………………………………………………………………………
………………………………………………………………………
………………………………………………………………………
………………………………………………………………………
— Стреляться и только стреляться! Дуэль насмерть с четырех шагов! — выкрикивал фальцетом низкорослый жиденький гусар, в котором, присмотревшись хорошенько, под мундирчиком и лихо закрученными наклеенными усами можно было признать карточного джокера. — Вы обозвали меня лжецом, и мы будем стреляться насмерть сию же минуту. К барьеру, милостивый государь, к барьеру!
С этими словами паяц воткнул в землю игрушечную саблю, отмечая место барьера. Дело происходило на лесной поляне, окутанной туманной предрассветной дымкой. По обе стороны, у деревьев, темнели силуэты достоинств и недостатков. Петя продолжал растерянно оправдываться.
— Послушайте, что вы ко мне пристали? Я же сказал, все вышло случайно.
— Случайно?! — взвизгнул джокер. — Вы дали полный ход на мину случайно? Вы намеревались взорвать меня, себя и всех этих господ случайно?!
— Я хотел сказать, что сделал это не подумавши и теперь раскаиваюсь. Не знаю, как это вообще могло случится, черт дернул…
Джокер сделал вдруг круглые глаза, изменился в лице, в ужасе отступил и, схватившись за горло, не в силах совладать с накатившей на него волной возмущения, прошептал словно в удушье:
— Стреляться… на смерть… с двух шагов… сию минуту…
Уже смирившись с тем, что дуэли не избежать и полагаясь только на чудесное, как обычно, избавление, Петя грустно промолвил:
— Если вы хотите по правилам, то у меня нет секунданта.
Достоинства и недостатки зашептались, но никто не вышел. Джокер заявил, что раз так, то он немедленно пристрелит противника без всяких секундантов, и поднял тяжелый музейный пистолет.
Тут лейтенант Яблочкин решил вмешаться. Петю Огонькова он узнал по фотографии, которую разослали сегодня днем по всем отделениям милиции.
— Одну минуту, граждане. — Он вышел он на поляну и встал рядом с Петей. — Что здесь происходит? Почему мальчика обижаете?
— А, бросьте, Яблочкин, — отмахнулся джокер. — Что вы во сне можете сделать? Но если уж вы здесь, соблаговолите быть секундантом этого молодого нахала, осмелившегося оскорбить меня дважды самым ужасным образом.
— И чего такого ужасного?
— А вот у него и спросите, — отвернулся бретер.
Яблочкин обратился к Пете:
— Послушай, мальчик, это тебя разыскивают родители?
— Меня… Это все из-за них, особенно из-за этого, — Петя кивнул на джокера, и тот немедленно выкрикнул: «Третье оскорбление, господа, посту заметить, третье оскорбление!» — Товарищ милиционер, — продолжал Петя, — они во что-то свое играют, а я у них вроде как фишка. Я даже не знаю как играть, а если проиграю, то останусь маленьким навсегда!
— А разве ты маленький? — удивился Яблочкин. — Для твоего возраста…
— Конечно маленький! Три с половиной сантиметра, я специально мерил по линейке. Сейчас вы во сне и тоже маленький, поэтому не замечаете.
— Хм… — Яблочкин растерялся, не зная, что сказать. — Во сне оно конечно… А ты говоришь, эти граждане тебя домой не пускают?
— Домой пускают. Они меня вообще не держат. Только я домой таким не хочу возвращаться. Вот если выиграю и снова буду большим, тогда вернусь.
— А что за игра — спортивная или азартная?
— Спортивная, тоже скажете. Еще какая азартная. Только я ее не понимаю. Следят за мной, а потом вдруг показывают счет, будто я проиграл.
— И сколько же всего будет… раундов?
— Говорят, что всего десять, а я уже три очка всухую проигрываю.
— Не факт! — отчеканил молоток с того края поляны, где стояли достоинства. — Три-один!
— Ничего не понимаю, — сказал Петя. — похоже, что четвертый я выиграл. Только когда это случилось?..
Солнце появилось из-за деревьев и осветило поляну. «Пора!» — сказал джокер, и к Пете приблизился секундант — толстая, одетая во фрак, улыбающаяся крыса. В лапах она держала раскрытый ящичек, где в красном бархатном ложе утопал дуэльный пистолет. Петя обреченно протянул руку.
— Погодите! — воскликнул вдруг Яблочкин. — Погодите, несовершеннолетнему не положено, я буду сам стреляться вместо него!
И Яблочкин выхватил из кобуры свой табельный пистолет системы Макарова.
Джокер пожал плечами, пробормотал «как вам угодно», отвернулся, взвел курок, сказал негромко «в таком случае начнем» — и неожиданно, с разворота выпалил без команды в Яблочкина.
Тяжелая литая пуля просвистела мимо уха, и Яблочкин, пораженный таким диким коварством, выстрелил навскидку прямо в грудь паяцу.
Тот ахнул, схватился за простреленное место, побледнел, заходил, закачался из стороны в сторону и прошептал синеющими губами, укоризненно глядя в глаза своему противнику:
— Я убит, это конец…
Петя и Яблочкин в страхе переглянулись.
Умирающего, но все еще держащегося на ногах шута скрючило и носило кругами. Неожиданно он остановился и стал деловито шарить у себя за пазухой, после чего извлек сплющенную пулю и болтающийся на цепочке медальон.
— Справедливость восторжествовала! — воскликнул он с пафосом. — Неправедная пуля ударилась в охранный медальон моей покойной бабушки! — в голосе добавилась слеза, — Спасибо тебе, бабушка!..
Он разрыдался и отошел, а Яблочкин в полной растерянности убрал пистолет в кобуру.
— Не обращайте внимания, это он придуривается, — сказал Петя. — Спасибо, что вступились.
— Не за что, служба такая. Хочешь, будем на ты?
— Хочу, — с готовностью ответил Петя. Ему теперь очень не хватало такого правильного, хорошего друга.
— Ты зови меня, если еще что-нибудь такое приснится. И вообще, просто так.
— Спасибо.
Они пожали друг другу руки, и все исчезло.
8
Маленький командос. — Первое проникновение. — Второе проникновение. — Спецэффекты
Петя открыл глаза от звона в ушах. Часы в пустом выставочном зале гремели дружинами и били четыре часа утра. Он проспал всего только полчаса, но сон в конце концов оказался приятным и радостным, а рука все еще была теплой от дружеского рукопожатия. Теперь нужно было готовиться к приему гостей.
Тренированными движениями он раздвинул приклеенный жевачкой к внутреннем стороне батареи коробок и спрыгнул на пол. Снял прицепленное к поясу снаряжение — моток веревки, которую заменяла шелковая нить, и два отточенных крюка, изготовленных из кусочков скрепки. При помощи этих крюков, надеваемых на запястья, Петя мог карабкаться по шторам или другой податливой поверхности не хуже кошки. Эти же крюки можно было использовать как якорь, прицепив к веревке и забросив на любой иначе не доступный предмет.
По веревке можно было забраться или спуститься куда угодно, в течение дня у Пети было достаточно времени для того, чтобы потренироваться в лазании по самым различным поверхностям. Это оказалось делом тем более легким, что на него, как мы знаем, действовали совсем другие физические законы, то есть соотношение его веса и мускульной силы были совсем иные, нежели у обыкновенного, большого человека.
За спиной у него появился сшитый из капрона рюкзачок, набитый разными полезными вещами.
Петя надел крюки и забрался по шторе на самый верх. Удобно расположившись на креплении карниза, он начал срезать изоляцию с упрятанного здесь проводка сигнализации. Работа оказалась труднее, чем он предполагал: перочинный ножик затупился, пластиковое покрытие состругивалось медленно.
Вот уже четверть пятого; на улице у фасада замаячили две тени… Еще усилие, еще… Готово! — под изоляцией блеснула оголившаяся медная поверхность. Петя вынул из рюкзака микросхему и закантачил ее с проводом. Красные огоньки камер слежения тотчас погасли, теперь они воспроизводили в обратном порядке картинку зала, записывавшуюся на пленку в последние пятнадцать минут. Одновременно выключились все датчики сигнализации, реагировавшие на малейшие изменения физических характеристик в помещении выставочного зала.
Торопливо работая крюками, Петя спустился на подоконник и выглянул наружу. Поеживаясь от утреней прохлады, под окном его дожидались двое — Славик Подберезкин и Маринка Корзинкина.
* * *
Едва дети забрались внутрь, Маринка схватила Петю в ладошки и поднесла к лицу:
— Петя, ты больше не теряйся, хорошо? Мы ведь волновались, я не спала совсем…
Петя опять с обидой ощутил, что его принимают за несчастную неразумную букашку. Он довольно резко крикнул «отпусти!» и уколол острием крюка Маринку в палец.
— Ой! — сказала она удивленно. — Ты что, кусаешься?
— Некогда, некогда, отпусти его, — заторопился Славик. — Залезай с камерой вот сюда, под витрину. Петя, ты полезай наверх, а я спрячусь за шторой у того дальнего окна. Надо еще подстроить фантом-проектор… Как только их уложим, бежим и из автомата звоним «02» в милицию.
— А может, не надо?.. — жалобно попросила Маринка. — Может сразу «02»?..
— Ладно, не трусь, все равно теперь уже поздно. Ты, самое главное, кино снимай как я показывал… Круговую панораму и больше крупных планов.
— Едут…
— Что?
— Кажется, едут. Поливальная машина едет по набережной.
— По местам!.. — хрипло прошептал Славик в отчаянном волнении и юркнул за штору.
* * *
Со стороны Адмиралтейства по тротуару вдоль фасада двигалась уборочная машина. Она вращала под брюхом черными щетками и брызгала водой на проезжую часть.
Тесно прижавшись друг к другу, в кабине сидели трое. Они не разговаривали, их лица были неподвижны и целеустремленны, словно чеканные на медали.
Ровно в половине пятого, с боем часов, машина остановилась, загородив собой одно из окон первого этажа. Вода перестала брызгать, щетки замерли, из кабины вылез водитель. Пугливо оглядевшись по сторонам он доложил сидящим внутри:
— П-порядок, никого нет.
Обтираясь животами о стену фасада, все трое пролезли к окну и остановились. Бородатый мужчина в очках осторожно толкнул раму, створка поддалась.
Порывисто дыша и хрипя от волнения, злоумышленники перевалились через подоконник, прикрыли изнутри окно и огляделись.
Луч фонарика быстро нашарил ослепительно сверкнувший алмаз, и все трое издали некое подобие стона.
Кукловодов приблизился к алмазу и, глядя на него словно завороженный, прошептал:
— Что же вы стоите как идиоты, поднимайте, поднимайте этот колпак!..
Глаза начали привыкать к полумраку, Петр Эрнестович погасил фонарик и убрал его в карман. Вовчик подбежал к алмазу и схватился ладонями за стекло защитного колпака. Опасливо косясь в сторону темного угла с саркофагом, Горохов тоже приблизился и взялся потными ладонями за стекло.
— Не могу, — прошептал он сдавленно, — руки скользят.
Кукловодов в раздражении швырнул ему платок. Горохов тщательно вытер ладони и, один за другим, по отдельности, трясущиеся пальцы. Глядя на него, Петр Эрнестович скрипел зубами, но молчал.
— Три, четыре, взяли! — шепотом скомандовал Вовчик, и они с Гороховым разом подняли тяжелое, килограмм на двадцать, стекло.
Кукловодов сунул руку под колпак, схватил алмаз и тут…
И тут из темного угла с саркофагом послышалось негромкое, но совершенно отчетливое гортанное рычание. Все трое замерли и повернули головы в сторону этого жуткого звука.
Тяжелый колпак медленно поехал вниз.
Ожившая мумия сделала шаг вперед и попала в полосу освещения. Ее туловище было замотано полосками истлевшей ткани, а вместо глаз зияли черные дыры. Издавая гортанное рычание, мумия шаг за шагом приближалась к злоумышленникам.
— Алмаз… мой… — прохрипела мумия, протягивая к воришкам иссохшие руки.
— Мамочка… — беззвучно произнес Вовчик, и они с Гороховым отпустили колпак на руку Петра Эрнестовича.
Кукловодов крикнул от боли, Вовчик от страха, Горохов, уже лишившийся чувств, словно огромная тряпочная кукла повалился на них обоих.
Колпак оглушительно загремел на пол.
Первый акт подходил к концу.
Славик выключил фантом-проектор и выхватил из-за пазухи духовой пистолет.
Первая стрелка с зарядом снотворного угодила в шею уже и без того находившегося без сознания Горохова.
Не выпуская алмаз, Кукловодов одновременно с Вовчиком бросился к окну. Вовчик споткнулся о Горохова и растянулся на полу. Славик выстрелил в него, но не попал, снова угодив в Горохова.
Тем временем Кукловодов уже переваливался через подоконник. Славик выстрелил в него подряд три раза, но все три заряда ударились о стекло распахнутого внутрь окна.
В следующую секунду преступник оказался на улице и запрыгнул в кабину поливальной машины. Следом из окна кубарем выкатился Вовчик, но машина уже сорвалась с места без него.
Двери распахнулись, и в зал вбежали лейтенант Яблочкин и курсант Мушкина.
— Там!.. Воры!.. Алмаз!.. — в отчаянии крикнул им Подберезкин.
Яблочкин и Мушкина кинулись к распахнутому окну. Направо, в сторону Летнего сада, уходила, набирая скорость, поливальная машина; налево, в сторону Адмиралтейства, убегал во все лопатки еще один преступник.
— Вы налево, я направо! — коротко скомандовал Яблочкин, и оба, перемахнув через подоконник, начали преследование.
9
Курсант Мушкина проявляет спортивную подготовку. — Радуга на Невском проспекте
Хорошо тренированная курсант Мушкина стартовала как на километровку; Вовчик — как на сто метров и быстро выдохся. Потом его гнали вперед не физические возможности организма, а один только панический страх.
Выбежав на Невский, он метнулся в подворотню, рассчитывая запутать преследователя в лабиринте проходных дворов. Но Мушкина приблизилась уже почти вплотную, к тому же дом, во двор которого он забежал, оказался на капитальном ремонте, и все проходы были наглухо заколочены.
Повсюду высились горы строительного мусора, а на песчаной насыпи на рельсах стоял кран.
Мотнувшись туда-сюда, Вовчик остановился и схватил тяжелый металлический кусок арматуры.
— Не подходи!.. уб-бью!.. — завопил он, дрожа всем телом.
И только теперь, с близи, он увидел, что милиционер — девушка, к тому же не вооруженная.
— Ты ч-чего… — сказал он удивленно. — Жить надоело?
Страху ради он махнул железкой.
Толстый металлический прут просвистел около лица Мушкиной, но она не испугалась.
— Убью! — пообещал Вовчик, решив проложить себе дорогу к выходу, размахивая прутом.
Но едва только он шагнул вперед, Мушкина сделала быстрое движение навстречу и ударила Вовчика между ног крепким милиционерским ботинком.
Вовчик выронил прут, медленно присел на корточки и заскулил:
— Ой-ой-ой-ой-ой-ой-ой…
Во время доставки в отделение милиции он не сопротивлялся.
* * *
Яблочкин выскочил на проезжую часть, но набережная, как назло, была пуста. «Ну!.. ну!.. кто-нибудь!..» — шептал он в отчаянии.
Вдалеке показался одинокий велосипедист.
— Стой! — крикнул Яблочкин, бросившись ему навстречу. — Ко мне!
Велосипедист остановился и в удивлении полез в карман за документами. Но милиционер нетерпеливо его оттолкнул, оседлал велосипед и изо всех сил закрутил педалями.
— Ваше транспортное средство конфисковано! — крикнул он уже на ходу. — Получите в милиции!..
Яблочкин знал, что на подъезде к Троицкому мосту ремонтируют дорогу, а проехать пешеходные зоны можно только по Миллионной улице, поэтому он был уверен, что преступник вот-вот должен выехать на Невский через Дворцовую площадь.
Яблочкин вырулил к Александровскому саду и сразу увидел машину; на повороте они едва не столкнулись. Из поливального устройства внезапно хлынула вода, внизу опустились и заработали щетки-валики, а позади из специального контейнера посыпался песок.
Машина потеряла скорость и поехала довольно медленно. Кукловодов не умел управлять уборочной машиной, поэтому совершенно запутался в ее кнопках и рычажках.