Ирина Шевердина
К югу от того места, где в долине реки Зарафшан расположен город Самарканд, простиралась некогда безводная степь. Никто здесь не жил, никто не умел рыть арыков, каналов. Лишь высоко в горах на небольшом пространстве, отвоеванном у снежных заносов, люди могли возделывать землю.
В сухой степи властвовал лишь беспощадный горячий ветер, да иногда забредали сюда дикие верблюды полакомиться ни к чему больше не пригодной зеленой колючкой.
Но однажды загудела степь. Откуда ни возьмись появилась тьма пеших и конных кочевников. Они были вооружены медными мечами, железными секирами, тугими луками и точно попадающими в цель стрелами.
Впереди гордо выступал по пыли огромный слон, покрытый богатой разноцветной попоной с изящной золотой бахромой.
На спине слона в паланкине восседал пышно разодетый хан. Преданный раб обвевал его опахалом из страусовых перьев. Солнце палило так нещадно, что можно было от него спастись только в тени опахала.
Во главе своего войска хан возвращался из далекого похода в горы. Воины гнали множество пленных. Хан торжествовал победу. А пленники понуро плелись, и сердца их сжимались при мысли об оставленной родине.
Там, в горах, такие недоступные скалы, такая чистая, прозрачная вода, такая густая, сочная трава, такое близкое бирюзовое небо. Как хорошо взобраться на вершину и стоять выше облаков, скользящих под ногами легко, плавно!
Но пришло в горную страну несчастье: ворвались в цветущие долины ханские воины. Горцы мужественно сражались, отстаивая свои дома, поля, свои покрытые вечным снегом горы. Кочевники поубивали всех, кто не захотел сложить оружие. Одержав победу, хан приказал взятых в плен взрослых мужчин убить, а женщин, юношей и детей заковать в кандалы и угнать с собой.
Вместе с другими попал в плен и юноша по имени Кафар. Был он молод и отважен и не хотел мириться со своей участью: трижды порывался бежать, да тут же мгновенно сбивали его с ног стражники. Лишь звон цепей на своих руках и ногах слышал он.
Тяжелы цепи. Нет никого, кто бы помог. Вокруг только женщины и дети, оплакивающие гибель родных и близких. Да к тому же день и ночь с пленников не спускает глаз злобная стража хана с бичами, мечами, палицами.
Но вот горные ущелья и снежные вершины позади. Войско безжалостных завоевателей шло степными тропами. Солдаты бряцали оружием, били в барабаны, трубили в рога и трубы, слоны, кони топали, вздымая пыль. Стоны и вопли пленников оглашали еще недавно безмолвную степь.
И вдруг все замешкались: воины увидели, что ханский слон стал как вкопанный. Раб с опахалом чуть не свалился на землю — так неожиданно остановился слон.
Поскакал меж рядов воинов глашатай и во всеуслышание кричал:
— Слушайте! Слушайте! Слушайте! Великий господин будет говорить! Слушайте!
И вот хан с высоты паланкина, где он восседал, с важностью и величием провозгласил;
— Мы изъявляем нашу волю и наше решение! Приказываю остановиться. Будем строить город. Я сказал!
Перед ханом остановился визирь на коне. Он почтительно прижал руку к сердцу и воскликнул:
— О ваше ханское могущество, но здесь, в степи, нет воды!
У хана даже бровь не дрогнула. Он только грозно заговорил:
— Я сказал! Повеление мое незыблемо! Приказываю! Копайте колодцы — и да будет вода! Разве ветер, солнце, земля не такие же мои рабы, как люди-горцы?! И не так ли, как они, мне подвластны?! А земля всего-навсего пыль. Так будем же четвертовать степь. Копайте! Я сказал!
Визирь униженно склонил голову. Обжигающий ветер, возникший неожиданно где-то, зашумел, и туча густой черной пыли опустилась на ханское воинство.
Хан важно восседал на слоне и пустыми глазами смотрел на окружающих. Он больше ничего не говорил и ни о чем не думал. Зачем думать, зачем беспокоиться, когда ему в палящий зной всегда поднесут пиалу освежающего шербета. Зачем думать, когда руками рабов разбит шатер и тут же нарезаны ломти сочной сахарной дыни.
— Я сказал! — снова воскликнул хан.
Слово повелителя непререкаемо.
Войско остановилось, воины разбивали большой лагерь.
Солнце стояло в зените, пекло нещадно. Нигде не было даже кусочка тени — спрятаться от немилосердного светила.
Но как ни трудно было ханским воинам сидеть в душных шатрах, а пленным приходилось еще хуже: их, словно баранов, держали под прямыми, как копья, жгучими лучами пылающего солнца. Воды пленным давали только по одному глотку за целый день. Многие, обессилев, падали на землю и умирали. На таких стражники не обращали внимания.
Страшно было Кафару смотреть, как безжалостная смерть уносит родных людей. Непрестанно юноша думал, как облегчить их страдания. Ночей ее спал из-за этих дум. Но что придумаешь, когда на руках и ногах оковы, и ты беспомощен.
Но вот всех пленников, кто мог и кто не мог держать в руках кетмень или кирку, погнали чуть свет, понукая плетьми, в степь. Весь день под жгучими лучами солнца рыли они, не разгибая спин, колодцы.
Копали и второй день, копали и третий… А воды все не было.
Снова принимались рыть, а воды нет… Люди падали от изнеможения. Стражники кидались па них с бичами и плетьми. И вновь несчастные пленники копали, копали, копали.
Работал и Кафар — молод был, мускулист, силен. Он все думал, как же облегчить людям страдания. Помнил Кафар, что когда-то отец рассказывал ему, совсем малышу, про древнего героя Фархада, который, чтобы проложить путь воде, долбил скалу и прокладывал в ней канал. Мечтал и Кафар совершить ради людей подвиг.
Юноша с трудом рыл неподатливую землю, и вдруг возникла мысль. Неожиданно для себя Кафар закричал:
— Придумал! Придумал! Мне не страшна жестокая степь, и я найду воду. Даже здесь, среди выжженных просторов, можно увидеть кое-где лужайки зеленой травы. Только там и надо копать колодцы! Выроем их — и зажурчит долгожданная вода. Мы смелые, сильные. Как Фархад, будем рыть до тех пор, пока не достигнем цели. Ищите же, друзья, в степи зеленую траву. Где трава — там вода, там жизнь!
Бросился бегом Кафар к пленникам, но упал. Забыл он, что закован.
— Как же искать?! — горестно воскликнул он. — Мы не можем даже двинуться с места. Что делать?
Слова Кафара услышал начальник стражи. Быстрее пущенной стрелы побежал он в шелковый шатер к хану и закричал, упав на колени.
— Великий господин, пленник знает, где найти воду!
— Привести раба! — повелел хан. — Немедленно! Я сказал!
Кафара привели. Толкнули в спину, заставили опуститься на колени, уткнуться головой в ступени позолоченного трона.
— Ты знаешь, где можно найти воду? — грозно спросил хан.
— Да!
— Говори! Иначе — голову долой! Я сказал!
— Клянусь водой, я сделаю людей счастливыми! Прикажи снять с меня оковы. Я пойду в степь и найду воду.
— Чтобы ты сбежал?.. Эй, палача сюда!
— Хи-хи-хи! У меня будет свой фонтан и свой бассейн, — прозвучал капризный голос, — Я буду играть брызгами воды, купаться в прохладных струях!
Рядом с ханом, разодетая в платье из хан-атласа, вся в жемчугах и драгоценных камнях, сидела его дочь. Звали ее Гульчехра.
— Ох, доченька! — заворчал хан. — Да где этот оборванец найдет воду? Я не верю. Палача сюда! Я сказал!
— А я хочу воду! — топнула ногой ханская дочь. — Пусть этот грязный, оборванный юноша найдет ее! Куда интереснее смотреть на воду, чем на то, как он будет вертеться и кричать, когда по его спине загуляет плеть.
Опустил в бессилии Кафар свою гордую голову.
— О всемогущий, верь мне! Я найду воду! Я обойду всю степь и найду ее. Мы, пленники, выроем столько колодцев, сколько захочется тебе и твоей дочери. Каждому жаждущему хватит воды! И далее на фонтан и бассейн хватит.
Хан подумал и в знак согласия махнул рукой. Палач удалился.
— Хорошо, ищи! Но если не найдешь, пеняй на себя: получишь сто ударов плетьми — и голову долой. Я сказал!
Стражники вытолкали Кафара из шатра, приговаривая:
— Слышал? Господин сказал! Слово хана незыблемо! Попробуй его не выполнить — помрешь как бродячая собака!
Но дело сделано. С Кафара сбили оковы. Но одного его в степь не пустили: три стражника с копьями и мечами отныне не оставляли его. Ходили за ним по пятам.
Долго пришлось Кафару бродить по степи. Посмотрит на восток — выжженная бурая земля, глянет на север — по лицу полоснет обжигающий ветер, повернет голову на запад — горячая сушь, а к югу лучше и вовсе не ходить: конь побежит — копыта в уголь сожжет, птица пролетит — крылья спалит.
Стражники устали и все твердили:
— Где вода, несчастный? Надоел ты нам! Скажи честно, что солгал!
И щелкали бичами.
— Посмейте только страшить меня! — кричал в ответ Кафар. — Лягу на землю и не стану искать воду.
Уже совсем не оставалось сил. Ныла спина, ноги были стерты, во рту пересохло. Но желание спасти пленников заставляло Кафара шагать и шагать.
Вдруг далеко впереди показалось зеленое пятно.
Кафар возликовал.
— Там, там вода!
И побежал из последних сил. В полном изнеможении он упал на траву; царапая землю ногтями, воскликнул:
— Здесь вода! Вода!
Стражники уставились на Кафара.
— Ты что, спятил?! Где вода?
— Здесь, под травой!
— Значит, ты не нарушил повеления хана и твоя голова останется при тебе. Бежим скорее к хану. Вставай.
Кафар поднялся и — откуда только силы взялись! — побежал. Стражники за ним.
Войдя в шатер, Кафар упал на колени, но, гордо, не склонив головы, воскликнул:
— Повеление твое, властитель, выполнено! Я нашел воду. Пусть все, кто есть живой, берут кетмени и и идут копать.
— И ты, презренный раб, будешь мне указывать!.. — вскричал хан.
Но сидевшая рядом Гульчехра захлопала в ладони.
— Вода! У меня будет фонтан! Прикажи, отец, всем копать. Сам тоже иди копай.
Баловал хан дочь, и ничего ему не оставалось делать, как приказать всему лагерю сниматься с места и идти туда, куда указал Кафар.
Пыль поднялась к небесам. Скрипели колеса арб, ревели грозно слоны, стучали барабаны. И ханское войско, и несчастные пленники шли в ту сторону, куда их вел Кафар.
Наконец прибыли на место и по приказу хана рабов сразу же погнали копать, не дав ни больным, ни уставшим отдохнуть.
Казалось, сама природа сжалилась над несчастными: не успели они сделать и нескольких взмахов кетменями, как из-под земли потекла струей вода. Забыв про все на свете, пленники принялись пить воду, чистую, прозрачную, холодную. Увидев это, воины плетями отогнали пленников и сами стали наслаждаться водой.
Про пленников они и забыли, а едва вспомнили, тут же заставили снова рыть землю. Только глубокой ночью рабам удалось напиться. Худые, истерзанные, в разорванной одежде, с черными иссохшими губами, рабы пили не отрываясь, захлебываясь, с трудом утоляя жажду.
А едва рассвело, снова засвистели, защелкали бичи и плети. Застонали пленники. Застучали кетмени.
Вместе со всеми работал и Кафар. Он не слышал, как возле него остановились носилки. В глубине их на алой бархатной подушке в блестящем розовом платье из парчи восседала дочь хана Гульчехра.
— Смотри, оборванец, чтобы не выпили всю воду! — послышался презрительный голос принцессы. — Попробуй только не оставить воды для моего фонтана! Сейчас же делай фонтан!
Кафар гордо вскинул голову.
— Принцесса, нужно прежде колодцы выкопать, арыки провести, людей от жажды избавить, землю влагой напоить. Придет черед — и для вашей милости фонтан построим.
— Ничего знать не хочу! Сейчас же делай фонтан!
— Нельзя, ваша милость.
Тут подъехавший на слоне хан грозно приказал:
— Эй, ты, чумазый, сейчас же строй фонтан! Принимайся за дело.
Сжав зубы, сдерживая злость. Кафар покорно склонил голову.
Хан с дочерью уехали.
А Кафар с грустью посмотрел на далекие и недоступные родные горы. «О родина… О свобода…» — в сердце Кафара слова эти зазвучали так сильно, что даже голова закружилась.
Конечно, теперь, когда ему дали некоторую свободу и по пятам за ним не ходят свирепые стражники, не трудно убежать. Но без него, Кафара, не смогут прорыть канал друзья. Вода не пойдет в степь. Разъярится хан и прикажет всех пленников предать ужасной смерти. Нет, Кафар не может покинуть всех, погубить их ценой своей свободы…
Прошло ни много ни мало — тридцать дней. Были выкопаны горы земли, но оставалось ее еще больше.
Узнать, как идет работа, приехал на своем слоне хан.
— Обманул ты меня! — загремел он. — Почему до сих пор нет воды?! Берегись! Со мной шутки плохи!
— Где фонтан?! — взвизгнула прибывшая с ним принцесса. — Хочу плавать в бассейне.
— Фонтан строить сейчас нельзя. Сначала канал выкопаем, — твердил Кафар.
— На плаху обманщика! — обозлился хан. — Я сказал!
Поволокли Кафара на казнь. Тут бы ему и конец. Но юноша крикнул:
— Ты всегда успеешь казнить меня, хан! Лучше выслушай, что я скажу. Здесь, где мы копаем, воды мало. Для фонтана и бассейна не хватит. Но вода есть — с моих родных гор течет много ручьев. Если их объединить, то воды хватит и для полива пустынной степи, и для фонтана, и для бассейна принцессы.
Хан задумался.
— А как ты проведешь сюда воду? Говори, только не пытайся обмануть!
— Мы построим плотину, вода поднимется и потечет по каналу, который мы выроем.
— Хорошо, — согласился хан, — но если обманешь, голову долой. Я сказал!
Кафар добавил:
— Выслушай, повелитель: я проведу воду и построю канал! Клянусь! Но есть одна тайна…
Хан удивился.
— Какая еще тайна? Ты опять шутишь со мной? Смотри, поплатишься головой. Палача сюда!
Но Кафар не испугался и снова заговорил:
— Есть тайна воды! Я один знаю ее. Обещай жизнь и свободу всем пленным, тогда я открою тайну.
— Позвать визиря!
Хан ничего не решал без совета главного визиря.
— Я здесь, ваше ханское могущество!
— Поверить, что ли, рабу?
— Ваше ханское могущество, — зашептал визирь, — в вашу мудрую голову пришла мысль, что раб знает тайну воды. Если мы его казним, то вместе с ним умрет и тайна воды.
— Какая мудрая мысль пришла в мою голову! — самодовольно сказал хан и повелел:
— Палач, убирайся!
Визирь продолжал шептать:
— О величайший, пообещай им жизнь и свободу! Мы узнаем тайну, а потом отрубим рабу голову.
— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся хан.
Видя, что господину смешно, стала смеяться и свита. Но вдруг хан нахмурился, и все сразу замолчали.
— Эй, раб, говори, в чем твоя тайна! Так и быть, подарю свободу и жизнь всем пленникам! Я сказал!
— Тайна воды, — начал Кафар, — вот в чем: вода — живая и свободная! Она не терпит, чтобы ее касались руки рабов. Копать каналы и строить плотины надо руками свободных людей, Великий хан! Объяви, что все, кто копает землю, уже не рабы и, как только вода потечет в степь, смогут уйти на родину, в горы. Помни, хан, руками невольников нельзя копать каналы! Повели же!
— Соглашайся, всемогущий, — шептал визирь, — скажи, что они еще пленники, но уже не рабы, А потом сделаешь все, что захочешь, — или выполнишь, или не выполнишь обещание.
— Ройте, — повелел хан. — Будет канал — все смогут уйти в горы. Да не забудь, презренный, про фонтан и бассейн. Я сказал!
— Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! — залилась Гульчехра. — Ох, забавно! Эй, ты, чумазый, лучше попроси, чтобы тебе отрубили голову сейчас же. Все равно не выполнишь обещания. Где уж тебе!
Белая рука задернула золотошвейный полог. Паланкин с красавицей унесли, а хан, хихикая, уехал на слоне.