«Посреди гнездовья находится какой-то странный прибор… Это старый, сделанный из дерева пресс, которым охотники когда-то пользовались для выжимания жира из пингвинов… На острове Хёрд промышленники за отсутствием другого топлива пользовались пингвинами для того, чтобы поддерживать огонь под большими котлами, в которых они перетапливали куски тюленьего жира… Каждое утро убивали пингвинов в большом количестве дубинками, сдирали кожу, подчас с еще живых… и клали в сети в качестве приманки для лангустов. Другие служили средством развлечения. Их обливали керосином и поджигали просто ради удовольствия посмотреть, как бегут вечером в темноте эти живые факелы!» (Э. Обер де ла Рю).
Королевские пингвины высиживают птенцов (раз в полтора года) тоже на островах вокруг Антарктиды. Никаких гнезд не знают: яйцо держат на оперенных лапах, как и пингвины императорские. Они похожи, как братья, эти «титулованные» пингвины: первый – немного уменьшенная копия второго.
Императорские пингвины выбрали прямо убийственное местожительство – Антарктиду! На снегу, зимой, в лютые морозы, порой 60 градусов, на ураганном ветру выводят и растят птенцов сказочные птицы. Экспериментально доказано, что двадцатиградусный мороз при ветре в 110 километров в час остужает как холод в минус 180 градусов. Только толстый жир под кожей и почти полная дремотная неподвижность спасают пингвинов от гибели.
И товарищество помогает: тесно прижавшись, стоят пингвины на снегу, и сосед согревает соседа.
«Разбившись попарно, влюбленные подолгу замирают друг подле друга, по-лебединому вытягивая гибкие шеи, и нежные трели их серенад не смолкают ни днем ни ночью. Иногда они, закрыв глаза, часами сидят неподвижно друг против друга» (И. Цигильницкий).
Антарктической осенью, в апреле, свадьбы у пингвинов. Почти месяц ухаживания, брачных криков и игр, но результат не столь внушителен, как время, на него потраченное: одно-единственное яйцо. Его встречают с ликованием: радостными криками поздравляют друг друга.
Самка скоро передает яйцо самцу с лап на лапы. На снег нельзя и уронить: остынет, и погибнет искра жизни в нем. Самец забирает яйцо не просто, а с церемониями; кланяется пингвинихе, машет крыльями, хвостиком трясет, очень волнуется, не может отвести восхищенного взгляда от яйца, нежно трогает клювом. Но вот натешился и клювом перекатил яйцо к себе на лапы. Тут же оно словно в пуховой карман попало: в складку кожи между лапами и брюхом пингвина. Там лежит, не вываливается, даже если согревающий его самец ходит и прыгает, выбирая в толпе товарищей место потеплее, даже если чешет одной лапой голову.
Ответственный родитель два месяца нянчится с яйцом, пока птенец не проклюнется, и еще месяц – с новоявленным потомком, пока не вернется из дальнего путешествия его супруга.
А птенец месяц голодает? Растущему организму голод решительно противопоказан: отец кормит «младенца» молоком. Птичьим, разумеется, как у голубей и фламинго. Так что младенцем назвать императорского птенца можно и без кавычек! Это «молоко» (тут кавычки, хоть раз, да нужны) – особый сок, который производят желудок и пищевод пингвина. Весьма питательный сок: жира в нем раз в восемь больше, чем в коровьем молоке – 28 процентов, а белков – раз в десять, до 60 процентов.
Родители приходят и в крике и гаме находят своих детей среди тысяч чужих. Только их кормят: самые прожорливые зараз глотают по 6 килограммов рыбы!
Пятимесячные пингвины в родительских заботах уже не нуждаются. Пришла весна, а за ней и лето, льдины подтаяли, крошатся: на них выпускники пингвиньих «детских садов» плывут на практику в море. Туда же направляются и взрослые. В конце декабря там, где долгую полярную зиму «гнездились» пингвины, пусто. А таких мест насчитали в Антарктиде 22. В одной колонии выводит птенцов 50 тысяч пар. Во всех же 22 – около 300 тысяч птиц.
«Когда это неуклюжее, шагающее вразвалочку создание, спасаясь от преследования, бросается на живот и, отталкиваясь ластами, скользит по льду, лавируя между многочисленными трещинами, его почти невозможно догнать. Защищаясь от злейших врагов поморников, которые воруют яйца и неокрепших птенцов, пингвин пускает в ход свое основное оружие – ласты.
Удар наотмашь по ноге, обутой в унты или сапоги, уже чувствителен. Нечего и говорить о том, что, когда такой удар придется по незащищенной одеждой руке, вывих или перелом обеспечен» (И. Цигильницкий).
В Антарктиде и на ближайших к ней островах, но не зимой, а коротким полярным летом растят молодую смену пингвины Адели. Миниатюрные батарейные радиопередатчики, которыми исследователи «пометили» этих пингвинов, рассказали много интересного о маршрутах их дальних скитаний.
Всю зиму плавают среди паковых льдов, за 700 километров от гнездовий и ближе. Ранней весной – в путь! У гнездящихся на островах пингвинов Адели он короткий. Но многие идут длинными вереницами по снегам и льдам Антарктиды, идут по насту и по рыхлым сугробам, по склонам катятся на животах, подталкивая себя крыльями. Проходят порой, ориентируясь по солнцу, сотни километров! Встретятся в бескрайних снегах две походные колонны пингвинов, и радости нет конца. Спешат к старым своим гнездовьям, но на дружеские приветствия времени не жалеют: минутами стоят, смешавшись шумной толпой, кричат, подняв клювы к небу. И опять в поход.
Добрались до старых родных мест (как находят их в однообразных снегах?). Три недели, пока солнце не растопило снег, у них брачные игры и ухаживание. Старые супруги, когда встретятся, легко признают друг друга. Если кто из них запоздал, позже пришел, а прежний партнер уже «сосватался», новый альянс немедленно расторгается. Верность требует.
Самцы и самки Адели – в одинаковых нарядах: как тут узнаешь, за кем ухаживать, кто самка? Метод такой: самцы-холостяки собирают камешки и дарят их предполагаемым дамам, складывая свои коллекции у их ног. Если дар принят, значит, даритель не ошибся: перед ним та, которую он искал, И кучки гальки служат теперь заявкой на гнездо. Потом из них строят само гнездо, окружают ямку небольшим валом из камней. Нужно бдительно следить за кучкой камней: соседи воруют. Неопытные самцы строят гнездо из нескольких больших камней. В нем потом очень неудобно будет сидеть.
У Аделей самцы выводят птенцов: 33-38 дней насиживают яйца, только снег едят. А самки в это время в море промышляют. (По другим данным и самки в местах, где путь до моря недалек, тоже насиживают немного.) Серебристые, позднее грязно-бурые птенцы собираются в «детские сады».
«Птенцы уставились на меня черными, без всякого выражения глазами, потом потрогали клювами подошвы сапог и придвинулись ближе, как бы приваливаясь своими тушками к моим ногам. В это самое время от стада отделился внимательный наблюдатель – взрослый пингвин. Торопливо подошел, толкнул пингвинят муаровым брюшком, грозно щелкнул клювом в мою сторону. А потом растопырил крылья и, действуя ими, как руками, шлепками погнал обоих детишек в стадо» (В. Николаев).
В феврале – марте, когда императорские пингвины направляются из моря на сушу, девятинедельные Адели без родителей идут в обратный путь, к морю и паковым льдам.
Страусообразные, или бегающие, птицы
У страусов грудная кость плоская, без киля. У летающих птиц к нему крепятся мышцы, которые приводят в движение машущие крылья. У страусов эти мышцы недоразвиты. Маховые и рулевые перья редуцированы или превратились в украшения, пригодные лишь для брачных игр. Воздушных полостей в костях, кроме бедренных, аптерий, копчиковой железы нет. Эти и другие преобразования костей, мышц и перьев произведены эволюцией по той причине, что страусы давно уже не летают: слишком тяжелы для полета. Некоторые исследователи полагают, что они никогда не летали, а произошли от древних птиц, которые еще не приспособились к полету. Но многие анатомические черты страусов убедительно говорят: их предки летали.
В предледниковое время страусы обитали на юго-востоке Европы, в Северной Индии и Китае. Здесь найдены кости семи-восьми вымерших видов страусов. Африканские страусы сотни тысяч лет назад, а возможно, и позже жили на юге Украины и дальше на восток до Монголии. В Сирии и Аравии их истребили совсем недавно.
У африканских страусов два пальца на ноге, у прочих страусообразных – три, у киви – четыре.
В отряде страусообразных четыре подотряда:
Африканские страусы (самцы до трех метров высотой, вес – 150 килограммов) обитают ныне лишь в Восточной и Южной Африке, в Мавритании и Испанской Сахаре. Встречаются ли они в Сахаре восточнее, неизвестно.
Американские страусы, или нанду. Два вида: большой нанду (высота – 150-170 сантиметров, вес – 25-50 килограммов, живет к югу от бассейна Амазонки до реки Рио-Негро в средней Аргентине) и нанду Дарвина (плоскогорья Анд Боливии и Южного Перу, равнины Южной Аргентины).
Казуаровые: эму (рост – 1,8 метра, вес – 55 килограммов), Австралия, Тасмания; и три вида казуаров (рост 1,5 – 1,7 метра, вес до 85 килограммов) на Новой Гвинее с прилежащими островами. Шлемоносный казуар обитает также на Молуккских островах и полуострове Кейп-Йорк в Австралии.
Киви: 2 – 3 вида (рост 30-40 сантиметров, вес – 1-4 килограмма), Новая Зеландия.
У казуаров и киви самки больше самцов.
На что годится страус!
Археологи Лэйярд и Ормузд Рассам раскопали холмы на берегу Тигра. Двадцатиметровая толща земли скрывала под собой древнюю стену. В ширину – 40 кирпичей, 10 метров, в высоту – 100 кирпичей, 24 метра. Стена, «которая своим ужасным сиянием отбрасывает врагов».
За стеной был древний город Ниневия, столица Ассирии при бешеном царе Синаххерибе и его потомках. В городе – дворец, «равного которому нет на свете». Во дворце – библиотека. В ней – тридцать тысяч «томов», глиняных табличек. На табличках – сказание о Гильгамеше, «который на две трети бог, на одну – человек», самая древняя поэма на земле и одна из лучших за всю литературную историю человечества.
А среди табличек, разной утвари и прочих обиходных вещей, которые за две с половиной тысячи лет не истлели, нашли странные предметы, имеющие прямое отношение к нашему рассказу. Вроде бы сосуды и вроде бы каменные: круглые, открытые с одного конца. Словно у яйца срезали острую верхушку и получился сосуд. Но какого яйца! В нем поместилось бы тридцать куриных.
Внимательно рассмотрели эти сосуды, и стало ясно: сделаны они из скорлупы страусиных яиц. Вот и первый ответ на вопрос, на что годится страус.
Римляне по своему обычаю волокли страусов вместе с бегемотами, львами, слонами и другими несчастными животными на арену цирка и там убивали на потеху публики. Лучшего применения страусам не могли придумать.
Теперь о Египте. Здесь перьями страусов украшали веера, одежды и… письмена. Последние – не настоящими перьями, а рисованными. Символом справедливости был у египтян знак, изображавший перо страуса. У птиц опахало пера справа и слева от стержня неодинаковой ширины. Лишь у страуса стержень делит перо на равные половинки, вполне справедливо.
Рыцари носили на шлемах страусиные перья. Мода эта пришла поздно, продержалась сотни лет и кончилась. Но в эпоху второго пришествия ампира, в начале прошлого века, полюбились перья страусов дамам. Перьев не хватало. Охотились на страусов беспощадно, в Египте и во всей Северной Африке скоро их всех перестреляли.
«Последний страус в Южной Аравии исчез в 1900 году. На севере Саудовской Аравии, на границе с Ираком, последнего застрелили в 1933 году. По другим сообщениям, в 1948 году увидели двух страусов на стыке границ Ирака, Иордании и Аравии и тотчас уничтожили» (Бернгард Гржимек).
Первые загоны для полудомашних страусов появились на алжирской земле, пишет Рихард Левинсон. Гржимек говорит, что сначала в Южной Африке в 1838 году, а потом уже в Алжире, Сицилии, во Флориде, на юге Франции, у Ниццы, позднее – даже в Австралии, где одичавшие страусы и сейчас будто бы еще живут местами. Даже в Германии, около Гамбурга, Карл Гагенбек разводил страусов.
Перед первой мировой войной в Южной Африке на фермах жило около 300 тысяч страусов. 370 тонн страусиных перьев экспортировала в 1910 году эта страна. Хороший самец-производитель ценился дорого: до 30 тысяч марок! Перья из птиц не выдергивали, а раз или дважды в году срезали близко к коже. Только двух-трехлетние и более пожилые страусы годились для такой операции. У молодых перья неценные.
Началась война, и всем было уже не до страусов.
Война кончилась, прошла и мода на страусиные перья. Излишки страусов стали ликвидировать, открыли на них свободную охоту. На автомобилях гонялись за ними и стреляли: из одной такой «прогулки» привозили сотни страусиных шкур, шили из них дамские сумочки и прочие малонужные вещи. Мясо гнило в степи. Гиены, шакалы и грифы наедались вволю.
После некоторого упадка вновь возродились фермы страусов: 42 тысячи птиц пасется сейчас в Южной Африке в обширных загонах, сообщает нам Гржимек. Перья и даже страусиная кожа идут на разные поделки. А яйца? Яйца вкусные, как куриные, большие: от полутора до двух килограммов в каждом. В саванне на них много охотников, даже антилопы ориксы (копытами) и стервятники (употребив камень как молоток!), взломав скорлупу, едят страусиные яйца. У этих яиц есть еще ценное достоинство: не скоро портятся, в холодильнике можно хранить целый год.
Одно неудобство: разбить яйцо трудно. Скорлупа на нем толстая – миллиметр-два. И варятся долго: «вкрутую» – по два часа.
Сила у страуса велика, на нем верхом можно ездить! Взрослый самец везет человека без труда, и седла не требуется: ведь под всадником «перина». 50 километров в час бежит страус (полчаса не сбавляя скорости и каждым шагом отмеривая по 4-5 метров!). А высшая резвость – 70 километров в час. «Догнать его на лошади практически невозможно».