И принц взмахнул в воздухе чеком в один миллион фунтов.
На секунду король чуть не поддался соблазну, но потом подумал: «Неважно, добавлю лишний пенни к подоходному налогу», — а вслух сказал:
— Держи свой лоскуток (это он про миллион) и не мешай мне сдержать свое обещание. Сию минуту в часовню или же… — Он выразительно указал на палача. — Слово короля Пантуфлии свято.
— Слово наследного принца — тоже, — возразил Зазнайо, — тем более что я дал слово даме.
— Она обручится со смертью! — вскричал разгневанный король. — Если только… — он на миг запнулся, — …если только ты не вернешь мне Альфонсо и Энрико живыми и невредимыми!
На размышление у принца ушло времени не больше, чем у молнии на вспышку.
— Я согласен, — ответил он, — если ваше величество обещает выполнить мои условия.
— Назови их!
— Прикалейте доставить меня в Глюкштейн, снять стражу, и, если в течение трех дней я не верну моих братьев живыми и здоровыми, ваше величество будет избавлено от выполнения жестокого обязательства: Зазнайо, принц Пантуфлии, погибнет от собственной руки.
Король, соображавший довольно туго, обдумывал предложение несколько долгих минут. Наконец он додумался, что, согласившись на условия принца, он либо обретет своих дорогих сыночков, либо избавится от Зазнайо, не прибегая к неприятной необходимости казнить его. Хотя некоторые короли и предают смерти своих старших сыновей, а многие хотя бы мечтают об этом, народ потом не слишком одобряет их за такую римскую добродетель.
— Честное слово? — проговорил наконец король.
— Честное слово! — ответил принц, и впервые за много месяцев августейшие отец и сын пожали друг другу руки.
— А вам я обещаю, — торжественным тоном сказал принц леди Молинде, — меньше чем через неделю мы с вами совершим обряд перед алтарем, после чего из кузена и кузины станем братом и сестрой.
Бедняжка Молинда смотрела на него широко открытыми глазами. Откуда ей было знать, что он имеет в виду. Еще миг — и принц ушел. И, взяв с разрешения короля летающий ковер, тут же очутился в доме посла в Глюкштейне.
ГЛАВА XVII.
Черный кот и братья
И кто, как вы думаете, обрадовался ему в этом доме? Леди Розалинда, разумеется, кто же еще… Белые розы на ее щечках превратились в алые, а потом снова в белые, испугавшись столь резкого перехода. Парочка отправилась в сад, где сперва они поговорили о разных разностях, а потом принц поведал ей, что не пройдет и трех дней, как с ним все будет либо раз и навсегда в полном порядке, либо раз и навсегда покончено. Или он доставит братьев живыми и невредимыми в Фалькенштейн — или он не переживет бесчестья.
— И это будет только справедливо, — заключил он. — Если бы я пошел на бой с Огнеметом первым, братьев никто бы уже не посылал после моей гибели. А я непременно погиб бы, дорогая Розалинда, если бы встретился с Огнеметом до знакомства с вами. — И когда она спросила, почему и чем же она ему помогла, рассказал ей всю историю с самого начала: как до встречи с нею он не верил в фей, в драконов, шапки-невидимки и в тому подобные славные и невозможные вещи, а верил только в противные бесполезные факты, в химию, геологию и арифметику, в высшую математику и даже в политическую экономию! В те времена Огнемету ничего бы не стоило его слопать.
Она страшно обрадовалась, услыхав это, что не помешало ей в равной степени встревожиться: она опасалась, что ему не удастся выполнить последнюю, самую трудную задачу. Ведь одно дело подбить Ледомаху сразиться с Огнеметом, а совсем другое — самому разыскать принцев, если они живы, или оживить их если они мертвы.
Но принц успокоил ее, заверив, что у него есть продуманный план. Ночь он провел в доме посла, а наутро поднялся чуть свет, когда все еще спали, чтобы не прощаться с леди Розалиндой. Затем он вмиг перенесся в свой старый заброшенный дворец, куда никто не заглядывал из боязни привидений, с тех самых пор, как двор переехал в Фалькенштейн.
До чего же там было тихо и пустынно! Никаких признаков жизни, а между тем принц искал именно что-нибудь живое. Он обшарил замок сверху донизу, но все было тщетно; тогда он зашел на конный двор, на псарню, в птичник. Но охотничьих собак давно разобрали, домашнюю птицу фермеры приютили у себя. Наконец принц наткнулся па старого, полуслепого, жалкого кота, который растянулся на солнышке. Несчастная тварь отощала, шерсть лезла клоками, ловить птиц и даже мышей кот был уже уке в состоянии, а поить молоком его было некому. Но кошки далеко вперед не заглядывают. Так и Фрэнк (как звали черного кота); этим утром он, видно, чем-то поживился и теперь нежился на солнце, довольный жизнью. Принц постоял, посмотрел на него сожалеющим взглядом и подумал, что, по-своему, даже больной старый кот счастливее иного человека.
— Что делать, — сказал себе принц, — долго он все равно не протянет, а без этого не обойтись. Он ничего не успеет почувствовать.
Он вытащил меч и одним движением кисти отрубил коту голову. Кот не превратился в тот же миг в прекрасную юную девушку, как вы, возможно, ожидали; нет, этого не случилось, да и принесло бы только лишние неудобства, поскольку принц и так уже был влюблен. Кот лежал себе, как и полагалось обыкновенному дохлому коту.
Затем принц притащил охапку соломы, накрыл ее ветками, а сверху положил бедного котика и — поджег солому. Скоро от черного Фрэнка осталась одна зола! Принц взбежал наверх, где стоял волшебный шкафчик. Сердце его колотилось от волнения. В башне солнечные лучи падали сквозь бойницы, в лучах плясали желтоватые пылинки. В шкафу осветились причудливые груды волшебных предметов — разные талисманы, магические заклинания. Принц обыскал все полки и наконец нашел шесть старинных сосудов из черной кожи, каждый с серебряной пластинкой, а на каждой пластинке было выгравировано: «AQVA DE FONTE LEONUM»[3].
— Слава богу! — воскликнул принц. — Я так и думал, что они не забыли мне ее подарить!
Он взял одну из кожаных фляг и, сбежав с лестницы, бросился к остывавшему костру. Там он откупорил флягу и капнул несколько капель воды на угли и золу, которые недавно еще были котом. Вверх взметнулся длинный колеблющийся язык белого пламени, и оттуда выпрыгнул ладный, сильный, жизнерадостный черный красавец кот! То был Фрэнк, каким он был в расцвете молодости; он тотчас узнал принца, потерся о его ноги и замурлыкал. Принц поднял Фрэнка в воздух и поцеловал его на радостях прямо в кос, и Фрэнк очень комично потер нос лапой.
Затем принц опустил его на землю, и тот стал крутиться на месте, пытаясь поймать свой хвост, а потом, задрав его кверху, гордо прошествовал вслед за принцем в замок.
— Ох, Фрэнк, — сказал принц, — ни за одним котом со времен Кота в сапогах не ухаживали так, как будут ухаживать за тобой. Ведь если волшебная вода из Львиного Фонтана оживила тебя, то можно попытаться оживить и Альфонсо с Энрико!
И Зазнайо принялся хлопотать: пошел в кладовую, взял кое-какие припасы, забрал все волшебные вещи, какие могли ему понадобиться, сел с пожитками на ковер-самолет и пожелал очутиться у горы Огнемета. «Король у меня в руках, — размышлял он, — если я не найду останков моих братьев, то, клянусь, я…»
Знаете ли вы, что он задумал сделать, если не найдет братьев? А вот попробуйте догадаться — каждый из вас.
Он взвился в воздух и в одно мгновение опустился возле садового насоса бедняги Альфонсо. Заметив рядом серую кучку золы, Зазнайо полил ее волшебной водой, и перед ним вдруг возник Альфонсо, как всегда веселый, с мечом в руке.
— Привет, Зазнайо! — вскричал он. — Ты тоже явился подраться с драконом? Знаешь, я тут заснул, и мне приснилось, будто он меня победил. Но вдвоем-то мы его одолеем. Как Молинда?
— Все хорошеет, — ответил Зазнайо, — но беспокоится о тебе. А об Огнемете больше не думай — с ним покончено. Где-то я потерял Энрико. Посиди минутку, подожди, пока я его приведу.
Принц не хотел, чтобы Альфонсо узнал, как бесславно закончился его поединок с драконом.
— Ладно, старина, — согласился Альфонсо, — а нет ли у тебя чего-нибудь закусить? Я зверски проголодался.
Принц Зазнайо предвидел такую просьбу, он дал ему холодных колбасок (до которых брат был большой охотник) и хлеба, и младший брат выразил свое полное удовлетворение. Затем Зазнайо оставил Альфонсо одного, предупредив, чтобы во избежание несчастного случая (какой приключился с Бенсоном) он, не дай бог, не садился на ковер. А сам полез в гору. И вот очень скоро он увидел в какой-то впадине меч, на рукояти которого в солнечных лучах играли алмазы, — то был меч Энрико. Рядом лежала кучка серого пепла. Принц полил ее водичкой из Львиного Фонтана, и перед ним возник Энрико.
— Ну и любишь ты поспать, Энрико, — сказал ему Зазнайо, — пойдем же, а то Альфонсо расправится с завтраком без нас, если мы не поторопимся.
Они подоспели как раз вовремя, чтобы получить свою долю, и когда Зазнайо рассказал им про битву чудовищ, они все выпили за здоровье Ледомахи. Но ни один из братьев так и не узнал, что они оба были уже безнадежно мертвы, — Зазнайо обманул их, сочинив историю, будто гора заколдована и, пока Огнемет был жив, все, кто попадал туда, засыпали. Про летающий ковер он им, однако, рассказал, но их это не очень поразило, они и сами читали про него в «1001 ночи» и в других исторических сочинениях.
— А сейчас мы с вами развлечемся, — добавил Зазнайо и, велев им тоже сесть на ковер, пожелал очутиться в долине Ледомахи.
Там они оказались в один миг — среди старинных рыцарей, замороженных, как мы помним, в ледяные статуи. Их там набралось целое войско, в самых разных видах доспехов — греки, римляне и рыцари-храмовники, вроде Фрон де Бёфа и де Буагильбера, словом, все те храбрые воины, которые пытались одолеть Ледомаху с тех пор, как стоит мир.
Зазнайо отлил братьям понемножку воды в шапки и велел обходить всех вокруг и капать на оледеневших рыцарей по капле — но две. Они быстро принялись за дело, и — о чудо! — каждый рыцарь по очереди оживал вместе со своим конем и кричал, потрясая мечом: «Да здравствует принц Зазнайо!», — на греческом, латинском, египетском, французском, немецком и испанском, — и принц отлично их понимал и свободно отвечал каждому на его языке. Потом он построил их в боевом порядке и выслал вперед в Фалькенштейн, наказав кричать по дороге: «Принц Зазнайо возвращается назад!» Копыта их коней стучали, знамена развевались, солнце сверкало на остриях копий, они скакали в Фалькенштейн, и когда король их увидел, уверяю вас, ему совершенно расхотелось вешать Зазнайо.
ГЛАВА XVIII.
Самая последняя
Принцы вернулись на ковре в Глюкштейн и, зайдя в лучший трактир, пообедали и легли спать. На другое утро, взяв с собой посла, которому все рассказали, и леди Розалинду, они все благополучно долетели на ковре до Фалькенштейна. Король долго заливался слезами на плече то у Альфонсо, то у Энрико, и они не могли взять в толк, почему отец и леди Молинда с леди Кэтлиной столько плачут, но скоро все развеселились и стали смеяться. И тут — ну кто бы додумал, что он такой коварный! — король отказался выполнять свое обещание и восстановить Зазнайо в правах наследника престола! Короли — они такие…
Однако Зазнайо спокойненько попросил принести ему голову Огнемета, а потом сказал, что польет ее волшебной водой и вернет Огнемета к жизни, если король не поведет себя должным образом. Угроза эта подействовала, и король Грогнио принес свои извинения. Он пожал при всех принцу Зазнайо руку, поблагодарил его и сказал, что гордится им. Что касается леди Розалинды, то старый джентльмен буквально влюбился в нее и немедленно послал за придворным священником, требуя быстро обвенчать всю молодежь сразу, не дожидаясь всяких там свадебных тортов, модисток и тому подобной ерунды.
Как раз когда они выстраивались процессией, чтобы шествовать в церковь, кто бы, вы думали, появился в последнюю минуту? Королева! Ее величество добиралось из Глюкштейна почтовой каретой и, к счастью, пропустило все события с той поры, как Зазнайо, Бенсон и король покинули Глюкштейн. Я говорю — к счастью, потому что если бы она услыхала о них, она не поверила бы ни одному слову. А так, видя Альфонсо и Энрико в добром здравии, королева, очень довольная, сказала:
— Гадкие мальчики! Где вы пропадали? Ваш отец рассказывал тут нелепую историю, будто бы вас убил сказочный зверь. Пф! Так я и поверила! Я все время говорила, что вы попутешествуете — и вернетесь домой. Правда, Зазнайо?
— Конечно, ваше величество, — подтвердил тот, — и я тоже так говорил. Я же вам говорил?
И все придворные хором ответили:
— Говорили, ваше высочество! — Но некоторые тихонько пробурчали: — Вечно он со своим «я же вам говорил»…
Королеве представили леди Розалинду, и королева сказала, что «помолвка была скоропалительной, но молодые люди, вероятно, сами лучше разбираются в своих личных делах». И это так и есть! Таким образом, три парочки были обвенчаны со всем возможным ликованием. Но королева так до конца жизни и не поверила, что к этому привели какие-то чрезвычайные события.
Свой медовый месяц принц Зазнайо и принцесса Розалинда провели в старом замке, где когда-то принца бросили одного. Но теперь замок был обставлен элегантнейшим образом. А господин Фрэнк бродил, задрав хвост, с таким видом, будто замок принадлежит ему.
На второй день медового месяца принц с принцессой сидели в саду, и принц спросил:
— Вполне ли ты счастлива, дорогая?
И Розалинда ответила:
— Да, вполне.
Но принцу не понравился ее тон, и он сказал:
— Нет, что-то ты скрываешь. Признайся, в чем дело.
— Да, ты прав, — ответила Розалинда, кладя ему головку на плечо и говоря еле слышным голосом, — мне хочется, чтобы все любили тебя так, как я. Нет, не так, конечно, но чтобы они хорошо к тебе относились. Сейчас они не могут к тебе хорошо относиться, потому что боятся тебя — ты такой ужасно умный! Не мог бы ты надеть свою шапочку, выполняющую желанья, и пожелать сделаться не умнее других? Тогда все тебя полюбят!
Принц подумал минутку и ответил:
— Твое желание — закон, дорогая. Я готов на все, лишь бы доставить тебе удовольствие, Подожди меня здесь!
И он в последний раз взбежал по винтовой лестнице на чердак и надел шапочку. «Нет, — подумал он, — этого я не пожелаю. У каждого мужа есть один секрет от жены. Это и будет мой секрет». И он произнес вслух:
— Хочу казаться не умнее других.
Потом он спустился вниз, и принцесса сразу заметила в нем большую перемену (на самом-то деле он нисколечко не переменился), и все остальные — тоже. И хотя принц оставался таким же умным, как раньше, никто этого не понимал, и поэтому он стал самым популярным из принцев, а в конце концов — самым любимым из королей, когда-либо правивших Пантуфлией.
И лишь изредка королева Розалинда говорила:
— Мне кажется, дорогой, ты так же умен, как и прежде.
И так оно и было!