— И перебил он этих атаманов-разбойничков? — спросил Ванька.
— Нет, — ответил отец. — Этого ему не понадобилось. Атаманы-разбойнички его как родного приняли, едва узнали, кто он такой: как же, мол, наслышаны, на Василия Буслаевича с его дружиной мы нападать не будем. С почетом его пропустили и даже упрашивали к ним присоединиться. Но он им ответил: нет, ребята, с прежним завязал, вот грехи в Иерусалиме замолю, и после этого правильную жизнь начну. Проводили они его в Иерусалим и просили за них тоже там помолиться. А Василий как в Иерусалим приплыл, так тут же ко всем священникам, епископам и патриархам, принялся их золотом осыпать, молебны заказывать да святым местам поклоняться. Сколько он золота оставил в Иерусалиме — не сосчитать. Но молился истово, все свои грехи отмолил. И в обратный путь пустился. Ехали они, ехали, и въехали на гору, а на горе череп лежит. Ну, Васька Буслаев не удержался и что-то насмешливое про тот череп сказал. А череп вдруг возьми и заговори: «Не смейся надо мной, Василий Буслаевич, я молодцом не хуже тебя был, а теперь вот здесь лежу, незахороненный, и тебе здесь лежать, потому что ты насмехаться надо мной вздумал вместо того, чтобы меня схоронить». Василий Буслаевич разозлился и направил коня, чтобы прыгнуть через череп. Вот только конь его споткнулся, когда прыгал, Васька Буслаев упал с коня и шею себе сломил. На том его жизнь и кончилась. А дружина схоронила его да и поехала дальше в Новгород. Приехала к его матери: «Мол, так и так, отмолил ваш сын свои грехи в Иерусалиме, но после этого шею сломил». А она дала им ключи от своих необъятных подвалов: берите, мол, столько золота, драгоценностей, мехов и прочего, сколько унести сможете, в память о моем Василии. Так и завершилась эта история.
— М-да, — подытожил Гришка. — Ну, совсем, как у нас сейчас. У нас тоже, кто наверх выбился, так после всех своих смертоубийств и разборок бегает в церковь, мешками деньги священникам таскает, чтобы их грехи замаливали. А потом все равно бандитская их натура где-нибудь свое возьмет, напакостят еще разок — да шею и сломят. Выходит, во все времена люди были одинаковы.
Завязав со своим прошлым, Гришка сделался немножко философом.
— Это да, — согласился отец. — А главное, былины о Ваське Буслаеве — они самые, так сказать, бытовые и реалистичные из всех былин. В них рассказывается о том, что было на самом деле. Как жили граждане вольного Новгорода, чем занимались, как разрешали свои споры, что у них было в цене, как одевались, как отдыхали и работали. То есть для историков эти былины — настоящий кладезь. И маршрут Васьки Буслаева описан в них довольно точно и достоверно. Вот студенты археологического отделения истфака и решили, с подачи своих профессоров, повторить этот маршрут, в пределах наших границ. Насколько, естественно, у них времени хватит, потому что до Каспийского моря они, может, к окончанию практики и не доберутся, при их-то темпах. У них есть карта крупных поселений, существовавших в древности — тех поселков и городков, где вполне мог останавливаться Василий Буслаевич. Да, скорей всего, и останавливался. И в каждом таком месте они проводят собственные небольшие раскопки. Они считают, что, повторив этот маршрут и покопавшись на «местах боевой славы» Васьки Буслаева, можно узнать немало неожиданного и интересного. Может быть, и настоящее открытие сделать. Поэтому я и сказал, что они не совсем археологи.
— Так, по их мнению, Васька Буслаев существовал? — спросил я.
Отец пожал плечами.
— Во-первых, им интересно, конечно, повторить маршрут былинного героя. Практика сразу получается захватывающей, с яркой целью. А что до прочего… Какой-то Васька Буслаев — здоровенный балбес с дружиной, наделавший много шуму в Новгороде, — похоже, существовал. Слишком много в былинах исторических реалий о нем. Черты сказочной, богатырской силы и удали — это, конечно, былинные сказители ему добавили. А вообще, это, наверно, то, что называется собирательным образом удалых молодцов того времени. Кто-то из новгородцев плыл торговать за моря-океаны, как Садко, а кто-то, используя родительский капитал, пользуясь современным языком, сколачивал буйные дружины и принимался разбойничать и бражничать. Не забывая при этом капитал пополнять. Недаром сам Васька Буслаев говорит о себе, что «много смолоду бито-граблено». Ну, а уж задираться с другими на честных пирах — это им, как говорится, сам Бог велел.
— А где была гора с этим черепом, на которой Васька Буслаев сковырнулся? — спросил Ванька, наморщивший лоб.
— Надо полагать, не так далеко от Новгорода. Судя по былине, Васька Буслаев с дружиной проделали довольно значительную часть пути. Хотя до дома оставалось еще порядком. Несколько недель как минимум. Иначе бы не стали они хоронить его там, где Васька разбился. Сумели бы тело довезти.
— То есть, это могло быть и в наших местах? — настаивал мой братец. — Ведь от нас до Новгорода, если на лошадях ехать, большим отрядом… Это сколько времени получится?
— Я думаю, это все-таки было значительно южнее, — сказал отец. — Хотя, кто знает…
— Вот что! — заявил Ванька. — Я должен увидеться с этими недоделанными археологами и расспросить их. Говорящий череп — это класс! А если он тогда заговорил — значит, может говорить и до сих пор! А у нас места такие волшебные, такие сказочные, что я почти уверен — эта гора с черепом где-то рядом! Может, мы тысячу раз ее видели, только не догадались там череп поискать! Да и захороненного Ваську Буслаева вместе с его конем!
Мы все рассмеялись.
— Да пойми ты, что в былинах о Ваське Буслаеве многое может быть правдой, но говорящий череп — это уж точно сказочная выдумка! — сказала мама.
— А вот и нет! — уперся Ванька. — Я вам докажу!
— Что ж, если вы прогуляетесь к археологам, то вреда не будет, только польза, — сказал отец. — Но я предлагаю не срываться с места и сделать это завтра, а не сегодня. Во-первых, на сегодня у нас еще много работы. Во-вторых, надо и археологам дать передохнуть. Они сегодня свою встряску получили.
— Да уж, представляю! — хмыкнул Гришка.
Мы с Ванькой переглянулись. Васька Буслаев там или не Васька Буслаев, а побывать на археологических раскопках — это очень здорово и интересно!
Глава вторая
С археологами
На следующее утро мы собрались знакомиться с археологами. Отец отправился проверять заповедник и взялся высадить нас по пути. Топу в этот раз мы с собой не взяли — зачем безобидный народ пугать? По словам отца, вчера он напугал их чуть ли не больше отцовского ружья — этакий лохматый зверюга с оскаленной пастью! Расскажи им, каким добродушным и покладистым Топа может быть со своими, — они бы не поверили.
Мы проплыли через все наше озеро, вышли по каналу в соседнее, поменьше, и взяли в сторону устья Удолицы. Еще издали мы разглядели, что на берегу, на пологом удобном месте, разбит лагерь в несколько палаток. В лагере виднелось всего две фигуры: две девушки колдовали над большими котелками, стоящими на костре.
Заслышав тарахтение мотора, девушки сначала испуганно подскочили, потом, узнав отца, приветливо замахали руками.
— Здорово, красавицы! — сказал отец, вылезая на берег. Мы с Ванькой тоже вылезли. — Вот, прошу знакомиться, мои сыновья — Борис и Иван. Интересно им стало, как археологи копают, я их и привез. А где остальные?
— Как раз и копают, — ответила одна из девушек, светловолосая и в очках. И застенчиво протянула нам руку. — Таня.
— Оксана, — представилась другая. Тоже светловолосая, она была пониже и поплотнее. — А мы вот кашеварим. Сегодня наша очередь.
— И давно они копают? — спросил отец, поглядев на часы. Было около девяти утра. Мы выехали довольно рано.
— С шести утра, — ответила Оксана. — Хотят побольше успеть сделать до самого солнцепека, чтобы в середине дня передохнуть, а к вечеру, когда жара спадет, еще немного повозиться. Август стоит жаркий — просто жуть! — добавила она.
— Это точно, — согласился отец. Он потянул носом. — Ужасно вкусно пахнет!
— Уху варим, — объяснила Таня. — Вы ж разрешили нам наловить рыбы… — поспешно добавила она.
— Разрешил, — дружелюбно кивнул отец. — Ладно, не буду отрывать вас от работы. Сам отведу и представлю моих огольцов, — он оглянулся и кивнул нам: пошли, мол, за мной.
И мы пошли к старому устью Удолицы.
— Кошмар!.. — шепнул мне Ванька. — Ведь мы подходим к оврагу впервые… Впервые после этого! — он имел в виду историю, которую я пересказал в «Тайне утопленной рамы». — И хоть мы и знаем, что никакого трупа не было, мне все равно нехорошо. А как вспомню ту вонь!..
И, выразительно скривившись, он двумя пальцами зажал нос.
Я кивнул. Историйка тогда вышла еще та, было, что вспомнить.
Наконец, мы подошли. Археологи копали на самом склоне оврага и на подступающих к нему прогалинах. Мы разглядели пятерых молодых археологов — студентов-практикантов — и двух постарше, с седеющими волосами. Они больше что-то объясняли и показывали, чем сами копали, хотя тоже держали в руках специальные лопатки, больше похожие на скребки.
— Доброе утро всем! — окликнул их отец. — Можно поздравить с удачей — или пока рановато?
Профессора обернулись, а молодые археологи подняли головы.
— Пока рановато, — ответил один из профессоров, мужчина с восточными чертами лица. — Доброе утро, Леонид Семенович.
— Примете моих сыновей к себе в работники? — спросил отец. — Очень они рвутся.
— Почему не принять? — улыбнулся все тот же профессор. — Лишние руки всегда пригодятся.
— Вот и отлично! Борис, Иван, это — Левой Гургенович, а это — Станислав Борисович, — он указал на второго профессора. — Молодые, работающие наверху, слева направо — Александр, Дмитрий, Сергей, Алла и Виктор. Все правильно я запомнил?
— Совершенно правильно, — закивал Станислав Борисович.
— Что ж, тогда не буду задерживаться и вас отвлекать, — сказал отец. — У всех работы полно. Когда мне заехать за ребятами?
— Да когда хотите! — ответил Левон Гургенович. — Могут хоть прожить с нами все три дня, которые мы здесь пробудем.
— Я готов! — заявил Ванька. — Лично я буду сидеть здесь до тех пор, пока не найду говорящий череп!
— Ага, отец вам кое-что рассказал? — засмеялся Левон Гургенович. — Но, если хочешь знать, всякий череп — говорящий. Профессиональному археологу любой череп может рассказать столько, что посторонним это волшебством кажется. Да что там череп — глиняный черепок!..
— В общем, я загляну ближе к вечеру, — сказал отец. — А дальше — как они сами решат. Сыновья у меня ребята самостоятельные. Всего доброго!
И он направился назад, к катерку.
— Что ж, самостоятельные ребята, давайте браться за дело, — сказал Станислав Борисович. — И помните, что для археолога главное — осторожность. Мы работаем очень аккуратно, чтобы не повредить мелкие находки, которые могут оказаться в земле. Ну, мы вам все покажем…
— А мы знаем, как надо копать, — важно заявил мой братец. — Мы уже помогали археологам, и сами кое-что находили. Костяные иглы, там, монетки разные.
— Вот как? — сказал Левон Гургенович. — Интересно было бы взглянуть. Иногда находки, которые кажутся незначительными и не заслуживающими внимания, на самом деле оказываются потрясающими…
— Мы можем привезти их, чтобы вам показать, — сказал я. — И еще мы можем показать вам хорошее место для раскопок. Правда, там мало что осталось, потому что основную часть затопили, когда прокладывали канал и расширяли наше озеро. Это место возле монастыря, под которым польское войско надолго застряло. Поляков там полегло видимо-невидимо. Сам монастырь взорвали, чтобы он судоходству не мешал, и над ним теперь наше озеро, но вдоль берега, где раньше было целое поле, до сих пор можно найти самые замечательные вещи. Там даже старинные польские сабли находили, наконечники стрел и всякую амуницию.
— Да, здорово было бы взглянуть, — сказал Станислав Борисович. — Но, к сожалению, нельзя объять необъятное. Я не знаю, удастся ли нам охватить и тот объем работ, который мы наметили. Понимаете, нас интересует определенная эпоха, а поход Яна Сапеги — ведь ты этот поход имеешь в виду, надо понимать? — относится совсем к другой эпохе. Может быть, не менее интересной, но руки до нее у нас просто не дойдут… Ладно, пошли, познакомлю вас с ребятами — и за работу.
Мы поднялись по склону оврага, и Станислав Борисович торжественно провозгласил:
— Позвольте представить вам Бориса и Ивана, наших добровольных помощников… — он окинул взглядом всю картину начатых раскопок. — Конечно, здесь мы вряд ли что найдем, но попытаться стоит.
— Почему вы думаете, что здесь мы ничего не найдем, Станислав Борисович? — спросил парень, которого, насколько мы запомнили, звали Виктор.
— Потому что здесь самое очевидное место, и многие, судя по всему, рыли здесь до нас, — ответил Станислав Борисович. — Я бы скорей заинтересовался вон тем взгорком — или, наоборот, сделал бы неожиданный ход, спустившись к самому берегу озера.
— Почему? — спросил другой студент — Сергей.
— Потому что именно там семь лет назад нашли очень редкие женские украшения — украшения с языческими мотивами в узорах, — сказал Станислав Борисович.
— По-прежнему считаешь, что это не случайность? — вступил в разговор Левон Гургенович.
— По-прежнему считаю, что это не случайность, — кивнул Станислав Борисович. — Не забывай, первое городище было уничтожено в двенадцатом веке. Может быть, мы найдем наконец объяснения, почему это произошло. И расположено это городище было вон там, чуть дальше от озера…
— Гм-гм, — покачал головой Левон Гургенович. — Что ж, попытай счастья… Я первым поздравлю, если что.
Мы не очень поняли, в чем суть и спорами сомнений Левона Гургеновича, но нам и не до того было. У нас руки чесались приступить к работе.
— А где нам работать? — спросил я.
— Насколько понимаю, твой младший брат хочет исследовать все взгорки и холмы, — сказал Левон Гургенович. — Вот пусть и произведет предварительную разведку местности вместе с кем-нибудь из ребят. Хоть с Александром. Они могут все обойти и наметить перспективные места для раскопок. Заодно Александр может объяснить Ивану, как определяются такие места: по узнаваемым очертаниям остатков древних городских валов и рвов, по рельефу, характерному для наросшего культурного слоя, по многому другому. Можете даже взять наш электромагнитный прибор, засекающий металлы, и попробовать поискать, нет ли где кусочков металла под землей. Благодаря такому прибору было сделано много открытий. Ведь, скажем, наличие в земле таких следов обитания человека, как колечко, монетка, наконечник копья подсказывает, что в этом месте стоит копнуть поглубже…
— Ух ты! — восхитился Ванька. — И мне тоже можно поработать с этим прибором?
— Разумеется, можно, — улыбнулся Левон Гургенович. Он повернулся к одному из студентов. — Все слышал, Александр? Давай, сгоняй за нашим магнитом — и отправляйтесь вместе с Иваном на разведку окрестностей.
— Есть, Левон Гургенович! — весело откликнулся Александр. И умчался.
А Станислав Борисович положил руку мне на плечо.
— Пошли, я покажу тебе твой фронт работ.
Он прихватил один из брезентовых рюкзачков с принадлежностями для раскопок и повел меня за собой. Мы спустились к самому берегу озера и прошли метров сто ниже по течению.
— Вот здесь, — остановился Станислав Борисович. — Видишь, какой удобный заливчик образуется? И, судя по характеру пород, приблизительно таким он был и в древние времена. Изменения береговой линии происходили не очень большие, — он прищурился. — Давай подумаем. Вот если бы тебе надо было пробыть здесь ночь, а может, и не одну — где бы ты разложил костер, чтобы он был не слишком заметен?
— Я?.. — я задумался. — А сколько со мной народу?
— Верный вопрос! — рассмеялся Станислав Борисович. — Скажем так: точное количество неизвестно, но надо думать, что много. Довольно много. Так что может понадобиться несколько костров.
— Тогда… — еще немного подумав, я указал на ровную площадку, вроде полянки, возвышавшейся метра на полтора над песчаной полоской пляжа. — Я бы, пожалуй, остановился там.