С той поры, как существует мир, человеческая фантазия создает всевозможную невидимую силу, окружающую человека. Это сосуществование демонов, чертей, водяных, русалок и тому подобных сил с людьми у всех народов мира и по сегодняшний день остается, так сказать, актуальным. И надо полагать, что до того времени, пока человечество будет верить в Бога и ангелов, точно так же в той или иной воображаемой форме будут жить на земле, под землей, в воде и на небесах Сатана и другие темные и светлые духи. Одним словом, пока у людей будет вера, не погибнет и не исчезнет то, что мы, украинцы, обобщенно называем «нечистой силой».
И пусть интеллигентные люди относятся к «нечистой силе» с легкой и добродушной иронией, пусть не найдешь теперь образованного человека, который верил бы во всякую чертовщину, — все равно, даже самый просвещенный, интеллигентный человек нашего времени хоть и для формы поминает черта, дьявола и иную «нечистую силу».
Чаще всего это упоминание бывает только бранным словом, пустым звуком, не имеющим никакого содержания.
Было это в девятьсот бедовадцатом году.
Уже с ранней весны на Лысой Горе, под Киевом, началась оживленная работа. Местные Черти строили новую большую светлицу. Хухи облицовывали ее мхом, блестящими ракушками, сосновыми шишками и другими украшениями. Ведьмы подметали двор, посыпали его песком, украшали стены. Лешие сажали деревья, пышные кусты и чудесные цветы. Мавки пропалывали цветники, красиво стелили барвинок, подвязывали бархатцы, вьюнки и высокие стебли крупных роз. Русалки носили из Днепра воду для полива и ухаживали за роскошным фонтаном, который соорудил Водяной. Этот фонтан был устроен так хитро, что мелкие брызги разлетались по всей светелке тонкой водяной пылью, создавая приятную прохладу…
К середине июня все было готово. Только Старый Бес со своими помощниками — Бесовыми Сыновьями заканчивал налаживать освещение, да еще не управились крошечные Беды-Напасти, которым поручили расправлять травинки и сметать пылинки.
В ночь на Ивана Купала вся середина Лысой Горы блестела. Горели тысячи разноцветных огней, все сияло не только в светлице, но и в каждом уголке сада и цветника. Чудно светились огненные цветы папоротника, а дорожки были словно из освещенного стекла: так сверкали они сине-желтым сиянием чистого, свежего песка.
В полночь со всех сторон начали слетаться гости. И кого тут только не было! Ведь это не обычный ежегодный сбор, а большое торжественное собрание всей невидимой силы со всего света, то есть «международный конгресс». Так, по крайней мере, говорили мудрейшие из ученых Чертей.
Кроме местных, украинских Чертей, одетых в пышные разноцветные казацкие кафтаны, кроме Ведьм — в шелковых цветистых кунтушах и драгоценных чепцах, Оборотней-Вовкулак — в синих чемерках и широкополых соломенных шляпах, Водяных, Леших, Упырей, чудесных Мавок и Русалок, хорошеньких пушистых Хух и тому подобных сил, в большом количестве прилетели на собрание иностранные представители, которых называли «господами делегатами». Были тут молодые прекрасные юноши — Дивы из Персии и их друзья Джинны — из города Мазандерана. За ними прибыли необыкновенно пригожие девушки Пери из жаркой Индии. Потом появились маленькие Тролли и Эльфы с прозрачными крылышками. Они прилетели из Германии и Швеции. Затем прибыла целая компания стройных изысканных Леди из Шотландии, Корриганы и Ночные Прачки — из Франции. Потом из Чехии приехал самый старый Водяной — Гастрман в сопровождении целой свиты из Шотеков и Скрщитеков. За ними, словно молния, появился знаменитый польский черт Борута с Водяной Гопланой. С другой стороны подлетели итальянские ведьмы — печальные, бледные Стриги и веселые, говорливые Бефаны…
Да разве всех перечислить?! Они летели и летели, и не было этому конца… А среди них суетились разнообразные элементалы: Саламандры, Ундины, Сильфы, маленькие бородатые Гномы.
К каждому гостю приставили по одной Хухе. Она сопровождала новоприбывшего к его месту в зале и оставалась при нем для услуг. Более значительным гостям прислуживали Мавки и Русалки. Проворный Перелесник обозначал места, а Ребята-Потерчата раздавали гостям программы заседания и разносили всякие сладкие замороженные лакомства.
Позже других прилетели наиболее уважаемые Духи: Гуд с Кавказских гор и старый-престарый Пан из Греции, с ним прибыла тьма резвых Фавнов и веселых Сатиров. Еще позже появились важные персоны: царица Рейна — немка Лорелея, чешская Мелюзина, трехглазая гречанка Геката, окруженная тремя сестрами Парками.
Когда все уже сидели на своих местах, двери соседнего хрустального зала отворились. Два стройных молодых Черта, одетые в блестящие казацкие наряды, медленно вывели под руки старейшего и самого почитаемого на Украине Чертового, Деда — Вия.
Он был в темно-синем длинном плаще, обшитом золотым галуном. Седые казацкие усы опускались чуть ли не до пояса, на котором бряцала украшенная драгоценными каменьями сабля. В руке он держал золотую сияющую булаву. Длинные-предлинные ресницы закрывали его глаза.
Степенным шагом Вий поднялся на возвышение. И в тот же миг все вокруг смолкло. В зале стало так тихо, что было слышно, как в садах шелестели листочки, как дышали травы, как шептали лепестки цветов, как струились из них ароматы.
Не садясь, Вий спросил:
— Все приглашенные прибыли?
— Почти все, Ваше Сиятельство! — ответил ему старый усатый Бес. — Нет только зимовиков, той же Бабы Студеницы и других, ведь их летом не добудишься. Нет представителей Африки и Австралии, уважаемых Дурдалов и Диемеев. Там еще не наступила ночь, и они вылетят позднее. Нет Морок и Привидений, которым я приказал стоять вокруг горы и не пускать сюда непрошеных. И не известно, почему не прибыл до сих пор еврейский Хапун. Все остальные тут, в зале, на своих местах.
— Хорошо. Начинаем заседание. Поднимите мне ресницы.
Молодые Черти, его есаулы, осторожно подняли Вию ресницы. Старик быстро оглядел зал и звонким, чистым, совсем молодым, звенящим, как струна, голосом произнес:
— Сердечно приветствую всех присутствующих здесь представителей невидимой силы со всего света! Прошу к моему столу досточтимых и дорогих гостей: Гекату, Лорелею, Мелюзину и господ — Пана и Гуда.
Все приглашенные вмиг очутились за столом.
— Вам известно, светлейшее собрание, почему мы сошлись сегодня на нашей славной земле… — начал Вий.
Но теперь уже он говорил не так, как произнес свое первое приветствие. Начал он, как и все люди. Теперь же по-другому. Невидимая сила общается между, собой без слов. Стоит ей только подумать, как тот, к кому она обращается, видит эти мысли. Поэтому самая продолжительная речь длится всего одно мгновенье.
Такой была и речь старого Вия.
А говорил он о том, что земная, небесная и водяная невидимая сила не может впредь мириться с обидами и оскорблениями неблагодарных людей. Ведь люди считают ее враждебной им «нечистой силой». Они понапрасну боятся ее, рассказывают о ней всякую чепуху и небылицы, приписывают ей самые отвратительные поступки. И ругаясь, люди всякий раз называют друг друга именами Чертей, Ведьм и иной невидимой силы.
— Терпеть это все очень и очень тяжело! — говорил Вий (если перевести его мысль-речь на обычный человеческий язык). — И втройне тяжело — потому что несправедливо и глупо. Но хуже всего то, что люди, беспрестанно глумясь над нами, в то же время уверяют, что мы не существуем. Ни один Черт не может без слез слушать, как они повторяют, что нас «не было, нет и не будет!», и тем самым нас живыми кладут в гроб…
— Правда! Горькая правда! — вздохнули как один тысячи присутствующих, а старый Домовой даже всхлипнул. Плакала также и Чертова Мать.
— Так вот, господа, на нашей славной земле, на земле, где живут люди, о которых чужеземцы говорят так же, как все человечество о нас, мы должны найти способ, чтобы добиться справедливости. Мы должны заставить их прозреть. Пусть, наконец, они узнают, что мы существуем, что мы — всегда были и будем им друзьями, хотя они и думают о нас так гадко и всегда стремятся нам навредить!..
— Верно, верно! — откликнулись присутствующие.
— Уважаемое собрание! У кого есть предложения, прошу высказываться! — закончил Вий и опустился в свое роскошное кресло.
По залу пробежал тихий шепот. Все смотрели на мудрого Гуда и хитрого Боруту. Ждали, что скажут они. Но тут у входа в зал послышалась какая-то возня. Все обернулись к дверям и увидели на пороге Хапуна. Лицо у него было перепуганное, из-под ермолки струился обильный пот, новый бархатный лапсердак запылился.
Он встал прямо перед Вием и дрожащим, будто козлиным, голосом промекал:
— Прости, батька! Случилось со мной неожиданное приключение. Что значит — неожиданное? Может, это очень важное происшествие, батька!..
— Говори, слушаем! — махнул рукой Вий.
И Хапун начал рассказывать, что когда он летел сюда, то встретил у синагоги в Кременчуге убогого еврея. Еврей тот громко плакал и причитал, что лучше ему умереть, чем так ужасно бедствовать. Хапун не мог равнодушно пролететь мимо несчастного и, как велит ему долг, схватил того беднягу, чтоб отнести в Еврейское королевство. Боясь опоздать на собрание, он решил по пути подбросить этого еврея на часок к Чертовому Батьке. Но, к удивлению, еврей не захотел улетать с Украины. Он кричал, просился и так сильно упирался, что выскользнул из рук Хапуна и полетел вниз. Хапун бросился за ним, словно коршун за голубем, и уже у самой земли успел схватить еврея за шиворот. Но, коснувшись земли, тот пустился наутек, а в когтях Хапуна остался только драный люстриновый лапсердак. И случилось так. Поскольку еврей падал в толпу и было уже совсем темно, то Хапун, ловя его, схватил по ошибке другого костлявого человека с такими же длинными волосами, как и у того кременчугского еврея. Схватил и стремительно взмыл в небо. И, летя уже высоко над облаками, обнаружил при лунном свете свою ошибку. Правда, он сразу почувствовал что-то неладное, потому что тот, новый, не спорил, не выкручивался, а наоборот, изо всех сил размахивал руками и ногами, как бы помогая Хапуну лететь вверх. Когда же Хапун хорошенько его рассмотрел, — то увидел веселые глаза и добродушную улыбку на румяном лице.
Теперь уже и сам Черт испугался ошибки, да так, что чуть было не уронил свою ношу.
— Ты кто? — спросил он у молодого человека.
— Писатель! Работаю в газете, — ответил тот усмехаясь.
— Что значит — писатель? Ты — еврей?
— Нет, я не еврей, я — украинец.
— А как же ты меня понимаешь, ведь я говорю с тобой по-еврейски?
— Я знаю двадцать языков и еврейский понимаю.
— Ой, вей мир! — закричал во весь голос Хапун. — Что же мне с тобой делать? Я же Хапун!..
— Что ты — Хапун, это я знаю! — ответил ему писатель. — А вот что тебе со мной делать, это уж твоя забота, — раз ты взял меня на прогулку.
— Что за наваждение? — удивился Хапун. — Ты знаешь, что я Черт, и не боишься?
— А чего мне бояться?! — в свою очередь удивился писатель. — Хватал меня кое-кто и похуже чертей, да я не пугался. Я — человек казацкого рода. И деды мои Чертей не боялись, и я не боюсь никакой напасти. А теперь я даже рад. Во-первых, это — интересно и обогащает новыми впечатлениями, которые мне, как писателю, необходимы. А во-вторых, — я, сколько живу, не летал над облаками. А это очень приятно!
Слушая его, Хапун вытаращил глаза, как баран на новые ворота, хлопал ушами и решительно не знал, что же ему делать с этим странным человеком. Отпустить его он не мог, ведь тот наверняка бы разбился. И погибла бы человеческая душа, чему еще никогда ни один черт не был причиной. Отнести его в Еврейское королевство тоже было нельзя, ведь там принимали только евреев. А возвращаться назад поздно: Хапун знал, что он и так уже опоздал на заседание на Лысой Горе. У Чертового Батьки было темно: видимо, тот давно отправился на собрание. Что же делать?..