— Сложно, — зажмурившись и примерив на себя, пробормотал Маленький Человек. Пальцы его пробарабанили по ручке кресла быстрый тревожный мотив.
— Сложно, — согласился Рин. — А вам подавай все простенькое и примитивное? Сюда же относится известный феномен дежавю — ощущение, что уже был в этом месте или проживал сходную ситуацию. Предпочтение к тем или иным странам или ландшафтам, тяга к той или иной иноземной культуре.
— Так я и говорю: Бенвенуто Челлини! — усмехнулся Снешарис. — Нигде мне не бывает так хорошо, как во Флоренции и Риме.
— В этом же ряду иррациональные страхи. Кто боится воды, с большой степенью вероятности в прошлый раз утонул или был утоплен. Страшащийся огнестрельного оружия мог быть застрелен, а страдающий чревоугодием — умереть от голода. Ну, и так далее.
— Я страшусь физического безобразия! — заявила Ханаан. — И что?..
— Тебя казнили на эшафоте, одев в рубище и на дав навести макияж, — выдал Снеш.
— Возможно. Второе. Все вы слышали о карме и ее законах. Но они не работают в лоб. Если бы в следующей жизни злодеи автоматически наказывались, попадая в плохие условия, а праведники вознаграждались — и богатством, и плодовитостью, и долгой жизнью, мало-помалу на земле образовался бы рай. Но ведь ничего похожего не наблюдается, не так ли? Кришнаиты утверждают, что стриптизерша в следующей жизни станет деревом, так как привыкла обнажаться. Но это смешно! Теософы твердят, что убийца в прошлой жизни в этой будет убит сам, и именно тем же способом. Приводят в пример Гоголя, которого, как известно, похоронили живым, в летаргическом сне. Классик якобы в прошлом был женщиной, соблазненной и брошенной, зарывшей живьем в землю незаконнорожденного ребенка.
— Круто! — Снеш покрутил головой. — Но ведь в Гоголе и впрямь масса женственных черт. И он был девственник.
— С этим я не спорю.
— Но ты споришь, друг мой, с основами таких великих религий, как индуизм и буддизм, — обеспокоено заметил Маленький Человек.
— Отнюдь. В любой религии есть экзотерика — знание для толп, имеющее воспитательное и утешительное значение, и эзотерика — истина для посвященных. Тема эта сложна, к тому же образовывать вас не является моей целью. Только замечу, что Христа распяли (согласно работающей в лоб доктрине в прошлой жизни он был палачом?), Джордано Бруно сожгли, а умный и гуманный Варлам Шаламов большую часть жизни провел в нечеловеческих условиях сталинских лагерей. Да, поступки и мысли прошлой жизни, несомненно, влияют на нынешнюю, но не меньше, а то и больше — влияет состояние сознания в последний миг. Потому плохо быть убитым, еще хуже — самоубиться. Идеально — отойти на одре, причастившись и попросив у всех прощения.
— Именно так и отошел Бенвенутто! — радостно выпалил Снеш.
— Ты меня достал. Может, дальше продолжишь сам, а я отдохну?
Снешарис смолчал, и, выждав паузу, брат продолжил:
— Третий момент. Многое зависит от возраста души — со зрелой спрашивается больше и наказывается за свои проступки она тяжелее. По аналогии: если ребенок сопрет в магазине пакет с конфетами, его поругают, а взрослого могут привлечь. И еще важный штришок: чем старше и мудрее душа, тем дольше пребывает она между двумя воплощениями в тонком мире. Юные могут родиться практически сразу — через год-три-пять, а зрелые и мудрые спускаются в тело из плоти раз в несколько столетий, а то и реже.
— Можно спросить? — Ханаан подняла руку, как школьница на уроке.
— Спрашивай, — Рин милостиво кивнул.
— Когда в последний раз приходил на землю в теле из плоти ты, о учитель?
— Пару тысячелетий назад, — хмыкнул Снеш. — Не поняла разве?
— Вопрос переадресовывается ученикам, — парировал брат. — Ответите завтра. Вижу, вы утомились от обилия информации, но осталось чуть-чуть. Таланты и гениальность! Принято говорить «божий дар», «божья искра», но это в корне неверно. Никто никому ничего не дарит — за красивые глаза или в порыве прихоти. Любой талант, прежде чем расцвести, не одну жизнь шлифуется в выбранном направлении, начиная с уровня слабых способностей.
— Истину глаголешь! — воскликнул Снеш, сверкнув очами. — Сдается мне, еще в Древней Греции я играл на флейте, а, живя в пещере, баловался с там-тамом.
— Последний момент. Он касается меток. Согласно древнему знанию, существует несколько меток, указывающих на тот или иной демонизм или тьму, идущие прямиком из прошлого: хромота, косоглазие, картавость, черные вьющиеся волосы, особой формы родинки и прочее в том же духе. Одна метка не говорит ни о чем, две — нечто промежуточное. От трех и больше — явное указание, что человек сознательно и активно тяготеет к силам тьмы. Словно природа, по своей доброте, ставит на паршивце опознавательный знак: «Осторожно! Можно сильно нарваться!»
— Выходит, Еврипид напрасно сетовал и упрекал Зевса? — оживился Маленький Человек. — Он говорил: «О Зевс! Зачем ты дал людям верные признаки отличать настоящее золото от поддельного, тогда как у человека нет на теле ни одной приметы, по которой можно было бы узнать мерзавца».
— Да, Еврипид не знал многих тонкостей. Хоть и неплохо владел стилом. Ханаан, не нужно строить скорбное лицо: ты не хромаешь и не косишь, как ни печально, и волосы твои не вьются, но, чтобы тебя утешить, постараюсь отыскать на досуге на твоей изысканной оболочке пару-тройку зловещих родинок.
— Спасибо! — Ли постаралась отреагировать небрежно и иронично, но Рин верно заметил: наша демоническая красавица и впрямь помрачнела.
— А являются ли меткой рыжие волосы? — спросил Снеш. — И разные уши — по степени оттопыренности и месту расположения на голове?
— Безусловно! — заверил его Рин. — Помечается ведь не только темное и демоническое. Указанные тобой признаки — в особенности, разные уши — весьма сильная и недвусмысленная метка. Sapientу sat — что по латыни означает: умному ясно. Вроде всё! Да, чуть не забыл: по форме и месту расположения родинок и врожденных шрамов судят о виде смерти. Скажем, бледная родинка звездчатой форме в районе груди может означать, что ее владельца застрелили. А большие и багровые, как ожоги, недвусмысленно намекают на огонь.
Рин рухнул в кресло, выдохшись от длинной речи.
— Я сразу скажу, — подала голос молчавшая все это время Як-ки. — Я была не человек.
— Кто бы сомневался! Я тоже.
Задание Рина меня заинтриговало и взволновало. Настолько, что полночи не могла заснуть, размышляя, кем могла быть в прошлой жизни. Прикидывала так и эдак, прилежно следуя ориентирам учителя.
Врожденных страхов у меня нет — не боюсь ни воды (хотя брат дважды чуть не утопил меня), ни огня, ни закрытых помещений. Ружье в руки беру без паники. Особой формы родинки? Не поленилась сбегать среди ночи в ванную и осмотреть себя со всех сторон в трюмо: вроде ничего особого — ни багрового, ни звездчатого, ни причудливой формы. Как у всех. Предпочтение иноземных культур? Их много: та же Англия, не надоевшая мне за три года, Япония, Индия, Древний Египет… Дежавю не испытывала ни разу, только читала об этом. Метки? Волосы темные, но не черные и не кудрявые. Косоглазием и картавостью не страдала даже в детстве. Ну что я за серая мышь такая — даже зацепиться не за что! Правильно определил меня Рин. И прошлая жизнь, верно, была на редкость скучная и обыкновенная. Да, но можно прожить скучную жизнь уездной барыни, а можно — раба на каменоломнях. Что я скажу завтра брату?..
Голова трещала, пришлось под утро принять снотворное. Единственное, что я вынесла из ночных бдений: была плохой матерью. Рабыней, крепостной крестьянкой, фрейлиной императрицы — вопрос открытый, но вот матерью была плохой и холодной. Оттого и своим родителям теперь не нужна.
Несмотря на бессонную ночь, встала я рано: хотелось еще подумать над заданием. Квартет тоже был на ногах. Снеш горбился над ноутбуком. Периодически к нему подбегала Ханаан, и он пускал ее, ворча, на пару минут. Маленький Человек уединился в оранжерее, откуда доносились душещипательные напевы русских народных песен — явление крайне редкое.
Только Як-ки не было видно — видимо, сладко спала.
— Рэна! — Снешарис ворвался на кухню, где я в одиночестве поедала омлет с оливками. — Ты хорошо разбираешься в эпохе Возрождения?
— Разве только в английской литературе этого времени. А что?
— Эх! — он досадливо махнул рукой. — Нужна Италия, а не Англия! И не литература, а музыка и живопись.
— А что конкретно интересует?
— Человек, яркий и многосторонне одаренный, особенно в музыке и живописи, с бурной и трудной судьбой, умерший своей смертью в старости. Достаточно одинокий.
— Леонардо да Винчи.
— Издеваешься?
— Вовсе нет. Подходит под все твои определения. Но на умершего в старости ты не слишком похож: слишком нервный.
— Считаешь?.. — Снеш с сомнением почесал горбинку на переносице.
— Предполагаю. А насчет имени — Яндекс более сведущ в этом. Спроси у него.
— Да я уже достал Яндекса своими расспросами! Скоро он меня пошлет, и будет прав. Тут еще Ханаан то и дело влезает — подыскивает себе эпоху поэффектнее.
— А разве не Серебряный век — ее любимое время?
— Безусловно. Но ведь он относительно близко по времени — и ста лет не прошло. Для зрелой души это несерьезно!
Снеш без спросу отъел у меня половину омлета, торопясь и давясь, и убежал.
Но вскоре — когда я прихлебывала кофе, нарисовался Маленький Человек.
— Только не спрашивай у меня ничего о ярких личностях эпохи Возрождения, Серебряного века или династии Цянь! — предупредила я его вопрос. — Ты на порядок меня эрудированнее, и сам всё и всех знаешь.
— При чем тут эрудиция? — печально удивился Вячеслав. — Тут нужна интуиция. И взгляд со стороны. И династия Цянь, мой друг, меня вовсе не интересует. (Кстати, не Цянь, а Шань.) Россия. Начало 18-го века. А может, и 17-й. Леса, поля, бескрайние степные просторы… Вглядись в меня пристальнее, мой друг. Прямо в зрачки. Твоя душа тиха и глубока, а, следовательно, интуиции тебе не занимать. Не вспоминается ли тебе кто-нибудь из русских исторических персонажей этого времени?
Я послушно уставилась в зрачки. Маленький Человек волновался: веки дрожали, морщины на лбу рельефно вздыбились.
— Нет. Не вспоминается.
— А если напрячься?..
— Нет, — твердо ответила я.
— А если, наоборот, расслабиться, ни о чем не думать и отдаться первой ассоциации?
Тянуло отвернуться, но зрачки приклеили, словно липкая лента.
— Первая ассоциация весьма банальна: странник, бредущий от богомолья к богомолью, мужик в лаптях и обносках, с суковатой палкой. Кстати, интересный момент: почему-то все считают, что в прошлой жизни были людьми, оставившими след в истории. Не Клеопатрой, так Жанной д Арк, или хотя бы Софьей Перовской. Но ведь сочетание знаменитостей и простых смертных — один к миллиону.
Маленький Человек встрепенулся, воззрился на меня остро и беспокойно, а затем горячо пожал ладонь.
— Ты права. Ты удивительно верно сказала сейчас! Спасибо, друг мой, спасибо!.. Истинно великие души обычно проходят свой путь в тиши и тени.
Вечером Рин поджидал нас в кресле у горящего камина. Глаза его тоже горели, а кисти рук подергивались от нетерпения.
Снешарис был бодр и оживлен. Ханаан Ли волновалась и то и дело поправляла наряд — белоснежную хламиду в тяжелых складках и прозрачную газовую накидку, прикрывавшую волосы. Маленький Человек рассеянно улыбался своим мыслям и выстукивал пальцами по колену то ли марш, то ли канкан. Як-ки тихо и радостно не сводила глаз с Рина, покачиваясь в такт неслышному ритму.
— Итак, начнем! В первую очередь хочу задать конкретный вопрос: нет ли среди вас тех, кто в прошлом жил в Англии в Елизаветинскую эпоху, либо был французским вельможей начала 15-го века?
Все недоуменно переглянулись. Снеш пожал плечами.
— Молчание — знак несогласия. Жаль. Я надеялся узнать что-нибудь об истинном авторе пьес, приписываемых Вильяму Шекспиру. А также — о Жиле де Ре.
— Об этом чудовищном монстре и убийце? — удивился Маленький Человек. — О котором в народе сочинили сказку «Синяя борода»?
— Именно. Прочел о нем недавно переводную французскую статью. Отчего-то она меня несказанно обрадовала и обнадежила. Французские археологи разрыли все окрестности замка Жиля де Ре, но не обнаружили детских костей. А ведь счет должен был идти на десятки, если не сотни. Согласно преданиям злодей принимал ванны из детских внутренностей. Возникла гипотеза, что Жиля оговорили и сам он подтвердил этот навет под пытками.
— Бедный! — выдохнула Як-ки.
— Да нет, казнили его по закону, согласно нравам того времени. Поскольку Жиль действительно занимался черной магией. Но никого не убивал, разве что жаб и кошек. И предавался этому занятию лишь для того, чтобы вернуть жизнь любимой женщине. Знаете, кому?
— Жанне д Арк? — предположил Меленький Человек.
— Умница. Жиль де Ре был маршалом и ее правой рукой.
— Красивая история, — протянула Ханаан.
— Более чем. Оказывается, он не Синяя Борода, не злодей — фантастический, ирреальный, а человек, ради великой любви готовый бросить свою бессмертную душу в ад. И ведь он не один такой — оклеветанный и проклинаемый поколениями потомков. Сальери. Иуда Искариот… Впрочем, я увлекся! Спросил на всякий случай, практически без надежды: даже если кто из вас и жил в те времена, то явно не в прошлый раз, следовательно, основательно подзабыто.
Тонко уколов всех намеком на незрелость наших душ, Рин повернулся к Як-ки.
— Надеюсь, ты поможешь мне?
— Как?
— Когда появится Кайлин, прими ее поласковее и уговори показать мне Жиля — пока будешь еще в сознании. На редкость симпатичен мне этот парень!
— Хорошо. Я ее позову.
— Заранее благодарен. Но вернемся к нашим баранам! А также к тельцам и козлищам. Кто хочет первым поведать всем увлекательную историю своего прошлого жизненного пути?
— Я! — Обычно подобная инициатива мне не свойственна, но сейчас захотелось отстреляться поскорее. А потом внимать остальным со спокойной душой.
— Отлично, Рэна. Мы внимательно слушаем.
— В прошлый раз я приходила сюда лет сто пятьдесят назад, в середине 19-го века. Моя душа не слишком зрелая, конечно, но и не совсем молоденькая. Россия. Уездный город. Таганрог, или Тамбов, или Саратов, точно не скажу. Небогатая дворянская семья. Замуж меня выдали без любви, в семнадцать лет. Муж был военным и то и дело пропадал на войнах, что меня только радовало — без него в доме было спокойнее. Никто не орал, не командовал, не раздражался. Детей было двое. По обычаям того времени их выкармиливали кормилицы и нянчили няньки, поэтому видела я их не так часто. И не сумела полюбить или привязаться. В сущности, единственным моим развлечением были книги — французские и английские романы. Да еще вышивка. Умерла где-то около тридцати — чахотка. Тогда часто так умирали. Причастившись и на одре, как полагается. Муж в это время был в очередном походе. Дети были холодны — в ответ на мою холодность, и не особо грустили. Это меня задело, и последние мысли не были светлыми и умиротворенными. Вот и все, в общем-то.
— Да… — протянул Рин с кислой и укоризненной физиономией. — Такую тоску навела. До оскомины. Неужели так-таки ничего яркого, острого, страстного? Не жизнь, а школьный урок чистописания. Не верю я тебе, Рэна. Знаешь, почему? Не встретил в твоем жизнеописании собственной персоны. Я ведь занимаю немалое место в твоей нынешней жизни, не так ли? Следовательно, и в прошлом нас связывали какие-то отношения. Но вот какие именно? Может, я был твоим отцом, безумно любимым, умершим, когда тебе было восемь лет? Или оставил след на всю жизнь тайной, но страстной влюбленностью в проезжего красавца-гусара?..
Я растерялась.
— Но ты ничего не говорил о своей роли в наших прошлых жизнях!
— Это очевидно. И для выпускницы Оксфорда не понимать такое непростительно.
— Оставишь ли ты меня когда-нибудь в покое с моим Оксфордом?
— Вряд ли.
— Постой! — меня осенило. — Разве ты не сказал, что был не человеком в прошлый раз? И не намекнул, что душа твоя зрелая, а такие воплощаются редко?..