Леонид Александрович Сапожников
«Такая машина — шикарная вещь. Лучше любых «Жигулей». Можно съездить на несколько лет вперед и достать все самое модное».
«А я бы из будущего привезла лекарства для неизлечимых больных. Вот!»
«Ну и дуры девчонки! Жить не умеют. Мне б такую машиночку, я б накупил билетов «Спортлото» и узнал бы, какие шарики выпадут в следующее воскресенье…»
«Нечестно, Жук! Я, Гордеев, заявляю тебе это как будущий офицер».
«Я бы ездил в будущее смотреть погоду и рассказывал бы телезрителям точный прогноз».
Это, по-моему, Свистунов.
А что напишу я, Саша Заец?
«Мне хотелось бы к бабушке. Она была очень хорошая, но я уже стал ее забывать…»
Вот такой откровенник ходил по классу, отвлекая нас от учебы.
Колотыркина раскрывает секрет
В конце мая моего брата показали по телевизору в передаче «Юные таланты». О Машине Времени не было сказано ни звука, — Вадик демонстрировал свою старую работу — кибернетического Филина.
— Эх! Каков успэх! — орал Филя с экрана. Прошлым летом он побывал на выставке в Тбилиси, и с тех пор у него кавказский акцент.
— Я верю, Вадим, — сказала красивая молодая ведущая, — что вы станете знаменитым изобретателем.
А Вадька, хоть и нахал, заволновался и ответил не своим голосом, что талант в нем открыл Див Дивыч из клуба «Архимед», который… которого… которому…
Это только со мной и моими товарищами Вадька не лезет за словом в карман.
После передачи снова пошли разговоры про Машину Времени. Кто и как о ней пронюхал, ума не приложу. Знали только брат и Див Дивыч. Даже мне, родной сестре, Вадя ничего не говорил, пока я не наткнулась во время уборки на его секретную тетрадь. В ней были расчеты и чертежи с поправками Див Дивыча. Я ни о чем бы не догадалась, если бы Вадька — тоже мне, конспиратор! — не написал на обложке печатными буквами: АНИШАМ ИНЕМЕРВ. А это шифрование задом наперед сейчас любой первоклассник знает.
После этого Вадька открутиться не смог. Я вытянула из него всю правду. «Расколола», как выражается наш папа, майор милиции.
Брат признался, что Машина Времени уже почти готова.
Он собрал ее по частям в одном месте, куда практически не ступает нога человека, и в воскресенье собирается испытать.
— Разрешаю тебе участвовать в испытаниях, — сказал Вадька. — Но при условии, что до воскресенья будешь держать язык за зубами.
Я обрадовалась, а потом вспомнила, что в воскресенье у моего звена культпоход. Мы договорились пойти в музей, который открылся в Замке. Жора Жук, как обычно, пробовал увильнуть, но я сказала ему пару слов. Придет как миленький! И вот те на — испытания…
— Вадим, — сказала я твердо, — в них будет участвовать все звено!
Брат зафыркал, завозмущался:
— Пионеров твоих там не хватало!
Но я напомнила ему, что «пионер» переводится как «разведчик», «исследователь». Так кому же, если не пионерам, стать первыми хрононавтами?
Тут Вадя почти сдался:
— Тебя, Катерина, не переспоришь. Только плюнь ты на этого Жору, а? Не бери! Уж больно он противный.
— Тем более надо взять! — возразила я. — Если плюнуть, он еще хуже станет…
Я упрямая. Вся в папу.
— Делай, как знаешь, — махнул рукой Вадим.
Четырнадцать порций мороженого
До Замка ходит пятый автобус. Вернее, до центрального пляжа на берегу озера Подвального. А Замок стоит на острове. Туда ведет длинный деревянный мост, на перилах которого чего только не вырезано…
Раньше мы думали, что наше озеро назвали в честь каких-то подвалов. Но Петр Ильич объяснил нам, что это заблуждение. «Не в подвале дело, — сказал он, — а в земляной насыпи, окружавшей Замок в старину. Такая оборонительная насыпь называется «вал». А озеро было под самым валом, потому оно и Подвальное».
Петр Ильич, наверное, прав, только лучше бы он этого не говорил. Мы так мечтали опуститься с аквалангом на глубину и найти там таинственные подвалы! Научник Дрозд даже книгу раздобыл — «Подводная археология». А теперь, выходит, нечего искать…
Но ближе к делу! В воскресенье после обеда я сел в «пятерку» и отправился к месту встречи нашего звена. В автобусе было жарко, как в бане. В спину мне упирались чьи-то ласты. Сплющенные пассажиры ехали молча и стойко, предвкушая купание в озере.
Звено собралось у ворот Замка, возле киоска «Мороженое». Последним пришел Ромка Свистунов и стал приставать к продавцу:
— Дядя, эскимо есть?
— Кончилось.
— А какое есть?
— Никакого нету.
— А когда будет?..
— Прекрати, — одернула его Катя. — Все за мной!
Она толкнула чугунную калитку, украшенную львиными мордами, и с видом бывалого экскурсовода повела нас в музей.
Музей был крохотный. Он помещался в привратницкой, где три года назад меня держали в плену Фокусник и Штопорыло. Испорченный телевизор куда-то убрали и на его место поставили рыцаря с алебардой. Не было и дырявой ширмы — в том углу стояли теперь стеклянные шкафы с экспонатами.
«Ятаган XV века. Подарен князю турецким послом», — прочитали мы возле сабли, похожей на полумесяц.
— Ух, сабелька, скажи?! — толкнул меня в бок Свистунов.
Мы еще долго ухали и ахали, разглядывая мечи и кинжалы, а Жук громко охнул, увидев клад старинных монет, найденный на территории Замка.
Одна Катя упорно молчала. Она все время посматривала на часы и вдруг стала нас торопить:
— Есть еще одно важное дело!
Мы пошли за ней во двор. Наш Замок уже много лет на ремонте. Посреди двора, сколько я себя помню, лежит ржавая бетономешалка, а с галереи свисает на длинной проволоке дырявое ведро.
Колотыркина направилась к юго-западной башне.
МАВР-1
Катя постучала четыре раза, и дверь открылась. На крыльцо вышел Вадим, одетый во все торжественное.
— Я пригласил вас, — начал он театральным голосом, — чтобы сообщить приятное известие. Вы имеете уникальную возможность стать первыми хрононавтами.
— Хрено… кем? — переспросил Жора.
— Хрононавтами. Путешественниками во времени, — вполголоса объяснила ему Катя.
Жук свистнул от неожиданности: «фьють-фьють!». Свистунов глупо засмеялся. А мы с Максимом переглянулись, не веря своим ушам.
— Что такое МАВР? — вопросил Колотыркин, скрестив руки на груди.
— Малый Административный Вагончик для Рабочих, — высказал я предположение.
— Не угадал, Заец, — усмехнулся Вадим, — МАВР расшифровывается проще простого: МАшина ВРемени!
— Ха! — недоверчиво сказал Жук. — А чего ж у нее такой вид?
— Это на всякий случай, — ответил Колотыркин. — Чтобы не привлекать внимания.
Тут Ромка снова заухал и стал толкаться, а Максим спросил: — В какой мере вы использовали специальную теорию относительности?
— В должной мере, — ответил Колотыркин и жестом пригласил нас войти.
Первой, ступая на цыпочках, пошла Катя. За ней Дрозд. Потом я. В самолете без привычки и то боязно, а это ж Машина Времени!..
Внутри не было никаких лопат. Стены без окон и потолок матово светились. Вадим усадил нас в мягкие высокие кресла, а сам сел за пульт с экранами и заманчивыми кнопочками. — Пристегнуться ремнями! Куда прокатить вас — в прошлое или в будущее? Только для начала недалеко!
— Лучше в прошлое, — облизнулся Свистунов. — На пару часов назад. Мороженого охота.
— Не мельчи! — запротестовал Максим. — Это ведь исторический момент, а ты — мороженое!..
Но Колотыркин, который и сам любил эскимо, уже нажимал кнопки на пульте.
Нас тряхнуло. Электронные часы мигнули растерянно и вместо пятнадцати показали 12.00.
— Приехали, — сказал Вадим.
Наступая друг другу на пятки, мы выскочили из МАВРа. Все вокруг было, как было, только солнце вернулось в зенит, а киоск внизу у ворот бойко торговал мороженым.
— Ай да Вадька! — восхитилась Катя.
— Ай да молодец! — добавил я от души.
Колотыркин на радостях вынул кошелек и послал Свистунова за эскимо:
— Купишь двенадцать порций! По две на каждого!
— Четы-ырнадцать! — раздался шоколадный голос.
Из МАВРа, ступая, как балерина, вышла Аня Кураго, первая красавица нашего седьмого «А».
Улыбки Ани Кураго
В тот день я загорала на пляже с Толиком Гордеевым. На мне был обалденный купальник, в котором я выгляжу на все семнадцать. Взрослые ребята приглашали меня играть в бадминтон, и я соглашалась. Вообще-то мне скучно отбивать этот дурацкий волан, но зато можно показать себя всем-всем. А если просто валяться на песке, кто тебя увидит?
От ревности Толик распсиховался и куда-то ушел. Ну и пусть! На меня смотрел из-под грибка сам Думбилов. Он был в темных итальянских очках, но я его узнала.
Вообще-то я терпеть не могу хоккей, но Думбилов — звезда. Пройтись бы с ним вечером по набережной — все девчонки отключатся… Он смотрел на меня и делал вид, что читает газету, а его здоровенная подруга — тоже, наверно, хоккеистка — натирала ему плечи кремом.
Я решила ему улыбнуться. У меня целая коллекция улыбок. Для начала я выбрала задорную, но ненавязчивую, открывающую мои красивые зубы. Думбилов чуть газету не уронил. Я плавно прошлась взад-вперед и улыбнулась ему приветливо, как старая знакомая. Но здоровенная подруга перехватила мою улыбку и так сдавила тюбик с кремом, что он загнулся.
Я оделась и, послав Думбилову улыбку-вопрос, не спеша пошла в солнечную даль. Я думала, он меня догонит, но хоккеистка его, наверно, крепко держала. И тут я увидела этих самых голубчиков — Колотыркину с ее звеном. Интересно, что им нужно в Замке?
Я незаметно пошла за ними на башню, а потом в вагончик и спряталась в кабинке, где зеркало.
Сначала я думала, что все это треп, и они просто играют в Машину Времени. Но моя прическа вдруг стала такой, как до пляжа, — волосок к волоску. И я поняла, что Вадим не фантазирует: он и правда перевез нас в своем вагончике на несколько часов назад.
Вообще-то я терпеть не могу изобретателей, все они какие-то чокнутые и не понимают важных вещей. Вот и Колотыркин, когда я вышла из вагончика, не заметил мою прическу и грубо спросил:
— Как ты сюда попала?
Я скромно улыбнулась:
— Очень просто. Была на пляже с Думбиловым. Потом он мне надоел, я пошла пройтись и увидела вас, голубчиков.
— Шпионила, значит? — угрюмо спросила Колотыркина. — Кралась по нашим следам?
— Ничего подобного. Просто шла. Это ты у нас, Колотыркина, топаешь, как солдат, а у меня легкая походка, неслышная.
Здорово я ее! Прямо наповал. Но чудик Вадим не обратил на мою победу внимания и продолжал гнуть свое:
— Где ты пряталась, что я тебя не видел?
— Я не пряталась. Я смотрела на себя в зеркало. И вообще, воспитанные люди называют девушек на «вы».
— Извините, — смутился Вадим. — Но больше так не делайте. Пожалуйста.
Наконец-то он заметил мою прическу и все остальное.
— Ну, прокатилась, ну и что? — вступился за меня Свистунов. — Давай, Вадик, еще сорок четыре копейки, я и Ане куплю мороженое.
Ромка тайно в меня влюблен. Но что это за кавалер, который не способен угостить мороженым за свои деньги?
— Кутить так кутить! — щедрым голосом крикнул Жук и заказал Свистунову за счет Вадима семь бутылок пепси-колы. Жук не любит меня, но знает: красота — это сила. Поэтому он старается иметь со мной хорошие отношения.
Короче, трое из этой компании на моей стороне: Ромка, Жора и, главное, Вадим. Он сразу стал другим, когда заметил мою прическу. Потерял всякую уверенность.
Максим Дрозд — тот ни рыба ни мясо. Недаром у него фамилия птичья. А Катенька с Заецом в меньшинстве.
— Вадик, — сказала я нежно, чтобы их позлить, — а куда мы еще поедем в твоей машине?
И выдала такую улыбку, что Колотыркин совсем обалдел.
Его сестрица не стерпела и начала выступать:
— Хорошего понемножку! И вообще мы с Вадей идем искать подарок: у нашей мамы сегодня день рождения.
— Ах, да! — хлопнул себя по лбу Вадим, — Из-за МАВРа я совсем забыл!
Он в темпе проглотил свое мороженое и поздравил всех с успешным испытанием. А мне пожал руку отдельно, со значением, и тихо сказал:
— Обещаю свозить вас на бал, где танцевала Наташа Ростова.
Что еще за Наташа? Что за бал? Разве так назначают свидание?
И ушел, голубчик… Я же говорю: все изобретатели какие-то чокнутые!
Максим Дрозд завидует
Кто бы мог подумать, что слухи подтвердятся и легкомысленный тип Колотыркин сотворит ТАКОЕ? Я считаю, ему просто повезло. Это изобретение должен был сделать академик или хотя бы профессор. А что такое Вадим? Даже не инженер.