула. Внутри ее что-то заскрипело с натугой, словно пришел в движение какой-то старый механизм. И вдруг Сардинка заговорила:
– Темнота, хоть рыбий глаз выколи… Корабль Томми плыл, никому не мешал. Никого не глотал. Махал себе плавниками и плыл. Течение погнало корабль в темноте на Черный остров… Там засели пираты… Они взяли корабль на або… або…
Сардинка никак не могла выговорить непривычное слово.
– На абордаж, – тихонько подсказал Тельняшка.
– На а-бор-даж… – старательно проговорила дрессированная Сардинка.
– Пираты?! Клянусь моей шпагой!.. – взревел адмирал Колумб, потрясая седыми желтоватыми волосами, завитыми по моде еще тех времен. Дрожащими руками наполовину вытащил из ножен старинную шпагу, всю покрытую рыжими узорами ржавчины.
– Молодой капитан и все матросы всплыли кверху брюхом, – из последних сил прошептала дрессированная Сардинка. – Тут подоспели дельфины… Спасли… всех на берег…
Потрясенные капитаны смотрели на Сардинку, ждали, может, она что-нибудь еще скажет. Но Рыба молчала. И никто не заметил, как хозяйка таверны и Черная Кошка быстро переглянулись, и Черная Кошка отвернулась, пряча зеленый торжествующий блеск глаз.
Тельняшка подхватил дрессированную Сардинку на руки, прижал к груди, с нежностью погладил по чешуе.
– Умница, как все толково рассказала… Сейчас, сейчас в море выпущу… – пробормотал он и, качая на руках Рыбу, как малого ребенка, вышел из таверны.
– Пираты… Это уже не о-ля-ля! – растерянно протянул капитан Жан. Хозяйка таверны, красотка Джина, как ни в чем не бывало расшевелила в очаге алые угли, подкинула дров.
– Капитаны, а верите всяким бредням, – насмешливо проговорила она. – Право, хуже детей. Сами посудите: ну какие могут быть пираты в наших водах?
– Так-то оно так, – хмурясь, сказал капитан Тин Тиныч. – Я тоже не очень в это верю. Но все-таки…
Капитан Тин Тиныч не успел договорить. Дверь распахнулась, и в таверну, шатаясь, вошел молоденький негр. Мокрая одежда прилипла к телу.
Он остановился на пороге и, чтобы не упасть, ухватился рукой за дверной косяк.
Глава VI
Появление одноглазой гадалки
И главное:
«Мечта» отправляется в плавание
– Томми, мой мальчик! – с волнением воскликнул капитан Тин Тиныч и бросился к юноше.
– Пираты захватили мой корабль, – с трудом проговорил Томми. – Мы сражались как могли. Но они напали на нас в темноте, застали врасплох…
– Молодцы пираты! Все надо делать как следует! – азартно воскликнул капитан Какследует. Но тут же спохватился, короткими пальцами смущенно почесал в затылке, с некоторым замешательством пробормотал: – Простите, друзья… Я, кажется, сказал что-то не то. А? Да, я не имел в виду ничего плохого. Поверьте, я…
Но никто из капитанов даже не посмотрел в его сторону, и он надолго умолк, виновато опустив голову.
– Мой чудесный корабль из пальмового дерева. Я в первый раз вышел на нем в море… – Губы Томми совсем по-детски дрогнули, круглые карие глаза наполнились слезами.
Капитан Тин Тиныч разжал словно судорогой сведенные холодные пальцы Томми, обнял за плечи, чувствуя, что юноша весь дрожит, усадил его поближе к жарко пылавшему камельку.
– Все за мной! На каравеллу! В погоню за пиратами! – дребезжащим голосом крикнул капитан Христофор Колумб. Приподнялся на дрожащих старческих ногах и тут же снова упал на стул.
– Теперь пираты будут хозяйничать в наших водах. Особенно по ночам, в темноте, – озабоченно сказал капитан Тин Тиныч. – Пираты… Новость не из приятных. Ну, Томми, Томми, да не вешай ты носа! Ведь ты среди друзей!
– Чем меньше, тем больше, и никаких переживаний!.. – негромко пробормотала красотка Джина, поворачивая над раскаленными углями подрумянившегося гуся.
Она частенько произносила эти загадочные, непонятные слова, такая уж у нее была привычка.
Черная Кошка сидела неподвижно и только переводила глаза с капитанов на хозяйку таверны. Глаза ее быстро двигались, как два сверкающих золотистых маятника: туда – обратно, туда – обратно.
«Кажется, я взвесила все и сделала верный выбор, – подумала Кошка. – Трезво рассчитала все возможности. Конечно, предвидеть все заранее никому не дано… Но, полагаю, я не ошиблась. А капитаны-то приуныли… Мур-мяу!»
Капитаны подавленно молчали. Капитан Тин Тиныч набил табаком трубку, но так и забыл ее раскурить.
Пираты!.. Откуда они взялись на Черном острове?
Неужели кто-нибудь из ребят, начитавшись книг о морских разбойниках, так, в шутку, или из недоброго озорства укрепил на мачте своего корабля черный флаг с черепом и скрещенными костями? Нет, не может этого быть! Но так или иначе, теперь пираты были реальностью, жестокой реальностью.
Им ничего не стоило, засев на скалах Черного острова, сделать его неприступным. А теплое течение, огибая с юга остров Капитанов, как раз несло все корабли прямо к Черному острову. Сбиться с курса было очень легко. Особенно безлунной ночью, в темноте.
В окно таверны с трудом протиснулась Ласточка по имени Два Пятнышка. Ее прозвали так потому, что за ней, никогда не отставая, летели по воздуху два черных круглых пятнышка, похожих на кляксы. Одно поменьше, другое побольше.
Прошло уже немало времени с тех пор, как Ласточка доставила на «Мечту» заветную карту океана Сказки.
Ласточке пришелся по душе остров Капитанов. Ей нравились и высокие шуршащие пальмы, и прозрачные волны сказочного океана. А главное, она подружилась с отважными и благородными капитанами.
Однажды Ласточка прилетела на остров Капитанов, держа в клюве старинный пожелтевший рисунок.
– Я надеюсь… мне кажется, вам понравится, – радостно прощебетала она.
На листе бумаги был изображен двухмачтовый бриг с туго надутыми ветром парусами. Над ним упруго изогнулась разноцветная радуга.
– О-ля-ля! Отличный корабль! – воскликнул капитан Жан.
– Корабль нарисован как следует. Ничего не скажешь, – одобрительно кивнул головой капитан Какследует.
– Одно досадно: ведь он только нарисован, – с сожалением заметил капитан Тин Тиныч. – Такой корабль украсил бы нашу флотилию. Кстати, где ты его раздобыла, милая Ласточка?
– Вы знаете, совершенно случайно, – ответила Ласточка. – Довольно забавная история. Вы послушайте.
Ласточка рассказала, что она, навестив волшебника Алешу, решила на обратном пути залететь ненадолго в городской парк, поболтать со знакомыми птицами. Но все птицы разлетелись кто куда по своим делам, и только по пустой аллее со свистом носился Буйный Ветер, давний приятель Ласточки.
Буйный Ветер был очень занят. Он играл с пожелтевшим листом бумаги, на котором был нарисован старинный корабль. Ветер то волочил рисунок по земле, то поднимал вверх и кружил в воздухе вместе со столбом пыли.
– Где это ты раздобыл такой рисунок? – поинтересовалась Ласточка.
– Да так, залетел в чье-то открытое окно, – небрежно просвистел Ветер. – Смотрю, мой знакомый Сквознячок забавляется с какой-то старой книгой. Листает страницы, а они еле держатся, того гляди, разлетятся по всей комнате. Ну, мне понравилась одна картинка, я поднатужился, налетел, вырвал ее из книги и унес в открытое окно. Но она уже надоела мне. Она слишком тяжелая, я даже запыхался. Нет, мне нравится все легкое, невесомое, то, что любит летать и кружиться в воздухе.
– Если так, то давай поменяемся, – предложила Ласточка. – Отдай мне этот рисунок. А взамен я подарю тебе три своих перышка. Вот увидишь, ничто так чудесно не кружится в воздухе, как ласточкины перышки. – Буйный Ветер подумал немного и согласился. Он завертел, закружил три легких перышка и, засвистев от восторга, понес их куда-то высоко высоко, наверно, для того, чтобы похвастаться перед облаками своей новой игрушкой.