— Ерепенится, дочка, молодой еще, — вздохнул леший, — Но тута он, токмо прячется. Ничо, привыкнет, еще подружитесь.
Подружитесь? Ой, что-то сомневаюсь. Как вспомню недобрый взгляд нечисти, так и сомневаюсь. Хотя как ему еще на меня смотреть, если ему совершенно безапелляционно приказали меня сопровождать? Как-то в его отношении очень неудобно мне было.
Разогрев заговором то, что бабули собрали нам в дорогу, я пригласила мага и кликнула бесенка.
— Эй! Коловертыш! Я знаю, что ты тут! Иди ужинать!
Тишина стала мне ответом. Но я точно знала — леший не мог ошибиться, особенно в том, что касалось его подопечных, поэтому не оставила попытки.
— Бесенок! Ну, иди сюда! К сожалению, взять для тебя сметаны не получилось — она бы прокисла за день, но вот ломоть домашнего сыра с вареньем тебя ждет! И съесть надо немедленно!
В ответ хрустнула ветка. Так, уже хорошо, нечисть подает признаки жизни. Здорово, должно быть, мы его раздражаем, если даже оглашение меню его не привлекло. Но я не привыкла сдаваться так быстро. Когда у тебя в младшеньких двое неслухов, и за их промахи от старших получишь ты, поневоле совершенствуешь педагогические навыки.
— Ну, если ты не хочешь, с удовольствием прикончу этот аппетитный ломоть с малиновым вареньем — сама! — коварно крикнула я.
Мне показалось, или что-то на дереве сердито заворчало? Видимо, я на верном пути!
— Хотя нет! Я примусь за лепешки, а сыр отдам магу!
Маг опешил — мол, такой я неприятный, что мной только нечисть пугать? Однако угроза сработала. В тот же момент черный вихрь слетел с дерева и подхватил обещанное ему угощение.
— Тьмонеистовый туес!
[12]
— раздалось сверху, и меня невольно передернуло. Надеюсь это он не мне? В мужском роде сказал, значит, магу. Я облегченно вздохнула. Мага было не жалко.
Так, оборотень накормлен, вон, даром что аристократ, лично контролировал процесс разогревания бекона, похвилинно вздрагивая и бормоча мне под руку, что я его сейчас пережарю, довел — слов нет! Уже готова была опять забыть об объявленном бойкоте, но потом передумала. И коловертыш, скрывшийся в листве дерева, тоже довольно чавкает. Можно и самой приступить к заслуженной трапезе.
Только откусив от бутерброда и ощутив мягкий, нежный вкус домашнего хлеба, кусок домашнего сыра с пряностями и сочный помидор сверху — поняла, как я проголодалась. Прикончив еще парочку таких же бутербродов, подумала, что не мешает и о фигуре подумать, и вместо вяленой дыни и орехов в меду ограничилась большим яблоком. Ну и парой орешков.
— Эй! Коловертыш! Вяленую дыню будешь?
— Что, телеуха
[13]
, задобрить пытаешься? Не выйдет! — однако метнувшийся за вяленой дыней маленький смерч показал, что может и выйдет.
— Почему это я — телеуха? — решила, что самое время обидеться. Я, в конце концов, его не обзывала.
— Как есть, телеухи! Оба! — чавкая сверху, сообщила нечисть.
Тут уже и оборотень завозмущался. Что-то мне подсказывает, что не будь здесь меня — чай, девица, все-таки, маг бы ему ответил. А так вынужден был почти что промолчать.
— Эй, нечисть! Не много ли на себя берешь?
— В самый раз, — нагло ответили ему, — А как вас еще называть, после того, что вы в Верхнем Курене сегодня устроили.
О, вот это уже похоже на конструктивный диалог! А что ж мы там устроили-то? Я личину бабулину набросила. Не сразу, правда, но все-таки…
— Ой, не могу, — издевательски протянул бесенок, — Пока ты суемудрую
[14]
там из себя корчила, Вольг Кривой уже в уме донос сочинял. Или ты думаешь, что нету в Верхнем Курене такого, чтоб наверх стучать? И даже если напишет он в итоге, что маг твой — тьфу, видно, а не маг, с бабкой твоей шастает — то неужели никто не заинтересуется — а с какой радости ему с бабкой Йагиней прогуливаться — после того, как не нашел он девку-целительницу в ихнем доме?
— Их, — автоматически поправила я.
— Чего?
— Их доме.
— Ну, вот, раз такая умная, так и была бы умной там, где надо! — разобиделся коловертыш, — Я-то ученых книг не читал, Йагинями не воспитывался! Однако ж беспамятные чары, за вами, туесами, на всю деревню навел.
— Спасибо тебе большое, — с чувством сказала я, — Значит, ты больше на нас не злишься?
Коловертыш не ответил. Может, вредничал, а может, просто ушел по делам.
— Сударыня Хессения, это была шутка — подал голос бойкотируемый, и я демонстративно отвернулась, — Уверяю вас, развлекаясь в этом вашем Курене, я не имел никакого злого умысла! Разговаривая с дамами, я позаботился, чтобы наш диалог они впоследствии не могли вспомнить, как ни старались.
Значит, позаботился! Надо же! Тоже мне, заботливый какой! Нет, чтоб сразу сказать — так он, видите ли, только сейчас решил меня успокоить. Молча подхватив грязную посуду, пошла ее мыть к ручью. Маг увязался за мной со своей помощью. Однако не принесли его попытки результата — вот, ни разу. Пусть знает в следующий раз, прежде чем так шутить.
Засыпая, я думала о Йожке и Демке. Как они там? Ночуют впервые вдали от родного дома… Хотя… Вот честно, не знаю, кого больше жалеть надо — мелких или осмелившихся их похитить троллей. Как бы тролли ноги нам не начали целовать, когда мы детей у них отбивать будем, как избавителям. Я-то своих младшеньких хорошо знала. Успокоившись, внушив себе, что с детишками наверняка все в порядке — главное, не дать им возможности пересечь границу, я наконец-то, впервые за долгое время, заснула. Последней мыслью было — не было никаких последних мыслей, только злость на мага. Но все-таки нам путешествовать вместе, поэтому с завтрашнего дня бойкот придется отменить. Если он, конечно, еще какую глупость не выкинет!
Сказ иной, девятый СЮРПРИЗЫ БОЛЬШОГО ГОРОДА
В Штольграде решено было не задерживаться. Нам предстояло нанять экипаж и как можно быстрее двинуться в сторону границы. Графство Менферское — огромное, заезжать в него — нет дураков, огибать надо, и на безопасном расстоянии. А это время. И как минимум три города проехать придется — Лиссу, Квакушин и Грезу и весок не счесть.
А сейчас следовало зайти в гостиницу к магу, чтобы он собрал свои вещи в дорогу и меня приодеть. Да, да, меня — все-таки, нам следует передвигаться под легендой. В предстоящих в поездке городах решено было изображать из себя молодоженов, это, даже я признала, выглядело логичней всего. На мой вопрос, высказанный кротким, ну ладно, около кротким тоном — может, нам все-таки изображать из себя брата и сестру — маг ответил отрицательно.
— Во-первых, сударыня, меня здесь некоторые знают. А во-вторых — мы ни капли с вами не похожи, — в этом он прав, конечно, ну не всем же рождаться с такой аристократической статью и бледной кожей, но все равно было обидно, — В-третьих, это сильно затруднит наше передвижение.
И, увидев, что я не очень-то понимаю, о чем он толкует, оборотень продолжил:
— Мне каждую стоянку придется убивать каждого, посягнувшего на вашу честь, — на этих словах я покраснела, а маг уточнил, — Вы этого хотите?
Это было совсем не то, чего я хотела.
— Издержки неудобства передвижения с красивыми женщинами в спутницах, — заметил маг, пристально глядя на меня. От этого взгляда я немного опешила, часто заморгала, отвернулась. Вот ведь фрукт! Это кто же здесь красивая женщина? Я, что ли? Он совсем меня за дуру держит? Нет, ну я конечно не урод, но и красавицей себя никогда не считала. Обычная. Можно даже сказать, ничем не примечательная. Вот Йожка — та вырастет настоящей красоткой. Светлые, почти белые кудри, голубые глаза, длинные ресницы, при определенном освещении бросающие тени на щеки, крохотная родинка над пухлыми губками — все говорило о том, что хороша она будет необычайно. А я? Русоголовая, зеленоглазая, как мавка… Ну ладно, может и не как мавка, как ундина, один тролль. Одно достоинство во мне — статный рост, да и то, на мой взгляд, спорное достоинство. По сравнению с селянскими девками всегда себя дылдой ощущала. Как-то не замечала я на себе особо пристального внимания селянских парней — о чем я магу и сообщила.
— Так ведь, сударыня Хессения, не забывайте, из какого вы Дома, — сообщил он.
А это при чем здесь?
— А при том, что только попробовал бы кто на вас посмотреть не с теми мыслями, старшая Йагиня взглядом бы испепелила.
Это да. Это бабуля может.
— Да и сдержанную, утонченную красоту простите, обычный селянин заметить не может. Может, мимо не пройдет, заглядится, а только куда вас пристроить в жизни своей — непонятно. Вы уж извините, но представить вас метущей деревянную избу и чесущей пряжу за лучиной, а тем паче разделывающей для фаршировки поросенка, я не в состоянии.
— Вы хотите сказать…
Я уже собиралась ему сказать, что разговор наш заходит в совсем уж неприличное русло, не пристало девице с мужчиной такие вопросы обсуждать, как он меня перебил:
— Я хочу сказать, что красота ваша исключительна, сударыня Хессения, и трогает сердце очень глубоко, как красота и нежность хрупкого эдельвейса или болотной кувшинки по сравнению с изысканностью розы и пышностью пиона.
Я сердито дернула плечом. Эдельвейс, значит. Кувшинка, значит. Болотная. По сравнению с розами и пионами. Понятненько. Ясное дело, он просто идиот. Или зубы заговаривает. Знает гад, на что надавить. Вражина.
— Сударь, мне неприятна эта тема, может, сменим ее?!
— Вы, сударыня, хотели в магазин готового платья зайти.
— Так может, вы за это время в гостиницу наведаетесь? — ответила ему в тон.
— Ну, вы же помните, что почтенным Йагиням я обещал ни на шаг не отходить от их внучки. Так что в гостиницу вместе пойдем, потом в магазин, а потом только на выезд.
— Да, вы уж не задерживайтесь, — прервал наш диалог перед воротами Штольграда непонятно откуда взявшийся коловертыш, — Не по нутру мне города. Да и сами меньше начудите.
— Ой, ты здесь! — обрадовалась я.
— А где мне еще быть, — злобно пробурчал бесенок, наградив меня сердитым взглядом, пробормотал про себя очередное ругательство, понятно, в наш адрес, а потом сплюнул, — Глаза бы мои вас не видели!
Ну что с ним делать? Настроение у меня, и без того весьма спорное, упало совсем.
* * *
Но все-таки дело прежде всего. Поэтому надо было брать себя в руки и идти в город. Договорились, что коловертыш будет с нами, только для всех он будет оставаться невидимым. А мне нужно было замаскировать свою внешность — меня многие знали здесь, не раз я с бабулями приезжала сюда на праздники и в лавки. Попробовала поэкспериментировать с личинами — обернулась к магу, чтобы посмотреть на его реакцию — просто слегка исказила черты лица, но общий образ стал неузнаваемым.
— Неплохо, — согласился маг, — Но нам нужно отвлечь внимание по максимуму, поэтому сделаем немного иначе, — он провел рукой у моего лица, и взглянув в зеркало, я вздрогнула: на меня смотрела ярко-рыжая девушка, с каштановыми бровями и ресницами, с россыпью веснушек на белой коже, — Пусть мою спутницу запомнят именно такой, — сказал сударь Лиодор, — Совершенно непохожей на вас.
Я изумленно опустила взгляд ниже и обнаружила — какой стыд! — проклятый маг прибавил мне пару размеров в груди и несколько в талии и бедрах.
— Сударыня Хессения, успокойтесь! Так нужно для дела! Покинем Штольград и вернем все на свои места.
— Как вы прикажете мне платье в дорогу покупать? Это же только личина! Продавец сразу заподозрит неладное, когда у него мои размеры на глаз и на измерительной тесьме не совпадут!
— Хм… — видно было, что об этом он не подумал, — Ладно, тогда вашу личину подправим как раз перед походом в лавку, и сразу после нее, пусть большинство думает, что мага видели в Штольграде с некой рыжей, пышнотелой девицей.
Вот оно значит, какие ему нравятся! А еще про красоту эдельвейса плел. Нахал!
В гостинице нас ждал сюрприз. Точнее не нас, а мага. Я осталась в небольшой кофейне через дорогу, безапелляционно заявив, что в нумер гостиницы к мужчине никогда и ни за что не поднимусь, и плевать я хотела на все его обещания бабулям. Я им тоже много чего обещала, если что. Честь свою блюсти и о доброй репутации заботиться. И что, что на мне личина?! Сама-то я знаю, что это я, и не надо так на меня смотреть!
Не дожидаясь очередных возражений Дарнийского оборотня, с милой улыбкой опрокинула ему на брюки чашку горячего, ароматного кофею, и на прощанье помахала ручкой, мол, буду ждать. Попросила еще себе кофею и шоколадного торта, и эклеров, и корзиночек, и творожный пирог с маком в дорогу завернуть. Хозяин разулыбался, еще бы, подумал небось, что пышнотелая рыжая девица сама все это богатство схомячить изволит. И ведь не ошибся. То есть ошибся, конечно, но только я почти все коловертышу скормила. Он сидел на соседнем стуле, для всех остальных невидимый. Я его спиной прикрывала — ну чтобы не казалось со стороны, что кулинарные изыски сами собой исчезают в воздухе. Со мной коловертыш по-прежнему разговаривал сквозь зубы, мага вообще игнорировал, но угощение принимал не без удовольствия. И на том спасибо.
Так вот, сюрприз. В общем, не зря маг настоял, чтобы внешность мне кардинальным образом изменить. Потому как на репутации молодого человека променад в компании посторонней девушки, не невесты, никак не отразится, к тому же магам больше позволено, чем обычным людям, а вот для барышни — позорное клеймо на репутации.
Но дело даже не в этом. Женка главы-то, как оказалось, с троллем каким-то сбежала. По крайней мере, видели ее на выходе из города вместе с ним, а означать это могло только одно. Эх, Малена, Малена! Не послушалась меня, точнее бабулю Стефу! Бросила сынишку от нелюбимого мужа, сбежала к вольной жизни. Глава, говорят, от такого известия разумом помутился — он же только приехал, разыскал для женки любой крем тот самый, который просила, да еще гостинцев понавез… Не успел до дому доехать, как уже почувствовал на себе массу сочувствующих, и при этом очень хитрых и любопытных взглядов. А как домой зашел — обомлел. Вся прислуга на коленях стоит, умоляют пощадить, помиловать. Мужик, грешным делом, подумал, что с женкой или сынишкой худое что приключилось. А когда разобрался, что оба живы-здоровы, только вот ее уже сутки как дома нету, некоторое облегчение даже испытал. А потом осел — хорошо догадались стул пододвинуть, и с тех пор ни на что больше не реагирует. Смотрит в одну точку, и молчит.
Все это сударь Лиодор рассказывал мне по пути к дому главы. Едва лишь услышав, что с мужиком беда приключилась, тут же вытащила мага из-за столика, куда он вернулся со своим багажом, и потащила к выходу. Облопавшийся коловертыш злобно сверкнул на меня глазами, ведь один крохотный эклер остался недоеденным, а я быстро расстегнула саквояж мага, бесенок проворно в него запрыгнул, а я сунула туда ему пирожное. И те маковые пироги, что с собой завернули нам, заодно.
Про выражение лица наследного герцога рассказывать лучше не буду: он оказался возмущен моей наглостью сверх всякой меры, но я настояла на том, что об этом мы позже поговорим, а сейчас главное — главу спасти. По всему видать, хороший мужик, а симптомы у его внезапно случившегося заболевания весьма тревожные. Сомневаюсь я что-то, что это помешательство. Что поделаешь — дар магии жизни так просто мимо недужного пройти не позволит.
Все оказалось точь-в-точь, как рассказывали люди, и как передал мне маг. К слову, ему бы тоже личина не помешала, потому как кто давеча целую роту троллей с собой в Штольград привел? То-то и оно. В лицо императорскому магу сказать никто ничего не посмеет, а вот оставаться сейчас здесь нежелательно. Не посмотрят, что боевой маг, а какую-нибудь подлянку устроить попытаются. Чтоб неповадно было сюда троллей ротами водить, да честных женок с дома сманивать. Правда, к женке главы этот эпитет не подходил, ну так и не знал никто про прошлый ее позор. А пожалуй, и к лучшему.
Не обращая внимания на возмущенный взгляд лакея, или кто он там главе-то — мужик этот в ливрее, на охи, ахи и шепот горничных за спиной, сударь Лиодор решительно направился в покои, где находился глава. Я скромно следовала за ним. Так договорились: он опытный императорский маг и пришел попробовать спасти главу, а я так, прогуляться вышла.