ДЖИЛИАН РУБИНСТАЙН
КОСМИЧЕСКИЕ ДЕМОНЫ
— Тадаима! — мелодично пропела Мидори, входя в квартиру, где она жила вместе со своим отцом в Осаке. Наступил последний день зимней четверти, и на душе у нее было необыкновенно радостно и хорошо. Десятидневные каникулы и праздник Нового года были её любимым временем в году.
Недавно ей исполнилось пятнадцать лет, и усталость от напряженной учебы давала о себе знать. Как и все ее друзья (за исключением Кейко, вовсе не имевшего честолюбивых помыслов), Мидори хотела закончить школу в числе лучших учеников. Она решительно настроилась поступить в Тодаи — Токийский университет, хотя конкурс был огромным и до окончания школы ей предстояло пройти сложнейший курс подготовки для абитуриентов. Но на десять дней можно было отвлечься от школьной рутины. На каникулах она планировала плодотворно позаниматься дома, укрепить свои познания в физике. Мидори улыбнулась, развязав ленточку, стягивающую ее длинные волосы, и встряхнула головой, позволив им свободно рассыпаться по плечам.
— Окери-насаи, — услышала она голос отца из кабинета.
Мидори была рада, что он дома. В последнее время она слишком часто приходила в пустую квартиру, поскольку отец допоздна работал в лабораториях «ЕЗ». Девушка бросила свою школьную сумку на кровать (после поездки с отцом в Америку они предпочитали традиционную европейскую мебель) и заглянула в кабинет.
Отец лихорадочно работал в кабинете за компьютерным сервером, глядя на монитор покрасневшими от усталости глазами. — Что ты делаешь, ото-сан?
Профессор Масахиро Ито повернулся и взглянул на свою дочь. Проведя пальцами по волосам, он снял очки и почесал кончик носа. Он так и не ответил на ее вопрос и неожиданно заявил:
— Я решил, что мы поедем встречать Новый год к твоей бабушке.
— В Итако?
Отец Мидори вырос в префектуре Ибараки на другом конце Токио, на равнине Кенто. После женитьбы он переехал на родину супруги, в Осаку. Мидори жила здесь до семи лет, но после смерти матери они с отцом на два года отправились в Америку. Четыре года назад, когда дочери исполнилось одиннадцать, они вернулись в Японию. Дважды или трижды в год они навещали мать профессора Ито, но обычно ездили не в зимнее время.
Мидори удивили слова отца, она нахмурилась и спросила:
— Что-нибудь не так?
— Нет! — Его ответ прозвучал, пожалуй, слишком быстро.
— Папа, — тихо сказала она.
— Ну... может быть, — он повернулся к компьютеру, несколько секунд молча смотрел на экран, потом добавил: — Я решил уйти из «ЕЗ».
— Хонто ни? Что ты собираешься делать? Вернуться назад в клинику?
Масахиро-сан работал в отделении компьютерной диагностики, но, после того как его жена умерла от рака, больничные стены стали тяготить его. В Америке он увлёкся экспериментальными формами программирования, и это стало направлением его работы в «ЕЗ» — компании, которая официально называлась «Истерн Экспериментал Электроникс».
— Пожалуй, пора бросать и эту работу, — устало произнёс профессор Ито, постучав пальцем по клавиатуре. — Я и так уже зашел слишком далеко.
— Ты пишешь новую игру?
— Я пытаюсь стереть ее. Заодно собираюсь уничтожить все копии предыдущих игр.
— Папа, но это же были потрясающие игры! Мне они так нравились!
— Произошло что-то неладное. — Он пару раз подвигал мышью и стал печатать на клавиатуре.
— Тебе не следовало посылать игры тому мальчишке из Австралии. Он так глупо играл в них, что мог запороть всю программу!
— Мидори. — В тоне отца послышались строгие нотки. — Такие выражения не подобают воспитанной леди.
— А я и не леди, — сказала дочь. Она использовала «ори» — грубое, мужское значение слова «я», которым часто пользовалась в общении с подругами. Необходимость пользоваться «женским языком» раздражала учениц.
Масахиро-сан поморщился.
— Отправляйся собирать вещи, — произнес он. — Возьми побольше тёплой одежды. Ты знаешь, как холодно зимой в старом доме.
Мидори посмотрела на него, собираясь возразить, но потом кивнула. «Вот и конец моим занятиям по физике», — подумала она, понимая, что сейчас не время говорить об этом, и направилась к дверям.
— Мидори, — позвал её отец.
— Нан да йо? — Она снова заглянула в кабинет.
— Не говори никому из своих друзей, куда мы отправляемся.
— Что же я скажу им?
— Скажи, что уезжаешь к родственникам, но не уточняй, к кому именно.
Мидори тихо подошла к отцу. Она смотрела на его затылок, на его худые, сгорбленные плечи. Обычно его облик чем-то напоминал дикого ястреба (дочь немного была похожа на родителя), но сейчас профессор выглядел как ястреб, оказавшийся в клетке, печальный и покорившийся своей участи.
Девушку охватил прилив нежности к отцу. Он был таким гениальным, но таким беззащитным! Ей хотелось обнять его, но в их семье не было принято проявлять свои чувства. Мидори всегда завидовала своим американским друзьям, свободным от таких условностей.
— Что происходит, папа?
Профессор Ито был расстроен, он печально уставился на экран.
— Пожалуй, стоит рассказать тебе. До сих пор я делился с тобой всеми своими заботами. Сейчас в «ЕЗ» на меня оказывают большое давление, чтобы изобретенные мною игры я еще и приспосабливал для широкой продажи на рынке. Но это слишком опасно. Мне не следовало испытывать игры на живых людях... Короче говоря, я не дал согласия на их продажу. И решил, что будет лучше уничтожить их все до единой.
— Очень жаль! Только из-за того, что эти австралийские ребята выбирали не так, как нам бы хотелось...
— Но такой выбор сделал бы каждый,— перебил Мидори отец.— Мне казалось, что я хорошо разбираюсь в западной культуре, но совершил серьезную ошибку. Теперь нужно ее исправить. Только вот...
— Что? — Дочь взглянула на экран через его плечо. Как раз в этот момент напечатанные команды исчезли, и появились два иероглифа, черные на серебристом фоне. «Шинкей». «Нервная система».
— Почему «Шинкей»? — спросила девушка.
— Это название моей новой игры. По непонятной причине я не могу уничтожить ее.
— Что это за игра? — Мидори невольно вздрогнула от волнения. Две предыдущие игры — «Космические Демоны» и «Небесный Лабиринт» — были невероятно захватывающими. Они перемещали ее в другие миры, там она ощутила детский страх и боль утраты после смерти матери — а потом исцелилась. Играть было тем увлекательнее, что в обеих играх ее партнером был ассистент отца, Тошихиро Тода. Мидори обожала Тоши, несмотря на то, что тот по-прежнему относился к ней как к ученице начальной школы, с косичками и в коротеньком платьице.
— «Шинкей» должна была служить продолжением предыдущих игр, — объяснил отец. — Но только для тех, кто прошел первые две. Она основана на эмоциях, которые человек ощущает там... и учитывает изменения, которые с ним происходят. Но что-то случилось с программой. Она начинает действовать необъяснимым образом.
— А Тоши знает, что ты собираешься сделать? — спросила Мидори.
Тошихиро работал в тесном контакте с ее отцом, и профессор Ито неоднократно говорил, что Тошида — единственный сотрудник «ЕЗ», которому он может доверять.
— Нет, — ответил он. — Для него безопаснее не знать, где мы находимся и каковы наши планы. Он молодой человек, ему нужно думать о своей карьере. Я не хочу, чтобы ему в итоге пришлось выбирать между мною и «ЕЗ». Ты ведь знаешь, какой он.
Девушка кивнула. Одной из черт, которые ей нравились в Тоши, было его чувство чести, преданность друзьям, и она часто поддразнивала его.
Ее отец снова подвигал мышью и пробормотал что-то.
Мидори наклонилась поближе к компьютеру. Она расстегнула воротник своей школьной формы, и серебряный медальон на цепочке, который она всегда носила на шее, свесился вперед и закачался перед экраном. Медальон достался девушке после того, как они с Тоши вернулись из «Небесного Лабиринта», и был ее самой большой драгоценностью.
Пока медальон раскачивался перед экраном, иероглифы начали тускнеть и появились слова:
Пропуск для нового игрока.
Девушка отпрянула, и фраза исчезла так же быстро, как и появилась.
—Что это означает? — спросила она.
—Точно не знаю. Раньше эта надпись не появлялась. — Профессор качал головой, пробуя разные комбинации кодовых обозначений и ключей.
Мидори за его спиной стояла неподвижно, напряженно всматриваясь в экран. По нему пробежала волна пурпурного цвета, на фоне которой иероглифы выделялись как темные разрезы. Потом красная волна исчезла, и экран светился как обычно.
Где-то глубоко в се сознании мелькнул ответ, преодолевший расстояние, разделявшее искусственный и человеческий разум. В нем таилось обещание, что величайшая мечта Мидори, о которой она никогда никому не говорила, может исполниться. На ее лице появилось странное выражение.
Профессор Ито встревоженно повернулся к дочери.
— Мидори-чан, что случилось? Мидори!
Полупрозрачная сияющая пелена, застилавшая взор девушки, немного поблекла. Но ее глаза все еще оставались отрешенными, почти чужими. Дочь смотрела на отца, словно оценивая его планы. Потом она улыбнулась и кивнула.
— Пойду собираться, — сказала она. — Когда мы уезжаем?
— Сегодня вечером. — Он немного помолчал, а затем печально добавил: — Очень жаль, потому что мой австралийский друг доктор Хейфорд собирался приехать в Японию к Новому году. Я должен был встретиться с ним, показать ему город...
— Его сын тоже приедет?
— Разумеется, нет! Это было бы очень некстати.
— Почему, папа? Мне хотелось бы познакомиться с ним. Нам есть о чем поговорить!
Мидори с любопытством думала об Эндрю Хейфорде. Они никогда не встречались, но у нее было такое ощущение, как будто она хорошо знает его... Правда, она не могла понять, нравится ли он ей или нет. Игра «Космические Демоны» из-за поведения Эндрю превратилась в нечто весьма пугающее. Но Мидори пришлось признать, что играть при этом стало гораздо интереснее.
— Доктору Хейфорду нет смысла приезжать в Осаку. — Её отец размышлял вслух. — Но если вместо этого он отправится в Токио... я мог бы встретиться с ним...
— Не надо так беспокоиться, папа. — Мидори легким движением прикоснулась к плечу отца. — Я уверена, что все будет хорошо.
Профессор Ито не ответил. Он в последний раз с досадой посмотрел на экран и выключил компьютер.
— Я заберу все с собой, — сказал он. — Попробую разобраться с этой проблемой в Итако, где меня не будут отвлекать.
— Но там буду я. Мы собирались провести каникулы вместе, ты не забыл?
— Ты можешь побыть в эти дни со своей бабушкой, — заметил он. — Может быть, она научит тебя хорошим манерам.
— Никаких шансов, — ответила дочь. Когда она выходила из комнаты, то была рада, что лицо отца просветлело. Он почти улыбался.
Она переоделась, сменив школьную форму на джинсы и футболку, и начала причесываться, рассеянно глядя в окно. Квартира находилась на третьем этаже; отсюда открывался прекрасный вид на Осаку. На улицах внизу владельцы лавочек и магазинов уже начали выставлять новогодние украшения. У каждой двери стояли маленькие сосенки, к оконным рамам были прикреплены белые ленты. В воздухе пахло жареными каштанами и яки имо — сладким картофелем.
Мидори увидела, как один из ее друзей, Кейко, вышел из соседнего дома и побежал по улице к угловому магазинчику, где он подрабатывал после школы. Она попыталась открыть окно и позвать его, но приятель уже исчез за углом. С досады девушка сильно толкнула оконную раму и едва не выпала наружу, когда створки распахнулись. Ухватившись за подоконник, она заметила человека, стоявшего на угловой пожарной лестнице здания, у щитка, где были телефонные провода от уличного столба.
— Коннишива! — крикнула она ему. — Только не говорите мне, что телефоны неисправны!
Человек не ответил. Услышав голос Мидори, он вздрогнул, но не повернулся к ней. Было что-то странное в том, как он неуклюже, но быстро спустился с лестницы, не глядя на девушку, хотя она снова крикнула:
— Что вы там делаете?
Голова мужчины была гладко выбрита, кожа имела сероватый оттенок. Выглядел он очень худым, истощенным. На нем был темно-синий комбинезон, однако Мидори сомневалась, что это форма сотрудника телефонной компании. У нее закралось подозрение.
Она выбежала из спальни в коридор, надела кроссовки и вихрем слетела вниз по лестнице. На втором пролете она наступила на развязанный шнурок и чуть не упала. Когда она выбежала на улицу, человек уже исчез.
Мидори в задумчивости вернулась наверх.
— Папа, — сказала она, войдя в кабинет. — Телефон работает, правда?
— Надеюсь, да, — ответил профессор Ито, упаковывая компьютер в картонную коробку. — Я должен позвонить твоей бабушке и сообщить, что мы выезжаем.
Девушка подняла трубку и услышала гудок.
—Какой-то человек снаружи возился с телефонными проводами, — сказала она. — Наверное, нам лучше позвонить из таксофона на улице.
— Ты думаешь, кто-то мог установить подслушивающее устройство? Дочка, ты слишком часто смотришь детективы по телевизору!
— Папа, ты сам говорил, что компания оказывает давление на тебя. Может быть, они хотят побольше выяснить о нас. — Мидори положила трубку на рычаг, и тут же раздался звонок, заставив их обоих вздрогнуть.
Никому из них не хотелось брать трубку. Телефон звонил до тех пор, пока не включился автоответчик. Тогда они услышали хорошо знакомый баритон — глубокий, приятный и как будто слегка извиняющийся, от которого у Мидори всегда пробегал холодок по спине.
— Профессор Ито, — раздался голос Тоши. — Я звоню из лаборатории. У нас появился неожиданный посетитель, который очень хочет поговорить с вами.
Наступила короткая пауза. Тоши откашлялся и торопливо добавил:
— Это мистер Миллер из «Хедуорлда». Он интересуется играми. Киношита показал ему те, что здесь есть. — Последовала новая пауза. — Сумимасен, пожалуйста, позвоните нам. Сумимасен.
Автоответчик зажужжал, пискнул и отключился. Мидори посмотрела на отца: он очень побледнел.
— Миллер! — произнес он, словно не веря услышанному. — «Хедуорлд» интересуется моими играми? Какая катастрофа!
— Кто такой Миллер и что такое «Хедуорлд»? Это компания по производству программного обеспечения, верно?
— Да, причем одна из самых агрессивных компаний в мире. Они пытаются захватить весь рынок виртуальной реальности и уже выпустили несколько очень безответственных игр. Я никогда не отдам им мои программы.
— Леонард Миллер родом из Австралии, — добавил он. — Но его штаб-квартира находится в Калифорнии. Я встречался с ним однажды, когда мы жили в Санта-Кларе. Очень умный человек, гораздо умнее, чем о нем думают. И совершенно безжалостный.
Профессор хрустнул костяшками пальцев.
— Включи запись, — попросил он.
Они снова прислушались к голосу Тоши.
— Тебе не кажется, что он говорит не так, как всегда? — поинтересовался Ито.
— Извиняющимся тоном, — уточнила Мидори. — Даже сильнее, чем обычно.
— Мне тоже показалось. — Отец нахмурился. — Тоши-хиро не глупец. Он понимает, что Миллер представляет опасность для меня.