Я не знал, что ответить. У нее был туристский скафандр – специально сделанный для «живописных маршрутов по несравненному древнему лику Луны», которые рекламируются проспектами туристских фирм. Прогулки под присмотром проводников и не более получаса. Ясное дело, резервуар для воды в скафандре для такой прогулки не предусмотрен – кто-нибудь из туристов задохнется еще, иди сосок от шланга откусит и утонет в собственном шлеме. Да без него и дешевле намного.
И кто его знает, какими еще недостатками снабдила туристский скафандр подобная экономия? Меня это стало всерьез волновать – от конструкции скафандра зависела сейчас жизнь Крошки.
– Извини, я не знал, – смиренно ответил я. – Слушай, я что-нибудь придумаю и перекачаю тебе часть воды.
– Вряд ли получится. Но не беспокойся, за время, нужное, чтобы добраться до цели, я все равно не успею умереть от жажды. Чувствую я себя вполне нормально, просто жвачки хочется. Пошли?
– Пошли.
* * *
Холмы представляли собой всего-навсего гигантские складки лавы; мы миновали их довольно быстро, хотя из-за неровностей почвы приходилось идти осторожно. За холмами лежала равнина, которая казалась ровнее западного Канзаса и упиралась на горизонте в цепь гор, сверкающих на солнце и резко отражающихся на фоне черного неба как картонные макеты. Крошка остановилась, поджидая меня, потом прислонила свой шлем к моему.
– Все в порядке, Кип? Все в порядке, Материня?
– Спрашиваешь!
– Все хорошо, милая.
– Кип, когда они тащили меня сюда от перевала, их курс был на восток и восемь градусов на север. Я слышала, как они спорили, и сумела подглядеть карту. Значит, нам надо сейчас взять курс на запад и восемь градусов на юг – не считая, конечно, крюка, который мы дали до этих холмов – и мы окажемся в районе перевала.
– Молодец, – я вправду был восхищен. – Ты, случаем, не скаут, Крошка?
– Вот еще! Карту каждый дурак прочитает! – голосок у нее был довольный. – Я хочу сверить компасы. Как он у тебя сориентирован по отношению к Земле?
Подвел ты меня, Оскар, сказал я про себя. Я-то поносил ее скафандр за то, что в нем нет воды, а у тебя, оказывается, нет компаса!
«Ну, знаешь, приятель, это нечестно, – запротестовал Оскар. – На космической станции No 2 компас как-то ни к чему, а о путешествии на Луну меня почему-то не предупреждали».
Тогда я сказал вслух:
– Гм, понимаешь, какое дело. Крошка. Мой скафандр сделан для монтажа орбитальной станции. На кой там компас? А о путешествии на Луну меня почему-то не предупреждали.
– Однако… Что ж, не плакать же по этому поводу. Можешь ориентироваться по Земле?
– А твоим компасом воспользоваться нельзя?
– Вот глупый! Он же вделан в шлем. А ну-ка, одну минуточку! – Она повернулась лицом к Земле, кивая шлемом. Потом снова приблизилась ко мне. – Земля на северо-востоке… Значит, курс проходит на пятьдесят три градуса влево. Постарайся определиться. Земля, к твоему сведению, считается за два градуса.
– Я это знал, когда тебя еще на свете не было.
– Не сомневаюсь. Некоторым без форы никогда не справиться.
– Тоже мне, умница нашлась!
– Ты первый нагрубил.
– Знаешь что… Ладно, Крошка, извини. Оставим ссоры на потом. Я тебе дам фору на два укуса.
– Не нуждаюсь. А ты еще не знаешь, с кем связался. Ты и представления не имеешь, какая я противная…
– Уже имею.
– Детки, детки!
– Извини, Крошка.
– И ты извини. Просто я нервничала. Хоть бы дойти уже скорее!
– Хорошо бы. Дай-ка мне определиться по курсу. – Я начал отсчитывать градусы, приняв Землю за ориентир. – Крошка! Видишь вон тот острый пик? У которого вроде как подбородок выдается? Наш курс – на него.
– Дай-ка проверить. – Она сверилась с компасом, потом приблизила свой шлем к моему. – Молодец, Кип. Ошибся всего на три градуса вправо.
– Что, двинем? – гордо спросил я.
– Двинемся. Пройдем перевал, потом возьмем на запад, к станции Томба.
Десять миль, отделяющие нас от гор, мы прошагали довольно быстро. По Луне ходить нетрудно – если, конечно, выдалось ровное место и вы научились сохранять равновесие. Крошка все наращивала и наращивала темп, пока мы чуть что не полетели длинными низкими прыжками, как страусы – и, скажу я вам, двигаться быстрее оказалось куда как легче, чем медленней. Когда я как следует приноровился, единственной проблемой осталась возможность приземлиться на острый камень или в какую-нибудь яму и споткнуться.
Порвать скафандр я не боялся, я верил в прочность Оскара. Но, упади я на спину, Материня будет раздавлена всмятку.
Беспокоили меня и мысли о Крошке. По прочности ее дешевый костюм для туристских прогулок не шел с Оскаром ни в какое сравнение. О взрывной декомпрессии я читал так много, что никоим образом не желал увидеть ее наяву, тем более на примере маленькой девочки. Но предупредить ее по радио я не осмелился, хотя мы скорее всего уже были экранированы от Черволицего, а дернуть за веревку я тоже боялся – она могла упасть.
Постепенно равнина стала переходить в подъем, и Крошка сбавила темп. Вскоре мы перешли на шаг, потом начали взбираться по каменистому склону. Споткнувшись, я упал, но приземлился на руки и сразу вскочил – притяжение в одну шестую земного имеет не только недостатки, но и преимущества. Мы добрались до вершины. Крошка завела нас в расселину между камнями и прикоснулась шлемом к моему.
– Кто-нибудь дома есть? Как вы там оба?
– Все в порядке, милая, – пропела Материня.
– В порядке, – согласился я. – Запыхался только малость. – «Запыхался» – это мягко говоря, но если Крошка может, то и я могу.
– Можно здесь передохнуть, и потом уже не так торопиться. Я просто хотела как можно быстрее убраться с открытого места, а здесь им нас нипочем не найти.
По-моему, она была права.
– Слушай, Крошка, давай-ка я перезаряжу твой баллон.
– Попробуй.
Вовремя я за это взялся – уровень воздуха в ее втором баллоне упал больше чем на треть; ближе к половине. Простая арифметика свидетельствовала, что на том, что осталось, ей до станции Томба не дойти. Так что я подержал пальцы крестом и принялся за работу.
– Вот что, напарник, развяжи-ка мне эту «колыбель для кошки»[9].
Пока Крошка возилась с узлами, я решил попить, но мне стало стыдно. Она, должно быть, уже язык жует, чтобы выдавить хоть немного слюны, а я так ничего и не придумал, чтобы перекачать ей воду. Резервуар моего скафандра встроен в шлем, и нет никакой возможности достичь его, не отправив в процессе на тот свет и меня, и Материню.
Дожить бы мне только до того, чтобы стать инженером, уж я это все переделаю!
Потом я решил, что будет идиотизмом не пить самому, если она не может. В конце концов жизни нас всех могут зависеть от того, удастся ли мне сохранить форму. Поэтому я напился, съел три подслащенных молочных таблетки и одну солевую, а потом попил еще. Мне сразу стало лучше, но я от души надеялся, что Крошка ничего не заметила. Она была очень занята разматыванием веревки, да и глубоко в чужой шлем все равно не заглянешь.
Я снял со спины Крошки пустой баллон, тщательно проверив перед этим, закрыт ли наружный стопорный кран – в принципе в месте соединения воздушного шланга со шлемом должен быть односторонний клапан, но ее скафандру я больше не доверял, кто его знает, на чем его еще удешевили.
Положив пустой баллон рядом с полным, я посмотрел на них, выпрямился и придвинулся к ее шлему.
– Сними баллон с левой стороны на моей спине.
– Зачем, Кип?
– Не твое дело. – Я не хотел говорить, почему и зачем, потому что боялся возражений с ее стороны. Баллон, который я велел ей снять, содержал чистый кислород, в отличие от всех остальных, заряженных смесью кислорода и гелия. Он был полон, если не считать скромной утечки, когда я немного повозился с ним вчера в Сентервилле. Поскольку я никак не мог зарядить ее баллон полностью, самым лучшим выходом было зарядить его наполовину, но чистым кислородом.
Она сняла баллон с моей спины безо всяких возражений.
Я занялся задачей, как перевести давление из баллона в баллон, если у баллонов разные соединения. Выполнить задачу как положено я не мог, поскольку нужные инструменты находились в четверти миллиона миль от меня, или на станции Томба, что, впрочем, не составляло никакой разницы. Зато у меня был моток клейкой ленты.
Согласно инструкции, Оскар оснащался двумя аптечками первой помощи. Что должна содержать внешняя, я понятия не имел – инструкция лишь приводила ее номер по списку обязательного оборудования, входящего в комплект типового скафандра ВВС США. И, поскольку я толком не знал, что может оказаться полезным в наружной аптечке скафандра – может быть, шприц, достаточно толстый, чтобы проколоть его, когда человеку срочно потребуется укол морфия, – я набил ее (да и внутреннюю аптечку тоже) бинтами, индивидуальными пакетами и добавил моток хирургической ленты. Вот на нее-то я и надеялся.
Я оторвал кусок бинта, свел вместе разномастные соединения баллонов и обмотал их бинтом: следовало обезопасить стык от клейкого вещества ленты, чтобы избежать потом перебоев в подаче воздуха. Затем тщательно и очень туго обмотал стык лентой – по три дюйма с каждой стороны и вокруг, – даже если ей удастся на несколько мгновений сдержать давление, все равно и ее, и сам стык будет раздирать изнутри дьявольски сильный напор. Чтобы этот напор не разнес соединения сразу же, я использовал весь свой моток. Затем знаком попросил Крошку приблизить свой шлем к моему:
– Я открою полный баллон. Клапан на пустом баллоне уже открыт. Когда ты увидишь, что я закрываю клапан на полном, ты – очень быстро – закроешь клапан на втором баллоне. Ясно?
– Быстро закрыть свой клапан, когда ты закроешь свой. Ясно.
– Готовсь. Руку на клапан.
Я сжал обмотанные лентой соединения в кулаке, сжал сильно, как смог. Если его разорвет, я останусь без руки, но ведь если у меня не выйдет, Крошке долго не протянуть. Так что стиснул я его изо всех сил.
Следя за обоими датчиками, я чуть-чуть приоткрыл клапан. Шланг дрогнул, стрелка, стоящая на «пусто», сдвинулась с места. Я открыл клапан полностью. Одна стрелка начала смещаться влево, другая – вправо. Очень быстро обе дошли до отметок «наполовину полон».
– Давай! – крикнул я безо всякой на то нужды и начал закрывать клапан. Я почувствовал, что кое-как сделанный стык начал разъезжаться.
Шланги вылетели из моей руки, но газа мы потеряли ничтожно мало. Я понял, что все еще пытаюсь закрыть уже закрытый клапан. Крошка свой уже закрыла. Стрелки обоих датчиков замерли на отметках «наполовину полон» – у Крошки был теперь воздух!
Я перевел дух и только сейчас понял, что все это время не дышал.
Крошка коснулась моего шлема своим и очень серьезно сказала:
– Спасибо, Кип.
– Аптека Чартона, мэм, первостатейное обслуживание и без чаевых. Дай-ка мне все размотать, потом навьючишь на меня баллон и пойдем дальше.
– Но ведь теперь тебе придется нести только один запасной баллон.
– Ошибаешься, Крошка. Нам, возможно, придется повторить этот трюк раз пять-шесть, пока не останется самая малость. – Или пока не сдаст лента, добавил я про себя.
Самым первым делом я перемотал ленту обратно на катушку; и если вы считаете это легким занятием – в перчатках, да еще когда клей сохнет прямо на глазах – попробуйте сами.
Несмотря на бинт, клейкий состав все же попал на соединительные трубки, когда разошлись шланги. Но он так твердо засох, что без труда скололся с патрубка-штыря. Резьбовое же соединение меня мало беспокоило, я не намеревался подсоединять его к скафандру. Мы подсоединили перезаряженный баллон к скафандру Крошки, и я объяснил ей, что он содержит чистый кислород.
– Сбавь давление и подавай смесь из обоих баллонов. Что показывает твой индикатор цвета крови?
– Я его нарочно сбавила.
– Идиотка! Хочешь откинуть копыта? Быстро нажми подбородком клапан! Надо войти в нормальный режим!
Один баллон я навьючил на спину, второй и баллон с чистым кислородом – на грудь, и мы снова двинулись вперед.
Земные горы предсказуемы, но лунные – нет, поскольку не были сформированы водой.
Мы уткнулись в расселину такую крутую, что спуститься можно было только по веревке, и я вовсе не был уверен, что мы сумеем потом вскарабкаться противоположной стене. С крюками и карабинами и без скафандров мы, может, без особого труда справились бы с такой стенкой где-нибудь в Рокки Маунтинз, но здесь…
Крошка неохотно повела нас назад. Спускаться по каменистому склону было куда как труднее, чем подниматься – я пятился на четвереньках, а Крошка травила мне веревку сверху. Я попытался проявить героизм и поменяться ролями, и у нас вспыхнул бурный спор.
– Да перестань ты изображать из себя могучего мужчину, и прекрати свои отважные глупости, Кип! Ты несешь четыре баллона и Материню, ты тяжелый, а я цепкая, как горный козел.
Я сдался.
Спустившись, она прислонилась ко мне шлемом.
– Кип, – сказала она, нервничая, – я не знаю, что делать.
– А что случилось?
– Я взяла немного южнее того места, где проходил краулер. Не хотела проходить перевал там же, где и он. Но теперь мне начинает казаться, что другого прохода-то и нет.
– Надо было сразу мне сказать.
– Но я же хотела сбить их со следа! Ведь туда, где проходил краулер, они ринутся в первую очередь!
– Н-да, верно. – Я взглянул на преграждающий нам путь хребет. На картинках и фотографиях лунные горы кажутся могучими, острыми и высокими, когда же смотришь на них сквозь окуляры скафандра, они кажутся просто непроходимыми.
Я снова прислонился к шлему Крошки:
– Можно было бы найти другой путь, располагай мы временем, воздухом и ресурсами хорошо подготовленной экспедиции. Придется идти по маршруту краулера. В каком это направлении?
– Надо взять северней… по-моему.
Мы попробовали направиться на север, по подножию холмов, но путь оказался трудным и долгим.
В конце концов пришлось отойти к краю равнины. Это заставило нас понервничать, но приходилось рисковать. Шли мы быстро, но не бежали, боясь пропустить следы краулера. Я считал шаги и, досчитав до тысячи, дернул веревку. Крошка остановилась, я прислонился к ней шлемом:
– Мы прошли полмили. Как по-твоему, далеко нам еще? Или, может, мы проскочили?
Крошка посмотрела на горы.
– Сама не знаю, – созналась она. – Ничего не узнаю.
– Мы не заблудились?
– Гм… Следы должны быть где-то впереди. Но мы уже прошли довольно много. Ты хочешь повернуть назад?
– Я не знаю даже дороги до ближайшей почты.
– Но что же делать?
– Думаю, надо идти вперед, пока ты окончательно не удостоверишься, что проход уже не может быть дальше. Ты ищи проход, а я буду искать следы краулера. Потом, когда ты действительно уверишься, что мы зашли слишком далеко, мы повернем. Мы не можем позволить себе рыскать из стороны в сторону, как собака, потерявшая след кролика.
– Хорошо.
Я отсчитал уже еще две тысячи шагов – очередную милю – когда Крошка остановилась.
– Кип! Дальше прохода быть не может. Горы становятся все выше и массивнее.
– Ты уверена? Подумай как следует. Лучше пройти еще пять миль, чем не дойти самую малость.
Она колебалась. Когда мы прислонились друг к другу шлемами, она так прижалась лицом к окулярам, что я видел, как она нахмурилась.
Наконец, она ответила:
– Его нет впереди, Кип.
– Что ж, тогда идем обратно! «Вперед, Макдуф, и будь проклят тот, кто первый крикнет: „Хватит, стой!“»
– «Король Лир».
– «Макбет». Спорим?
Следы краулера мы нашли, прошагав всего полмили обратно, – в первый раз я их на заметил. Они отпечатались на голом камне, чуть-чуть лишь прикрытом пылью, когда мы шли вперед, солнце светило мне через плечо, и следы гусениц были еле заметны – я их и во второй раз чуть не пропустил.
Они уходили с равнины прямо в горы.
* * *