ПРЕДАТЕЛЬСТВО
— Ты когда-нибудь туда заглядывала? — спросила утром Юнипа, когда девочек разбудили удары гонга на крыльце.
Мерле изо всей силы терла глаза кулачками, борясь со сном.
— Куда?
— В твое водяное зеркало.
— Конечно. Все время гляжу.
Юнипа свесила ноги с кровати и посмотрела на Мерле. Зеркальца в ее глазах сверкали, отражая лучи солнца, поднимавшегося над крышами.
— Я хочу сказать, — не просто так в него смотрела.
— А как? Совсем внутрь?
Юнипа кивнула: — Да, в самую глубину.
— Два или три раза, — сказала Мерле. — Я погружала лицо в воду, хотя рамка узковатая. Но мне удалось открыть глаза под водой.
— Ну и что?
— Ничего. Сплошная темнота.
— И ты совсем ничего не увидела?
— Я же сказала — ничего.
Юнипа задумчиво пригладила рукой волосы.
— Если хочешь, я тоже могу попробовать.
Мерле, собравшаяся было зевнуть, закрыла рот.
— Ты?
— Своими зеркальными глазами я хорошо вижу в темноте.
Мерле подняла брови: — Ты мне об этом не говорила. — И тут же стала вспоминать, не совершала ли она ночью чего-нибудь недозволенного.
— Я стала видеть ночью всего три дня назад. А теперь вижу еще лучше. Почти как днем. Иногда не могу заснуть, — свет бьет в глаза, даже когда веки закрыты. Все вижу в ярко-красном цвете, как будто смотрю на солнце, хотя глаза не открываю.
— Ты должна сказать об этом Арчимбольдо.
Юнипа помрачнела: — А вдруг он отберет у меня глаза?
— Нет, не отберет.
Мерле попыталась себе представить, как это бывает, когда и днем и ночью вокруг светло. Можно ли такое вытерпеть? Сможет ли Юнипа теперь спать?
— Ну, ладно, — Юнипа быстро сменила тему разговора. — Ты мне дашь заглянуть в твое зеркало?
Мерле вынула зеркало из-под одеяла, покачала его на руке и пожала плечами.
— Почему бы и нет?
Юнипа взобралась к Мерле на кровать. Они сидели друг против друга, поджав ноги, обе растрепанные, в длинных ночных рубашках, прикрывавших колени.
— Дай-ка я сначала сама еще раз попробую, — сказала Мерле.
Юнипа видела, как Мерле поднесла зеркало к лицу. Затем осторожно сунула туда кончик носа — все глубже и глубже, и вот в зеркало уже погрузились щеки. Скулы коснулись рамки. Дальше лицо не входило.
Под водой Мерле открыла глаза. Она знала, что ее там ожидает, и не испытала ни малейшего разочарования: все было как всегда. Тьма и больше ничего.
Она вынула лицо из зеркала. В овальной рамке блестела спокойная поверхность воды. Нос и щеки были абсолютно сухими.
— Ну, что там? — взволнованно спросила Юнипа.
— Ничего нет. — Мерле протянула ей зеркало. — Все то же самое.
Юнипа сжала ручку зеркала тоненькими пальцами и стала внимательно рассматривать в нем свои глаза.
— Как ты их находишь? Они красивые? — спросила она напрямик.
Мерле не знала, что сказать: — Они какие-то чудные.
— Ты не ответила на мой вопрос.
— Ты извини… — Мерле не хотелось говорить Юнипе правду, — но иногда у меня мурашки по спине бегают, когда я на тебя смотрю. Нет, твои глаза не страшные, — быстро добавила она. — Только они такие… такие…
— Холодные, как ледяные, — тихо сказала Юнипа, словно в раздумье. Порой мне самой становится холодно, даже когда светит солнце.
Свет — во мраке, холод — при жаре.
— Ты будешь смотреть в зеркало или нет? — спросила Мерле.
— В общем-то теперь я не очень хочу, — сказала Юнипа. — Но если ты предлагаешь, я посмотрю для тебя. — Она взглянула на Мерле. — Или тебе не хочется узнать, что там внутри, там, где рука появляется?
Мерле только молча кивнула.
Юнипа приблизила лицо к зеркалу и погрузила в него нос. Голова у нее была меньше, чем у Мерле, — да и вся Юнипа была более тонкой и хрупкой, — и потому ее лицо сразу оказалось в воде по самые виски.
Мерле терпеливо ждала. Она смотрела на худенькую фигурку Юнипы в не по размеру длинной ночной рубашке, на которой так резко обозначились острые плечи, а у краев выреза так сильно выпирали костлявые ключицы, что казалось, будто и рубашки-то на ней нет.
Смотреть, как кто-то другой пользуется ее зеркалом, было для Мерле непривычно, даже странно. Ведь все самые невероятные действия представляются вполне естественными, когда их производишь сам; но если это делает кто-то другой, так и хочется фыркнуть, повернуться и уйти.
Однако Мерле продолжала смотреть и думала: что там сейчас может видеть Юнипа? Наконец не выдержала и спросила:
— Юнипа, ты меня слышишь?
Наверняка она слышит. Ведь ее уши даже не задевают поверхность зеркальной воды. Однако ответа не последовало.
— Юнипа!
Мерле забеспокоилась, но не двинулась с места. Ей вдруг стали видеться жуткие картины, представилось, как страшные чудища обгладывают в Зазеркалье лицо ее подруги: когда та вытащит оттуда голову, то на шее у нее окажется только голый череп с волосами, как те большие скорлупы на шестах, что обнаружил профессор Борбридж во время своей экспедиции в Ад.
— Юнипа! — окликнула ее Мерле погромче и схватила за руку. Рука была теплая. Пульс нормальный.
Юнипа возвращалась. Именно возвращалась. Лицо у нее было такое чужое, будто она приехала из каких-то дальних неведомых стран, которые находятся, наверное, с другой стороны глобуса или, скорее всего, существуют только в ее воображении.
— Что там было? — взволнованно спросила Мерле. — Что ты видела?
Она многое бы дала, чтобы в этот момент у Юнипы были бы обычные человеческие глаза, по которым можно читать. Иногда бывают вещи, о которых лучше не знать, но кое-что понять все-таки следует.
Однако глаза Юнипы, блестящие и твердые, ничего не выражали.
«Вдруг она сейчас заплачет?» — невольно подумалось Мерле, и эта мысль на мгновение вытеснила все остальные.
Но Юнипа не плакала. Только уголки рта подрагивали. Однако ей, как видно, было не до смеха.
Мерле пригнулась к ней, взяла у нее из рук зеркало, положила его на пол и нежно обняла подругу за плечи.
— Что там было?
Юнипа помолчала, а потом подняла на Мерле свои отливавшие металлом глаза.
— Там было темно.
«Я сама знаю», — чуть не выпалила Мерле, но тут ее осенило, что Юнипа говорит о какой-то другой темноте, не о той, которую обычно можно видеть в зеркале.
— Расскажи мне обо всем, — потребовала Мерле.
Юнипа покачала головой.
— Нет. Даже не проси.
— Что? — вырвалось у Мерле.
Юнипа отодвинулась от нее и встала с постели.
— Никогда не спрашивай меня о том, что я там видела, — глухо произнесла она. — Никогда.
— Но, Юнипа…
— Прошу тебя.
— Там не может быть ничего плохого! — вскричала Мерле, в ней боролись упрямство и отчаяние. — Я же дотрагивалась до руки. До руки, Юнипа!
За окном на утреннее солнце набежало облако, и зеркальные глаза Юнипы тоже потемнели.
— Брось свои затеи, Мерле. Забудь про руку. Не трогай зеркало. Так будет лучше.
С этими словами она повернулась, открыла дверь и вышла из спальни в коридор.
Мерле замерла на кровати, — она не могла ни шевельнуться, ни собраться с мыслями. Словно окаменела. Вскоре она услышала, как где-то захлопнулась дверь, и почувствовала себя страшно одинокой.
* * *
В этот же день Арчимбольдо отрядил своих обеих учениц на ловлю зеркальных призраков.
— Сегодня я хочу показать вам кое-что интересное, — сказал он в полдень.
Мерле краем глаза увидела, как Дарио и двое других ребят переглянулись и растянули рот в ухмылке.
Мастер-зеркальщик показал на дверь в мастерской, за которой находился склад.
— Вы там еще не бывали, — сказал он. — Но так было нужно.
Мерле подумала, что он боится за хранящиеся там волшебные зеркала.
— Зеркала, которые я изготавливаю, не безопасны в обращении. Арчимбольдо оперся обеими руками о верстак за своей спиной. — Время от времени их надо очищать…, - он запнулся, — …от некоторых вещей.
Трое мальчишек опять осклабились, а Мерле вспыхнула и нахмурилась. Почему это Дарио должен знать больше, чем она?
— Дарио и остальные отправятся в мастерскую, — сказал Арчимбольдо. Юнипа и Мерле пойдут со мной.
Он повернулся и пошел к двери в складское помещение. Мерле и Юнипа, переглянувшись, последовали за ним.
— Желаю удачи, — сказал Боро. В его напутствии не слышалось никакого злорадства.
— Желаю удачи, — передразнил Дарио и добавил какие-то слова им вслед, но Мерле не расслышала.
Арчимбольдо впустил девочек и запер за ними дверь.
— Рад приветствовать вас в сердце моего дома.
Открывшееся им зрелище вполне соответствовало его торжественным словам.
Трудно сказать, каких размеров был склад. Стены сплошь увешаны зеркалами, а по середине — длинная вереница зеркал, стоящих плотно друг за другом, как кости домино перед падением. Через стеклянную крышу струился свет, так как склад и мастерская находились в одноэтажной пристройке к дому.
Зеркала были надежно закреплены специальными подпорками и цепями на стенах. Им не были страшны никакие катаклизмы, будь то внезапное землетрясение в Венеции или выход наружу сил Ада, — как это произошло под Маракешем, городом на севере Африки. Но это случилось уже более тридцати лет тому назад, вскоре после начала войны. Теперь все успели забыть о Маракеше: его уже не ищут на географических картах и не поминают в разговорах.
— Сколько же здесь зеркал? — спросила Юнипа.
Даже на глаз трудно было определить их число, не говоря о том, чтобы пересчитать все до единого. Они снова и снова отражались в своих зеркальных поверхностях, повторяли и множили друг друга, всюду, куда ни посмотри. Мерле пришла в голову мысль: «А что, если отражение одного зеркала в другом существует само по себе, как настоящее зеркало? Ведь отраженное зеркало тоже в силах отражать?» Для Мерле всегда было ясно одно: если ты можешь что-то делать, значит ты существуешь. Впервые в жизни она задалась вопросом, не являются ли вообще все зеркала волшебными?
Зеркала могут видеть, сказал Арчимбольдо. Теперь она верила его словам.
— Сейчас вы познакомитесь с особенными, необыкновенными моими мучителями, — проговорил он. — С моими заклятыми друзьями — зеркальными призраками.
— А кто это… зеркальные призраки? — спросила Юнипа чуть слышно, почти шепотом, словно видения, явившиеся ей внутри водяного зеркала, все еще бесновались перед ее внутренним взором и приводили в ужас.
Арчимбольдо подошел к первому зеркалу в среднем ряду. Оно доходило ему до подбородка. Деревянная рама была до блеска отполирована, как и рамы всех других зеркал в мастерской. Так делалось не столько для красоты, сколько для того, чтобы при перевозке никто не занозил руки.
— Посмотрите в зеркало, — приказал мастер.
Девочки встали с ним рядом и уставились на зеркало. Юнипа первая что-то приметила:
— Там кто-то есть.
По поверхности зеркала, казалось, метались какие-то неясные пятна, расплывчатые и призрачные. Однако не оставалось ни капли сомнения, что эти едва заметные дымчатые облачка находятся под стеклом, внутри зеркала.
— Зеркальные призраки, — озабоченно сказал Арчимбольдо. — Никчемные паразиты, которые время от времени поселяются в моих зеркалах. Задача моих учеников состоит в том, чтобы их изловить.
— Как же это сделать? — поинтересовалась Мерле.
— Вы войдете в зеркало и поймаете призраков с помощью одного предмета, который я вам дам с собой. — Он громко рассмеялся. — Дорогие мои, не глядите на меня с таким страхом! Дарио и мальчики ходили на такую ловлю сотни раз. Вы это дело просто еще не освоили, а, по сути, работа не слишком тяжелая. Но, правда, утомительная. Поэтому она вам, ученикам, и поручается, а ваш старый мастер может тем временем вытянуть ноги и раскурить в свое удовольствием трубочку да вознести хвалу Господу Богу.
Мерле и Юнипа снова переглянулись. Обе заметно оробели, но были полны решимости с честью выдержать испытание. Как бы там ни было, но Дарио с задачей справился, а если так, то и они не отступят.
Арчимбольдо вынул из кармана куртки какой-то предмет и, держа его большим и указательным пальцами, повертел перед носом у девочек. Прозрачный стеклянный шар, величиной с кулачок.
— Ничего особенного, верно? — Арчимбольдо ухмыльнулся, и Мерле впервые заметила, что у него нет многих зубов. — На самом же деле это лучшее оружие против зеркальных призраков. К сожалению, — единственное.
Он умолк, но девочки не задавали ему никаких вопросов. Мерле была уверена, что Арчимбольдо им еще что-нибудь скажет.
После паузы, во время которой девочки рассматривали стеклянный шарик, он продолжил разъяснение.
— Один стеклодув из Мурано изготовляет эти прелестные вещички по моим специальным рисункам.
По рисункам? — удивилась Мерле. Обыкновенные стеклянные шарики?
— Вы должны нацелить шарик на зеркальный призрак и успеть произнести только одно определенное слово. И призрак окажется в шарике, — говорил Арчимбольдо. — Это слово — «инторабилиуспетерис». Вы обязаны знать его назубок, как собственное имя. Инторабилиуспетерис.
Девочки повторили диковинное слово, запнулись пару раз, но скоро затвердили и стали правильно его выговаривать.
Мастер достал из кармана второй шарик, отдал их оба ученицам и подтолкнул обеих к зеркалу.
— Здесь засорены многие зеркала, но сегодня вам надо очистить хотя бы одно.
Он отвесил зеркалу полупоклон и произнес какое-то слово на непонятном языке.
— Входите в него, — сказал он.
— Просто так? — спросила Мерле.
Арчимбольдо засмеялся: — Конечно. Или вам хочется въехать туда на коне?
Мерле скользнула взглядом по поверхности стекла. Она выглядела гладкой и твердой, совсем не такой мягкой, как в ее водяном зеркале. И невольно взглянула на Юнипу. Наверное этим утром та увидела что-то страшное и до сих пор не может опомниться. Вот и сейчас Юнипа здорово струхнула, услышав приказ Арчимбольдо.
В какую-то минуту Мерле захотелось обо всем рассказать мастеру и попросить его не посылать Юнипу в зазеркалье: она, Мерле, пойдет туда одна.
Но вдруг Юнипа быстро вытянула руку и шагнула вперед. Ее пальцы прошли сквозь зеркало, как сквозь слой сливок на молоке в кувшине. Она взглянула через плечо на Мерле, заставила себя улыбнуться и вошла в зеркало. Ее фигурка была еще хорошо видна, но выглядела совсем маленькой и какой-то ненастоящей, как на картине. Она кивнула Мерле.
— Храбрая девочка, — пробормотал довольный Арчимбольдо.
Мерле тоже сделала быстрый шаг вперед, прямо в зеркальное стекло. Она ощутила холодное покалывание, словно дуновение ветерка в зимнюю ночь, — и очутилась на той стороне. Огляделась вокруг.
Однажды Мерле слышала о так называемом Зеркальном лабиринте, который находится во Дворце на Кампо Санта Мария Нова. Лабиринт никто не видел своими глазами, но то, что о нем рассказывали, не имело ничего общего с тем, что она теперь увидела.
Сразу можно было бы понять, что Зазеркальная сторона — это Королевство обманчивых миражей. Это — то, что находится за двойственным стеклом Лампы Алладина, это — как пещера разбойников из «Тысячи и одной ночи» или как Дворец богов на Олимпе. Там все иллюзорно, нереально, подобно сновидениям тех, кто умеет грезить.
Но в тот момент окружающее показалось Мерле такой же реальностью, какой была она сама. Ведь изображенные на картинах люди верят, что они находятся в том самом месте?! И ведь бывают люди, живущие в неволе, но свою неволю вовсе не ощущающие?
Перед девочками открылся большой зеркальный зал, похожий на склад в доме Арчимбольдо: огромное помещение, сверху донизу заставленное и увешанное зеркалами. Но первое впечатление оказалось обманчивым: то и дело приходилось натыкаться на незримые стеклянные стенки, а там, где виделся конец зала, был все тот же ряд бесконечных зеркальных отражений, мнимых проходов и всяких иных иллюзорных картин.
Прошла минута, прежде чем Мерле поняла, в чем главная особенность этого зала, больше всего сбивающая с толку: зеркала воспроизводят лишь друг друга и не отражают девочек, глядящих в них. Поэтому, если пойдешь к одному зеркалу, непременно наткнешься на другое, поскольку нигде не видишь себя. И так на каждом шагу. Со всех сторон обеих окружал бесконечный мир посеребренного стекла.