Дети приблизились к фонтану. Под тонкой корочкой льда плавали золотые рыбки. Время от времени они поднимались кверху желая всплыть на поверхность, но ударялись головой о прозрачное стекло.
Никто не пригласил Джанджи и Мантеллину поиграть. Дети богачей играют только между собой.
В стороне от всех стоял мальчик лет пяти, нахмуренный, сердитый, со скучающим выражением лица.
- Let us play, darling! Let us play![11] - уговаривала его гувернантка, длинная и тощая, как гвоздь, англичанка. Она всячески пыталась расшевелить ребёнка и заставить его тоже принять участие в снежной баталии, но её усилия ни к чему не приводили. Она даже сама отважилась слепить снежок и бросить его - весьма осторожно - в малыша, одетого в пальто из верблюжьей шерсти с меховым воротником. Мальчик страшно рассердился, стал топать ногами и закричал:
- Вычисти меня немедленно, злая ведьма!
Гувернантка обмахнула его пальто шерстяной перчаткой и сказала:
- You must speak English, understand?[12]
- Уфф! - услышала она в ответ.
Когда ребёнок заметил троих друзей, робко прислонившихся к фонтану, он стал проявлять какие-то признаки интереса, показал гувернантке на Тома и что-то пробормотал.
Англичанка подошла к детям и сказала:
- Хотеть играть с собакой.
– Ты? - спросил Мантеллина; тем временем вслед за гувернанткой к ним подоспел и мальчик.
- Он! - ответила гувернантка.
- А! - воскликнули ребята и переглянулись.
Маленький незнакомец протянул руку и хотел схватить Тома, но пёс оскалил зубы, заворчал и отступил назад.
- Собака твоя? - спросила англичанка у Мантеллины.
- Моя! - сказал Джанджи.
Барчук затопал ногами и завопил:
- Я хочу играть с собакой!
- Be quiet, darling, bе quiet. Не is а wicked dog, you know. It is better not to play with him,[13] - уговаривала гувернантка.
Но ребёнок, ещё больше придя в ярость, заорал:
- No, he is not. You are а wicked, а wicked, а wicked![14]
- Shut up, you naughty boy! Cоmе along![15] - воскликнула гувернантка и хотела было увести его, но тут произошло нечто непредвиденное! Мальчуган буквально озверел и, словно одержимый, принялся колотить англичанку куда попало. Чем больше она пыталась успокоить ребёнка, тем сильнее размахивал он кулаками налево и направо и чуть не сбил с её носа очки.
Том, возбуждённый схваткой, принялся лаять, прыгать и бегать вокруг, хотя Джанджи и Мантеллина наперебой кричали ему:
- Том, сюда! Том, перестань!
Но где там! Его невозможно было остановить. Поднялась страшная суматоха, и англичанка растянулась на снегу, а Том запрыгал возле неё от радости.
Ребёнок замер от удивления, а потом стал смеяться до упаду. Несчастная женщина, сидя в снегу, подобрала очки и с величайшим достоинством приводила в порядок вуаль.
- You scoundrel, you harsh Boy! - ворчала она. Немного успокоившись, ребёнок подошёл к Джанджи и сказал:,
- Мне нравится твоя собака, продай её!
Джанджи схватил Тома за ошейник, прижал к себе и энергично покачал головой. Подошёл Мантеллина, чтобы в случае необходимости оказать своему другу поддержку.
- Ann, I will buy this dog. You understand? I will. You must buy him or I will tell mother to send you home![16] - приказал гувернантке барчук тоном, не допускающим возражений.
Англичанка сделала несколько шагов и спросила у Джанджи и Мантеллины:
- Вы продавать собаку?
Друзья рассмеялись ей прямо в лицо.
– Нет, мы ни за что не продавать собаку, - ответил Мантеллина, передразнивая её.
– О! - воскликнула возмущённая англичанка и повернулась к ребёнку, - They don't. Come along, Guido!
Гвидо затопал ногами по снегу и закричал:
- Я хочу купить эту собаку! Хочу! Хочу!
Мантеллина и Джанджи, держа крепко Тома, сочли благоразумным уйти.
Но малыш догнал их, таща за собой гувернантку.
- Мама даст вам всё, что захотите, даже миллион, если я у неё попрошу, - правда, Энн?
Гувернантка возмутилась:
- Oh, а million for а dog, Guido! Are you getting mad?[17]
- No, I'm not getting mad, but I rеаllу want the dog,[18] - ответил Гвидо.
- If that is the case, I'll ask your mother for buying you а dog tomorrow,[19] - убеждала его гувернантка.
- Not tomorrow, today![20] - закричал малыш.
- Yes, yes, today. Now. When your mother comes![21]
- Ты ничего не понимаешь, ничего, ничего! - заорал маленький Гвидо в истерике. - Tu witch![22] Я хочу эту собаку, только эту, понятно?!
В то время как малыш кричал и плакал, Джанджи, Мантеллина и Том смотрели на него с удивлением, словно на дикое животное.
В глубине аллеи показалась синьора, закутанная в роскошную шубу.
– Мама! Мама! - воскликнул Гвидо и помчался к ней навстречу.
– Что случилось, моё сокровище, в чём дело? - спросила синьора, испугавшись страшного вида своего сына.
Гвидо завопил:
- Хочу собаку! Хочу собаку!
- Дорогой мой, я куплю тебе собак, сколько ты пожелаешь! - И, обратившись к гувернантке, озабоченно спросила: - Энн, что произошло?
- О мадам! - воскликнула Энн из последних сил. - Я уговорил детей, но они не продавать собаку. Потом я сообщила, что вы купить собаку завтра или сегодня, но Гвидо хочет эту собаку and nothing else. Oh, I'm in despair![23] Я в отчаянии, мадам!
- Почему ты хочешь именно эту собаку? - спросила синьора, взглянув с презрительной гримасой на Тома. - Разве ты не видишь, какая она противная? Завтра или даже сегодня я куплю тебе собаку в сто раз красивее этой, с блестящей шерстью ...
- Нет, нет, нет! - снова закричал Гвидо. - Ты тоже ничего не понимаешь. Я хочу именно эту собаку!.
- Но почему?
- Потому что она опрокинула Энн в снег. Это чудная собака, - ответил ребёнок.
Синьора, закутанная в шубу, тяжело вздохнула и, повернувшись к Джанджи и Мантеллине, предложила:
- Продайте мне собаку; я заплачу, сколько вы захотите.
- Нет, синьора, - ответил, не задумываясь, Мантеллина, - эта собака противная, ты лучше не покупай её.
- Я никому не отдам Тома, даже за миллион! - воскликнул Джанджи.
- Даже за миллион? Почему?
- Потому что Том - мой друг! - ответил Джанджи.
На мгновение наступило неловкое молчание. Ребёнок сказал, что друга даже за миллион нельзя продать, хотя многие продают самих себя значительно дешевле. Иногда к словам маленьких детей стоит прислушаться.
Вдруг Гвидо снова заорал и принялся топать ногами. Но тут синьоре пришла в голову блестящая идея.
- Послушай, малыш,- сказала она, обращаясь к Джанджи, - поедем к нам домой: тебе не придётся расставаться со своей собакой, и Гвидо успокоится, а завтра мы купим ему такого же пуделя, как твой, - хорошо?
Джанджи и Мантеллина в нерешительности посмотрели друг на друга.
Гвидо, который всё слышал, сразу успокоился и воскликнул:
- Да, да, какая чудесная идея! Пусть он тоже поедет к нам!
- Если ты поедешь, я сделаю тебе хороший подарок, - добавила синьора.
- Собаку я не продам! - наотрез заявил Джанджи.
- Честное слово, собака останется твоей, но подарок я сделаю тебе всё равно, если ты пойдешь с нами. А завтра ты сможешь вернуться домой.
– Деньги нам пригодятся, - произнёс Мантеллина. - Поезжай, а я скажу Тури, чтобы завтра он пришёл за тобой.
Затем Аугусто обратился к синьоре:
- Я должен знать, как тебя зовут, и посмотреть, где ты живёшь.
Все вместе они вышли из сада и сели в роскошную машину, огромную, мягкую.
На колёса машины были надеты цепи, чтобы она не скользила по льду. Шофёр сел за руль, и спустя несколько минут они подкатили к богатому мраморному особняку на тихой улице
Здесь они расстались.
Позади синьоры, закутанной в шубу, гувернантки и торжествующего барчука по ступенькам мраморной лестниц поднимались Джанджи и Том.
Мантеллина повернулся и зашагал к синьоре Пьерине. Он опять чувствовал себя одиноким.
Снова пошёл снег.
Глава 8. Исчезновение Мантеллины
Уже несколько дней в витрине ресторана «Рисорджименто» висела новая афиша:
«Внимание! Внимание! У нас выступают вундеркинды Антонио и Джузеппанджело! В их исполнении вы можете услышать популярные итальянские песни под аккордеон и гитару!»
Вундеркинды? Да, да, не удивляйтесь: это были именно они - Антонио Мессина и Джузеппанджело Барони, по прозвищу Карчофо.
Джузеппанджело извлекал прибыль из своих способностей. Ему легко давалась учёба, - он продавал домашние задания. Мальчуган умел играть на гитаре, - он зарабатывал, выступая в ресторане. Вот и всё; это же так просто!
Иначе дело обстояло с Антонио. Парень ходил мрачный. Он принял, разумеется, предложение хозяина ресторана, но не считал свои выступления настоящей работой.
Целый день слоняться без дела, а вечером выходить на сцену и развлекать посетителей, которые в это время, сидя за столиками, уплетают изысканные кушанья и пьют вкусные вина, казалось Антонио унизительным. Его крепкие руки годились. для настоящей работы, а не только для игры на аккордеоне.
Но как же это всё произошло?
В каком-то странном тумане, возникшем от усталости, голода и выпитого ликёра.
Переступив порог ресторана «Рисорджименто», дети прошли на веранду, туда, где обычно устраиваются танцы. Антонио и Карчофо заказали себе по чашке каппучино и по два куска торта. В кармане у них не было ни гроша.
Усталость, переживания, заботы часто приводят к отчаянным поступкам.
Карчофо с напряжением слушал выступление opкестрa; особенно пристально он следил за каждым движением гитариста.
Bо время перерыва оркестранты уходили за кулисы, оставляя инструменты на стульях. Вдруг Карчофо одним прыжком очутился на сцене, схватил гитару и принялся играть.
Сначала никто не обратил на ребёнка внимания. Потом официант обругал его и попытался прогнать, но администратор зала велел оставить мальчишку в покое, подошёл поближе к эстраде и стал слушать, как он играет. Вскоре возле сцены собралась толпа. Тогда Карчофо запел. Публика аплодировала ему и кричала «браво!» Подошёл хозяин ресторана. Карчофо, теперь уже без стеснения, позвал забившегося в угол Антонио и заставил его сыграть на аккордеоне.
С детьми сразу же заключили контракт. Им предложили скромную, но вполне приличную зарплату; кроме того, здесь они могли есть пирожные и пить кофе.
Тури жил, словно в лихорадке. Его дети то и дело исчезали, не показывались по нескольку часов, даже целыми днями, но потом снова появлялись, иногда с потрясающими новостями. Синьора Пьерина тоже не знала покоя.
В тот ужасный снежный день, пока привратница хлопотала по хозяйству, Джанджи, Том и Мантеллина удрали из дома № 15, и бедной женщине минуты стали казаться часами.
Наконец в привратницкой появились Тури и Мантеллина.
Аугусто в присутствии тётушки Пьерины, Розалии и Тури одиннадцатый раз повторил свой рассказ о том, что произошло утром с ним и с Джанджи.
- С ума можно сойти! - воскликнул Тури, хватаясь за голову. - Что с вами творится?
- Ну, ладно, ладно! - успокаивала синьора Марки. Затем она стремительно нацепила на нос очки и снова принялась поспешно гладить рубашки.
И когда на следующий день в особняке Валли Тури попросили оставить Джанджи ещё на несколько дней в гостях капризного ребёнка, она уговорила юношу дать своё согласие.
- Ничего не поделаешь, Тури! - сказала синьора Пьерина - Там Джанджи хорошо, он досыта ест и пьёт, а вы можете отложить немного денег, - не правда ли?
Тури не понял.
- Как вы не понимаете?! - воскликнула она. - На вашем попечении столько малышей! Нужно откладывать деньги на чёрный день; знаете, в жизни ведь всё может случиться.
Женщина была права.
Тури каждый день после занятий навещал Джанджи, а малыш, увлечённый новой обстановкой, чувствовал себя совсем неплохо в гостях у Гвидо.
Но однажды вечером Мантеллина не вернулся домой. Не явился он и назавтра. Мантеллина исчез.
Глава 10. Том в высшем обществе
В роскошном особняке синьоров Валли Гвидо были отведены две комнаты: в одной он спал, другая предназначалась специально для его игр. Как только Том переступил порог этой комнаты, он увидел чёрного пуделя, с которым совсем недавно ему привелось повстречаться в универмаге.
Том узнал его сразу же по высокомерному взгляду стеклянных глаз, вернее - одного-единственного стеклянного глаза, блестевшего у него в чёрной шёрстке, тогда как другой глаз на кончике булавки был безжалостно приколот к правому уху. О ужас! Куда девались горделивый хохолок на голове и лакированный хвостик? Да, что и говорить, от высокомерного плюшевого пса осталась только тень.
- Ау! Ау! - сердечно поздоровался с ним Том. - Кого я вижу!
Пёс уселся перед плюшевым пуделем на задние лапы, склонил голову набок и принялся внимательно его разглядывать.
Но тут раздался писклявый голос Гвидо:
- Нужно отвезти Тома к парикмахеру, вот тогда он будет действительно красивым, - правда, мамочка?
Том заворчал, оскалил зубы, упёрся лапами в пол, но всё равно его потащили к специальному собачьему парикмахеру.
Когда Том прибыл в парикмахерскую, он увидел серую собачонку, моська сидела в тазу, целиком погружённая в мыльную воду. Едва заметив незнакомца, она затявкала. Но Тома самого насильно погрузили в мыльную воду, и пена попала ему в глаза, набралась в уши и в нос. Том стал чихать и отплёвываться с невероятной злостью. Тут он вспомнил море Мардзамеми, и солёная морская вода показалась ему теперь необычайно вкусной. Подумать только, что он никогда не хотел купаться! Потом пудель с грустью вспомнил солнце, которое вытирало его своими бархатными руками, и водоросли - тот большой диван сухих водорослей, где так приятно было кувыркаться.
В маленькой кабине, насквозь пропитанной запахами духов, лекарств и всяких дезинфицирующих средств, Тома поставили на стол и вытерли при помощи странного шумящего аппарата. Прибор выпускал струи горячего воздуха и пришёлся пуделю явно не по душе.
Потом приступили к стрижке. Прекрасную курчавую шерсть Тома снимали большими ровными полосами, и когда процедура подошла к концу, он стоял совсем голым в присутствии множества незнакомых лиц. Такого позора Тому не приходилось терпеть никогда в жизни. Он пытался сопротивляться - лаял, рычал и даже пустился в бегство, - но не тут-то было, в парикмахерской служили не люди, а сущие дьяволы!
Бедному псу оставили только элегантные меховые штанишки да щегольской вихор на голове, точь-в-точь такой же, как у пуделя из универмага.
Несчастный пёс к тому же продрог. Но тут, к величайшему стыду, его нарядили в пальто из мягкой шотландской шерсти, подбитое мехом, а на шею нацепили ярко-красный ошейник, украшенный позолоченными розетками.