С этого момента покою коммендатора пришёл конец. Танцовщицы ломали себе ноги, певцы теряли голоса, чтец бросал театр и летел на самолёте за границу следом за своей невестой, а режиссёр пребывал в унынии, и ежедневно приходилось приглашать его вместе с друзьями на завтрак, обед и ужин чтобы поднять ему настроение.
Каждый день, более того - каждый час, каждую минуту - случались какие-нибудь несчастья.
Серию бед довершила измена ансамбля «Дзета плюс Дзета» - самого ответственного номера программы. Члены этого ансамбля оставили труппу и перешли в другой театр.
- Не подходите ко мне, я не хочу никого видеть, оставьте меня в покое! - взмолился коммендатор Валли, садясь однажды за стол.
- Ремиджо, - робко попытал ась заговорить с ним синьора Валли, - почему бы тебе не перепродать кому-нибудь эту труппу, если она доставляет столько хлопот?
Из уст коммендатора Валли вырвался отчаянный вопль:
- О, разве ты не понимаешь?! Никто не купит её! Ведь только такому идиоту, как я, могли всучить нечто подобное и к тому же заставили заплатить уйму денег. Уйму, ты понимаешь, уйму! - застонал бедный синьор, набрасываясь на жареную курицу с картофелем и зелёным горошком.
Никто не решался дохнуть в течение всего времени, пока коммендатор уплетал курицу, картошку, зелёный горошек, сыр, фрукты и профитроли, такие нежные, что прямо таяли во рту.
Но когда синьор Валли маленькими глотками принялся смаковать кофе, неожиданно к нему обратился Гвидо.
- Папа! - позвал он.
Синьор Валли вздрогнул.
- В чём дело, Гвидо?
К сыну коммендатор всегда относился необычайно снисходительно.
- Папа, у меня есть прекрасный номер для твоей программы.
Синьор Валли чуть не поперхнулся горячим кофе.
- Как, как ты сказал? - переспросил он у сына, и синьора Ромильда, в тревоге наблюдавшая за мужем, уловила даже проблеск улыбки на его вытянутой физиономии.
- Да, - продолжал неустрашимый Гвидо, - и если в воскресенье ты пойдёшь со мной, то увидишь его. Ты должен включить этот номер в свою программу и заплатить за него много денег.
- За кого ты меня принимаешь, сын мой? - возмутился коммендатор. - Уж не думаешь ли ты, что я печатаю деньги? Прошу тебя, выкинь из головы подобные глупости, - понятно?
- Ты должен принять в свою труппу ансамбль, о котором я тебе говорю, - повторил Гвидо, приходя в возбуждение. - Пойдём со мной в воскресенье, и ты услышишь его.
– Подумай, Гвидо ... - начал коммендатор Валли, но жена его перебила:
- Ну, конечно, милый, ты пойдёшь и доставишь ему один раз в жизни удовольствие.
- Нечего сказать, один раз в жизни?! - воскликнул синьор Валли. - Да нам ведь только остаётся снять с неба: луну и поднести сыночку на серебряном блюде.
- Не хочу луну, не хочу луну! - закричал Гвидо, постепенно повышая голос. - Я хочу, чтобы папа включил в новую программу номер моих друзей..,.
– Номер твоих друзей? - перебил его отец. - Значит, они дети?
- Это Джанджи, Том и все остальные. Папа, ты должен включить в свою программу детский ансамбль «Сицилия»!
- Подумай сам, могу ли я заменить детьми ансамбль «Дзета плюс Дзета»?! Гвидо, замолчи, пожалуйста, и не глупи! - Синьор Валли закурил сигарету и отпил глоток ликера.
Мальчик заплакал, закричал, затопал ногами и проделал полный комплекс своих фокусов, пока с ним не началась настоящая истерика. Так он поступал всегда, когда хотел чего-нибудь добиться.
- Ну, Ремиджо, выполни ты его просьбу! - взмолилась синьора Ромильда, тщетно пытаясь успокоить сына. - По крайней мере, пообещай пойти с ним в воскресенье, а там, разумеется, поступишь, как найдёшь нужным ...
- Но в воскресенье я занят. На воскресенье назначена генеральная репетиция программы; я обязательно должен на ней присутствовать, ведь и так у нас большие неприятности, - попытался было отговориться бедный коммендатор.
Но Гвидо уже бился в истерике, Энн побежала к телефону вызывать врача, а синьора Валли, вся в слезах, стоя на коленях перед сыном, ругала мужа:
- Ты чудовище ... ты изверг! Посмотри, до чего ты довёл ребёнка!
Коммендатор Валли, сбитый с толку, вынужден был капитулировать и пообещал сыну пойти с ним в воскресенье.
Гвидо, как только услышал это, моментально успокоился. Измученный коммендатор Валли, сожалея о своём обещании, бросился вон из дома.
Тем временем Тури получил окончательный ответ.
Мест дирижёров оркестра оказалось только два. Но молодому человеку, конечно, ни одного из них не предложили, хотя все считали его самым достойным претендентом. Почему же так получилось? Тури никак не мог этого понять, и ему было очень-очень грустно.
Одно из мест досталось племяннику мэра небольшого города, где требовался дирижёр оркестра. Тури недоумевал, зачем понадобилось племяннику мэра принимать участие в конкурсе, - ведь место он мог свободно получить и так. Более того, все знали, что дядя давно ему это пообещал.
Другое место также отдали кому-то по знакомству.
Тури получил лишь знания и аттестат, огромный и ненужный лист бумаги, заполненный подписями весьма влиятельных людей.
Юноша, очутился в Милане один, словно на вершине огромной ледяной горы, с детьми, которые верили в своего старшего друга и возлагали на него большие надежды. Тури был один, без гроша, но никак не мог понять, почему всё так произошло.
Глава 15. «Находка»
В воскресенье коммендатор Валли приказал перенести на вечер генеральную репетицию программы, а днём назначил сотрудникам свидание в ресторане «Рисорджименто».
Когда хозяин peсторанa увидел в зале коммендатора Валли, одного из самых богатых и влиятельных людей в городе, его охватило радостное волнение. Он, словно пружина, сорвался с места и стал рассыпаться в церемонных поклонах, комплиментах, улыбках, - в общем, произвёл настоящий переполох, сам составил столики, притащил стулья, разложил крахмальные салфетки и, наконец, покорно выслушал заказ. Могущественный человек, подобно простому смертному, потребовал чай со слоёными пирожками, в то время как друзья коммендатора Валли предпочли мясо и ветчину, запечённые в тесте, пиво и сандвичи, которых они поглотили несметное количество, разумеется, за счёт синьора Валли.
Сделав заказ, коммендатор Валли, режиссёр, директор труппы, администратор, художник-декоратор, авторы программы и, как обычно, четыре-пять человек неопределённой профессии, вытащили ворох бумаг, принялись рассматривать их и горячо спорить.
Гвидо всячески пытался привлечь внимание отца: он звал его, тащил за рукав. Коммендатор рассеянно отвечал: «Да, да, хорошо!» - отсутствующим взглядом смотрел на маленькую сцену, не видел там абсолютно ничего и снова углублялся в дискуссию.
Но вот режиссёр тоже поднял голову, и взгляд его совершенно случайно задержался на ансамбле «Сицилия»,- который в это время как раз исполнял лучший номер. Вначале режиссёр смотрел на сцену, словно в пустое пространство, потом прислушался, а когда Том принялся танцевать на задних лапах, он искренне засмеялся. Режиссёра окликнули, но он не ответил. Тогда все постепенно стали следить за выступлением ансамбля и так увлеклись им, что начали громко аплодировать, требовать повторения и долго не давали детям уйти со сцены.
Внезапно режиссёр принял решение. Он повернулся к коммендатору Валли и сказал, глядя на него в упор:
- Эти ребятишки для нас находка. Вы должны немедленно их ангажировать!
Все с удивлением переглянулись.
- Вы хотите их ангажировать?! - в испуге переспросил Ремиджо Валли. - Надеюсь, это не серьёзно?
- Я прекрасно отдаю себе отчёт в своих словах и поступках, дорогой Валли, - ответил режиссёр.
Разгорелся спор. Долго не могли прийти ни к какому решению. В конце концов, составитель программы, желая показать, что и он кое-что понимает, тоже стал поддерживать требование режиссёра ангажировать детский ансамбль «Сицилия».
У синьора Валли на лбу выступил холодный пот. Коммендатору не нравилась эта затея, но с другой стороны, ему приходилось считаться с мнением своих сотрудников, которые не раз давали ему понять, что он в таких вещах ничего не смыслит.
- Ну, ладно, так и быть! - сказал под конец коммендатор. - Давайте ангажируем их!
Гвидо, который ни на шаг не отходил от стула своего отца, закричал от восторга.
Пригласили Тури и сообщили ему радостную новость. Само собой разумеется, юноше предложили руководить детским ансамблем.
Что ему было делать? Конечно, принять предложение. Тури за всю свою жизнь не заработал столько денег, сколько ему предложили теперь.
Разве мог он отказаться?
И всё-таки, конечно, это было совсем не то, о чём он мечтал, когда учился, подвергая себя всевозможным лишениям. Тури ощущал в себе силы дирижировать любым профессиональным оркестром, а вместо этого он должен был снова, как в Мардзамеми, руководить ребятишками, ансамблем, созданным им в шутку, который теперь воспринимался всерьёз.
Но было ли это всерьёз?
Часть II
Глава 1. Успех
- О, какие милые, какие дyшеньки! - воскликнула Адельма Ньокки - примадонна труппы коммендатора Балли, увидев Антонио, Карчофо, Розалию, Аугусто, Джанджи и Тома.
- Душеньки, хотите конфет? - Она подошла к детям и стала осыпать их ласками.
Началась генеральная репетиция.
Режиссёр шумел и кричал; холодный пот выступил на лбу коммендатора Балли, декорации валились прямо на актёров, а примадонна посреди репетиции закатила истерику.
Однако кончилось всё поцелуями и объятиями.
Среди всей этой неразберихи на выступление детского ансамбля «Сицилия» почти никто не обратил внимания.
Зато на следующий вечер, то есть во время самой премьеры, выступление детей прошло с огромным успехом. Их номер состоял из нескольких частей: сначала Розалия, одетая в разноцветные лохмотья, пела и танцевала, потрясая в воздухе тамбурином, потом пел Карчофо, но когда Том под аккомпанемент марзану исполнил танец на задних лапках, раздались такие дружные аплодисменты, что изумлённые ребятишки замерли на месте.
Ярко светили огни рампы. Маленьким артистам казалось, будто они находятся на тёплом, залитом солнцем острове, перед огромным тёмным морем, полным незнакомых лиц.
Публика не переставала хлопать. Тури взглянул за кулисы. Там он увидел режиссёра, актёров, администратора и коммендатора Валли: все они были в восторге и делали ему знаки, чтобы он повторил номер.
Юноша подмигнул ребятишкам, и они снова исполнили «Прекрасную Сицилию». У Тури на глазах выступили слёзы.
Глава 2. Слава
Весь следующий день синьор Валли посвятил чтению газет, в которых печатались отчёты о премьерах. Успех был колоссальный.
Коммендатор, лёжа в огромной постели на трёх сверхмягких матрацах, покрытых голубыми простынями, всё больше убеждался в том, что он не только один из самых богатых и могущественных людей в городе, но, к тому же, человек весьма деловой.
Действительно, разве не он купил труппу? Кто, если не он, пригласил ансамбль «Сицилия» вместо «Дзета плюс Дзета»?!
«Ансамбль «Сицилия»; - гвоздь программы! - гласила рецензия в самой крупной газете города. - Участники ансамбля - дети от пяти до четырнадцати лет. Их руководитель - сицилиец, юноша с душой ребёнка. Трудно себе представить исполнение более искреннее, более оригинальное, более задушевное. Ансамбль «Сицилия» на нашей пыльной городской сцене действительно представляет собой как бы кусочек прекрасного солнечного острова. Это настоящее чудо!»
«Кто следит за разделом происшествий, несомненно помнит о событии, случившемся несколько месяцев назад, когда двое сицилийских ребятишек, одному из которых пять, другому - восемь лет, вместе со своей собакой предупредили ограбление универмага группой вооружённых бандитов, - писала другая газета. - С большим удивлением и не меньшим восторгом мы встретили этих детей вчера вечером - с их верным пуделем - на сцене Театро Веккио, во время выступления ансамбля «Сицилия», состоящего исключительно из сицилийских ребятишек. Руководит ими мужчина, сохранивший душу ребёнка. Ансамбль «Сицилия» - потрясающая сенсация в театральной жизни сезона».
И началось.
В газетах и журналах перечислялись малейшие подробности знаменитой ночи в универмаге. Джанджи, Мантеллину и Тома сфотографировали на цветную плёнку, портреты их поместили на обложках всех журналов и на первых страницах газет.
Универмаг подарил двум «храбрым сицилийским мальчикам» в благодарность за то, что они позировали для рекламной фотографии, холодильник и газовую плиту последнего образца. Кроме того, Джанджи и Мантеллина получили чудесный детский автомобиль и по ковбойскому костюму.
Посыпались подарки, приглашения на завтраки, обеды, официальные церемонии, открытия выставок - и повсюду фотографии, фотографии и фотографии.
Теперь Тури и его ребятишки были одеты во всё новое. Газовую плиту и холодильник они подарили синьоре Пьерине Ченте, вдове Марки, их единственному другу. Хозяину ресторана «Рисорджименто» они преподнесли несколько больших фотографий с надписями.
Джанджи и Мантеллина ужасно устали от всего этого шума. Теперь, после успешного выступления, им приходилось в течение одного вечера дважды появляться перед публикой. В промежутках между выходами они сидели в артистической уборной, загримированные, с распухшими глазами, слипающимися веками и единственным желанием - выспаться.
- Ты любишь играть с автомобилем? - спросил как-то Джанджи у Мантеллины.
- Очень люблю, - ответил Аугусто. - Только машина клоуна Амедео куда интереснее.
- Почему? - спросил Джанджи.
- Подумай только, Амедео длинный-предлинный, а свободно умещается в маленькую машину.
Они немного помолчали, потом Джанджи спросил:
- Почему красивая синьора не даёт нам больше конфет?
Красивой синьорой они называли Адельму Ньокки.
- И вовсе она не красивая, - с уверенностью заявил Мантеллина.
- Ты говоришь так, потому что она не даёт нам больше конфет? - полюбопытствовал Джанджи.
- Она просто некрасивая, вот и всё. Глаза у неё какие-то ненастоящие, фальшивые, накрашенные. Знаешь, как она пнула ногой Тома?
- Она ударила ногой Тома? - растерянно переспросил Джанджи.
Аугусто кивнул головой.
- И дала пощёчину Розалии.
- О! - воскликнул Джанджи. Он был возмущён.
Мантеллина энергично кивнул головой.
- Вчера, - сказал он,- когда на сцене синьора подошла к Розалии и сделала вид, будто гладит её по голове, я заметил: она дала ей пощёчину.
Джанджи смотрел на друга широко раскрытыми глазами.
- И потом, она не хочет больше выступать вместе с нами, - добавил Мантеллина. - Я слышал, как она говорила отцу Гвидо, что она не желает быть ширмой для всяких сопляков.
Ребятишки переглянулись.
- Что это значит? - спросил Джанджи.
- Кто её знает!- воскликнул Мантеллина.
Они долго молчали.
Мантеллина вытащил из кармана штанов розовую ракушку, лёгкую и нежную, как морская пена, и стал играть ею, легко поглаживая пальцами.
- Я хотел бы выкупаться, - сказал он под конец.
– В море, - словно эхо, ответил ему Джанджи.