Филипп глубоко вздохнул и понял всю безнадежность дальнейшего сопротивления. Без купания он живым отсюда явно не выйдет. Расстегнув камзол, опустил его на пол, мимо рук подбежавшего слуги. Лениво сбросил туфли, стараясь потянуть время. И тоже отправился в ванну, в дальний от Генриха угол.
Жан-Мишель смущенно переступал с ноги на ногу и не знал, что делать. Присутствовать при омовении принцев было весьма почетно, но не стоять же столбом посреди дворика. Так ничего и не придумав, мальчик просто сел на бортик, в пол-оборота.
— Эй, Жан-Мишель? Тебе надо особое приглашение? Или отдать письменный приказ? — с иронией спросил Генрих, плеснув на мальчишку. — Живо лезь в воду!
— Но, ваше Высочество... — растерялся Жан-Мишель, — я, право, не смею...
Неожиданно его поддержал Филипп:
— Братец, что это ты задумал? Этот безродный оборванец будет принимать ванну рядом с нами? Не бывать этому! Он и так слишком приблизился к нашей семье. Анри, не позволяй ему.
У Генриха потемнели глаза.
— В чем дело, Филипп? С каких пор ты стал мне указывать? Если забыл, я твой старший брат! И вправе решать сам, кому и что позволять! — но гневная тирада прервалась, Генрих задумался, плавно водя ладонями перед собой по воде. — Ладно, Жан-Мишель, ты примешь ванну после нас.
Филипп не тешил себя иллюзиями, что одержал победу. Просто Генрих был настроен миролюбиво, к тому же понимал, что каждый его поступок находится под пристальным контролем множества глаз. И кто-то из слуг непременно доложит королю. И все обернется неприятностями, прежде всего для самого Жан-Мишеля.
Тем временем влажное тепло приятно расслабило тело, воинственный дух растворился. Захотелось поболтать.
— Жан-Мишель... Тебе больше не снятся твои странные сны? — спросил Генрих. Задав вопрос, он перевернулся на живот и погрузился в воду с головой.
Жан-Мишель дождался, пока принц вынырнет и раскроет глаза.
— Нет, ваше Высочество, сны самые обычные. Ничего тревожного.
— Это прекрасно. Очень надеюсь, что все эти нелепые покушения больше не повторятся. Ведь жизнь столь прекрасна! Филипп, ты согласен?
Филипп увлекся упавшим на воду листком. Он превратил его в кораблик и теперь гонял перед собой, устраивая ладошкой небольшие смерчи. Вопрос Генриха прошел мимо его ушей.
— Ваши Высочества, — мягко сказал граф д’Ориньяк, — пора заканчивать ванну. Прошло уже полчаса.
— Ну вот... Никогда нет покоя... — притворно расстроился Генрих. Говоря по чести, ему уже наскучили водные процедуры. — Жан-Мишель, подай мне халат.
Взяв из рук лакея ярко-алый шелковый халат, Жан-Мишель поднес его выходящему из воды принцу. И замер, приоткрыв рот...
Тело принца сияло в солнечных лучах, словно подсвеченное изнутри. По мускулам стекали капельки воды, превращаясь в радужные шарики. Жан-Мишель вспомнил, что видел уже во дворце подобную картину. Но то был мраморный бог, Амур, с колчаном стрел за плечом и с луком в руках. Здесь же, напротив, подлинный греческий бог был жив!
Голова пошла кругом и Жан-Мишель чуть не свалился в воду.
— Ты уснул? Дай же халат! — рассмеялось божество и шлепнуло зазевавшегося мальчишку по носу мокрой ладонью.
Вконец смутившись греховным мыслям, Жан-Мишель быстренько сунул халат в руки принцу и отвернулся.
— Если хочешь, теперь можешь искупаться ты, — позволил Генрих.
— Нет-нет, благодарю, ваше Высочество. Мне совсем не хочется.
— Не буду настаивать. Граф, какие на сегодня планы? Чем вы нас собираетесь развлекать? — стягивая поясок, спросил Генрих.
— Конная прогулка, если пожелаете. Или вечерний променад по парку.
— Как жаль, что я не догадался взять с собой Нольду... Я так привык к ней... — чуть взгрустнул принц. — Ну да ладно. Филипп, что скажешь? Или ты опять против?
— Нет, почему же. Я с радостью прокачусь верхом, — ответил брат. Должно быть, морская ванна и впрямь повлияла благотворно.
— Вот и прекрасно. Жан-Мишель, мы идем одеваться, а ты можешь подождать во дворе, — прозвучала то ли просьба, то ли приказ.
Шлепая по влажному мрамору, мальчишки вышли из зала, предоставив лакеям почетное право начать уборку.
* * *
Принц смахнул мизинцем прилипшую на губу крошку. Посмотрел на стол повнимательней, выбирая очередное блюдо.
Пожалуй, вот это... Гусиный паштет, нежный, пушистый, воздушный. Он так и таял на языке. Генрих от удовольствия причмокнул.
— Это потрясающе. Во дворце совсем не умеют готовить фуа-гра! Я, пожалуй, возьму здешнего повара с собой, когда вернемся в Париж. Жан-Мишель, ты почему ничего не ешь?
Жан-Мишель засмотрелся на потолок. Там, в кругу ажурной лепнины, нарисована была удивительная картина — два старца в пурпурных тогах, несколько ангелочков, порхающих вокруг, олени, спящий барс, парящий в лазурном небе орел. Жан-Мишель целых четыре дня не обращал на потолок внимания, а вот сейчас потрясенно всматривался в неизвестный ему библейский сюжет.
Генрих поддел вилкой кусочек сыра и метнул его в мальчишку.
— Проснись! А то голодным останешься! — рассмеялся он.
Филипп тоже хихикнул. С недавнего времени совместные игры сблизили его с братом, чем несказанно улучшили настроение.
Жан-Мишель, понурившись, стал укладывать ломтики ветчины себе на тарелку.
— Ваши Высочества, подавать горячий шоколад?
Филипп покрутил носом:
— Нет, терпеть не могу! Он слишком горький!
— А я не откажусь. Несите! — приказал Генрих.
Жан-Мишеля никто спрашивать, конечно, не собирался.
— Сегодня отправимся на виноградники, — сообщил Генрих, намазывая на булочку варенье.
— Зачем? Еще ведь нет винограда, — удивился Филипп. — Что мы там будем делать?
— Почем я знаю? — пожал плечами Генрих. — Просто мы там еще не были, вот и поглядим.
Лакей принес кофейник и налил в чашку коричневый напиток, источающий дивный аромат. Придвинул чашку к Генриху.
Принц принял ее, поднес к губам, в предвкушении удовольствия.
И тут...
Жан-Мишеля словно подменили. Скучный, полусонный, он вдруг стремительно ринулся через весь стол, сметая посуду на пол. Сильно и точно, без размаха, ударил Генриха по кисти, да так, что чашка вылетела у того из рук и впечаталась в гобелен на стене. Осколки фонтаном брызнули на мрамор, шоколад черным пятном разлился по ткани.
Никто ничего не успел понять. Генрих так и застыл с открытым ртом и столь же широко раскрытыми глазами.
Первым опомнился граф. Он подскочил к Жан-Мишелю и схватил его за плечо.
— В чем дело? Что ты натворил?!
— Я... Я не знаю... — растерянно сказал мальчик и глаза наполнились слезами. — Ваше Высочество, простите меня!.. Право, я не хотел...
Генрих наконец захлопнул рот, щелкнув зубами.
— Погодите, граф, здесь что-то не так...
На миг задумавшись, граф вдруг подбежал к стене, обмакнул палец в шоколад, медленно капающий на пол. Осторожно понюхал и не менее осторожно лизнул.
— Мышьяк... Невероятно... — прошептал он.
Лакей, подавший кофейник с шоколадом к столу, закатил глаза и упал без чувств.
Генрих побелел. Пальцы комкали салфетку, ноздри судорожно трепетали. Он вновь оказался на пороге смерти...
Он выбрался из-за стола, подошел к Жан-Мишелю.
— Встань... — тихо попросил принц. Именно попросил, а не приказал...
Жан-Мишель неловко поднялся, чуть не опрокинув стул.
Принц обнял его за плечи и замер, всматриваясь в лицо мальчика. О чем он думал в этот миг? До сего момента Генрих относился к Жан-Мишелю, словно к забавной игрушке. С которой можно весело провести время, которую можно позабыть на несколько дней в чулане, которая иногда предупреждает об опасности... Но теперь Генрих с оглушающей ясностью понял, что этот мальчишка гораздо ближе ему, чем даже родной брат.
Генрих бережно обнял голову мальчика ладонями, привлек к себе и поцеловал в лоб.
— Поверь, я никогда не забуду... Никогда...
Жан-Мишель только вздохнул...
— Но кто пронес яд?! — принц резко повернулся к графу. — Кто осмелился?! Где этот негодяй?
— Ваше Высочество, я немедленно распоряжусь!.. Стража! Немедленно перекрыть все выходы! Всех сюда! Поваров, слуг, лакеев, горничных!
— И начните с того, кто лежит здесь, у наших ног.
Лакея оттащили в сторону и тщательно обыскали — тщетно, в одежде ничего подозрительного не нашли.
В несколько минут челядь заполнила обеденный зал. Слуги испуганно жались друг к другу.
— Кто из вас собирался меня отравить? — черные глаза принца источали гнев. Как же он походил теперь на своего отца!
Слуги молчали. Никто не желал выдавать сам себя на заклание.
— Граф, пусть обыщут все помещения. Где-то должен быть пузырек с ядом. Или уже без яда...
Солдаты разбежались по многочисленным комнатам, начался обыск. Слуг тоже осмотрели, не спрятан ли яд в одежде.
Прошел час, другой... Солдаты возвращались ни с чем, мрачно качали головами. Крошечный пузырек словно растворился в воздухе.
Генрих стоял, скрестив руки на груди. Он глядел исподлобья и никто не смел шевельнуться под этим взглядом.
— Ваше Высочество... Мы ничего не нашли... — подошел к нему граф.
— Вижу... — тускло ответил принц. — И все же мы должны найти этого подлеца... Думаю, стоит отправить их всех в Париж. Там умеют развязывать языки!.. Но нет, у меня появилась другая мысль...
И Генрих зашагал вдоль стены, размалывая в пыль осколки фарфора. Он что-то обдумывал, шевеля губами.
Вскоре он просиял и потребовал:
— Граф! Всех немедленно проводите в одну из комнат. Потом сделайте вот что...
Генрих потянул графа за ворот, наклоняя к себе, и зашептал на ухо тайные приказы. Граф молча выслушал, поклонился и вышел.
* * *
— Входите, милейший! — сказал Генрих растерянному и насмерть перепуганному лакею. — Выпейте этот шоколад.
Принц сам наполнил чашку из серебряного кофейника, стоявшего на столе и поднес лакею.
— Но... Я не смею... Ваше Высочество...
— Пейте! — приказал принц. В глазах метались молнии, а голос походил на затаившийся до поры гром.
Дрожащей рукой лакей принял чашку и сделал глоток.
— Все, ступайте! — произнес принц. — Граф, ведите следующего.
Так, один за другим, слуги заходили в обеденный зал и принимали из рук самого принца напиток. Уже испробовавшие отправлялись в другую комнату, чтобы не предупредить оставшихся. Так и продолжалось, пока в зал не вошел один из помощников повара. Парень лет двадцати, в белоснежном фартуке. Он сразу разглядел на столе продолговатый кофейник, чем-то похожий на восточный кальян.
Парень задрожал всем телом.
— Подойди ближе. Бери чашку, пей, — приказывал принц, внимательно глядя в глаза вошедшему.
— Нет... Нет!.. — зашептал несчастный, отталкивая руку принца.
— Пей!! — принц выхватил кинжал и приставил острие к груди преступника.
— Сжальтесь, ваше Высочество! Я не могу! — поваренок упал на колени.
— Это ты... Это ты хотел меня отравить, ведь так? — голос принца упал до шепота.
— Да...
— Встань... Садись сюда...
Парень обессилено свалился на стул, не решаясь поднять голову.
— Кто дал тебе это задание?
— Я его не знаю...
— Не лги мне! Говори, негодяй! Ну!..
— Клянусь, ваше Высочество, я не знаю его имени! — воскликнул умоляюще несостоявшийся убийца. — Он прибыл сюда за сутки до вас. Он разыскал меня и передал пятьсот луидоров... И пузырек с ядом...
— Где же ты спрятал яд, что его не смогли найти?
— На кухне... В мешке с мукой...
Граф взглядом отправил солдата на кухню. Вернувшись, стражник молча положил на стол перед принцем крошечный стеклянный пузырек с притертой крышкой. Принц осторожно заглянул внутрь. Пузырек был уже пуст...
— Ну, хорошо... — устало сказал Генрих. — Как выглядел этот человек? Надеюсь, это ты сможешь вспомнить?
— Я не видел его лица. Мы встретились ночью, в темноте. Он был закутан в черный плащ, а лицо прикрывала шляпа. Я ничего не могу про него рассказать...
— Дьявол тебя возьми! — ругнулся принц, не сдержавшись. — Граф, мне надоело. Отправляйте этого мошенника под конвоем в Париж. Я сейчас напишу отцу письмо обо всем, что здесь произошло. Перо и бумагу!
Подали прибор для письма и Генрих сел к столу. Смел остатки завтрака на пол, положил лист бумаги перед собой...
В зале воцарилась мертвая тишина. Тихо поскрипывало перо; не в силах стоять спокойно, звенели шпорами стражники; принц Филипп отошел к окну и шептал про себя: «Чтобы я еще хоть раз в жизни попробовал этот дурацкий шоколад!..» Жан-Мишель, белый словно сама смерть, так и застыл у стены, не шевелясь.
Только граф д’Ориньяк давно уже взял себя в руки и восхищенно смотрел на Генриха. Так ловко разобраться в преступлении, всего за каких-то два часа! Без длительных допросов, без пыток. Как ловко он провел этого негодяя, подсунув кофейник. Ведь никакого яда в нем не было! Граф принес с кухни точно такой же. Но преступник ведь этого не знал, вот и попался на удочку, словно форель в королевском пруду. Все произошло столь быстро, что никто из слуг так и не понял, чем именно пытались отравить принца. Никто, кроме самого убийцы. Нет, определенно, из Генриха выйдет превосходный король!
Генрих поставил перстнем печать на расплавленный сургуч и передал письмо графу.
— Ваше Высочество... — сказал тот, — полагаю, что нам следует вернуться в столицу. Здесь может оказаться небезопасно.
— Вы правы, граф, — через силу произнес Генрих. — Завтра же утром отправляемся в Париж.
— Брат, поедем сейчас! Мне здесь жутковато... — сказал Филипп.
— Нет, завтра поутру. Я хочу пройти в часовню. Необходимо вознести молитву за спасение. Я пойду один...