Для своего времени Аристотель был действительно великим ученым. Он как будто подвел итоги всем знаниям, которые накопили философы, жившие до него. Аристотель привел эти знания ¦в систему и тем самым очень облегчил усвоение их.
Он сделался учителем юнош^Александра Македонского, вскоре ставшего императором, й создал школу, широко прославившуюся во всей Греции.
Аристотель старался понять законы мышления. Он установил правила, по которым следует делать умозаключения и отыскивать причины ошибочных суждений. Наука о мышлении, которую ¦создал Аристотель, получила название «логика».
В классе философии учеников знакомили с «Логикой» Аристотеля. Затем заставляли изучать его мысли об устройстве мира и о природе.
Вместе с тем ученики должны были запоминать, что говорили о природе отцы церкви. Так называли создателей православия, считавшихся святыми. Они сами по большей части учились по книгам Аристотеля и разделяли его мнения.
Поэтому сомневаться в словах Аристотеля запрещалось. Ученики должны были принимать их на веру.
Степан Крашенинников выучил все, что полагалось знать из «Логики» Аристотеля. Потом начались уроки физики.
Учитель рассказывал, что Земля находится в центре вселенной. Вокруг нее с различной скоростью и на разном расстоянии вращаются Солнце, Луна и звезды.
— Ежели мы бросим камень, он пролетит немного и начнет падать. Небесные лее светила летят вечно. Запишите: небесным телам свойственно вечное, круговое и равномерное движение; А земным — прямолинейное и прекращающееся. Так учит пре-славный Аристотель. А Иоанн Дамаскин в слове «О правой вере» поучает... Пишите, — говорил учитель и начинал диктовать текст.
Крашенинников записывал: он и его товарищи не могли возразить учителю, что учение Аристотеля о различных свойствах, которыми будто бы отличаются небесные и земные тела, в сущности не объясняет ничего.
— Все, что на земле бытие имеет, от растения до человека,
составляет мир одушевленный. А камни, песок и им подобные вещи составляют мир неодушевленный. Но у растения одна душа, растительной либо двигательной называемая. А у животных две: растительная и действующая, коя дает чувства и движения. Человек же три души имеет: сверх растительной и чувствительной, еще и разумную. Ею он от всех тварей отличается. Таково мнение Аристотеля. А святой Григорий Богослов о душе человеческой так поучает... Пишите, — говорил учитель.
Он начинал диктовать, что говорили Григорий Богослов, Василий Великий и другие отцы церкви об учении Аристотеля..
Так проходили уроки изо дня в день. Вся наука сводилась к заучиванию давно высказанных мнений.
Это было скучно; ученики занимались неохотно. Упорных лентяев нередко наказывали — на них надевали худой серый кафтан как позорную одежду. Тех, кто нарушал порядок в классе и грубил учителям, секли розгами.
Крашенинников добросовестно делал каждое дело, которым занимался. Он учился лучше других, но тоже не мог не испытывать скуки, заучивая длинные и не всегда ясные выдержки из. сочинений Аристотеля.
II вдруг в жизни Крашенинникова произошел резкий поворот. В ноябре 1732 года ректор Славяно-греко-латинской академии неожиданно получил сенатский указ: выбрать из старших классов двенадцать хороших учеников и отправить в Петербург. Там они были обязаны явиться в Академию наук. После проверки их знаний лучшие должны были, немного подучившись при Академии наук, ехать в Сибирь, чтобы помогать профессора уезжающим в Камчатскую экспедицию.
— В философском классе отменно учится Степан Крашенинников. Он и поведения доброго. Его пошлем, — сказал ректор.
Па другой день Крашенинников узнал, что он должен отправиться в Петербург и стать студентом при Академии наук.
Академия наук существовала только семь лет. За пределами Петербурга о ней знали еще мало. Всего лишь четыре года прошло с тех пор, как при Академии наук была учреждена типография и стали издаваться книги. Они были немногочисленны.
«Календарь, или месяцеслов, исторический» па 1732 год. издававшийся Академией наук.
Первое место среди них занимал сборник трудов академиков на латинском языке, называвшийся «Комментарии» и рассылавшийся иностранным научным учреждениям. Но было одно издание, печатавшееся при Академии наук и расходившееся всюду.
Степан Крашенинников не мог не знать его хорошо. Каждый год типография Академии наук выпускала маленькую книжечку: «Календарь, или месяцеслов, исторический».
«В порядочном домостроительстве без календаря так, слово в слово, как без зеркала или какой другой потребной вещи, про-
быть невозможно. Но они служат и к увеселению, понеже, как известно есть, что многие любопытные головы через весь год одним глазом на календарь и его пророчества, а другим на погоды' и случаи мира смотрят. И буде случится, что одно с другим сходится, то они тем забавляются, что из столь многих календарных предвещаний одно или два удалися. А буде и ничего не удается, как то почти всегда случается, то и тем паки
10
забавляются», говорилось в предисловии к календарю на 1731 год.
В календаре указывались все праздничные и будничные дни. причем упоминалось, намять какого святого отмечается в тот пли иной день, предсказывалась погода, сообщались разные приметы. Сказано было даже о том, из каких мест человеческого-тела следует «пущать кровь для здоровья», в зависимости от положения различных созвездий на небе. И обязательно помещалась картинка, поясняющая это наглядно.
А вместе е тем читатели предупреждались о том, что эти предсказания делаются только потому, что их требуют покупатели календаря, хотя давно следует отказаться от всех суеверий. И в каждом выпуске помещались две или три небольшие, понятно написанные научные статьи.
В календаре на 1731 год, составленном через несколько месяцев после возвращения капитана Беринга из его первого путешествия, была напечатана заметка, сообщавшая, что получены новые сведения о Камчатке. А в календаре на 1732 год было помещено «Продолжение известия о Камчатке». Просматривая этот календарь, Крашенинников мог узнать, что на далеком восточном океане лежит Камчатская земля. В ней много удивительного. Высокие огнедышащие горы выбрасывают пепел и лаву. Горячие ключи бьют из земли струей воды, согретой подземным жаром.
Там живут камчадалы, которые носят одежды из звериных шкур. Они зимой селятся под землею в особых жилищах, а летом — над землею, в юртах на высоких столбах. На всем Камчатском полуострове есть только три русских острога, в которых живут казаки. И хотя об этой земле уже стали поступать достоверные известия, надо сделать еще много для ее изучения.
Были и другие заметки в календарях Академии наук, дававшие сведения, которых нельзя было получить в Спасских школах.
Крашенинников знал, что в Академии наук работают ученые^ приглашенные из иностранных государств. Он был любознателен и не боялся труда. Солдатский сын не страшился лишений, потому что привык жить в нужде. Поездка в Петербург для ученья при Академии наук радовала Крашенинникова, а предстоявшее затем трудное путешествие в далекие, малоизвестные земли не могло испугать.
II
В конце ноября Степан Крашенинников с товарищами приехал в Петербург. Они пришли в канцелярию Академии наук и получили распоряжение явиться на экзамен к профессору Байеру, который заведовал гимназией, существовавшей при Академии наук.
Байер проэкзаменовал московских учеников и остался очень, недоволен их подготовкой. Из двенадцати человек он выделил только трех. На первое место среди них Байер поставил Крашенинникова.
— Степан Крашенинников, Федор Попов и Андрей Леонтьев-могут быть с пользою до Академии наук допущены. Крашенинников и Попов «Логику» Аристотеля хорошо знают. А понятии о физике у них всех так стары и непорядочны, в терминах же-так спутаны, что я и сам того разобрать не мог, — сказан Байер.
Б помощь трем академикам, уезжавшим в экспедицию, нужно-было дать шесть студентов. Поэтому к тем, кого назвал Байер, прибавили еще трех. Остальных зачислили на мелкие канцелярские должности в петербургских учреждениях или отослали в Москву.
Крашенинников стан студентом Академии наук. Студентами называли молодых людей, которым академики, приглашенные из-за границы в Россию, должны были читать лекции, чтобы co-временем русские ученые пришли на смену иностранцам. Но профессора не знали по-русски и обычно не желали учиться русскому языку, потому что рассчитывали в конце концов вернуться на-
родину. Оли могли читать лекции на латинском языке, который в то время был международным научным языком: на нем писались ученые труды во всех странах. Однако русских студентов, .достаточно хорошо знавших латынь, почти не было. Подготовка русских ученых не налаживалась.
Когда Крашенинников стал студентом, все еще не было ни одного русского академика. Только профессор Миллер, занимавшийся русской историей, мог объясняться по-русски. Миллеру поручили читать Крашенинникову с товарищами лекции по географии. Считалось, что эту науку должен знать каждый историк, потому что география дает сведения о местах, где совершались исторические события, и помогает понять их ход.
Неизвестно, стал ли кто-пибудь, кроме Миллера, читать лекции Крашенинникову и его товарищам. И все лее, сделавшись •студентами, они получили возмояшость учиться совсем по-другому, чем раньше. В Спасских школах на уроках физики в философском классе учителя постоянно подтверждали объяснения .ссылками на священное писание. В изданиях лее Академии наук .совсем не было пи текстов из библии, ни ссылок на отцов церкви.
А в только что вышедшем академическом календаре на 1733 год профессор физики Крафт поместил заметку, в которой писал, что не следует объяснять явления природы чудесами:
«Пока люди истинного познания какой-нибудь вещи не получат, тогда они обыкновенно в баснословных, а часто и безумных помышлениях упражняются. Прямая и чистая правда им очень проста кажется, и они ею довольствоваться не хотят, но лучше •такие мнения избирают, которые нечто чудесное в себе содержат».
Академик Крафт пояснял эту мысль на примере затмения луны:
— Что проще, чем поверить, что тень от Земли на воздух упадет и Луна, потому что она близ Земли есть, от сей тени затмиться может? Однакоже прежде тому поверили, что Луна •чародейством с неба скрадывается, — говорил Крафт.
Крашенинников никогда не слыхал таких рассуждений в московской школе.
Там даже об устройстве человеческого тела учителя говорили,
1G0
Академия наук.
Третий академик, де-ла-Кройер, мало интересовался научными открытиями. Он был двоюродным братом академика Делиля, который рекомендовал его Академии наук. Другие академики уже стали замечать, что де-ла-Кройер мало подготовлен к научной работе и некоторые говорили что он решил уехать в экспедицию, чтобы не обнаружить окончательно в Петербурге недостаточность своих знаний.
Гмелпн и Миллер составили обширный план изучения Сибири. Крашенинников На МНОГИе Академик Гмелшг.
годы связал С НИМИ СВОЮ йсйзнь й работу
Миллей й I мелин решили совершить путешествие с возможно большими удобствами.
— Мы должны путешествовать, как достойные и порядочные люди, — говорил Гмелин.
Академики постарались взять с собой все необходимое и для научной работы и для благоустроенной жизни в пути. Сенат разрешил им взять из академической библиотеки все нужные книги и ассигновал деньги академии на покупку новых изданий взамен выданных. Гмелин взял немало солидных латинских книг — от специальных исследований до определителей растений, живот-
пых и минералов. А Миллер составил себе маленькую библиотечку из исторических и географических книг.
Лаборатории Академии наук снабдили их термометрами, барометрами и прочими приборами для метеорологических и других наблюдений. Гмелин и Миллер постарались взять и все необходимое, чтобы сохранить городские привычки в далекой Сибири. Они захватили с собой несколько новых кафтанов и камзолов из цветного сукна, тонкое белье, с расчетом на несколько лет вперед, и даже запас хорошего вина разных сортов. У каждого был свой слуга — камердинер, а искусный повар должен был готовить им во время путешествия привычные кушанья. Сенат назначил академикам удвоенное жалованье и дал право каждому требовать на казенный счет десять лошадей для себя, слуг и багажа.
Студенты должны были выполнять все их поручения, помогать собирать коллекции, переписывать их бумаги. Академиков сопровождали два геодезиста, чтобы снимать планы местностей, живописец Беркан и рисовальный мастер Люрсениус, которые должны были зарисовывать растения, животных, памятники старины. Особый отряд из двенадцати солдат с капралом и барабанщиком обязан был охранять академиков в пути и внушать уважение к ним местным властям.
Сенат дал академикам на руки указы на имя губернаторов и воевод. Все должны были оказывать содействие ученым путешественникам, предоставляя лошадей и лодки, проводников и гребцов, отводя квартиры и выполняя другие требования.
Миллер и Гмелин знали, что от начала путешествия и до окончания постройки в Охотске кораблей для плавания на Камчатку и в Америку пройдет несколько лет. Они решили использовать этот период для более основательного изучения Сибири.