Серая змея извивалась до бесконечности. И горящие среди дня красные фонари через равные промежутки вдоль дороги… В довершение всех неприятностей с неба, разом посеревшего, полился нудный маленький дождь.
Эйприл начала понемногу замерзать. В Нью-Йорк посреди лета сунул нос ноябрь.
– И ни одного видеофона! – Эйприл ёжилась, идя вдоль зданий. Серые дома бесконечно сменяли друг друга. Эйприл снова вернулась к машине: в салоне хоть можно включить двигатель и согреться.
– Вы меня видите?
Эйприл вздрогнула от неожиданности, нервы её уже были ни к дьяволу. Рядом с Эйприл, заглядывая в лицо, семенил сморщенный старичок – недомерок в мятом коричневом берете.
– Так вы видите меня? – настаивал старичок.
– Вижу? Ну, конечно, вы ведь не стеклянный! – даже случайные прохожие в этом сером районе были странные.
– Ну, это хорошо, – старичок вздохнул с облегчением и снял берет. Обнажилась круглая лысинка, украшенная кустиками волос. – И вы меня понимаете? – снова забеспокоился. – Это ведь англоязычная страна?
– Нет, Китай это! – насмешливо отозвалась Эйприл.
– Да? – сверчок-старичок поверил и тут же перешёл на китайский.
С минуту Эйприл молча вслушивалась в непривычную слуху речь, а заодно изучила монстрика. Лицо прохожего было таким, какие порой увидишь в старинных альбомах, как на выцветшей, блеклой фотографии. Ни единой чёткой линии: мягкий подбородок, бесформенный нос, нависший над верхней губой, сеточка морщин. Лишь шустрые глазки-буравчики придавали лицу живость. «Да ведь это маска!» – ахнула про себя Эйприл.
Она разозлилась: на дома-кубы, на старикана, лопочущего по-китайски, на себя.
– Ну, вот что – давайте заново! – потребовала Эйприл.
Боровичок, словно с пластинки сняли иглу, умолк. Перешёл на английский:
– Я понял, – улетучился акцент, – вы просто пошутили.
– Как и вы, – парировала Эйприл.
– Я вынужден кое-что объяснить…
– И вот это точно не помешает! – бросила девушка. – Только, пожалуйста, без инопланетных историй!
– Но как же тогда? – старик растерялся, сеточка морщин поредела.
– Опять? – готова была обидеться Эйприл: она уже устала от всех метаморфоз.
– О, простите! – старик восстановил лицо. – Но мы и в самом деле – пришельцы. И не только из другой Галактики, но и из другого времени.
– Угу! – отозвалась Эйприл. – «Пленники времени» – неплохое название для дома престарелых, не так ли? И что же? Теперь вы расскажите, что это я вас сюда запихнула, да?
– О, нет! Это космический пират виновен. Но, пожалуй, и он не ожидал, что нас так отбросит от центрального сектора Вселенной. Ведь, если не ошибаюсь, это самая окраина?
Эйприл припомнила из школьного курса астрономии размытую «медузу», и крестиком в самом углу – Солнечную систему. Пожалуй, Земля кое для кого и впрямь была окраиной.
– Да, – Эйприл, сколько могла, сохраняла серьёзность. – За вами гонятся космические пираты. А вы, если рядом укрытие, спасёте Землю от вируса, который занесёт в будущем тысячелетии космическая буря! – выпалила Эйприл на одном дыхании. Сверчок заморгал редкими ресницами:
– А что – будет буря?
– Ураган! Тайфун! И цунами в придачу, если вы не прекратите морочить меня небылицами!
– А До… ну та, что в облике негритянки, говорила, вы – понятливая… – разочарованно протянул старичок.
– Значит, негритянка была? – уточнила Эйприл: слава Богу, хоть одной галлюцинацией меньше. – И куда же она подевалась?
– О, это очень просто! Мы все умеем принимать облик того существа, который соответствует данной местности. Вы ведь сейчас видите не меня, а тот образ, который скорее вызовет у вас сочувствие…
– А, понимаю, – продолжила девушка логическую цепочку. – Вначале вы подсунули ребёнка – теперь немощного старика. Но ни прежде, ни теперь никто не хочет сказать: что же вам надо!
– Правильно! – радостно откликнулся старичок. – Мы просчитали, что лишь дети и старики на вашей планете могут рассчитывать на поддержку. Остальные стараются справляться сами. Но нам самим не выпутаться, – погрустнел он.
– Короче: что я должна делать?
Если коротко, то отнять у Хищника украденное!
– Какого ещё Хищника? – оторопела Эйприл, вновь начиная подозревать розыгрыш.
– Вот видите, – вздохнул старичок, в двух словах не получится!
– Ладно, – голодная, злая и замёрзшая Эйприл сдалась. – Найти бы место потеплее. И я послушаю ваши космические сказки.
– Вот сюда, пожалуйста, показал старичок на аптеку.
Эйприл пошла первой. Остановилась: семенящие шаги за спиной пропали.
* * *
Кенди расстегнула верхнюю пуговку блузки. Влезла на подоконник и дёрнула шнур фрамуги. Прохладнее не стало. Над городом уже которую неделю висело душное марево.
Кенди скинула блузку. Стянула липнущие к телу джинсы. Хотелось в душ. Но прежде Кенди бросилась в глубокое кожаное кресло, расслабилась. Всё-таки гидрокресла – замечательная вещь. Кенди на градус другой уменьшила температуру – прохладное кресло прогибалось под тяжестью тела. Кенди вытянула ноги, бездумно глядя в отсвечивающий солнцем экран телевизора. В голове ещё шумело. В последнее время с ней творилось неладное: то она не могла вспомнить, во что была одета вчера, то путала дискеты – и компьютер по вине Кенди умудрялся свести на нет работу целого отдела. А ещё недавно Кенди стало казаться, что кто-то следит за ней из сада.
Это было только ощущение, но оно пугало. И Кенди. не из смелости, а из чувства противоречия, нарочно усаживалась перед окном. Она казалась самой себе картиной в дешёвенькой раме.
С одним, но постоянным, ценителем рядом.
Долго сидеть без движений было трудно – чьи-то глаза так и норовили прожечь в Кенди дыру. Но стоило обернуться и оглядеть сад, как ощущение чьего-то присутствия пропадало.
– Так, пора лечиться! – Кенди сунула руку в пакет с арахисом: кошмар продолжался. Девушка помнила, что ещё утром пакет был полон более чем наполовину. Вечерние страхи решили поселиться с Кенди. – Квартплату с них брать, что ли! – в сердцах Кенди скомкала пустой пакет. Яркая пластиковая упаковка противно заскрипела, принимая прежнюю форму.
Кенди зачарованно следила за расправляющимися складками. Помятости исчезли. Пакет закряхтел. Не торопясь, Кенди сыпанула в чашку растворимого кофе. Плеснула холодной воды. Просто взболтала содержимое.
Всё это время глаз от пакета не отводила: тот, покряхтев, сдался. Начал таять и рассыпаться мелкой бесцветной пыльцой. Сначала исчезли буквы. Потускнели краски. Потом пакет словно начали грызть невидимые зубы. Они впились в край пакета и отрывали кусок за куском, не прожёвывая. Оставшаяся неприметная пыльца облачком веялась по пыльным углам коттеджа.
Кенди открыла дверцу бара. Музыкальный автомат отозвался коротким треньканьем. С задней стенки бара глядела на Кенди усталая и не очень-то уже молодая женщина.
Тёмные круги под глазами к вечеру расплывались синяками.
– Это всего-навсего самораспадающийся пакет, милая! – проговорила Кенди своему отражению. Но успокоение не пришло.
Плеснула, не жалея, ликёр в кофейную чашку – вкус, хуже всё равно быть не мог бы.
Постепенно усталость отступила. Вначале Кенди захотелось есть.
Готовить что-нибудь, как это часто бывает у одиноко живущих людей, было лень.
Скоро Кенди почудился какой-то звук. Кенди прислушалась. В ванной комнате, без сомнения, кто-то сопел и ворочался. Кенди речитативом проговорила все на ум проклятия: только разбирательств с вором ей сейчас не доставало.
Тревожить полицию – эта мысль Кенди не посетила. И потом, у бедного малого и так сегодня пропал вечер – что было брать в мало обжитом коттедже, который Кенди сняла на пару месяце», пока подменяла подругу в компьютерном центре?
И ещё: живой вор казался Кенди лучше, чем галлюцинация.
Кенди поскребла дверь ванной ногтем. Там заволновались, отчего сопение стало отчётливей. Ручку держали с той стороны.
– Эй, выходите! – Кенди старалась говорить миролюбиво, чтобы преступник не нырнул от ужаса в сливное отверстие. – Давайте так: я ведь знаю, что вы там, а вы уже знаете, что попались. Вот мы и квиты – выходите!
Ворюга попался упрямый – отмалчивался.
– Освободите ванну, – повторила Кенди, – пока я приму душ, у вас в распоряжении будет весь коттедж, и, если найдёте алмазы, забирайте – в претензии не буду!
Кенди подозревала, что злодею удастся найти завалившийся вчера за спинку дивана доллар – хоть на пиво заработает.
За тонкой фанерной дверью кто-то пыхтел. Кенди представила, как у воришки со скрипом ворочаются в голове шарики. Причём шарики были разноцветные и разных размеров.
– Надумали наконец? – подстегнула Кенди. В ванной стихли. Кенди пожала плечами:
– Ну, как хотите! Придётся вызвать полицию! Но в такую жару не хочется!
Кенди протопала прочь. Вернулась на цыпочках. Приникла ухом к двери. Ворюга пытался развернуть стиральную машину. Потом раздался грохот и треск. Кенди отпрянула: вдруг судьба вместо мирного вора столкнула её с террористом-маньяком? Но шум больше не повторялся. Кенди просунула между косяком и дверью садовые ножницы. Защёлка заскрипела, прогибаясь…
Мик запаниковал. Он метался по кафельному полу. Узкий прямоугольник между ванной и стеной был завален всяким хламом: сушилкой для белья, вёдрами, корытами, центрифугой.
Ножницы буравили дерево. Посыпались щепки.
Мик хрюкнул. Врезался броском в пол. Ввинтился в кафель, поблагодарив природу за непробиваемый панцирь.
Кенди навалилась на ножницы – воришка громил её ванную комнату! Защёлка слетела. Кенди рванулась, как спринтер к финишу, и – завизжала.
В ванной, пыхтя и безумно вращая глазами, ввинчивалось в пол чудовище в панцире. Секунду в воздухе висели задние лапы, и монстр исчез в развороченном полу.
Кенди не помнила, как очутилась в кресле. Палец отстучал номер на панели видеофона.
– Это «Городские сплетни»?… У меня есть кое-что для вас!
Видимо, голос Кенди был убедительный – репортёра обещали прислать минут через десять.
Мик. подслушивавший под полом, застонал: любимая женщина так постыдно его предавала.
Черепашка протискивался в тоннель. Земля комками летела из-под сильных лап. Мик, взволнованный, ошибся направлением и все больше отклонялся от заветного люка в саду Кенди.
Копать стало легче. Земля сползала слой за слоем. Приходилось лишь отбрасывать её назад да отплёвываться.
– Ой, стыдно! Ну, как же стыдно! – переживал Мик. Ему даже было плевать, что о нём узнают в газете. Он впервые лицом к лицу встретился с любимой и… показал ей зад! Этого Мик пережить не мог. Он в отчаянии рванул очередной пласт земли. И высунулся на поверхность. Сада Кенди не было в помине.
– Далеко зарылся! – констатировал Мик, оглядывая серые здания вокруг.
И тут наткнулся взглядом на знакомую фигуру.
– Эйприл! – сорвалось у черепашки. Но тут он вспомнил, как сюда попал.
Пришлось опять позорно ретироваться. Мик взял немного в сторону. И затаился.
* * *
– Эйприл! – вдруг почудился голос Мика.
– Эйприл! Эйприл! отразилось от зданий эхо.
– И померещится же такое! – Эйприл вздохнула с облегчением: ей в последнее время казалось, что, пока она на работе, Мик только и делает, что шастает по городу. Улик – никаких, но предчувствия были. И старикан как в воду канул. Эйприл ничего другого не оставалось, как самой переступить порог аптеки. Правда, это теряло смысл. Но хотя бы видеофон у них быть должен: Кейси, вероятно, уже по городу рыщет. А миляга Сплинтер снова мрачно почитывает сводки городских происшествий.
– Что вам угодно? – аптекарь за стойкой оскалился улыбкой последнего прохвоста.
– Если можно, я позвоню?
Молчание Эйприл расценила как согласие. Видеофон, стилизованный под старину, висел слева от стойки. Набрав номер, Эйприл покосился на рекламную витрину с новейшими снадобьями. Смотрелось привлекательно, но ни названия, ни упаковки Эйприл не были знакомы. Видеофон безмолвствовал. Эйприл потрясла трубку, подула в микрофон.
– У вас есть ещё связь? – повернулась к аптекарю.
– Что вам угодно? – глядел здоровяк мимо. Эйприл поморщилась: лишь сослепу можно было спутать человека с биороботом. Но последние встречались все реже. Человек, заказывающий в ресторане цыплёнка, простит недосол хорошенькой официантке. А роботу не поздоровится. Даже вошла в моду игра: кто больше покалечит роботов, подвязавшихся в сфере обслуживания. Теперь биороботы стали редкостью, а вот тут, поди ж, один сохранился.
Спрос на роботов-почтальонов, разносчиков, продавцов миновал.
Неприязнь к электронным людям засела крепко.
Подошла поближе: аптекарь и аптекарь. Выдавала приклеенная к уголкам губ приветливость.
Вдруг перед носом проплыла паутинка.
Эйприл мимоходом отмахнулась.
– Моя шлюпка! – раздался писк.
– Бред – сглотнув, Эйприл приоткрыла рот. По гладкой поверхности аптечной стойки, зало жив лапки за спину, прохаживался зелёный паучок, время от времени меряя Эйприл негодующим взглядом.
Эйприл ещё в раннем детстве подозревала, что из любопытства появилась на свет. И единственной причиной, почему ей посчастливилось не прищемить нос дверью, это та, что любую дверь Эйприл норовила распахнуть настежь.
Зелёный подобрал обрывки паутинки. Попискивал зло.
– Эй, приятель! – позвала Эйприл, в который раз не доверяя собственным чувствам; паук поднял морду.
– Я тебе не приятель! – сварливо отозвался он. – Ты смотри, что натворила!
Коротенькими лапками паучок пытался связать ячейки загубленной сеточки-паутины.
– Другую сплетёшь! – легкомысленно отмахнулась Эйприл. Её волновало другое: – Слушай, ты – моя белая горячка?
Укоризненный взгляд был ей ответом:
– Просил тебя лапами размахивать? Ну, и что я теперь буду делать? Как выйду на орбиту?! – бесновался Тим.
– Ещё один пришелец…
Эйприл обвела взглядом аптеку: хотелось чего-то нормального. Устойчивого. Успокаивающего. Ровные стеллажи с пакетами, баночками, мазями и натираниями. Блеск надраенной стойки. Робот-аптекарь. Мир ещё не перевернулся вверх ногами.
Но по панели разгуливал-таки, ругаясь, зелёный паук!
– Стоп! – Эйприл отодвинулась от стойки. – Опять ни слова правды – и ты исчезаешь. Так?
– Нет, – паук покачал головой. – Куда мне деваться?
– Некуда нам деваться, – по тонкой паутинке от половицы поднимался ещё один паучок.
– Кто из вас Кейт? – Эйприл решила хоть что-то выяснить. Паучки недоуменно переглянулись.
– Та, что меняется всё время! – пояснила. Зелёный завздыхал:
– Э-хе-хе! Время больше не может меняться!
– Понимаю: пираты!
– При чём тут пираты? Просто скипетр времени провалился в щель между веками.
– Теперь ещё и скипетр?! – Эйприл сжала виски.
– Ну, так ведь из-за скипетра времени всё и началось, – подивился Тим её несообразительности.
– Ну, все! – выдохнула Эйприл. – Либо я сей час слушаю правду, либо… Черепашки панцирь на себе рвут, не зная, куда я девалась!
Зелёная козявка насупилась:
– И вали! Я нашим сразу сказал: надо самим пошевелиться – кто и с какой стати будет нам помогать!
Эйприл хохотнула. Ситуация и впрямь была аховая: в районе, которого нет на карте города, в аптеке, в которой нет видеофона, её оскорбляет некий паучок!
– Да ты, братец, нахал! – покачала головой.
– Уж не обессудьте, какой есть! – паук развёл лапами.
– И много вас тут, в нашем времени?
– Кто знает? – уклончиво отозвался Тим. Эйприл почувствовала, как холод лезвием резанул кончики пальцев.
– Хороший ответ! – Эйприл представила, как на Землю в щель времени хлынули миллионы, миллиарды зелёных пауков. Увы! Пауков Эйприл боялась с детства! – А если я найду скипетр времени, – закинула удочку Эйприл, – вы уйдёте?
– Очень бы хотелось! Тем более, когда гонят, – пискнул паук, шкурой ощущающий: ему не рады!