— Деметриос, — в комнату вошла мама, — ты расстроишь Нико. На сон грядущий это не очень хорошо.
Ее глаза были красными, как будто она плакала. Но она улыбнулась мне и погладила по голове, как делала, когда я был маленьким.
— Нико, вот что может поднять тебе настроение, — ворковала она. — Анна и Стефанос все-таки собираются в отпуск. Ограбленные или не ограбленные. Они хотят, чтобы ты со своими друзьями присмотрел за домом. Вшестером, все вместе, так вы будете в безопасности.
— В самом деле? — Я вскочил. Это был настоящий сюрприз.
— Анна настроена решительно. Она сказала Стефаносу, что сейчас им отпуск нужен больше, чем когда-либо. Да и как он будет ходить на работу с таким разбитым лицом? Поэтому в понедельник они, как и собирались, уезжают.
— Отлично, — сказал я. Но на самом деле я не так уж обрадовался. Каким-то образом идея присматривать за Замком Терзиса утратила свою привлекательность. Теперь этот дом казался скорее грустным, чем сказочным. Думаю, потому, что Терзисы могли лишиться его.
— Анна хочет, чтобы ты пришел завтра. Она все тебе объяснит, — продолжала мама. — Завтра не стоит приводить остальных. Она знает, что твои друзья порядочные мальчики и девочки. Хорошо?
— Конечно, мам.
Она поджала губы.
— Нико, теперь ты будешь за все в ответе. Ты скажи Лиз, и Тому, и остальным, что нужно быть там поосторожнее. Это очень большая ответственность.
— Теперь мое прозвище не милый, а ответственный. Ник Контеллис Ответственный.
— О чем ты говоришь? — спросила мама. Она посмотрела на компьютер и покачала головой. — И прекрати играть с этой штукой.
— Почему ты решила, что я играю? Может, мне в школе задали написать сочинение!
— Нико, — проговорила она. — Посмотри на меня. Ты помнишь, что я твоя мама?
— Почти забыл.
— Выключай эту штуку и ложись спать, пока не испортил глаза.
— Всем приходится чем-нибудь жертвовать, мам.
— Ох, Нико!
Глава VII
РАБОТА
На следующий день отец купил все газеты. Все сообщали об ограблении, и все умудрились допустить неточности.
Писали, что мы, то есть «Великолепная шестерка», собрались на благотворительное мероприятие, когда «помешали ограблению». Одна газета утверждала, что нас было четверо, другая — пятеро, третья — шестеро.
Мистер Терзис оказался Стефаном Теразза и Стефано Терза и даже Педро Мерзисом. Возраст его колебался от шестидесяти до семидесяти двух, и родом он был отовсюду, от Греции до Гренландии. Он был ранен ножом и отправлен в больницу. Его стукнули по голове, ударили по ноге и бросили умирающим. Его жена двадцати лет, тридцати и сорока, Анна, Аня и Агнес, ухаживала за больным у его постели.
Но чем они действительно насмешили, так это россказнями о стоимости изумрудов. Одна газета говорила, два миллиона. Другая — четыре с половиной миллиона. Третья — «возможно, шесть миллионов». Чем меньше была газета, тем большую сумму она указывала.
— Почему в газетах всегда все неправильно? — спросила мама. — Это понимаешь, когда они пишут о чем-то тебе известном. Все неправильно. Даже в газете твоего друга Элмо всегда ошибки.
— Предпочитаю не говорить ему об этом, — сказал я. — Это может его обидеть.
Полиция до сих пор не установила, кем был мертвый мужчина, но владельца машины, на которой скрылись преступники, нашли. Школьная учительница из Эвон-Хайтс заявила об угоне автомобиля со стоянки у супермаркета всего за пару часов до ограбления. Так что эта линия расследования тоже зашла в тупик.
Словом, куда ни посмотришь, всюду тупики.
В тот день часа в два я подошел к Замку Терзиса.
Миссис Терзис, прежде чем открыть, посмотрела в «глазок».
Когда я вошел, она снова тщательно повернула ключ в замке, закрывая дверь. Терзисы больше не рисковали открывать неожиданным посетителям.
— Ник, поручения в записке, — сказала она, протягивая исписанные листы. — Ты знаешь дом. Все будет хорошо. Я так и сказала Стефаносу.
Ее голос звучал так, словно она уговаривала себя. Я старался держаться уверенно и бодро. Она нервно улыбнулась и погладила меня по руке.
— Вот запасной ключ, — сказала она. — Только не потеряй его, хорошо? И никому не давай. Храни его сам. В доме больше нет драгоценностей, но Стефанос волнуется за картины, украшения и вещи. Ты же его знаешь.
Я знал.
— После ограбления мы изменили код сигнализации. Новый номер 4565. Запомнишь?
— 4565, 4565, 4565, — бормотал я. — Запомнил.
— Полиция говорит, что, по твоему описанию, Ник, у мужчины, который напал на Стефаноса, сотрясение мозга. Очевидно, он не мог разговаривать с водителем машины. Так что вряд ли он сообщил ему номер кода. Но все равно у нас не было другого выбора. Когда войдешь, отключи сигнализацию и не забудь снова включить, когда будешь уходить.
— Хорошо.
— Да, и, пожалуйста, попроси у своих друзей прощения за этот беспорядок. До отъезда у меня не будет времени пригласить уборщицу. Приберусь только на нижнем этаже. Притворитесь слепыми, — добавила она со смехом, закрыв глаза рукой.
Отпечаток пальца на вазе или валяющийся на полу журнал, по мнению миссис Терзис, можно было назвать беспорядком. Очевидно, она никогда в жизни не видела нормальную детскую спальню. Очевидно, ей никогда в жизни не приходилось пробираться через игрушки, утопая в них по щиколотку, отковыривать жевательную резинку от ковра или счищать недоеденный сандвич с ореховым маслом с гладильной доски. Она об этом представления не имела.
— Уверен, беспорядок нам не помешает, — заверил я. — Между прочим, как мистер Терзис? Он в порядке?
— Он доведет себя. Он такой беспокойный. Чем старше становится, тем беспокойнее. А теперь еще это… — Миссис Терзис подняла ладони и пожала плечами, словно говоря: «Ну что тут поделаешь?» — Он сейчас лежит. Сегодня утром на час пошел на работу и сразу поссорился с Майлсом. Бедный Майлс, ему так досталось.
Она шмыгнула носом.
— Стефанос не хочет ехать в отпуск, — громко проговорила она. Вероятно, она надеялась, что мистер Терзис услышит. — Ему это только на пользу. Может, не будет кидаться на людей, как свирепый медведь.
Я решил, что пора заняться делом. Взглянул на записку, которую мне дала миссис Терзис. Записка? Это было больше похоже на серию очерков на тему содержания дорогого дома.
— Рыбы, — прочел я себе под нос заголовок, подчеркнутый красным миссис Терзис в верхней части страницы. — Орхидеи. Птицы. Рыбы. Бассейн. Поливальная система. Вытирание пыли. Корреспонденция. Автоответчик… А как с Педро и Пепитой?
Миссис Терзис выглядела озадаченной.
— О, Педро и Пепита едут с нами, — воскликнула она. — Ты не знал? Ох, Ник, ни в коем случае ни Стефанос, ни я не оставим наших деток здесь одних.
Ну, во всяком случае, хоть какое-то облегчение. Педро и Пепита были очаровательными собачками, но, должен сказать, я бы нервничал, если бы пришлось присматривать еще и за ними. Наверняка они едят куриную грудку под соусом из белого вина, нарезанную кусочками и посыпанную петрушкой. А вдруг они подавятся? Они такие маленькие.
— Мы начнем во вторник после школы. Миссис Терзис кивнула и улыбнулась.
— Конечно. А еду и напитки возьмите сами, хорошо, Ник? Я знаю, как вы, дети, любите поесть. Я оставляю полный холодильник. Вам ничего не стоит опустошить его за неделю. Ты со своими друзьями бери все, что нужно.
— Спасибо, миссис Терзис. — «Если бы она только знала, — подумал я. — Если Тома подпустить к холодильнику Терзисов, он очистит его за день».
Миссис Терзис повернула ключ в замке и открыла дверь, чтобы выпустить меня. Но в последнюю минуту у нее случился нервный припадок. Она положила свою руку на мою.
— Ник, ты будешь очень осторожен, ведь правда? — прошептала она. На этот раз она ни в коем случае не хотела, чтобы мистер Терзис услышал. — Приходите все вместе, ты и твои друзья. Вы присматривайте друг за другом. И никого не впускайте в дом, хорошо? Никого. Я пообещала Стефаносу. И ты будешь осторожен с ключом и сигнализацией… и орхидеями… и…
— Ни о чем не беспокойтесь, миссис Терзис, — сказал я, Ник Контеллис Ответственный. — Просто хорошо отдохните. Все будет хорошо, правда. Положитесь на меня.
Она доверчиво взглянула на меня. Ничего удивительного. Я говорил, как опытный спасатель из службы доверия.
По дороге домой я твердил себе, что все будет хорошо.
Конечно, дом большой и дорогой, в нем полно белых ковриков, дорогой техники, капризных тропических рыб и орхидей, которые почувствовали бы, стоило кому-нибудь чихнуть в их сторону. Конечно, у владельцев случится сердечный приступ, если какая-нибудь живность погибнет и разобьется или испачкается что-нибудь из вещей.
Тем не менее я собирался показать этот дом друзьям.
Почему я волновался?
Разве я не доверял своим друзьям?
Я набрал побольше воздуха и выбросил из головы подобные мысли. И стал думать о «Побеге из Заргоса». Это было гораздо безопаснее.
Глава VIII
РАЙСКИЙ УГОЛОК
Вторник.
Занятия в школе в тот день закончились.
Вся «Великолепная шестерка», кроме Санни, стояла перед Замком Терзиса. Я штудировал записку, составленную миссис Терзис, с инструкцией, как попасть в дом.
— Где Санни? — спросил я.
— Наверное, в гимнастическом зале или еще где-нибудь, — ответила Лиз. — Она не сказала, куда идет, может, она забыла.
— Ладно, шаг номер один, — сказал я. — Том, можешь осмотреть кусты?
— Они громадные, — воскликнул он. — Мне нравятся. Где бы я мог купить такие же?
Том никогда не упускает случая пошутить. Очевидно, считает, что не бывает шутки слишком вялой, слишком избитой, чтобы держать ее про себя. Я часто думал, что это не на пользу его имиджу. Но сказать ему ничего нельзя.
Я поднял брови. Он ухмыльнулся в ответ. Сегодня он выглядел еще эксцентричнее, чем обычно. На нем было чудовищное пальто, которое, похоже, покупал еще дедушка Тома в комиссионке, и этот старый вязаный шарф, несколько раз обернутый вокруг его шеи и болтающийся на спине. Он действительно раздражал меня.
— Просто осмотри их, сделаешь?
— Зачем, Ник?
— Так сказано в записке, — проворчал я. — Ох, никогда неизвестно…
Я сам бросил беглый взгляд на кусты. Никакие грабители там не прятались. Все было спокойно.
— Ник, парня нет, он мертв, забыл? — напомнил Том.
— Том, заткнись, — огрызнулся я.
Вставил ключ в замок и открыл входную дверь. Все вошли в дом. Я быстро захлопнул дверь и почувствовал облегчение, когда щелкнул замок.
— Может, поплаваем перед тем, как начнем работать, — предложила Ришель. — Или прохладительные напитки…
— Подожди, Ришель, — перебил я. — Помолчи секунду. Мне нужно набрать код, или у нас будут снимать отпечатки пальцев в полиции.
4565. Точно.
Я прикрыл панель одной рукой, так как никто не должен был знать номер кода, который я буду набирать. Краем глаза я видел, как Том показывает на меня пальцем и делает вид, что, согнувшись в три погибели, беззвучно смеется. Он и впрямь совершенно невыносим.
С двух попыток я набрал правильно, и наконец загорелась зеленая лампочка.
— Отлично. — Я в первый раз выдохнул. — Мы в доме.
Ришель, кружась, словно в танце, устремилась в гостиную, раскинув руки и подняв лицо к стеклянному куполу.
— О, как великолепно! — пела она. — Это рай. Ох, как я хочу этот дом. Как он мне нужен. Он необходим мне.
— Ладно, ребята, — сказал я, пробегая глазами записи. — Вот ваши обязанности: Том, ты включи поливальную машину — пульт около задней двери — и покорми рыб.
— Каких рыб?
— В кухне. Через арку, — показал я, передав ему листки с указаниями. — Просто прочти и точно следуй указаниям.
— Разденься, будет легче, — ухмыльнулся Том. Он уже снял свое пальто, но шарф оставил. Конечно. Ему не хочется нормально выглядеть.
— Мне и так легко. Мне легко. Если бы я был еще легче, я бы уже плавал.
Том взял листок и отправился в кухню на поиски корма для рыб.
— Ришель, — предложил я. — Не хочешь ли полить растения?
— В оранжерее?
— Именно. Миссис Терзис все цветы из дома собрала туда. Все, что тебе нужно, включить воду, если, конечно, ты представляешь, как это делается.
Ришель одарила меня убийственным взглядом.
— Я только хотел сказать, что это не так-то просто, — попытался оправдаться я. — Там поливальная система. Из нескольких труб вода распыляется, по другим стекает. Все эти вентили, клапаны. Контрольный пульт снаружи, за металлической панелью у двери. В записке диаграмма, но она какая-то запутанная, ничего?
— Ничего. — Она взяла листок и направилась к оранжерее.
Остались Элмо, Лиз и я.
— Так, что дальше? — спросил я. — Вытирание пыли или кормление птиц?
Лиз передернула плечами.
— Ненавижу, когда птиц держат в клетках. Это жестоко.
— Ну, мы не можем позволить умереть им голодной смертью, — съязвил я.
— Я вытру пыль. — Лиз подняла руку. — Хотя не знаю, откуда взяться пыли за один день.
Я вручил ей листок, озаглавленный «Вытирание пыли». Она вышла, читая его и вздыхая.
Элмо я передал его инструкции.
— Ты выбран на должность орнитолога, Циммер. Поздравляю.
Мне не пришлось объяснять ему, где птицы. Неожиданно два какаду начали вопить так, словно им в кормушку насыпали протухший корм. Элмо повернулся, чтобы через дверной проем взглянуть на птичий вольер размером с комнату за оранжереей.
— Корм в вольере в жестяной банке. Снаружи куча газет.
— Газеты? Они что, читают во время еды?
— Чтобы застелить дно клетки, — объяснил я. — Понимаешь, ну, неприятно, конечно, грязь и всякое такое. Зачем, ты думаешь, они выписывают «Перо»?
Элмо пропустил мимо ушей мое замечание о газете, которую выпускал его отец.
— Я должен войти в клетку? — спросил он.
— Давай скажем так: да.
— А что, если они заклюют меня до смерти?
— Мы дадим «Перу» эксклюзивное интервью. Подумай над названием «Сын издателя убит попугаями». Это увеличило бы тираж на несколько экземпляров. А теперь покорми птиц. Доволен?
— Все, что скажешь, — проворчал Элмо. Он не казался слишком довольным.
Я прошел через гостиную и маленький коридор к плавательному бассейну. Достал реактивы для бассейна из шкафа и последовал инструкциям миссис Терзис по добавлению их в воду.
В этой комнате было что-то жутковатое — и в том, как свет отражался от воды, стен, потолка, и в том, с каким звуком вода стекала по желобу.
Я попробовал воду. Подогрев был отключен, но вода все еще была приятной: не слишком теплая и не слишком холодная. Может, Ришель права, и нам следовало бы поплавать. Это бы нас взбодрило. Я бы выглядел героем. А Терзисы бы не возражали. На самом деле они бы ничего и не узнали, если бы мы потом убрали.
Потом я огляделся еще раз. Или, возможно, это все-таки не самая удачная идея. Почему-то глубокий бассейн выглядел не слишком приветливо.
Я как можно быстрее закончил все дела с бассейном и вернулся в гостиную. Лиз все еще вытирала пыль. Том тоже еще искал корм для рыб или — что более вероятно — сачковал.
Около оранжереи Ришель не было видно — дверца, закрывавшая панель с выключателями открыта. Я вошел в оранжерею. Там было тепло и влажно. В другом конце Ришель сидела в пластиковом кресле в окружении растений и читала журнал.
— Ришель, что ты делаешь? — спросил я.
Она только передернула плечами.
— Ты уже полила? — Я огляделся. На мой взгляд, еще нет.
— Нет еще, — томно ответила она, — Я включила систему, осталось только нажать на кнопку. Через минуту полью. Только дочитаю. Здесь так хорошо, тепло. Еще полно времени.
Лиз вытирала пыль с кофейного столика. То есть когда я подошел к ней, в руке у нее была тряпка для пыли, но на самом деле она рассматривала карточку, которая стояла перед вазой с красными розами.
— Ты читаешь по-гречески, — сказала она. — Что здесь написано?
— «Счастливого четверга, любимая».