1
Мишаня сидел у себя во дворе и толстому Глебу грузило на леске перевязывал, собираясь идти на рыбалку, пока речка Совсем от жары не пересохла.
Тут же стоял верзила Гусь и помогал разными советами, а маленький Колюнька просто так смотрел — приучался.
В это время вернулся с работы Мишанин отец — веселый — и спросил:
— Ну, могикане, чего планируете?..
— Пескарей пойдем таскать! — ответил Мишаня. Отец помолчал, загадочно усмехаясь, потом сказал:
— Ладно, вы идите пескарей таскайте, а я сомов таскать махну — на Синичку!.. На трое суток… Машина вот скоро должна подойти…
Отец собирался на эту Синичку уже лет десять, но все не ехал, а только лежал на диване и читал книжки про рыболовство, про всякие приключения в жарких и холодных странах и обо всем рассказывал вперемешку. Поэтому у Мишани все спуталось, и Синичка эта стала для него все равно что Амазонка или там озеро Гурон. Сейчас он так сильно удивился, что уронил грузило, и оно, конечно, куда-то закатилось.
Другие никто не заметили, куда оно закатилось, потому что удивились тоже.
— А мы? — забеспокоился Мишаня.
— Как долгое время на вас жалоб никаких не поступало… — ответил отец, — и через это ваше здоровье, надо думать, совсем ослабло, то, стало быть, имеете право на заслуженный отдых. Дружка своего можешь захватить… А вот этого франта голопузого, — отец похлопал Колюньку по выставленному животу, — тоже прихватить придется: бабка о нем просила! Он — человек, родителями кинутый, надо потешить и бабке без него кое-какие дела поделать… Ты, Колюнька, как расцениваешь: едем на Синичку?..
Колюнька изо всей силы кивнул. Он хоть и не знал, что это за Синичка такая, но ему все равно было — ехать так ехать, на Синичку или еще куда…
— Это вы, дядь Петь, толково сообразили! — встрял в разговор Гусь. — Колюнька нам пригодится!.. Я его беру под свое личное наблюдение, чтоб он у нас куда не потерялся!..
Отец с удивлением оглядел его длинную разбойную фигуру, помолчал и спросил:.
— А тебя пустят?..
— Э! — Гусь махнул рукой всторону своего дома. — Еще как рады будут! Скажут: «Неси тебя бурей, лодырь, с глаз долой!» Они, дядь Петь, последнее время все ко мне придираются! И что я им сделал?.. Я, дядь Петь, знаете как стараюсь. Меня куда ни пошли, — я как шмель!.. Я, дядь Петь, знаете какой рыбак? Я тот год тридцать восемь пескариков — матерых…
— Ладно! — перебил его отец. — Стало быть, нас уже четверо рыбаков насчитывается…
Но скоро добавился и пятый — хитроумный Братец Кролик, который для переговоров послал впереди себя свою квартирантку — тетку Федотьевну.
Толстая красная тетка Федотьевна ввалилась во двор и, отдуваясь, плюхнулась на ступеньку.
— Собираетеся?.. А я послом к вам прислана! Наш-то шутенок услыхал про ваш поход, там просить, там умоляеть: бабушка, милая, пойди похлопочи, чтоб меня узяли… Ты уж, Петяша, его уважь: нехай съездить!.. Он парнишка добродушной, бязвреднай, хоть дюже озоровать любить…
Тетка Федотьевна пользовалась на Гусиновке большим уважением, и отец сказал, обращаясь почему-то к Мишане:
— Пускай будет пятый… Но чтоб не больше этого числа, потому как собачьих ног у меня нету, чтоб за вами, высуня язык, по всему лесу бегать, а также глотки луженой — орать на вас, и глаз всего два имеются — глядеть, чтоб вы не перетопли там да голов себе не посворачивали!..
— Я ни за что не утону! — заверил его Колюнька! — И даже! И! Никогда!
Сам Братец Кролик либо каким сверхъестественным чутьем почуял, что его берут, либо подслушивал за забором, но он тут же явился во двор, вынул из кармана невиданной величины крючок, сделанный, похоже, из толстого гвоздя, и подал отцу:
— Вот, дядя Петя, какой я вам крючок принес… Как вы думаете, выдержит он сома?..
Отец повертел крючок в руках, отдал обратно Братцу Кролику и хмыкнул:
— Акул им ловить, а не сома…
— А сом и подавно поймается!.. — решил Братец Кролик.
Мишаня тоже осмотрел крючок и предупредил всех:
— Если поймается, съедать там не будем, пускай так и сидит на веревке… Домой привезем для показа…
— Туловище можно отъесть — сказал прожорливый Гусь. — Важно, чтоб голова целая осталась: увидят голову и поверят, что мы такого страшилищу поймали… Так всегда делают!.. Прошлый год гоняли наш класс в музей… Там щучья голова засушенная под стеклом выставлена. Пасть разинула: зубы, не вру, во!
И Гусь показал полпальца.
— Сома можно посолить… — колебался Братец Кролик, но в спор вмешался отец:
— Это сколько же нужно соли захватывать, такую рыбину посолить? И посудину нужно для этого иметь особую! И соленого его ни одна собака есть не захочет — жесткий больно… Вот он правильно говорит: для показа одну голову оставляют…
— Значит, съедим, а голову оставим! — окончательно решил Мишаня.
Тетка Федотьевна с интересом слушала их разговор и сама вмешалась.
— Усё-то не ешьте! — усмехнулась она. — Где вам одним с такой махиной управиться! Уж там на нашу долю хучь соминый хвостик оставьте — он жи-ирный бываеть!..
— Привезем, бабушка, даже не беспокойтесь! Весь хвост вам отдадим! — заверил ее Братец Кролик, благодарный за хлопоты.
— Ну вот оно и ладно! Стало быть, дожидаться будем!..
Мать, приоткрыв дверь, все слушала, помалкивая, но потом тоже вмешалась:
— Может, и еды вам никакой не класть — одной рыбой пропитаетесь? У вас ее там будет есть не переесть — у рыболовов таких знаменитых!..
— Они рыбаки известныя… — поддакнула тетка Федотьевна.
Но отец ответил:
— Ты, кроме шуток, не наклади нам ерунды всякой! Я проверю и все повыкидаю, что лишнее положено, — налегке поедем! Положи хлебца там, сольцы… Главное, лаврового листа не забудь для ухи! Картошечки малость не помешает… Ну, там яблоков, огурцов, помидоров для ребят…
Ребята охотно с ним согласились, что всякую другую еду тащить не стоит, потому что все равно ей пропадать, а то выходит — домашнюю еду есть, а рыба пускай портится?
— Я котел захвачу! — пообещал Гусь. — У нас котел — артельный, корову хватит сварить!..
— А спать на чем будете? — надоедала мать. — Может, тоже на голой земле проспите, храбрые та кие?..
— Да уж подушек-перин не повезем, как цыгане! — заявил отец. — А возьмем по пиджаку по теп лому или там по телогрейке, на зорьке накинуться на берегу… А спать в стогах будем! Я огольцом был — в стогах ночевал, там в эту пору стогов везде понаставлено!..
— Стого-ов!.. — покачала головой мать. — Э-эх, дитё! Да это когда было-то, вспомни-и!.. Стогов для них понаставлено! В том месте, может, фабрик давно наставлено, а он — стого-ов! Вот, тетка Федотьевна, ты только на него погляди: как на беду, родня наша благородная книжек для Мишани целый комод понаслала, так он сам в них вклюнулся и совсем по уму с Мишаней сравнялся: что Мишаня, что он, — ну никакой разницы!..
— А то я не знаю! — рассердился отец. — Я тоже не с потолка свалился, а прежде у шоферов наших поспрошал, какие туда ездят, говорят: все как было, так и есть!.. А мы небось рыбаки, нам утюгов не требуется!..
— Некогда нам будет спаньем там заниматься — время тратить! — поддержал его Братец Кролик. — Днем мы будем рыбу ловить, а по ночам — раков!.. Налим ночью берет!..
— Раки-дурАки! Налим-подхалим! — запел Колюнька, скача на одной ножке.
Так и порешили: взять кому пиджак, кому телогрейку — у кого что есть, а больше никакой обузы не тащить, только Глеб пускай захватит свой спальный мешок, чтобы не простудить Колюньку: пускай в нем спит, маленькому простительно!..
Колюнька запротивился было:
— И я хочу в стогу!
Но Глеб ему растолковал:
— Глупый, он ведь медвежий, из настоящего медведя сделан, и ты будешь все равно как маленький медвежонок!
Тогда Колюнька согласился.
Отец с матерью приступили к сборам, тетка Федотьевна ушла дожидаться соминого хвоста, и ребята остались одни.
— А какая это такая — Синичка? — спросил Глеб. И Мишаня начал припоминать, что рассказывал про Синичку отец, хоть за десять-то лет он почти все перезабыл и каждый раз рассказывал по-новому.
Словом, Синичка — это такая малоисследованная страна.
Другие, конечно, ее давно исследовали, но только не Мишаня с дружками! А теперь и они примутся исследовать!
Синичкой называется и большое лесное озеро. Оно находится в самых дебрях лесов, полян и всяких зарослей. Там же протекает и речка Гусиновка, но не такая мелкая, как у города, а глубокая, широкая, с большими затонами и плёсами, вся в белых кувшинках!
Речка там разделяется на два рукава и образует остров, называемый Меркушкин. В старину на нем в непроходимой чаще жил знаменитый Меркушка-разбойник. Тогда речка была еще шире, может, чуть по уже Волги, и, конечно, Меркушка выплывал на стрежень, чтобы грабить купцов разных, добычу сносил К себе на остров, где он жил, очевидно, в какой-нибудь пещере или подземелье, как положено всем разбойникам.
Этот остров не исследован никем, даже Мишаниным отцом; его требуется исследовать в первую очередь и найти, что там осталось от Меркушки: или клад, или пещеру, или какое старинное оружие!..
А рыба там кишит, и поймать ее ничего не стоит.
По берегам же водятся бобры, лоси, кабаны и прочее зверье, филины кричат: гу-гу-гу-гу-гу!..
Из всего этого Мишаниным друзьям больше всего понравился Меркушкин остров.
— Я лопатку захвачу! — сказал Братец Кролик. — Откапывать… Фонарик тоже — пещеры подземные освещать… Должно же от Меркушки чего-нибудь остаться: кольчуга там, скелеты, мечи старинные, — нам все годится!.. Нам бы хоть самую маленькую норку найти, чтоб пролезть в пещеру, а уж я пролезу, никаких змей не побоюсь!..
Гусь объявил:
— Уговор! Старинный меч я себе беру! Остальное: золото, всякие там финтиклюшки — пускай вам будет, а меч — мне!.. Наточу да как начну все рубить!..
— Свое какое-нибудь оружие надо захватить, — предложил Мишаня. — Вдруг зубр выскочит…
— Я наконечник для копья возьму, а там доделаю! — сказал Братец Кролик. — И отраву для наконечника там сварим!.. Я знаю, из чего получается хорошая отрава!
— А я там вырежу себе палицу! — сказал Гусь. — С набалдашником! Пускай тогда зубр или кто полезет — как дам промеж рог! А может, от Меркушки там настоящая осталась, прибрата где? Колюнька дернул Мишаню за рукав:
— Амне что?
— Тебе сделаем лук и стрелы, будешь, в случае чего, стрелять! — сказал Глеб, и Колюнька успокоился.
Таким образом, все самые важные вопросы были решены, и ребята разошлись по домам. — собираться.
— Чтоб мне — одна нога здесь, другая — там! — приказал отец. — Сейчас грузовик подъедет!..
Напрасно он беспокоился: он и сам собраться как следует не успел, а все уже были тут как тут.
Глеб пришел со спальным мешком и теткиной старой телогрейкой, а лаврового листа у него было — целый запечатанный пакет.
У Братца Кролика оказалось два мешка: в одном — вещи, а в другом гремело и звенело что-то секретное.
— Всю лаврушку дома забрал, чтоб хватило! — сказал он, показывая Мишане большой сверток. — Как думаешь, хватит?
— Должно хватить… — успокоил его Мишаня. Колюнька принес пакет леденцов в бумажках и тут же принялся их сосать и сорить везде бумажками. Еще он захватил с собой игрушечного Чиполлино:
— Пускай и Чиполлинушка с нами в лесу поживет! Я хотел котенка взять, да бабушка не дала!..
Последним притопал Гусь с большим копченым котлом, надетым на голову в виде каски, и в длинном, до пят, овчинном полушубке, таком драном, будто за Гусем гналось двадцать собак.
— Лаврового листа у нас нету! — сообщил он. — Наши его почему-то не едят… Зато я луку притащил, во — свойского!..
Хорошая подобралась команда!
Каждый что-нибудь да значит.
Про самого Мишаню с отцом — и говорить нечего.
Глеб, хоть и не жил в тайге, как врал всем, приехав из Свердловска, зато по книжкам изучил все следопытские приметы и привычки получше любого на стоящего таежника: как угадывать погоду, как костер разжечь при дожде, что делать при укусе змеи и солнечном ударе или если приключится лесной пожар, наводнение: какие травы полезные и какие вредные и как питаться ими в случае голода.
А Братец Кролик, знаток дикой жизни, кладов, змей, колдунов и всяческих чудовищ, — тоже нужный в лесу человек.
Гусь, храбрец и силач, незаменим в случае какого нападения.
А Колюнька — так.
Скоро и грузовик зарычал за воротами. Спешно по кидали в кузов мешки, удилища, одежки, сами залез ли — поехали!..
Дорогу на Синичку плохо заметили, потому что смотрели, как бы вещи не выскочили, когда машина подпрыгивала на ухабах. Колюнька не выскочил, и сами старались не выскочить тоже.
И деревнями ехали, и полями ехали, свернули в высокий лес, где машина долго переваливалась на узких дорогах с борта на борт, как корабль на волнах, наконец выехали на светлый зеленый берег прямо к сверкающему сквозь деревья водному раздолью и остановились: Синичка!
Выгрузились на мысу, поросшем густой травой по колено. Там же росли развесистые дубы, а по самому берегу наклонились к воде старые ветлы.
На той стороне густой таинственный лес стоял стеной и отражался в реке, широкой и такой тихой, что течение было почти не заметно, а возле мыса, в таинственном заливе, вода — прямо черная, по ней белые кувшинки растут, деревья отражаются лучше, чем в зеркале, а внизу, в глубине, прячутся разные рыбы — дожидаются, чтоб их поймали…
Сам Меркушкин остров и совсем жутко выглядел: с громадными столетними ветлами, сплошь оплетенными хмелем, как лианами, так густо заросший, что казалось, туда и нос не просунуть…
И кругом настоящие джунгли: кусты шиповника, сами колючие, переплетены колючей ежевикой, усы панной спелыми сизыми ягодами.
Колюнька эти ягоды сразу заметил, нырнул в кусты и примолк, только шуршанье и какое-то сопенье слышалось, словно там пробирался большой ежик.
Место всем понравилось. А по траве было видно, что здесь давно не ступала нога человека, такая она была густая, непримятая.
Отцу не понравилась только трава. Он сорвал стебелек, рассмотрел его, понюхал, попробовал на зуб и покачал головой:
— Нда-а… Стало быть, сенокоса еще не было, и стогов не предвидится… Дела!..
— И так проживем! — сказал Гусь. — Что за важность!
— Это ты верно! — согласился отец. — Обойдемся: или мы не рыбаки? Хорошо, что я брезент догадался прихватить: на ночь вниз постелем, сверху телогрейками оденемся, еще как проживем-то!..
— А в случае дождя, — сообразил Гусь, — мы брезент — наверх, а телогрейки — вниз, и будь здоров! А кто сильней всех закоченеет, того можно временно пускать в Колюнькин мешок для отогрева!..
— Дядя Петя, — сказал Глеб. — Я могу вам помочь место для лагеря выбрать… Я все правила наизусть знаю!..
Отец удивился:
— А разве об этом какие правила имеются?
— Очень много! А вы разве об этом не знали? — тоже удивился Глеб.
— Да я, понимаешь, думал: расположился и живи… Интересно… Но по правилам еще занятней будет, разговору нет… Валяй!..
Тем временем Мишаня, Гусь и Братец Кролик отправились обследовать ближайшие окрестности, не видно ли где диких зверей или хотя бы следов от них.
Ни зверей, ни следов они не обнаружили, зато на другом берегу показалось двое босоногих туземцев: сами дочерна загорелые, а волосы и брови добела выгоревшие — видно, от особо мощного синиченского солнца. Они гнали маленькое стадо туземных коров ителят.
Завидев гусиновцев, один туземец громко сообщил другому на своем туземном языке:
— Микола! Дывись, яки дачники до нас приихалы!..
Потом насмешливо закричал, будто бы на отбившуюся телку:
— Куд-ды побигла! У-у, дачница ледаща!
— Это хохлы! — определил бывалый Гусь. — Я с хохлами в больнице лежал: ничего пацаны, только говорят чудно, вместо «драться» у них — «биться!»