А в крепости их ждал сюрприз. Да еще какой!..
Глава двадцать третья
Подойдя к двери кабинета, шевалье замешкал, но потом взял себя в руки и отворил ее. Не зря он волновался — словно ожидая его прихода, с кресла поднимался худощавый мужчина лет тридцати пяти, в белом камзоле и белых панталонах. Это был король Франции Людовик XI собственной персоной.
Вбежавший принц стремглав кинулся ему на шею, чуть не сбив с ног шевалье.
— Филипп! Как же я рад тебя видеть, малыш! — растроганно воскликнул король, обнимая сына. — Где Анри, он идет следом?
— Нет, ваше Величество, — склонился в поклоне шевалье. — Его Высочество...
— Молчите! Ради всего святого, молчите! Я не хочу ничего слышать! Мне доложили, что фрегат возвратился, а следовательно, поиски завершились. Я прибыл в город буквально за час до вашего возвращения. Иначе непременно приказал бы снарядить эскадру на поиски. Вы, граф, возложили слишком много надежд на единственный корабль!
Чувствуя вину, граф де Шеврез не рискнул возражать.
— Отец, случилось несчастье, — еле сумел произнести Филипп, так сжалось горло. — Анри утонул...
— Рассказывайте же! — отменив собственную просьбу, Людовик обращался к молчавшему шевалье. — Рассказывайте!
По видимому, никто не посмел сообщить королю о трагедии, вот шевалье и выпала эта горькая участь.
— Ваше Величество, — начал юноша, — нам удалось перехватить шхуну, на которой разбойники стремились увезти принца, куда-то на Восток. Скорее всего, в Тунис или Египет. Я отдал за его Высочество приличный выкуп и главарь банды передал принца на фрегат. Мы уже шли обратно, во Францию, но по дороге нас застиг ураган. Мне горько об этом говорить, но... Принц Генрих оказался за бортом и, по всей видимости, утонул...
— Я не верю вам, сударь... — не в силах удержаться на ногах, король тяжело опустился в кресло. — Скажите, что мой сын прибыл вместе с вами... Прошу вас...
— Простите меня, ваше Величество! — де ла Фейн бросился перед королем на колени. — Это полностью моя вина! Я обязан был уследить за принцем!
— Вы будете примерно наказаны! — подал голос все это время сохранявший молчание граф де Шеврез. — Ваше Величество, я немедленно распоряжусь об аресте!
Король обернулся и смерил графа тяжелым взглядом.
— Наказать следует вас, сударь! Как вы посмели отпустить принца Филиппа в это опасное путешествие? А если бы он погиб в бою с той бандой похитителей? Или во время шторма? Я лишился бы обоих сыновей!
— Простите, ваше Величество! — залепетал испуганно граф.
— Он просто не поверил, что я твой сын, — сказал Филипп, но тут же добавил: — Не наказывай его! Это именно граф организовал поиски Анри столь быстро. Иначе нам пришлось бы ждать ответа от тебя, из Парижа. А это еще почти неделя пропала бы зря.
— Ты повзрослел, Филипп... — король привлек к себе мальчика и поцеловал. — Ты ведь был совсем ребенком, а теперь...
Принц Филипп выбрался из объятий и заглянул отцу в глаза:
— Я не верю, что Анри мертв!
— Что это значит, поясни!
— Он жив, я чувствую! Прикажи снова начать поиски, не теряя ни минуты.
— А вы что скажете, шевалье? Мое сердце тоже говорит, что Генрих жив. Вы согласитесь вновь отправиться на поиски?
— Без колебаний, ваше Величество! Даже если мне придется просеять сквозь сито всю землю!
— Ну что же... Сударь! — обратился к графу де Шеврезу король. — Я даю вам шанс. Отправляйте в море три... нет, четыре корабля, самых быстроходных. Пусть обследуют весь район шторма, все ближайшее побережье. Шевалье де ла Фейну я поручаю командование экспедицией.
— Я тоже пойду с ними, отец! — вскрикнул Филипп, воспрянув духом.
Но король отказал. Он покачал головой и мягко произнес:
— Нет, малыш, ты остаешься со мной. Корона не должна остаться без наследника. И не говори ничего, это мое решение, сын!
— Ваше Величество, — осмелился сказать шевалье, — мне необходимо сообщить вам важную государственную весть.
— Я слушаю вас, сударь.
— Прошу простить, ваше Величество, я вынужден сообщить ее тет-а-тет.
— Хмм... Так и быть. Господин граф, покиньте нас на время. И ты, Филипп, тоже подожди за дверью.
— Нет-нет, ваше Величество, принц может остаться. Он знает эту новость и может подтвердить мои слова.
— Я слушаю вас, сударь, — сказал король, когда граф де Шеврез торопливо вышел из собственного кабинета.
— Ваше Величество... Перед тем, как... Перед штормом принц Генрих сообщил мне, кто устроил весь этот заговор.
— Анри словно предчувствовал, что не расскажет мне лично... Так кто же этот негодяй?
— Герцог Гастон Ангулемский.
С минуту король пребывал в молчании, пораженный этим известием.
— Вы уверены, что Генрих назвал именно это имя?
— Да, ваше Величество!
— Филипп?
— Да, отец, я тоже слышал весь разговор.
— Кто еще присутствовал при рассказе?
— Только два мальчика, Жан-Мишель и один негритенок, беглый раб.
— Жан-Мишель? Да, я помню его. Кстати, а где же он сам?
— Отец, эти два мальчика тоже погибли в этом шторме.
— Да что же это, трое сразу? Сударь, чем вы там занимались, на корабле? Играли на палубе в крикет во время шторма?!
— Простите, ваше Величество...
— Пусть вас простит Господь. И молитесь ему почаще, чтобы мой сын нашелся живым. Значит, герцог Ангулемский... Какой негодяй... Все ему мало, теперь на трон замахнулся... Ну, я ему устрою королевство... Однако он слишком силен, чтобы арестовать в открытую. Может подняться весь север. Мне сейчас только гражданской войны не хватало. Надо провести аресты тайно... Вот что, а не устроить ли нам в Лувре небольшой прием? Пожалуй, это будет замечательный повод вызвать герцога в Париж. И сделать это немедля, пока слухи о гибели наследника не просочились в народ.
Людовик шагал по кабинету и размышлял вслух, не обращая внимания на шевалье и принца Филиппа, замерших в ожидании.
— Ну, все, ступайте, сударь, ступайте. Отправляйтесь в море сегодня же, — заторопил король де ла Фейна.
— Слушаюсь, ваше Величество! — отвесил низкий поклон шевалье и покинул кабинет.
Принц Филипп грустно проводил его взглядом, но спорить с отцом он не решился. Придется остаться на берегу...
Тем же вечером три фрегата и галеон оставили Марсель и направились на юг. Поиски обещали стать масштабным мероприятием, рассчитанным не на одну неделю.
Глава двадцать четвертая
Жан-Мишель медленно и равнодушно раскрыл глаза. В голове шумел ровный свистящий шепоток, заглушавший все посторонние звуки. Поначалу мальчик ничего не смог разглядеть, сплошная чернота, глубокая, как безлунная ночь. Затем появились блеклые пятна, расплывчатые и бесформенные. Они обретали цвет, превращаясь в понятную для разума картинку. Желтое пятно превратилось в яркое полуденное солнце. Синее — в бескрайний безоблачный небосвод. Зеленые пятна сформировались в мозаику пальмовых ветвей. И огромное лилово-фиолетовое пятно расплылось, превращаясь в морскую ширь.
Жан-Мишель тряхнул головой, разгоняя остатки тумана, повертел шеей. И приоткрыл рот — как же знакома ему эта местность! Он здесь уже был, в этой прекрасной лагуне. Но когда? Так сразу и не вспомнить. Хотя нет... Что-то смутное зародилось в его памяти... Ну конечно же! Этот залив — из его сна. Тогда, в последнюю ночь на острове. Правда, закончился сон страшно, сильнейшим цунами. Впрочем, Жан-Мишель не мог знать этого слова, придуманного в далекой таинственной Японии.
Но там, в его сне, был еще и принц. Жан-Мишель забеспокоился и вскочил. То есть, попытался вскочить. Это ему не удалось — тело словно налилось свинцом, не шевельнуть ногой, не поднять руку. Только голова свободно вертится, смотрит по сторонам. По сторонам глядит, а что делается прямо под носом, заметила далеко не сразу.
На коленях у мальчика покоилась еще одна голова. Сколько же их здесь, голов этих?
Жан-Мишель обалдело вглядывался в незнакомое лицо — бледное, безжизненное. Не глаза, а сердце подсказало — это же Генрих! Он не дышит... Почему он не дышит?!
Может быть, это тоже сон?
Жан-Мишель растерялся. Если он ничего не предпримет, то Анри — его Анри, умрет! И превратиться в тот самый скелет... Жан-Мишель напрягся и подключил всю свою волю, которая еще оставалась. Он поднял руку и положил ее на лоб принцу. Холодный, словно вылеплен из снега. Но что делать дальше, Жан-Мишель не знал. Он не умел оживлять мертвецов...
Кто-то подполз к мальчишкам сзади. Жан-Мишель не видел, кто это мог быть, он лишь почувствовал, что Генриха стаскивают с его коленей.
— Что сидишь? Давай помогать мне! — недовольно сказал Мбаса.
Негритенок деловито перегнул Генриха пополам через собственное колено и хорошенько нажал. Изо рта принца хлынула вода, быстро впитываясь в песок. Еще один толчок, второй, третий... На четвертом принц закашлялся и затрепыхался в сильных руках Мбасы.
— Откуда ты взялся? — еле ворочая деревянным языком, спросил Жан-Мишель.
— Я приплыть, как и ты. Потом спать. А потом ползти сюда.
Негритенок снова потерял где-то свою одежду, но нисколько не сожалел об этом. Так ему было гораздо привычней, голышом.
Генрих между тем уже откашлялся. Он лег навзничь на песок. Тело сотрясала мелкая дрожь, веки трепетали, словно пойманные бабочки.
— Надо его согревать! — сказал Мбаса и принялся стаскивать с Жан-Мишеля влажный камзол. — Давай накрывай его!
Принца прикрыли и постепенно дрожь стала угасать. Лицо приобрело обычный оттенок, даже слегка порозовели щеки.
Генрих согревался. Это и немудрено — попробуй-ка не согрейся, когда солнце в зените и палит столь нещадно. Тут впору бежать искать тень, да поскорей, не то превратишься в жаркое.
И действительно, долго мальчишки не продержались. Даже привыкший к жаре Мбаса заоглядывался в поисках тенистых зарослей.
— Бежать туда! Скорее! — Мбаса подхватил под мышки принца и потащил его в глубь невысокого кустарника с мелкими листьями.
Жан-Мишель припустил следом.
Кустарник оказался на редкость коварным — под листьями притаились мелкие острые колючки. К счастью, Мбаса сразу разгадал эту хитрость и уложил принца чуть поодаль, так, чтобы только прикрывала тень. А Жан-Мишель умудрился зацепить короткую ветку и разодрать рукав в клочья. На коже выступили красные полосы. Мальчишка зашипел от боли и побыстрее отодвинулся от зловредного растения.
Генрих приподнялся и недоуменно спросил:
— Эй, а где это мы? Как я сюда попал, а? Я почти ничего не помню. Голова раскалывается...
— Я тоже не пойму, где мы оказались, Анри, — ответил Жан-Мишель. — Помню, что был сильный шторм; потом... Потом я очнулся здесь, на берегу.
— Мы сюда приплывать, — деловито заметил Мбаса. — Я прыгать в море, за вами, и мы все плыть, плыть. Только я тоже ничего не видеть, было так темно, как ночь.
— Ты прыгнул за нами? Зачем?
— Вы меня спасать, когда я умирать... — смутившись, ответил мальчик. — Я вас хотеть спасать, но не успеть.
— А мы что, тоже прыгнули? Бред какой-то... Может, это нам снится? — Генрих украдкой ущипнул себя за локоть, поморщился. — Нет, это не сон.
Вдруг Генрих рассмеялся, превозмогая приступ кашля.
— Анри, что такое? Что здесь смешного? — удивился Жан-Мишель.
— Я представил, как мы рассказываем кому-то, что все трое покинули корабль в самый разгар бури! Это же просто надо было сойти с ума, чтобы такое сотворить!
Мальчишки рассмеялись, возомнив себя вконец спятившими. Наконец Генрих сел, отряхнул песок с ног.
— И все же, нам надо как-то выбираться отсюда. Хотя бы определить, где мы сейчас находимся. Это Франция или Испания? Или какой-нибудь остров? Там, где шел наш фрегат перед самым штормом, ближе всего расположены Балеарские острова. Ты вообще-то знаешь географию, Жан-Мишель?
— Нет, Анри, очень плохо. Это где-то рядом с Испанией?
— Да, именно так.
Мбаса внимательно слушал разговор, потом сморщил широкий нос и зевнул.
— Сейчас я посмотреть, где мы попасть!
С этими словами негритенок вприпрыжку помчался к ближайшей пальме, и взобрался по стволу, ловко перебирая босыми ногами, цепляясь за ребристые выступы.
— Что ты там видишь? — закричал Генрих.
— Я видеть море! Я видеть много-много песок! Я не видеть людей, совсем нет!
— А дома ты видишь какие-нибудь? Или корабль? Смотри внимательней!
— Нет, не видеть! Только далеко-далеко я видеть плоский камни. Там есть и большой деревья! Много деревья!
— Ладно, спускайся! — махнул рукой принц и лег навзничь. Ему еще было трудно двигаться.
Мбаса между делом открутил с пальмы связку кокосов и швырнул ее вниз.
— Этот орехи очень вкусный, — сказал он, притащив связку.
Жан-Мишель с трудом оторвал один орех, большой, лохматый, словно чья-то голова. Стукнул об камень, но без толку.
— Как его есть-то? Надо разбить?
— Нет, не так! — Мбаса что-то поискал под ногами и поднял камешек величиной с ладонь, с острыми краями. Ловко расщепил скорлупу ореха с одного края и поднес к губам принца. — Пей!
Генрих сделал глоток, потом еще и, распробовав, еще несколько.
— Здорово! Очень вкусно! Жан-Мишель, ты тоже попробуй.
Жан-Мишель взял теплый орех в руки, глотнул и удивился — внутри сок оказался прохладным. Сладковатая жидкость прекрасно утоляла жажду и заодно голод.
Потом Мбаса допил остаток и принялся расщеплять скорлупу. Белая сладкая мякоть кокоса тоже пришлась по вкусу мальчишкам. Причем одного ореха оказалось слишком мало и вслед за ним последовали еще два. Настроение существенно поднялось.
— Давайте искать людей, — предложил принц. — Необходимо разыскать деревушку или порт. Мы не можем вечно здесь обитаться.
— А мне здесь нравится! — довольно проговорил Мбаса, поглаживая округлившийся живот. — Еда есть, вода найдем. Хорошо!
— Хорошо, кто же спорит, — согласился Генрих. — Но мы не привыкли к такой жизни. Я хочу вернуться домой, в Париж. Меня ждет отец и матушка. Пойдем, пойдем, не ленись!
Мбаса закряхтел, поднимаясь на ноги. Он забросил за спину связанные косичкой орехи, чтобы не бросать пищу, и побрел по песку вдоль берега.
Генрих и Жан-Мишель переглянулись и резво зашагали следом.
Но вот только правильно ли они выбрали направление?
Глава двадцать пятая
Вот уже третий час бредут под палящими лучами солнца наши путешественники. Сорваны большие бурые листья и в виде шляп укрывают голову. Это мало помогает и пот заливает глаза. Соль щиплет, но умыться не получается, потому что так и не найдена пресная вода, ни капли — нет поблизости ни реки, ни даже крохотного родничка. Спасают от жажды только кокосы, которые срывает негритенок с многочисленных пальм, растущих на всем побережье.
И когда силы уже практически на исходе, а тело покрылось красными пятнами ожогов, перед мальчишками возникают те самые плоские камни, которые разглядел Мбаса, сидя на вершине пальмы. С ближнего расстояния это оказались крыши глиняных и тростниковых мазанок-хижин. Небольшая деревенька, всего два десятка домиков. Она казалась пустынной, лишь бродили козы с ободранными боками, пощипывая сухую траву. И к изгороди были привязаны три тощих верблюда, такие же ободранные, как и козы. Верблюды лениво жевали жвачку, поглядывая свысока и шевеля толстыми губами.
Генрих оживился и бросился было вперед, но Мбаса ловко перехватил его и аккуратно уложил на землю, сказав при этом:
— Нельзя!
— Ты что? Почему нельзя? — возмутился поверженный принц.
— Нельзя бежать к незнакомый люди. Надо проверять. Вы здесь лежать, а я ползти туда, проверять — злой они или добрый. Здесь все убивать друг друга, люди, звери, змеи — все!