— Я не могу играть с тобой на оружие, — сказал робот. — Ты пленный. Тебе нельзя иметь оружие.
— Скотина, — пробормотал человек. — Я уснуть не могу, а он…
Если пребывание на станции слежения представляет собой непреодолимую угрозу жизни персонала станции слежения.
* * *
— Я что вспомнил, — сказал Тимур. — В каюте начальника станции стоит очень интересный агрегат. Я ещё с него кое-что снял, когда делал этот…, — Тимур щелкнул в нетерпении пальцами, — аппарат для очистки воды. Это что у нас?
— Это самогонный аппарат.
— Как странно, — сказал Тимур нараспев. — У него был такой… некустарный вид.
— Приказом номер вэ-эс пятьдесят два три нуля четыре два один, от второго апреля 2132 года самогонные аппараты были введены в перечень штатного оборудования станций длительного пребывания.
Человек хмыкнул и направился в каюту начальника станции. Вид при этом у него был неуместно залихватский. Он даже насвистывал что-то.
* * *
— Была бы на станции мышка… — за полгода Тимур привык к такому общению. Оно ему даже нравилось. Можно было обрывать разговор, когда захочешь, возобновлять его, когда захочешь, высказывать любую мысль. Очень удобно.
Роскошь нечеловеческого общения.
— Зачем на станции мышка? — спросил Захар.
— Мы бы её приручили. Кормили бы её сыром, сухариками, по праздникам давали бы ей кусочек сахара. У неё было бы своё блюдечко, и мы бы следили, чтобы там всегда была налита вода.
— На станции была мышка, — сказал Захар. — Персонал кормил её, поил её, а при эвакуации забрал её с собой.
— Жаль, — сказал Тимур. Ему вдруг действительно захотелось, чтобы на станции была мышь.
— Я хочу задать вопрос, — сказал Захар.
— Слушаю.
— Твоё поведение не соответствует статусу военнопленного. Оно с самого начала не соответствовало статусу военнопленного. Отсюда напрашивается вывод: ты меня обманул. Это так?
— Так уж и напрашивается.
— Я опустил несколько логических звеньев и анализ поведения.
— Ну, в общем, да. Обманул, — неохотно подтвердил Тимур.
— Ясно, — сказал Захар.
* * *
— Девятнадцать, — сказал Захар.
— Двадцать одно! — весело сказал Тимур.
— Покажи, — потребовал робот.
— О как! — весело изумился Тимур. — Ты мне не доверяешь?
— Я читал книгу «Рассказы», автор О’Генри, в которой…
— Ясно, — сказал Тимур. — Смотри!
И аккуратно выложил на стол одну за одной — десятку бубей, валета крестового и червовую девятку.
— Ну, выбирай — заднюю или боковую.
— Заднюю, — ответил Захар.
— А-атличный выбор! — сказал Тимур и стал снимать с кожуха терминала заднюю панель. Было довольно неудобно это делать по причине узости пространства заключённого между стеной и терминалом.
— Дьябл, — бормотал Тимур, работая отвёрткой, — как там… эта директива… степень ремонтопригодности оборудования удалённых станций должна быть максимально возможной… Бред всё-таки, хотя и разумный… — и отвинтив последний болтик, сказал сам себе. — Надо с этим кончать…
— Всё! — сказал он громко. — Больше мы на раздевание не играем.
— Почему? — спросил Захар.
— Потому что слишком это утомительная игра получается, — и человек пошёл в душ, благо из одежды на нём были одни трусы.
* * *
— Уточним задачу, — сказал Захар.
— Валяй, — великодушно согласился Тимур. Он лежал в своей каюте поперёк кровати, закинув ноги на стену.
— Составить перечень всех возможных вариантов доставки сообщения людям, способным оказать помощь персоналу станции слежения ССУП-21 дробь ноль ноль шестьдесят два, считая, что персонал станции в своих возможностях не ограничен.
— Именно так, — сказал Тимур.
— Вариант номер один. Построить яхту типа «Авось» стандартной комплектации и на ней доставить сообщение до ближайшей звездной системы, населённой людьми.
— Она прямо так и называется — «Авось»? — поразился Тимур.
— Это не яхта, а тип яхт, а название…
— Ясно. Удалить.
— Вариант номер два. Построить яхту типа «Авось» стандартной комплектации и с помощью передатчика яхты послать сообщение до ближайшей звездной системы, населённой людьми.
— Здорово, — сказал Тимур.
— Правда? — сказал Захар.
— Да. Удалить, — и человек рассмеялся злодейским смехом. — Хо! Хо! Хо!
Некоторое время робот молчал.
— Извини, — сказал Тимур.
— Продолжать? — спросил робот после паузы.
— Да, — сказал человек.
— Вариант номер три. Построить передатчик постоянного действия…
— Удалить.
— Вариант номер четыре. Переоборудовать передатчик маяка ИМ-триста тысяч шестьсот два в направленный импульсный передатчик и послать закодированное сообщение до ближайшей звездной системы населённой людьми.
— Вот этот оставь. Дальше.
— Вариант номер пять…
* * *
— Сколько времени я уже здесь? — рассеянно спросил Тимур. — Только округли ответ, пожалуйста, до земных суток.
Он был с ног до головы покрыт мелкой металлической пылью и перемазан графитовой смазкой.
— Триста сорок пять суток, — сказал Захар.
— Обалдеть, — сказал человек. — Уж год пролетел.
— Не совсем…
— Знаю. Это я, так сказать, фигурально выразился. А сколько я возился с этим?
— С чем с этим?
— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю.
— Пятьдесят два дня.
— Заряд в конденсирующей системе?
— Девяносто два процента.
— Этого достаточно?
— Да.
— Тогда после обеда попробуем. Если все получится, то будем посылать сигнал раз в неделю.
— Ошибка. Раз в месяц, — сказал Захар. — Чаще посылать сигнал нам не позволит емкость накопителя.
И Тимур критическим взором оглядел переоборудованный передатчик. Без кожухов тот выглядел устрашающе, топорщился во все стороны адаптированными деталями.
— Какое-нибудь стихотворение?
— Валяй, — сказал Тимур, вытирая руки ветошью. И, шагая по коридорам станции на камбуз, набирая в чайник воду, нарезая консервированное мясо, хлеб, он слушал, как робот бесстрастным голосом рассказывал стихи.
Стихи Захар выбирал сам, руководствуясь какими-то своими соображениями.
* * *
…Тебе уже четыреста с копейкой,
Ты стар.
Работаешь в одном кафе барменом,
И ты в грядущих переменах
Уже играешь роль, ты выучил слова,
Живешь, гуляешь, обожаешь стейки,
Как смертный. Даже ноет голова
Подчас, и крутится сейчас в ней: «Монтабар».
И лето превращается в пожар,
Дымит. И в поисках лазейки
Стучит в виски уставшая душа.
Да только не выходит ни шиша.
…Как пахнет осень! Лужи, в лужах листья,
Осеннее влечёт тебя к реке,
И прячется в плащовом рукаве
Чуть-чуть Гвен Стефани, немножечко Лимп Бизкит.
Горит твоё за горизонтом лето,
Весь мир сломался в капельке воды.
Ты смотришь, испаряются следы
Прошедших лет и пережитых драм.
Всегда любил давать советы,
Сам ждешь совета, ну да где же там!
Завидуешь гармонии стилета,
Но чем длинней дорога — больше ям.
…В деталях, в мелочах подробных
Весь день, все дни, года, века.
Берешь бокал — дрожит рука,
Привычно так дрожит. Пока
Дела бывали незнакомы
Вкуснее было жить.
А нынче, где ажиотаж?
Тебя ничем не удивить.
Почти ничем. Но в облака
Уходит клином птичья стая.
И лист бумаги просит карандаш,
Но ты не гений. Это зная,
За смелость выдаешь кураж.
Туман с утра, осенний, выпадая,
В японский превращает твой пейзаж.
…Ты пел бы песни, если б смог,
Ты был бы кем-то, если б был,
Твой бесконечный монолог
Тебя уже почти убил.
Плевать что будет там, в финале.
И не спасет тебя внимание к деталям,
И не спасет тебя любовь — себе кумир.
Осенние летят в закаты стаи.
Ты в слове «умираю» слышишь «мир».
— Кто такой Лимп… как там? Бизкит? — спросил Тимур.
— Не знаю, — ответил робот. — Это очень старые стихи. Какой-то В.Карпов.
* * *
— Сегодня что — праздник? — спросил Захар.
Иногда Тимуру казалось, что он разговаривает вовсе не с роботом, а с живым человеком. В конце концов, думал он иногда, в мире полно людей, которые разговаривают как роботы. Почему бы при таком раскладе не быть одному роботу, который разговаривает как человек? Вот и сейчас ему живо представилось, как седой, морщинистый, некрасивый, но в целом симпатичный мужчина смотрит за его приготовлениями к обеду и недоумевает — к чему вся эта суета?
— Угадал, — ответил Тимур. — Именно праздник. Сегодня у меня день рождения. Я думаю, в честь этого можно открыть бутылку.
— Насколько велика целесообразность распития самогона в день рождения?
— Целесообразность невелика, — меланхолически сказал Тимур, доставая из шкафчика бутылку. — Но там где вступает в действие традиция, целесообразность отступает. Особенно, если это традиция распития спиртных напитков! — с неожиданной гордостью закончил Тимур.
Бутылка была под стекло, фасонная, из-под «Столичной»; Тимур отыскал её, в своё время немало трудов приложив, в мусорном отсеке. Больше на станции бутылок не было. Вполне возможно, что это была единственная бутылка во всей системе.
— Раритет, — пробормотал Тимур, разглядывая содержимое на свет. Содержимое на вид было не ахти.
Вздохнув неведомо отчего, Тимур наполнил стакан наполовину. Сказал: «Твоё здоровье», — «Спасибо», — пробормотал в ответ робот; понюхал, содрогнулся, и одним мощным усилием опустошил стакан.
— Как твоё состояние? — заботливо спросил робот.
— Не знаю, — сказал человек. Оторвал от хлеба корочку и сунул её в рот.
Некоторое время Тимур стоял, тщательно пережёвывая пищу. По крайней мере, с такого напитка не сопьёшься, думал он, прислушиваясь к внутренним ощущениям. На человека, не потреблявшего алкоголь более полутора лет, самогон подействовал сложно.
К тому же к физиологическим переживаниям примешалось стойкое чувство — что-то не так.
— Захар, — сказал Тимур. — У нас всё в порядке?
— Я веду бой, — ответил робот.
Стакан выпал из Тимуровой руки.
— С кем?!
— Неизвестные пытаются проникнуть на станцию. На огонь отвечают огнём из оружия малых калибров, пароль не называют.
— Ёлы-палы, — сказал Тимур и побежал в вахтенную.
Сердце его колотилось, завлажнели ладони. На бегу он машинально пытался вычислить, какова вероятность того, что пакетный сигнал, посланный им полмесяца назад на пробу, был перехвачен землянами. По всему выходило — почти нулевая.
В вахтенной было тихо и спокойно.
— Включи внешний обзор! — крикнул Тимур, с бега плюхаясь в кресло комендора.
Купол вахтенной стал прозрачным. На самом деле ничего такого, конечно, не произошло — робот спроецировал радиальную сумму изображений со своих камер на стены вахтенной. Однако иллюзия того, что стены стали прозрачными, была полной.
Метрах в шестистах от станции на северо-северо-запад маленькие серые фигурки перебегали от валуна к валуну. Время от времени там вспыхивали бледные вспышки. Это они стреляют, понял Тимур. Робот отвечал. Иногда там, куда попадал заряд бластерной батареи, что-то взрывалось. И тогда сквозь изоляцию мягко прорывался грохот разрыва. Это и был тот шум, который услышал Тимур.
— Включи наружное прослушивание! — сказал Тимур.
— … Бегичев! Если вы на станции — отзовитесь!
— Предупреждаю! Согласно уставу караульной службы вооруженных сил Земной федерации вы должны назвать пароль! В случае, если вы не назовёте пароль по требованию, при попытке приблизиться к охраняемому объекту вы будете обстреляны без предупреждения! Предупреждаю…
— Тимур Бегичев! Твою мать! Отзовись, сука!
Бледная вспышка расцвела в том месте, где только что мелькнуло серое пятно скафандра.
— Ай, — шёпотом сказал Тимур. И уже громче: — Дай мне голос. Захар, дай мне голос!
— Согласно уставу караульной службы вооруженных сил Земной федерации вы должны назвать пароль!
— Я не могу. Ты пленный. Ты не имеешь права вступать в контакт с разумными существами, находящимися за пределами станции.
— Тогда пусти их сюда!
— Бегичев! Если ты не отзовёшься, значит, там тебя нет! И мы уйдём! Две минуты у тебя! Две минуты!
— … при попытке приблизиться к охраняемому объекту вы будете обстреляны без предупреждения! Предупреждаю…
— Я не могу их впустить, они не называют пароль.
— Тогда возьми их в плен!
— Время пошло, Бегичев!
— … вооруженных сил Земной федерации вы должны назвать пароль!
— Я не могу взять их в плен. Они не сдаются.
Тимур выругался.
И побежал к выходу. Выход блокировался вручную, он знал это прекрасно, и уже видел в мыслях, как он, провернув рукоятку, открывает дверь кессона, а затем…
— Бегичев! — орали на разные голоса внутренние динамики станции — робот зачем-то вывел все слышимые им звуки на внутреннюю сеть. — Если вы на станции, дайте знать! … При попытке приблизиться… Тимур, что ты хочешь сделать? … Бегичев, сволочь, прекрати палить… Согласно уставу караульной службы…
Куда я бегу, сказал он себе. Что я там буду делать без скафандра.
И Тимур развернулся и побежал к главному входу, туда, где хранился его скафандр.
Торопливо, путаясь в рукавах, он залез в скафандр, и со шлемом в руке заторопился ко входу. Положил руку на рычаг ручного открывания и услышал зуд сервомоторов. Сердце его замерло, и он отчетливо услышал, как в недрах бронированной двери что-то негромко клацнуло.
— Захар!
— Тимур, — тут же отозвался робот. — Я не могу тебя выпустить.
— Ты меня выпустишь, — тихо сказал Тимур.
— Нет, — ответил робот.
Захар наконец убрал звук внешних микрофонов, так что разговор вёлся в тишине. Словно, кроме них, по-прежнему никого не было вокруг на миллиарды километров.
Тимур очнулся оттого, что правую руку пронзила резкая боль. Он посмотрел на руку, на броню двери и услышал увещевающий голос Захара.
— … этого. Ты только хуже себе сделаешь. Вот и хорошо. Успокойся, пожалуйста.
— Заткнись, — сказал Тимур. И пошёл прочь.
Через несколько секунд он понял, что идёт в генераторную. Человек ещё не знал, зачем туда идёт, но в голове стучало воспоминание яркое, как кровь — как полтора года назад он молотил кулаками о бронированную дверь вахтенной.
В генераторной он увидел кувалду, валяющуюся на полу. И ему стало спокойно.
Теперь он знал, что надо сделать.
* * *
— Тимур, не надо.
Как удачно, что боковая панель снята. Всё-таки он уломал меня тогда сыграть ещё разок, подумал Тимур.
— Я не могу их впустить, они не знают пароля.
Человек ухватил кувалду поудобнее.
— Тимур, я прошу.
Человек зажмурился и нанёс первый удар.
* * *
В здании космопорта всегда многолюдно. Здесь всегда полно встречающих, отъезжающих, провожающих. Ничего не изменилось, думал Тимур.
Он выделялся здесь. Все куда-то спешили, а Тимур шёл, не торопясь, наслаждаясь каждым мгновением.
Небо синее, думал он. И как хорошо, что на нём белые облака.
Дома. Я вернулся домой.
* * *
«Если ром — друг, то может ли быть другом робот? У робота гораздо больше возможностей быть полезным по сравнению с алкогольным напитком»…
К чёрту, подумал человек, к чёрту; он поправил сумку на плече и пошёл через людную привокзальную площадь, освещаемый ласковыми лучами яркого весеннего солнца.
Ему предстояла долгая жизнь.