- Оту! - кричала хозяйка Ану. Но Оту, погружённый в бездну сна, казалось, и не подозревал, что можно когда-нибудь проснуться.
- Оту, паршивец, ты лазил в миску с молоком! Однако Оту знай себе спит и даже кончиком уха не шевелит.
И только когда хозяйка подходила к Оту и не слишком-то ласково поддавала ему ногой, он открывал свои печальные, заспанные глаза и с недоумением и горьким упреком смотрел на хозяйку.
- В молоко лазил, да? - возмущалась хозяйка. - Ну, ты у меня дождешься!
А Оту был такой усталый и ко всему равнодушный, что снова опускал морду на хвост, чтобы тут же отправиться в царство сна.
Вот тогда-то его и хватали за шкирку и выбрасывали в сугроб или же приносили хворостину и задавали трепку.
Оту безропотно сносил подобную несправедливость, но и не исправлялся. Его любимыми занятиями по-прежнему оставались сон и воровство.
Хозяйке удалось проследить и за тем, как Оту ворует. Наблюдать за этим украдкой было даже забавно. Оту, погруженный в такой глубокий сон, что, казалось, ничто на свете его не волнует, умел выбрать подходящий момент для разбоя. Если оставляли что-нибудь в таком месте, куда Оту мог забраться, он не терялся, как бы крепко ни спал до этого. Будь то кринка с молоком, тарелка с соусом, миска с похлебкой или масленка - до всего добирался Оту, стоило в комнате или в кухне никому не оказаться: его сонливость исчезала, словно по мановению волшебной палочки, и он становился проворным, будто годовалый кот.
Хозяйка сама это видела. Как только Оту оставался один, его обычно маленькие, заспанные глазки тут же открывались и становились ясными и огромными, как два фонаря.
Быстро оглядевшись по сторонам, Оту мгновенно вскакивал, лапы его, негнувшиеся и слабые, спружинивали, и одним прыжком он оказывался на столе, чтобы немедля сунуть свою морду в посудину и «снять пробу». И по тому, как звучно Оту лакал, можно было догадаться, что молоко, суп, похлебка или другое блюдо пришлось Оту по вкусу.
В то же время Оту был весьма предусмотрителен и никогда не зарывался. Он знал меру и съедал немного - чтобы не слишком бросалось в глаза, затем досуха облизывал усы и снова торопился к печке. Там он опять сворачивался клубком и опускал морду на хвост - будто вовсе и не просыпался.
Летом было проще. Летом дрыхни где вздумается: на хлеву, на амбарной лестнице, на камне за домом, а то и прямо на травке посреди двора. Собака Мури была старая, котов уже не гоняла, а с хозяевами Оту умел ладить, - да и что они могли ему сделать, тем более летом, когда нет сугробов и когда ветки березы с листьями не так-то просто превратить в хворостину.
Вот и жил себе Оту припеваючи и был весьма доволен своей судьбой.
Только не были им довольны хозяин с хозяйкой.
Мыши и крысы наносили им немалый урон, а кот, которого величают царем мышей, предпочитал обследовать миски с молоком да супом, а иной раз утаскивал со стола и кусочек мяса.
Чем дальше, тем больше сердило все это хозяев, и в конце концов на безоблачном небосклоне счастливой жизни Оту стали сгущаться грозовые тучи.
Впрочем, как знать, может, именно эти тучи и принесли Оту счастье. Но не будем забегать вперед - подождем, что покажут нам дальнейшие события.
Хозяева не раз обсуждали между собой поведение Оту, но никак не могли прийти к общему решению.
Хозяин, старый Аадо, грозился пристукнуть ленивого кота и найти в деревне другого, более проворного.
Но хозяйка Ану не соглашалась.
- Нет, не могу я взять на свою душу такой грех, - говорила она, - какой бы Оту ни был, он все-таки наш и вырос у нас в доме. Он все равно что родной. Нет, не хочу, чтобы ты его...
- Да какой же он родной, коли ворует? - усмехался хозяин Аадо. - Да и мыши скоро нам нос отгрызут.
- Так-то оно так, - соглашалась хозяйка, - но убить его, негодника, или утопить - это тоже не дело.
- Как же быть? - разводил руками хозяин. Разводила руками и хозяйка:
- Просто ума не приложу. На том разговоры и кончались.
Сплавить же такого кота кому-то из родственников или соседей хозяйке не позволяла порядочность.
Так и продолжалось для Оту привольное житье.
Но раз за ужином хозяин Аадо, выбивая трубку, сказал своей жене:
- Знаешь, я придумал, как поступить с этим прохвостом...
Хозяйке было интересно, что придумал хозяин, однако она тут же заявила:
- Только лучше и не говори о том, чтобы пристукнуть его, утопить или повесить...
Хозяин хитро улыбнулся:
- Да нет, лишать жизни я его не собираюсь. Но пусть попробует сам за себя постоять. Это будет вернее всего.
- Что ты придумал? - не отставала хозяйка.
- Я суну его в мешок, отнесу в лес и там выпущу... Вот так-то! А дальше уж его дело - научится он ловить мышей или нет!
Хозяйка задумалась.
- Конечно, - сказала она затем, - весной и летом он как-нибудь перебьется, если только не поленится ловить лесных мышей. Но ведь зимой он замерзнет. И этого греха я не могу взять на свою душу.
Хозяин осерчал:
- Можешь или не можешь, а кота я в лес отнесу. Сейчас весна. До зимы ему хватит времени подыскать себе новое пристанище. Если он исправится и научится трудиться, его охотно возьмут в любой дом. По одному только виду кота можно понять, на что он способен. А такой, как наш Оту, вечно всем недовольный лентяй и соня, - ясное дело, никому не нужен. Ну а коли он не захочет в лесу добывать себе пищу и помрет с голоду - так и поделом ему. Моей вины в том не будет, мои руки чистые.
На этом разговор был исчерпан, и хозяин своего решения не изменил.
Однажды, отправляясь в поселок, Аадо взял со двора Оту, похожего на мешок, сунул его в настоящий мешок, только чуть побольше, и перекинул через плечо.
Оту и в мешке за спиной хозяина показалось тепло и уютно, и он преспокойно уснул.
Хозяин Аадо и хозяйка Ану жили в маленьком домике у шоссейной дороги. Дети их были уже взрослыми и разъехались - кто обосновался в городе, кто - в поселке. У хозяина и хозяйки имелся небольшой клочок земли, были корова, свинья, куры, собака Мури и кот Оту. Но Оту теперь унесли из дому, и его будущее было покрыто мраком.
2
Лес, где хозяин Аадо вытряхнул из мешка Оту, был довольно велик - несколько добрых километров вширь и столько же вглубь. Через лес проходило шоссе.
Оту вывалился из мешка и очутился в кустах: он был рассержен, что над ним так бесцеремонно подшутили. Что же это, как не шутка, если его так долго трясли в мешке, а потом швырнули на землю. Он и не подозревал, что все это время хозяин уносил его дальше и дальше от дома. Оту уселся под кустом, на его ленивой, состарившейся от вечного сна морде было написано недовольство таким несерьезным поведением хозяина.
Хозяин посмотрел на него то ли с сожалением, то ли со злорадством и наконец ушел. А Оту все сидел под кустом, погода была теплая, и он решил, что его отнесли в ельник на пригорке возле дома. В тот самый ельник, где он уже бывал, хотя не слишком часто, потому что не любил много ходить, - но все же иной раз в хорошую погоду предпринимал от нечего делать такие прогулки.
Но зачем хозяин принес его сюда, да еще в мешке, - Оту не совсем понимал. Правда, люди, случалось, и раньше не слишком умно подшучивали над ним - бросали в сугроб, хлестали березовой хворостиной, запирали в темный амбар и тому подобное. Оту не нравились такие шутки. В сугробе было холодно, березовая хворостина причиняла боль, а сидеть в темном амбаре было скучно, хотя там и бегали мыши, - из-за них-то Оту и сажали туда, - но эти маленькие пискливые зверьки нисколько его не занимали.
«Тоже додумался - принести меня сюда, в ельник, да еще в мешке, - бурчал про себя Оту. - Впрочем, - лениво ухмыльнулся он в усы, - здесь не так уж плохо. Солнышко греет, под боком мягкий мох, в самый раз соснуть часок. А там видно будет, как добраться до дому. Дорога ведь долгая - придется немало пройти, а ходить по жаре - дело нешуточное».
И Оту поступил так, как привык поступать: свернулся калачиком, положил морду на хвост и крепко заснул.
Сон его был особенно сладок еще и потому, что хозяйка, прежде чем Аадо засунул его в мешок, как следует накормила кота. У хозяйки было доброе сердце, и она все-таки жалела Оту. Неизвестно, что ожидало его впереди, - так пускай бедный кот хоть напоследок сытно пообедает; кто знает, доведется ли ему еще когда-нибудь поесть.
Хозяйка Ану даже всплакнула тайком от хозяина и утирала глаза, когда тот сажал кота в мешок.
Этого Оту, конечно, не знал, да ему и все равно было. Главное, он сыт и спится ему сладко. А остальное его мало тревожило.
Итак, Оту спал на мягком мху, солнце ласково пригревало, в кустах щебетали птицы. Пролетел час, второй, третий...
Вдруг Оту проснулся оттого, что на дереве закаркала ворона.
Воронье карканье Оту слышал и раньше. Эти птицы терпеть не могут кошек: стоит им заметить кошку, как они тут же поднимают крик. Оту рассердился, что потревожили его сон, и стал укладываться поудобнее, надеясь, что длинноклювая крикунья скоро уберется.
Но ворона не собиралась улетать и замолкать не думала. В ее голосе слышалось что-то тревожное и злобное. Она перелетала с дерева на дерево и кричала, точно бранилась.
«Ах да, - подумал Оту, - я ведь не дома, а в ельнике. Так, так. Я и раньше замечал, что, когда я немного отхожу от дома, эти вороны особенно яростно орут на меня. Надеются, верно, что смогут мною позавтракать. Пустые надежды. Мне они ничего не сделают, сколько бы ни кричали».
Но вдруг ноздрей сонного кота коснулся странный незнакомый запах. Этот запах... Оту был ленивым домашним котом, однако предки его когда-то жили в лесу, и им приходилось вести борьбу за свое существование. Их привычки, переходя от поколения к поколению, передались и Оту. Пусть он был лентяй, но в его жилах текла кровь диких предков, и, как только Оту ощутил этот запах, инстинкт сразу же заговорил в нем.
Этот запах... Шерсть у Оту встала дыбом. И - о чудо! - он одним махом оказался на дереве, которое росло рядом. Произошло это быстро, невероятно быстро для Оту! Ловко карабкался он по стволу, не останавливаясь, пока не очутился на толстом суку на высоте нескольких метров от земли.
Оту успел прыгнуть на дерево в последний момент, - тут же из-за кустов выскочил рыжий зверь с горящими зелеными глазами и большим, поднятым кверху, точно факел, хвостом. Еще немного, и Патрикеевна схватила бы Оту. Еще какой-нибудь сантиметр - и лисьи когти вцепились бы в кота, и он оказался бы славным завтраком для хитрой лисоньки.
«Фрр! Фрр!» - фыркал на дереве Оту, рассерженный и очень напуганный. Какая ужасная история! Лиса - в приусадебном ельнике! Ничего подобного ему никогда раньше не приходилось переживать. Правда, до этого он ни разу не видел лисы, но кровь далеких предков подсказывала ему, кто такая лиса, чего от нее можно ожидать и почему ее нужно остерегаться.
Лиса сидела под деревом и с вожделением глядела на Оту. Ах, вот бы ей такие когти, - она бы мигом забралась на дерево вслед за котом! Такой толстенький, жирненький кот! Какой прекрасный завтрак! Живя на всем готовом, Оту нагулял жирку и округлился. Лиса, будучи специалистом по данной части, быстро это отметила и должным образом оценила. Да вот беда, этот лакомый кусочек сидел на высоком суку, поносил лису, гневно фыркал и плевался.
«Ну, ладно, коли так, - подумала лиса, - посмотрим, кто кого пересидит. У тебя там всего лишь ветка - ни шагнуть, ни шевельнуться. А у меня тут мягкий мох, я могу и посидеть, и походить, не спуская с тебя глаз. Посмотрим, посмотрим, попадешь ли ты ко мне в лапы или нет».
И лиса приступила к осаде. Время от времени она облизывалась, поглядывая на Оту, ходила вокруг дерева, искала жуков и мышей, чтобы слегка перекусить, пока этот толстячок, похожий на жирного поросенка, не устанет сидеть на своем суку и не свалится вниз.
Бедный Оту! До сих пор он знал лишь, как лежать у теплой печки, на мягкой траве, а то и на хозяйских подушках. Там было хорошо и удобно. Это не требовало никаких усилий. От постоянного лежания мышцы его ослабли и стали такими мягкими, точно были сделаны из ваты. А теперь, ради спасения собственной жизни, Оту приходится в течение долгих часов неподвижно сидеть на какой-то ветке. Пусть и на довольно толстой, но попробуй-ка просидеть на ней столько времени, если ты привык к мягкой траве да к подушке.
Лиса прогуливалась, съедала от скуки какую-нибудь улитку или жучка, ложилась на спину и валялась, задрав кверху лапы, урча от удовольствия, и, чтобы довести кота до отчаяния, притворялась, будто ей очень хорошо. Кот смотрел на нее сверху, и от всего этого сидеть ему становилось еще больнее, а тело его, буквально ныло от оцепенения. О горе! Если бы он раньше хоть немножечко больше ходил, бегал и если бы хоть ради забавы ловил мышей и при этом слегка напрягался, привыкая к трудностям! Но он только лежал, нежился, даже хвостом не шевелил, не говоря уж о лапах, он умел лишь спать да красть со стола готовый кусочек - без труда и забот.
Теперь приходилось за это горько расплачиваться. Привычка к лени могла погубить Оту.
Если бы Оту привык больше двигаться, ему не так уж и плохо было бы сидеть сейчас на дереве, он мог бы даже посмеяться над лисой. Теперь же он был в отчаянии. Лиса не собиралась уходить, а Оту от сидения на одном месте и от усилий удержаться на дереве так изнемог, что дрожал всем телом.
Это не ускользнуло от внимания лисы, и она уверовала в свою добычу. Под конец она уже не отходила от дерева, а, сидя под ним, лишь время от времени схватывала на лету комара или муху, досаждавших ей, и с аппетитом поглядывала на свой предстоящий обед, - время и правда подходило к обеду.
Иногда лиса вставала, воинственно помахивала хвостом и вызывающе подпрыгивала, повергая бедного кота в еще большее отчаяние. Сколько это могло продолжаться?
Оту чувствовал, что долго ему не выдержать. Лапы его затекли и страшно ныли, сам он трясся, точно в лихорадке, и так жалобно мяукал, как не мяукал никогда прежде, потому что дома ему было лень открывать рот.
Сверху, с дерева, Оту заметил, что находится вовсе не рядом с домом, и это еще больше расстроило его. Вокруг был лес, лес и лес, сплошные деревья, - так много деревьев Оту никогда до сих пор не видел. Где же он? Куда попал? Почему вдруг оказался так далеко от дома? Почему это место - не знакомый ельник?
Все это было ужасно!
А внизу поджидал рыжий хищник, кровожадный враг, готовый схватить его и умять, как самое лакомое блюдо!
Оту подумал, как хорошо было бы сейчас дома или даже в знакомом ельнике, но тут же решил, что больше никогда не попадет туда, ибо силы покидали его.
Оту вконец ослабел и вот-вот свалился бы, если б не простая случайность.
Дерево, на котором сидел Оту, находилось недалеко от дороги: ведь хозяин Аадо не понес кота в глубь леса. Изредка на дороге появлялись люди, кто пешком, кто на телеге. Но это, конечно, ничего не значило: когда люди показывались, лиса пряталась в кустах и потом продолжала осаду, а кота на дереве никто не замечал. Дерево росло не у самой дороги, и Оту был скрыт ветвями. Иной прохожий, может, и слышал мяуканье, но думал, что это ему просто померещилось, - чего, мол, кошкам делать в лесу?! Ну, а если бы кто и заметил его - все равно не пошел бы в лес за чужим котом. У каждого был дома свой. То, что кот оказался в лесу на дереве, было необычно, но тем не менее легко догадаться, почему он там очутился.
Так что прохожие не мешали лисе дожидаться своей добычи, и кот не мог рассчитывать на их помощь.
Но случилось так, что у одного из прохожих оказалась с собой собака. Она бежала лесом вдоль дороги и вдруг напала на след лисы. И Оту увидел, как удирает его враг - лиса, а за ней гонится собака. Ох, и отрадное же это было зрелище! Хвост у лисы уже не торчал победоносно кверху, хвост этот стлался теперь, точно помело, следом за своей хозяйкой. И сама Патрикеевна задавала такого стрекача, что ноги ее едва касались земли. Так и скрылись в лесу - впереди лиса и по пятам за ней собака. Оту был достаточно умен, чтобы тут же слезть с дерева и помчаться в противоположном направлении. Дольше он не смог бы усидеть на ветке, собака спасла его буквально в последнюю минуту.