— Что же мы можем сделать? — горестно пробормотала бабушка Джозефина. — Чарлик отказывается брать что-либо у нас. За завтраком мама попыталась было подложить свой кусок хлеба ему на тарелку, но он категорически отказался его взять.
— Он замечательный парнишка, — сказал дедушка Георг, — и, поверьте мне, заслуживает лучшей доли.
А холодная отвратительная погода, казалось, и не собиралась отступать. Чарли с каждым днем все больше и больше худел. Лицо его стало угрожающе бледным и осунулось, кожа на щеках натянулась так туго, что под ней проступали очертания костей. Было ясно: если так будет продолжаться и дальше, то мальчик может серьезно заболеть.
Постепенно, с какой-то необъяснимой мудростью, которая часто приходит к маленьким детям, когда они оказываются в беде, Чарли начал изменять свой обычный образ жизни, чтобы сэкономить силы. По утрам он выходил из дома на десять минут раньше, чтобы не бежать, а дойти до школы медленно, не торопясь. Во время перемены он оставался в классе, пока другие дети, выбежав на улицу, весело возились и играли в снежки. Двигался он теперь медленно и осторожно, сберегая силы.
Однажды днем, возвращаясь из школы под ледяным пронизывающим ветром (и больше обычного испытывая чувство голода), он вдруг увидел, как что-то сверкнуло в сточной канаве. Чарли остановился у обочины и даже слегка наклонился, пристально вглядываясь вниз. Там, наполовину запорошенная снегом, лежала… новенькая, блестящая, превосходная монета в пятьдесят пенсов.
Чарли быстро огляделся. Может, кто-нибудь только что ее обронил? Нет, вряд ли. Ведь ее уже почти занесло снегом.
Мимо него, уткнув подбородки в воротники пальто и громко похрустывая снегом, торопливо прошло несколько человек. Никто из них не искал монетку и не обратил ни малейшего внимания на маленького мальчика, копающегося в сточной канаве.
Значит, эта блестящая монетка его? Значит, он мог смело взять ее себе?
Чарли осторожно достал ее из-под снега: мокрую, грязную, но самую что ни на есть настоящую!
Целых пятьдесят пенсов!
Он изо всех сил сжал монету окоченевшими от холода пальцами, глядя на нее, как завороженный. В тот момент она вызывала у него только одну мысль — ЕДА!
Сам еще не зная зачем, Чарли повернулся и пошел к ближайшей лавочке, находившейся всего в десяти шагах отсюда, где продавалась всякая всячина: газеты, шнурки, сигареты, сладости…
— Что же с ней делать? — прошептал он про себя. — Вот, придумал, надо купить одну большую-пребольшую плитку шоколада и по кусочку съесть ее всю целиком — чуть-чуть сейчас, чуть-чуть потом — а оставшиеся деньги отнести домой и отдать маме.
Чарли влетел в лавочку и выложил еще влажную пятидесятипенсовую монету на прилавок.
— Дайте мне, пожалуйста, одну шоколадку «ФЭДЖ», — попросил он, вспомнив, как сильно она ему понравилась в день рождения.
Хозяин лавочки выглядел словно хорошо откормленный боров: толстые сытые губы, трясущийся многослойный подбородок, жирная шея, выступавшая над воротничком рубашки, как спасательный круг. Он, не поворачиваясь, достал откуда-то позади себя плитку шоколада и протянул ее Чарли.
Тот схватил ее, мгновенно рванул обертку и откусил огромный кусок. Затем еще и еще один… и… о, какое же это счастье, положить себе в рот что-то по-настоящему сладкое! Какое же это блаженство — ощутить эту сладость у себя на языке!
Толстяк понимающе улыбнулся, выкладывая сдачу на прилавок:
— Похоже, эта шоколадка тебе очень кстати, сынок.
В ответ Чарли смог только кивнуть, так как рот его был забит шоколадом.
— Ты все-таки полегче, сынок, полегче, не налегай так сразу, а то у тебя заболит живот.
Но Чарли продолжал торопливо откусывать кусок за куском. Он просто не мог остановиться, и через полминуты вся плитка целиком исчезла у него во рту. Он с трудом переводил дух, но все равно чувствовал себя удивительно счастливым. Он протянул руку и… вдруг — будто застыл на месте, не в силах оторвать взгляда от блестящих серебряных монеток, лежащих на прилавке. Целых восемь новеньких монет по пять пенсов! Ну что случится, если он потратит еще одну-другую?
— Пожалуй, — почти прошептал он, — пожалуй, я куплю еще одну. Пожалуйста, дайте мне точно такую же.
— А почему бы и нет? — охотно согласился толстый продавец, доставая с полки еще одну шоколадку.
Чарли схватил ее, рванул обертку, и… вдруг… из-под нее… сверкнуло… что-то яркое, золотистое…
Сердце Чарли замерло.
— Да это же… это же Золотой Билет! — завопил толстяк, чуть ли не на фут подпрыгивая вверх. — Самый настоящий Золотой Билет! Ты нашел последний Золотой Билет! Кто бы мог подумать! Эй, все сюда! Этот парнишка нашел последний Золотой Билет Вилли Вонки! Вот он! Смотрите, у него в руках!
Толстяка, казалось, вот-вот хватит удар.
— В моей лавке! — захлебываясь от восторга, ревел он, — в моей собственной лавке! Эй, кто-нибудь, быстрее зовите сюда репортеров! Поосторожнее, сынок, не порви его, когда будешь разворачивать! Ему же просто цены нет!
Не прошло и нескольких секунд, как вокруг Чарли собралась толпа человек в двадцать, и еще больше людей толкались на улице, возбужденно галдя и пытаясь проникнуть внутрь: всем не терпелось увидеть Золотой Билет и его счастливого обладателя.
— Где он? — кричали одни, — поднимите его повыше…
— Вон он, вон он! — кричали другие, — у мальчика в руках! Смотрите, как ярко блестит его позолота!
— Как же этому скелету удалось найти его, хотел бы я знать? — злобно выкрикнул какой-то нечесаный мальчишка. — Ведь я каждый день покупал по тридцать плиток!
— Подумать только, сколько бесплатного шоколада он теперь получит, — завистливо прошипел другой мальчишка. — Теперь он обеспечен на всю жизнь!
— Ему это будет кстати, смотрите, какой он тощий, действительно скелет! — смеясь, возразила стоявшая рядом девочка с большим ярким бантом на голове.
Чарли не двигался. И даже не вытащил Золотой Билет из-под обертки. Он оцепенело стоял, зажав в обеих руках шоколадку, не замечая столпившихся вокруг людей. Ощущение необыкновенной легкости охватило его, будто он превратился в воздушный шар и парил в пространстве. Ему казалось, что ноги совсем не касаются земли, и что сердце колотится где-то в самом горле.
В этот момент Чарли ощутил прикосновение чьей-то потной руки; он повернулся и увидел тощего долговязого мужчину с возбужденно горящими глазами.
— Послушай! — прокричал тот ему в самое ухо. — Я покупаю у тебя этот билет. Даю пятьдесят фунтов. Кроме того, я куплю тебе новый велосипед, договорились?
— Да он просто псих… ненормальный! — отталкивая верзилу, закричала богато одетая женщина. — Мальчик, даю тебе двести фунтов! Вот они, смотри, неужели тебе не хочется получить целых две сотни фунтов?
— Ну все, хватит! — неожиданно вмешался толстый лавочник, протискиваясь сквозь толпу и крепко хватая Чарли за руку. — Оставьте парня в покое! Посторонитесь! Пропустите его! — И уже подведя Чарли к самой двери, прошептал ему на ухо: — Не вздумай никому отдавать свой билет. Отправляйся немедленно домой, да не потеряй его по дороге. Беги во весь дух и нигде не останавливайся, понял?
Чарли молча кивнул.
— Знаешь что, — с чувством добавил толстяк, на секунду остановившись, — думаю, ты действительно заслужил этот билет. И я очень рад, что он достался именно тебе. Желаю счастья, сынок.
— Спасибо, — ответил Чарли, повернулся и со всех ног побежал по хрустящему снегу. И только пробегая мимо фабрики Вилли Вонки, он остановился, оглянулся на нее и прокричал:
— До встречи, до скорой встречи!
Две минуты спустя он уже с шумом влетел в двери своего дома.
Глава 12
О ЧЕМ ГОВОРИЛОСЬ В ЗОЛОТОМ БИЛЕТЕ
Миссис Бакет в это время находилась у стариков, разливая им вечерний суп.
— Мама, мама, мамочка! — ворвавшись словно ураган, воскликнул Чарли. — Я нашел его! Смотри, мама, смотри! Вот он, последний Золотой Билет! Он — мой! Я нашел деньги на улице, купил две плитки шоколада, и во второй оказался Золотой Билет. Меня окружила целая толпа, все хотели купить мой билет, но продавец спас меня. Это пятый Золотой Билет, мама, и его нашел я!
Миссис Бакет встала, как вкопанная, молча глядя на Чарли, а четверо стариков, сидевшие в кровати, с тарелками на коленях, разом уронили свои ложки в суп. В комнате воцарилось оцепенелое молчание. Казалось, всех охватили чары какого-то колдовства.
Затем дедушка Джо чуть слышно прошептал:
— Ты ведь нас разыгрываешь, Чарлик, правда? Ты просто пошутил?
— А вот и не пошутил! А вот и не пошутил! — рассмеялся Чарли, подбегая к кровати и показывая превосходнейший, красивейший, самый лучший в мире Золотой Билет.
Дедушка Джо наклонился так, что его нос почти касался билета, и внимательно его осмотрел — точнее сказать, обнюхал. Остальные, дрожа от нетерпения, наблюдали за ним, ожидая подтверждения. Наконец, дедушка Джо неторопливо поднял голову и внимательно взглянул на Чарли. Краска залила его морщинистые щеки, рот растянулся в счастливой улыбке, глаза заискрились, а в них, в самой середине черных зрачков медленно загорались чертики радостного возбуждения. Затем дедушка Джо глубоко вздохнул и вдруг, без всякого предупреждения, будто у него внутри что-то взорвалось, вскинул вверх обе руки и закричал:
— Ура!
Его длинное тощее тело так подпрыгнуло в кровати, что тарелка с супом опрокинулась прямо в лицо бабушки Джозефины, и необыкновенным прыжком этот девяностошестилетний старик, который за последние двадцать лет практически никогда не вставал с кровати, соскочил на пол и победно закружился по комнате в своей полосатой пижаме.
— Ура-а-а-а! — вопил он. — Да здравствует Чарли! Ура-а-а!
В этот момент открылась дверь, и в комнату вошел мистер Бакет. Он выглядел замерзшим и усталым, так как весь долгий день очищал улицы от снега.
— Черт побери! — воскликнул он. — Да что здесь происходит?
Все стали наперебой рассказывать ему.
— Не могу в это поверить! — заявил он. — Нет, это абсолютно невозможно.
— Покажи-ка ему билет, Чарли! — крикнул дедушка Джо, все еще танцуя на полу. — Покажи ему пятый и последний Золотой Билет Вилли Вонки!
— Ну что ж, Чарли, давай, показывай, — все еще неуверенно произнес мистер Бакет, опускаясь на стул и протягивая руку.
О, как он был прекрасен, этот Золотой Билет, казалось, его сделали из тончайшего листа чистого золота. На одной стороне черными, как смоль, буквами необыкновенно красивым способом было выгравировано приглашение мистера Вонки.
— Читай, пожалуйста, вслух, — попросил дедушка Джо, наконец-то угомонившись и снова забравшись в постель.
Мистер Бакет поднес билет чуть ли не к самому носу. Руки его слегка дрожали, казалось, он забыл обо всем на свете. Затем, сделав глубокий вдох, он прокашлялся и сказал:
— Ну что ж, прочитаем, значит, так:
Утром первого февраля ярко светило солнце, но земля еще белела от снега, а воздух был очень холодным. У ворот фабрики собралась огромная толпа: все хотели увидеть пятерых счастливчиков, нашедших Золотые Билеты. До десяти часов оставалось всего несколько минут. Люди толкались, галдели, стараясь протиснуться поближе к воротам, а полицейские, взявшись за руки, изо всех сил пытались сдержать их.
Прямо у ворот маленькой группкой, предусмотрительно отгороженной от толпы, стояли пятеро ставших знаменитыми детей.