Прекрасная теория. Но потом начались неприятности. Потому что ученые научились более точно определять возраст найденных костей первобытных людей. И, расставив их по порядку, получили жуткую кашу. Судите сами: кости австралопитека, который явно был обезьяной, хотя и порывающейся встать на ноги, имели возраст около 2 миллионов лет. А найденный французскими палеонтологами М. Пикфордом и Б. Сену в 2000 году прямоходящий оррорин старше — ему более 6 миллионов лет!
В 2002 году ученый М. Брюне нашел в Чаде еще одного прямоходящего человекоподобного товарища — его назвали сахелантроп («сахельский человек») и насчитали возраст в 7 миллионов лет! И что же — чем старше, тем больше похоже на человека?
Ладно, допустим, австралопитек ни при чем, он не стал нашим предком и умер обезьяной. Выкинем его из ряда предков и пойдем дальше. Вот питекантроп, существовавший от 40 до 700 тысяч лет назад, — он уже что-то говорит и обрабатывает камни, и, наверное, не только камни, просто ничего больше не сохранилось. Вот неандерталец, живший 40–100 тысяч лет назад (именно они пытались лечить своих больных травами, хоронили умерших, украшали тела). Неандертальцы непривычно выглядят из-за мощного торса, надбровных валиков, лба, нависающего гребнем на голове. Их останки нашли во многих местах. А в пещере Схул в Палестине обнаружили более «продвинутого» неандертальца — кости потоньше, маленькие валики, почти нет гребня… просто красавец по сравнению с «классическим» неандертальцем. И поблизости, в пещере Кафзек, археологи обнаружили стоянку кроманьонцев — это уже совсем современные люди. Так все логично получилось: «классические» страшные неандертальцы постепенно превратились в менее страшных неандертальцев, а потом в красивых и современных кроманьонцев… Но ученые рано обрадовались. В результате исследований оказалось, что кроманьонцы — почти современные нам по облику — жили в Палестине 92–110 тысяч лет назад. «Улучшенные» неандертальцы — 60–70 тысяч лет назад. «Страшные», звероподобные неандертальцы — всего 40 тысяч лет назад. То есть чем дальше в глубь веков, тем более современно выглядит человек? Ой, это уже не эволюция, это регресс называется, вырождение то есть. И вообще странно, что существовал временной промежуток, когда предполагаемые предки и потомки — питекантропы, неандертальцы и кроманьонцы — жили на Земле одновременно! Теория превращения обезьяны в человека дала первую трещину.
— Вот именно! — сказали специалисты по анатомии. — Нам тоже не все ясно! Почему человек, становясь человеком из волосатой обезьяны, лишился волос? И не надо говорить, что он боялся перегреться! Аридизация — осушение лесов и замещение их саваннами — сопровождалась похолоданием! И что же, при угрозе ледникового периода обезьяна начала срочно лысеть, чтобы не перегреться? Кстати, от перегрева шерсть тоже защищает. И еще — по ночам холодно даже в тропиках, так что шерсть там была бы тоже не лишняя! Единственное место, где волосы не нужны, — вода, а то они при выходе на сушу долго сохнут, и от этого можно простудиться. Правда, млекопитающие Крайнего Севера имеют шерсть, но она такая плотная, что просто не намокает и служит «воздушной» прослойкой для обогрева (между шерстинками набивается воздух, и вода не может его вытеснить). А на юге водные млекопитающие — голые. Если предположить, что человек начал свой путь как водное млекопитающее где-то на юге…
— Кстати, насчет волос, — заметили другие ученые. — Ни одна обезьяна не выжила бы с длинными волосами, хоть в лесу, хоть в саванне, — зацепилась бы, запуталась в ветках во время бегства от хищников. Ни одно животное не имеет такой странной системы роста волос — только на голове и до бесконечности! И как их мыть в первобытном состоянии? Шампуни каменного века, хе-хе! Разве что жить в воде…
— А почему плоские ногти? Ведь когти всегда удобнее!
— А почему такая странная система охлаждения? Мы тратим уйму пота, к которому приклеиваются микробы и всякая грязь, все это пахнет, мягко говоря, не очень приятно. Есть даже несерьезное мнение, что слабый человек на заре истории выжил потому, что слишком сильно вонял — ни один уважающий себя хищник не хотел его есть!
— А наша речь! Ни одно наземное млекопитающее не «разговаривает» на выдохе! Все эти рычания, мяуканья, гавканья происходят на вдохе. Потому что при выдохе вместе со звуком выдыхается запах — а по запаху тебя легко найдет хищник или заметит твоя добыча. Только водные млекопитающие (дельфины, киты) и человек разговаривают на выдохе. Потому что разговаривать в воде на вдохе невозможно — захлебнешься на самом интересном месте разговора!
— А почему наши ноздри направлены вниз, а не вперед и вверх? Если бы мы произошли от наземной обезьяны, то оставили бы себе обезьяньи ноздри — чтобы удобнее принюхаться.
— А зачем губы? Это же просто вывернутая слизистая рта! Губы очень удобны для водоплавающих: они плотно закрывают рот, чтобы туда вода не попала.
— А почему так отличаются наши зубы? У млекопитающих на нижней челюсти есть диастема — пустое место, куда клык верхней челюсти входит и словно на замок запирает рот. Ни одно наземное млекопитающее не может жевать с закрытым ртом — он заперт. А мы можем! Если бы мы развивались в воде, тогда это было бы надо — чтобы вода в рот не затекала.
— А что вы скажете по поводу сводчатой стопы человека? Из нее можно сделать плоскую стопу обезьяны, а вот наоборот — из плоской сводчатую — никак нельзя!
— А почему у самых древних и примитивных приматов — лемуров и долгопятов — рука совершенно такая же, как у нас, с отстоящим пальцем, а у обезьян — все пальцы параллельно?
— А почему у человека жир откладывается, как у водного животного, под кожей? У наземных-то зверей жир прежде всего — в сальнике, на кишках.
— А почему скелет человека такой легкий и хрупкий? Подсчитали, что дефицит его прочности — около 40 %, а остальные животные — волки, медведи, олени, свиньи — гораздо крепче и массивнее. Словно мы развивались на планете с меньшей силой тяжести! Или в воде…
Этих «почему» накопилась такая уйма, что из них возникла теория водного происхождения человека. У нас в стране сторонником этой теории является профессиональный археолог и историк Виктор Тен. Одну из его книг — «…Из пены морской. Инверсионная теория антропогенеза» — я сейчас и буду слегка, очень коротко и упрощенно, пересказывать, чтобы показать: могли быть и другие варианты развития человека.
Как ни странно, теория водного происхождения человека связана с медициной, как пуговица с петлей. И может разрешить спор лешего и водяного в начале главы.
Глава 3
Удивительная сказка о водяном человеке
Итак, дело происходит предположительно на берегу нынешнего Средиземного моря, которое еще не море, а часть океана Тетис. Там сейчас (то бишь 60–65 миллионов лет назад) теплее и влажнее, чем где бы то ни было на Земле. Еще нет в морях дельфинов и китов (все биологи согласны, что киты и дельфины образовались из наземных животных: одни их легкие чего стоят!). Зато на суше есть ископаемые лемуры (долгопяты), очень милые зверюшки с пятипалой «ручкой», почти как у нас. Они унаследовали ее у предков-динозавров, но это уже совсем давние дела.
Море наступает — первобытный океан Тетис покрывает все больше пространства, и некоторые наземные млекопитающие приспосабливаются к полуводному существованию. Не для того, чтобы уйти в середину моря. А для того, чтобы питаться на литорали — на границе двух сред: воды и суши. Там еды всегда больше (и в наше время тоже).
Те лемуры, что остались на земле, через миллионы лет стали хвостатыми обезьянами. А из лемуров — любителей мелководья примерно 40 миллионов лет назад получились полуводные существа — археоцеты. К ним принадлежали три семейства: сквалодонтиды, дельфиниды и акродельфиды. Сквалодонтиды как-то не удались — вымерли. Дельфиниды решительно сделали выбор в пользу моря и стали дельфинами. Акродельфиды остались на побережье и начали обратный путь на землю (хотя потратить столько миллионов лет, чтобы уйти с суши в воду, и потом решить, что им это не нравится… М-да). Хождения туда-сюда заняли у них около 14 миллионов лет, но куда торопиться?
Это были странные существа — вроде дельфинов, но с почти круглой головой, с ловкими передними конечностями и короткими мощными задними. Они хорошо плавали, но могли и на берег вылезти, и на дереве посидеть. Естественно, никакой шерсти у них не было и в помине — зачем она в воде? Ноздри были направлены вниз и имели колоколообразную форму, чтобы удобнее было плавать под водой. Поэтому и люди могут нырять, вода им в нос не затекает, а собаки, кошки, мартышки и прочие безнадежно сухопутные зверюшки не ныряют, даже если любят плавать. Звуки акродельфиды издавали на выдохе, как водные животные. Жевали они в воде, и мягкие губы хорошо «запирали» им рот, чтобы вода туда не попала… А сводчатая стопа получилась, потому что акродельфиды 14 миллионов лет вытягивали «ласт» нижней конечности во время плавания. Посмотрите на свою ногу в такой позе — конечно, свод кажется больше!
С волосами сложнее — вроде бы в воде длинные косы тоже ни к чему. Но Тен выдвинул предположение, что волосы были важны в минуты опасности: когда с неба нападали крупные хищные птицы, можно было присесть в воде, и волосы маскировали акродельфида под «кустик» водорослей. Ну, не знаю… Плоские ногти Тен объяснил логичнее: плоскими ногтями, действительно, удобнее, чем когтями, раскрывать раковины моллюсков, которыми в основном питались акродельфиды. Вот когти за 14 миллионов лет и уплощились. За такой срок хоть что уплощится, если надо.
Сознание объяснить сложнее. Сознание — такая редкость на нашей Земле (не говоря уж о космосе), что мы просто не можем набрать нужного материала и статистически достоверно его обработать. На нашей планете более 4 тысяч видов млекопитающих, почти 9 тысяч видов птиц, более 20 тысяч видов рыб, примерно 3 тысячи видов лягушек, 6 тысяч видов ящериц и змей, 260 тысяч видов червей, улиток и медуз, более миллиона насекомых… итого примерно 1 миллион 300 тысяч видов «неразумных» живых существ, и только один вид обладает разумом — это человек. Попробуй изучи это качественно на одном-то примере!
Виктор Тен выдвинул замечательную идею. Доказано, что у дельфинов две половинки мозга работают по очереди. Одна спит, другая вовсю думает. Ученые сделали дельфину электроэнцефалограмму, то есть записали биотоки мозга (ЭЭГ), и оказалось, что если с правой половинки мозга пишется ЭЭГ сна, то с левой — ЭЭГ бодрствования. Потом половинки меняются. У человека это привело бы к безумию. Тен сформулировал путь возникновения человеческого сознания именно через безумие этого странного раздвоенного мозга… но мы не будем подробно это пересказывать, а то придется уйти очень далеко.
Конечно, опыт по повторному выходу из моря на сушу получился далеким от идеала. Позвоночник формировался в воде — а жить ему приходится на суше. Отсюда проблемы современного человека в виде остеохондроза и некоторых болезней стоп. Кровеносные сосуды тоже складывались в водной стихии, но земная сила тяжести деформировала их, и люди страдают варикозной болезнью вен. Связочный аппарат формировался в воде — а на суше возникают грыжи. Тем более что человек сразу вышел на землю на двух ногах, как раньше ходил по мелководью, — так лучше получалось раскрывать ракушки. Прямохождение подарило человеку и такую прелесть, как боли во время родов — ну не бывает таких сильных болей у наземных четвероногих животных!
Итак, акродельфиды сделались пресапиенсами (нашими первопредками), приобрели сознание (возможно, слегка «расстроенное», но способное к «поумнению») и благополучно научились питаться ракушками на побережье. Жизнь была хорошая. И они радовались ей и размножались весьма активно. Получилось, что этих пресапиенсов народилось так много, что часть из них была вынуждена уйти с побережья: еды всем уже не хватало. С южного побережья ушли в Африку, с северного — в Европу и Азию. И вот тогда у них начались настоящие неприятности.
Человек (и даже предчеловек) может есть не только ракушки. Но когда миллионы лет питаешься морепродуктами, организм привыкает, что в него поступает много йода и других полезных веществ. А тут пресапиенсы ушли и стали есть что-то совсем другое, и без йода! Витамина D им не хватало — он есть в жирной рыбе, а жирная морская рыба по лесам и горам не бегает. Витамин D еще может вырабатываться в организме под действием солнца, но солнечных лучей стало меньше, особенно у «европейцев» — ледниковый период! И те, кто ушел первыми, стали медленно вырождаться. Недостаток витамина D приводит к разрастанию костной ткани — вот откуда надбровные валики, толстые кости, уродливые черепа и костные гребни неандертальцев. А в наше время это называется рахитом. Недостаток йода приводит к кретинизму — если человек с детства недополучает это вещество, его мозг не может нормально развиваться. И те бедняги, которых мы называем неандертальцами, постепенно, из поколения в поколение, глупели. Поэтому древние предки выглядят больше похожими на современных людей, чем молодые. И те страшненькие древние существа, которых мы уважали как наших прародителей, — это, вероятно, предки человекообразных обезьян. Ушедшие от моря первыми, они постепенно утратили сознание и превратились в обезьян. Кстати, кисть обезьяньей руки с параллельными пальцами стала такой потому, что так удобнее хвататься за ветки. А сначала она была обычная, «человеческая», унаследованная у лемура-долгопята.
Интересно, что у многих народов, которые и знать не знали о том, как формировался человеческий скелет у питекантропов и неандертальцев, отмечается эта особая роль человеческой кисти. Индейцы, например, называют большой палец «матерью», яванцы — «старшим братом». В древние времена пленникам отрубали большой палец, «чтобы их унизить», как пишут классики. Впрочем, возможно, дело было не в унижении, а в стремлении сделать бывших врагов навеки негодными к военной службе.
Неудивительно, что у нас с человекообразными обезьянами так много общего в составе крови, в составе хромосом — ведь это фактически мы! Кстати, у разных африканских народов есть легенды, что обезьяны — это бывшие люди. Похожие мифы о славном прошлом шимпанзе и горилл рассказывают бушмены, бамбути, эфе и многие другие. Гораздо меньше тех, кто считает, наоборот, что люди — это бывшие обезьяны. Хотя это неубедительный аргумент: в Сибири медведей тоже считали почти людьми.
А как с остальными? Ведь у Средиземного моря места всем не хватит! Те, кто ушел позже на пару-тройку миллионов лет, уже научились солить пищу. Соль тогда была не белым, химически чистым порошком хлорида натрия, а темным минералом с самыми разными микроэлементами, в том числе и йодом. И люди смогли перебраться вглубь суши и перейти на другую диету, присаливая пищу. Хотя до сих пор дольше живет население тех стран, которые едят много морепродуктов — Японии, Италии. И до сих пор заболевание эндемическим зобом (это болезнь, которая возникает, когда организм получает мало йода) невероятно распространено: полмиллиарда жителей Земли находятся в предзобном состоянии, 200 миллионов уже болеют. Ни одно животное не знает такой проблемы. Потому что ни одно животное не шляется по планете, а тихо сидит там, где ему и место. Даже если животное перебирается в другую страну, то среду обитания не меняет. Антилопы, например (если какой-нибудь изверг привезет их из Африки в Америку), не полезут в горы и леса, а попытаются освоить прерию, напоминающую родную саванну.
Допустим, неандертальцы юга стали шимпанзе и гориллами. А кем стали те, кто ушел на север? Они тоже медленно превращались в животных. Но на севере было холоднее и голоднее, процесс шел медленнее… и у эволюции не хватило времени сформировать полноценную породу мохнатых северных обезьян. Остатки их, единичные экземпляры и маленькие семьи разбрелись по северным лесам — и дали пищу для сказаний о разнообразных леших. Вот почему лешие европейских народов так похожи — люди просто описывали одно и то же существо. Сейчас рассказывают о йети, сасквоче и прочих «снежных людях» — это тоже они.