Валли заметила, что «играющий» манекен целится мимо лузы. Вот так штука! Художники упустили из виду такой важный момент. И она стала пальцем указывать на это Волли, но тут же быстро опустила руку. Она вспомнила, что пальцем указывать на что-либо не полагается.
Смущенная Валли оглянулась, не заметил ли кто ее оплошность, и шепнула брату:
— Довольно. Пойдем, Волли!
Сказав это, она отступила назад и… наступила на ногу девушке, стоявшей сзади.
— Ой, извините, пожалуйста! — сказала Валли, смутившись еще больше.
— Ничего. Пожалуйста! — ответила девушка, дружелюбно улыбаясь. И хотя ей было больно, она и виду не подала.
Волли не стал пятиться назад, как его сестра, а повернулся лицом к толпе и спокойно вышел из нее без всяких препятствий.
Пройдя немного, Волли вдруг вспомнил, что запас карандашей у него подходит к концу.
— Пойдем-ка купим карандашей, — предложил он сестре.
Валли и Волли свернули в соседний переулок, где на углу помещался большой магазин письменных принадлежностей.
Волли открыл дверь магазина и сказал сестре:
— Входи, пожалуйста.
Но в этот момент из магазина выходил какой-то мужчина с чемоданом в руке.
Валли сразу отступила назад, чтобы пропустить старшего.
— Пожалуйста — сказала она.
Валли знала, что, толкаясь в дверях, много времени не выиграешь — всего несколько секунд, — а невежей прослывешь.
У прилавка, где продавались карандаши, стояло несколько человек. Пожилая женщина выбирала альбом. Продавщица разложила перед ней несколько альбомов разных сортов. Один был в простом коричневом переплете, другой был покрыт ярким плюшем, на третьей золотом было оттиснуто какое-то изображение, а на четвертом приклеена почтовая открытка с цветами.
Покупательница выбирала долго. Наконец она взяла с прилавка альбом в простой коричневой обложке и сказала:
— Я попрошу этот…
— Пожалуйста, — ответила продавщица и, улыбнувшись, добавила: — Этот альбом самый изящный. А все эти альбомы с плюшевыми переплетами да с наклеенными открытками отжили свой век. На смену им приходит простота и изящество!
Продавщица выписала чек. Подавая чек покупательнице, она опять сказала:
— Пожалуйста!
Женщина поблагодарила и хотела было отойти от прилавка, но, по-видимому, что-то вспомнила. Улыбнувшись, она обернулась к мужчине, стоявшему за ней, а затем к продавщице:
— Извините, я забыла… Пожалуйста, еще два пакетика угольников…
— Ничего, бывает, пожалуйста, — почти в один голос ответили ей продавщица и мужчина.
Затем продавщица подала женщине другой чек и опять сказала «пожалуйста», а покупательница, принимая чек, ответила «спасибо».
Эти два слова были слышны и у кассы: сначала — когда деньги и чек были поданы кассирше, и затем — когда был выбит чек и вручен покупательнице. Затем продавщица и покупательница, еще раз обменялись «пожалуйста» и «спасибо», когда одна подала чеки, а другая — завернутые в бумагу покупки.
Волли украдкой по пальцам подсчитал, сколько при этом раз было сказано «пожалуйста» и «спасибо». Получилась целая дюжина! «Какие обе женщины вежливые и культурные, как они уважают друг друга», — подумал он при этом.
Подошла очередь Валли и Волли.
— Пожалуйста, что вам? — спросила продавщица.
— Пожалуйста, пять таких карандашей в зеленую полоску. Вот этих, — сказал Волли и показал на карандаши всей рукой.
Волли хорошо усвоил, что показывать пальцем неприлично. Тетя Августэ, например, показывает мизинцем. А мама говорит, что это ненужное жеманство и подражать этому вовсе не следует. А некоторые держат чашку с кофе или чаем, отставив мизинец в сторону. Мама говорит, что это тоже ненужное кокетство.
Валли получила чек, сказала «спасибо» и направилась к кассе. Да и Волли тоже отошел от прилавка, чтобы не мешать другим покупателям.
Возле кассы перед Валли стоял высокий мужчина в коричневом пальто. По-видимому, у него была нехорошая привычка рассовывать деньги куда попало. И теперь, чтобы найти их, мужчина шарил по всем карманам.
Вынимая руки из кармана пальто, незнакомец выронил какую-то бумажку, сложенную вчетверо.
Волли быстро подошел, поднял бумажку, подал ее незнакомцу и сказал:
— Извините, вы выронили это…
Мужчина хлопнул Волли по плечу и гаркнул:
— Спасибо, брат! Спасибо! Молодчина!
Все, кто был в магазине, повернули голову в сторону Волли и смотрели на него. Волли смутился и подумал, что этому мужчине не следовало бы выражать свою благодарность так бурно. Самое лучшее, если ваш хороший поступок остается незамеченным даже для того, ради кого он сделан. Тимуровцы к этому и стремились, делая свои добрые дела.
Отдав записку, Волли отошел в сторону.
А гражданин в коричневом пальто снова принялся обследовать свои карманы. И не удивительно, что он опять обронил что-то. На этот раз он уронил носовой платок.
Волли колебался: поднять или не поднимать? Опять будет благодарить на весь магазин… Неловко как-то. Ну, да ладно!
Но прежде чем Волли успел приблизиться к мужчине, какой-то молодой человек тронул за руку мужчину в коричневом пальто и вполголоса сказал ему:
— Извините. Вы что-то обронили. — И глазами показал на пол.
— Ну-у! Неужели опять? — удивился рассеянный гражданин. — Спасибо, спасибо! — он нагнулся и поднял свой платок.
Волли удивленно посмотрел на молодого человека. Почему же он не потрудился поднять платок? Лень, что ли, помешала ему нагнуться?
Волли рассказал об этом сестре, но и та не смогла объяснить такое поведение незнакомца ничем другим, как ленью…
Ответ на этот вопрос брат и сестра получили только через несколько дней. Дома как-то зашел разговор о пропажах, и Волли рассказал о том, что произошло в субботний день в книжном магазине.
Мама улыбнулась и покачала головой.
— Нет, Волли. Этот молодой человек вовсе не лентяй. Он вел себя совершенно правильно. Чужие носовые платки никогда не поднимают. Может быть, человек только что пользовался этим платком и другому брать его в руки просто неприятно. К тому же это еще и не гигиенично. Разве владельцу платка будет приятно пользоваться платком, который побывал в чужих, может быть, не очень чистых руках?
Глава IV. Дома, в обеденный час
Едва брат с сестрой переступили порог своей квартиры, как сразу почувствовали, что отец уже возвратился с работы.
Волли отворил стенной шкаф.
Так и есть! В углу висело пальто отца, в котором он ходил на работу. Волли и Валли надели свои пальто на плечики и повесили их на вешалку рядом с пальто отца.
Из кухни доносился звон посуды и журчание воды. По-видимому, бабушка накрывала на стол, а отец умывался.
— Добрый день! — поздоровались Валли и Волли.
В семье Метсов был такой порядок: пришел домой — снимай рабочую одежду. Рабочей одеждой у ребят считалась та, в которой они ходили в школу.
Вместо школьной формы Валли надела ситцевое платье все в цветочках, а Волли снял свитер. Пионерские галстуки ребята тоже сняли и повесили на перекладину, вделанную в дверцу шкафа заботливыми руками отца. Вторая точно такая же перекладина предназначалась для отцовских галстуков.
— Пожалуйте обедать! Стол уже накрыт! — донесся из кухни голос бабушки.
И тут вдруг Валли и Волли почувствовали, как они голодны, и в один миг очутились на кухне. Прежде они вымыли руки, а потом уж сели за стол — каждый на свое место.
Посреди стола, покрытого белой скатертью, стояла супница. Дымящийся пар разносил вкусный запах горохового супа.
Отец подождал, пока усядется бабушка, и потом сел сам. Ребята сели за стол последними.
— Пожалуйста, — отец подвинул супницу к бабушке и подал ей половник ручкой в ее сторону.
— Спасибо, только мне есть что-то не хочется. Когда готовишь обед, нет-нет да и попробуешь… Да так напробуешься, что вот потом и аппетита нет… — и бабушка налила в тарелку немного супа.
Вслед за бабушкой половник взял отец. Как и бабушка, он налил себе супу чуть побольше половины тарелки. Затем отец подвинул супницу к ребятам. Однако Волли передвинул супницу дальше к Валли и подал ей половник:
— Пожалуйста!
— Спасибо! — ответила Валли и добавила: — Передай свою тарелку, я тебе тоже налью.
Волли сделал это с нескрываемым удовольствием. Принимая от сестры тарелку с супом, он поблагодарил Валли за внимание.
Отец протянул каждому хлебницу, каждый рукою взял несколько ломтиков хлеба и положил себе на маленькую тарелочку, которая стояла слева.
Столовую ложку долго искать не пришлось. Она лежала тут же, за тарелкой с супом, вогнутой стороной вверх и ручкой направо. Так ее было удобно брать правой рукой. Здесь же рядом с ней, ближе к тарелке, лежала другая ложечка поменьше — ложечка для десерта. Столовая ложка лежала дальше от тарелки, потому что она была нужна прежде, чем маленькая, и так ее удобнее было взять.
Давайте посмотрим, что же на столе было еще.
С обеих сторон тарелки для супа лежали нож и вилка: нож справа, отточенной стороной в сторону тарелки, вилка слева, вогнутой стороной и зубьями вверх.
Но почему они лежали так, а не иначе, спросите вы? Да потому, что в таком положении удобнее их брать, ими удобнее пользоваться.
Посреди стола стояла солонка с солью и салатница с салатом из красной свеклы.
Вот бабушка взяла со стола ложку, и все последовали ее примеру. Как за завтраком, так и сейчас к еде приступили все сразу.
Волли хорошо знал, как надо держать ложку во время еды. Делал он это так: брал ложку в правую руку так, чтобы ручка ее опиралась бы на согнутый средний палец, а сверху прижимали бы большой и указательный пальцы.
Кушая суп, Волли легонько опускал ложку в тарелку и затем, проводя ею по дну, зачерпывал немного супа. Ведь полную ложку супа можно нечаянно расплескать на скатерть или на костюм.
Ложку с супом Волли брал в рот не боком, а носиком. Потом, не торопясь, без прихлебывания отправлял содержимое в рот. Руку с ложкой мальчик держал на весу. Ведь удобней ложку подносить ко рту, а не самому тянуться к ложке! Не так ли?
А что же делала левая рука?
Левой рукой Волли отламывал небольшой кусочек хлеба и клал его в рот. И тут же следом за хлебом — очередная ложка супа.
Пережевывая пищу, Волли старался держать рот закрытым. Ведь из открытого рта пища может выпасть или, чего доброго, еще чавкать начнешь. Кроме того, разве приятно соседям по столу видеть, как ты языком перекладываешь пищу из-за одной щеки за другую.
— Ну, Валли, как у тебя дела в школе? — спросил отец.
— Спасибо, папа. По-моему, неплохо. По арифметике получила четверку. А на уроке физкультуры учительница сказала, что у меня сильная подача в волейболе.
На время разговора Валли положила свою ложку в тарелку с супом. Но так, чтобы потом было ее удобно брать.
Гороховый суп бабушке удался на славу! Когда суп в тарелке подходил к концу и было уже трудно зачерпнуть ложкой со дна тарелки, пришлось на помощь призвать левую руку. Слегка наклонив тарелку левой рукой, можно было без особых усилий зачерпнуть остатки супа. Конечно, отдельные горошинки никак не хотели попадать в ложку. Но это в конце концов не так важно. Пусть останутся на дне тарелки.
Покончив с супом, все оставили свои ложки в тарелках. Но опять-таки вогнутой стороной вверх и ручкой направо. Так бабушке было удобней их собирать. Грязные тарелки из-под супа составили в стопку и ложки положили в верхнюю тарелку.
Валли быстренько встала из-за стола, чтобы помочь бабушке управиться с посудой. Она принесла и расставила на столе чистые тарелки для второго, а бабушка принесла жаркое: румяную картошку и мясо с подливой.
Отец взял блюдо с жареным мясом и подал его бабушке. На краешке блюда лежала вилка для мяса. Бабушка взяла эту вилку и воткнула в ближний к себе кусочек мяса.
— Спасибо, — сказала она отцу и добавила: — незачем подносить блюдо каждому. Не больно уж велика семейка наша, да и стол небольшой, чтобы каждому подносить. Сами достанем, что нужно.
Когда очередь брать мясо дошла до Волли, то мальчик немного замешкался. Он с удовольствием взял бы не тот кусочек, что был ближе к нему, а другой, подальше. Тот был такой поджаристый и румяный! Но… в их семье никто никогда не копался в пище. Что ж, делать нечего!.. И Волли воткнул вилку в ближний кусок.
Вскоре во всех тарелках лежало мясо, картошка с подливой и салат из свеклы. Бабушка взяла со стола вилку и нож — можно приступать к еде!
Волли давно уже знал, как надо обращаться с ножом и вилкой. Нож держал он в правой руке так, чтобы ручка упиралась в ладонь, а указательный палец прижимал бы нож сверху. Вилку Волли держал точно так же, как и нож, только не в правой, а в левой руке. При этом зубья вилки были направлены книзу; точно ожидая команду немедленно вонзиться в мясо.
Волли воткнул вилку в мясо и отрезал ножом небольшой кусочек, потом тем же ножом набрал примерно столько же гарнира и как бы намазал его на кусочек мяса на вилке. Даже салату он умудрялся найти место на вилке. А вот тетя Августэ делает все наоборот: все, что есть на тарелке, разрезает и крошит на мелкие кусочки и потом начинает есть. Это неправильно. Во-первых, размельченная пища быстро остывает, и, во-вторых, далеко не аппетитно, когда на тарелке все навалено в кучу: и картошка, и мясо, и салат.
Работая вилкой и ножом, Волли держал руки на весу. Ни одна рука не касалась стола. Направляя вилку в рот, Волли следил за тем, чтобы зубья вилки были всегда направлены книзу. Было бы смешно вилку держать в кулаке, примерно как вилы или лопату.
Само собой разумеется, никто из сидящих за столом не ел ножом. Ведь если есть пищу ножом, немудрено язык и губы порезать. Только одному человеку на свете разрешено засовывать ножи в рот — это шпагоглотателю в цирке!
Но вот и сладкое на столе.
Вскоре все одновременно встали из-за стола и поблагодарили бабушку за вкусный обед:
— Спасибо, бабушка!
— Спасибо!
Валли и Волли приступили к своей обычной послеобеденной обязанности: сестра мыла посуду, а брат вытирал ее. Вымытую посуду они аккуратно поставили в шкаф. Обед для мамы бабушка поставила в духовку.
Вдруг бабушка в изумлении остановилась посреди кухни.
— Волли, что ты делаешь? — вскрикнула она.
Около плиты, широко открыв рот, стоял Волли и ожесточенно ковырял вилкой в зубах. По-видимому, мясо застряло у него в зубах и он старался добраться до него вилкой.
— Никак, — вместо ответа пробормотал Волли.
— Ну кто же так делает?..