Сударь Ий особенно благоволит мне. Наверно, из-за того, что род Йагинь, оказывается, столь же древний, как и у вил. По мне, так они все-таки немного снобы, но внимание крылатого белокурого вила приятно. Он так интересно рассказывает! А поет так, что просто с ума сойти!
Собственно я сидела и откровенно пялилась на это самое белокрылое диво, после исполненной им песни о несчастной любви крылана и вероломной богини Зареницы
[56]
. Мы ужинали на полюбившейся нам всем поляне рядом с минеральным озером, в честь возвращения Рыцаря и остальных, когда Динеке все-таки решилась спросить Авлата о пророчестве Темной Стороны. Мне кажется, или она немного стесняется к нему обратиться? Впрочем, магиня ведет себя и вправду немного странно. Стоит появиться Рыцарю, как ее извечное женское кокетство куда-то исчезает самым волшебным образом, она теряется, краснеет и чаще всего находит повод, чтобы уйти. Наверно, чувствует себя неловко от его мудрого, устремленного в суть вещей, взгляда ученого. Хотя, с чего бы это? Мне Авлат с каждым днем нравится все больше и больше.
— Второе пророчество, — задумчиво повторил Рыцарь, — Уверяю вас, сударыня, оно столь же идиотское, сколь и ваше. Хотя сделано было вовсе не храмовой пифией, а придворной некроманткой-магиней, ла гранд-мере нашей милой Луизы.
Луиза вспыхнула от внимания Авлата. Без слов было видно, что девушка влюблена в своего хозяина по уши. И он, похоже, единственный, кто этого не замечает. А вот взгляд, которым Дине, в свою очередь, наградила Луизу, мне совсем не понравился. Да что с ней такое сегодня? Еще с утра, когда прилетел журавлик от Лиодора, в котором сухо сообщалось, что «к вечеру будем», Динеке была сама не своя. Отказалась завтракать и обедать, во время тренировки пропустила два простейших удара и разревелась ни с того ни с сего, как маленькая. А потом и вовсе сообщила, что и на ужин не пойдет, потому как «неголодна». Мне стоило ощутимых усилий заставить ее прийти.
Авлат, как и ожидалось, не заметил ни вспыхнувших щек Луизы, ни упрямо выдвинутого вперед подбородка Дине.
— В пророчестве было сказано, что светлые вдруг ни с того ни с сего ополчатся на нас, и презрев мирное соглашение, полезут на рожон, требуя от Темного Рыцаря полного смирения.
— Это часть пророчества, Авлат, — ослепительно усмехнулся Ий и подмигнул мне. Хорошо все-таки, что есть у Авлата такой славный друг.
Темный Рыцарь моего восторга не разделил и поморщился.
— Это все Коляда, старый балагур, — беззлобно проворчал он, — Нутром чую, его рук дело. Да, была и вторая часть пророчества. Дескать, успокоятся они только после того, как Темный Рыцарь возьмет себе в жены светлую магиню. Розыгрыш вполне в духе старого греховодника.
Авлат недовольно передернул плечами, а Лиодор заметно напрягся.
— Эй, — хлопнул его по плечу Авлат, — Хессению я не поэтому в гости пригласил, а потому что прабабка ее попросила, как и тебя.
Лиодор промолчал. Вот что за человек? Остальные — нелюди как нелюди, а этот совсем хмурый, угрюмый стал, каждое слово клещами из него вытаскивать нужно. И без того особо неразговорчивый был, бревно бесчувственное, а теперь и вовсе как будто язык проглотил. Михей, то есть Руст рассказал, что оборачивался каждую ночь. Непонятно, когда спал.
— И что же, Авлат? Темная Сторона не осуществила пророчество?
— Как видите, — развел руками Рыцарь, — Дед мой во время пророчества женат уже был на мамми, а она женщина горячая, чуть было не сожгла весь континент к троллям, извините Руст, собачьим. Насилу остановили, говорят. А папа и вовсе воспылал страстью к иномирянке, и увез ее в один из практически необжитых миров, где климат ей лучше подходит.
— А сам что? — не отставала я от Авлата. Какой он все-таки славный, умный… Невольно стала относиться к нему, как к брату.
— А сам я оказался неспособен на какие-либо чувства. В детстве еще подарил свое сердце науке.
Ребятня, конечно же, присутствующая при разговоре, смотрела на Авлата еще более влюбленными глазами. А Йожка и вовсе заерзала, переводя взгляд то на Рыцаря, то на оборотня, Мелкая вчера сказала мне по секрету, что сама не знает еще, в кого больше влюблена — в Авлата или Лиодора, мол, оба они «умные — страсть!». А еще сильные и красивые, «как тролль знает что». Похоже, надо поговорить с Луизой, что особый акцент в воспитании девочки нужно сделать на манерах.
Ой, что-то кажется мне, темнит Рыцарь. Стоит только увидеть, какими глазами он смотрит на своих учеников, и сразу становится понятно, что осталось в его сердце, занимаемом наукой, много места. Просто не встретил еще свою единственную. Так я ему и сказала. Авлат странно на меня посмотрел и ничего не сказал. А Динеке встала и ушла. И Лиодор следом за ней.
Сказ иной, тридцать третий ПРЕДЛОЖЕНИЕ ДЛЯ ЗАМУЖНЕЙ
Утром я проснулась от любимого запаха горной лаванды, который тек по моим, ставшим уже привычными, покоям, пронизывал воздух, забирался внутрь, дразнил и заряжал замечательным настроением. Я довольно потянулась — славно выспалась, не смотря на то, что разошлись мы только под утро. Вот же как оказывается, бывает, когда боги спорят! Никакой логики! То есть нам, смертным, логика эта непонятна совершенно. Вот поспорили светлые Хорс и Коляда — какая сторона первая исполнит свое пророчество, на той и правителя менять. Вот, где смысл?! Не правильней было бы менять правителя на проигравшей Стороне? Хотя, что-то сомневаюсь, чтобы поднялась у бога Хорса рука на своего прямого потомка. Хотя кто их, этих богов, знает? Может и поднялась бы. Или, как пошутил вчера Ий, просто утварили бы боги на Темной Стороне матриархат, передав бремя правления молодой жене наместника, сиречь светлой ведьме. Все равно, не понимаю я этого юмора. Хотя, конечно, хорошо, что пресветлого императора Гартмана Дино Нандо кто-то другой на престоле сменит. Дано пора, если честно. Хорошо, если бы не такой жадный был, и от темных отстал, ага. Вся светлая сторона помнит наперечет несколько ярмарок неслыханной щедрости, учиненных пресветлым императором — вследствие экономии на самом необходимом, конечно, среди подданных. Что он там пожаловал штольградцам в прошлом году? По-моему, роспись дурацкими цветами городских зданий, естественно, за счет увеличившихся налогов среди простого люда. Впрочем, Штольграду с главой больно повезло — как-то там удалось сударю Хориусу обойти столь щедрый указ, без каких-либо дипломатических осложнений. И уж тем более всем на Светлой Стороне известно о бесконечной череде приемов — балов — лицедейских выступлениях в Столице. Бабули никогда столичные нравы не жаловали и не скрывали своего отношения.
Кто-то теперь на престол взойдет? Впрочем, Анвар прав. Кто бы ни взошел, нам с детьми пока лучше здесь погостить. Это, кстати, и бабули подтвердили. Так что нам пока спешить некуда. Особенно мелким. Здесь у них все условия для успешной учебы. А все-таки, откуда здесь такой сильный запах лаванды?
Ответ нашелся просто: на подоконнике, прямо под колышущейся от ветра занавеской лежал букет из сиреневых цветов горной лаванды, перетянутый белой лентой.
Сердце замерло от восторга. Неужели Лиодор решил помириться? Хотя мы, вроде и не ссорились. Да какая разница! Дар дает таким образом понять, что недопониманию в наших отношениях конец! Точно! А кто же еще, кроме него, мог принести сюда цветы? Входную дверь недурно бы смазать, все забываю попросить кого-нибудь, поэтому от скрипа я непременно проснулась бы. Окно мое на третьем этаже, поэтому попасть сюда с улицы невозможно. Остается один вариант — та самая дверь, которая разделяет наши опочивальни с Лиодором. Точно! Рядом с букетом лежала сложенная треугольником записка. Отчаянно стараясь не завизжать от восторга, я развернула ее.
Милая Хессения, буду ждать с нетерпением в белой беседке пополудни. Нам многое нужно обсудить. И какие-то завитушки.
Немногословно. Однако как хорошо, что он вообще решил, наконец, со мной заговорить! Конец этому непониманию, этой его ледяной вежливости, плотно сжатым губам и дежурным улыбкам и комплиментам!
Отказавшись от завтрака, не отвечая на вопросы Даньки, собравшись со всей тщательностью, я с трудом дождалась назначенного времени, чтобы направиться в беседку, расположенную в парке с юго-восточной стороны Обители.
Я шла по парковой дорожке, придерживая широкую длинную юбку рукой и уговаривая себя не сходить с ума и не срываться на бег. Все-таки, девицам присуще опаздывать на встречи. Каково же было мое изумление, когда я услышала голоса Лиодора и Динеке прямо за живой изгородью. А до обозначенной в записке беседки, между прочим, еще идти и идти! И уже ровно, как полдень! Я уже собиралась окликнуть Дара, все-таки, сам хотел многое обсудить, да и некрасиво подслушивать. Брат и сестра не знали, что я их слышу. Но первые же слова, которые я услышала, заставили меня замереть на месте. Потому что речь шла обо мне. Точнее, обо мне с Даром.
— Ты должен поговорить с ней, Дар. Это уже ни в какие ворота! — гневный тон Дине помог мне красочно представить вытянутые зрачки в фиолетовых глазах магини.
— Дине…
— Я поняла. Все поняли! И она поймет.
— Динеке!
— Дар! Ты как мальчишка! Долго еще собираешься бегать от нее?
— Это не твое дело.
— Ошибаешься! Очень даже мое! Сения вошла в нашу семью, а значит, мне она родственница! И я не могу больше смотреть, как ты издеваешься над ней. Чего ты ждешь, Дар?! Что ее уведет этот крылан? Ты заметил, как он смотрит на нее? И как она смотрит на него?! Я не верю, что тебе все равно, Дар. Она твоя жена.
— Брак был заключен. Но не был осуществлен.
— Это неважно!
— Это важно! Не такой я мерзавец, чтобы воспользоваться ее наивностью. Мы женаты только официально, мы не являемся мужем и женой. В первом же Храме нас могут развести.
— Ты с ума сошел! Вы — муж и жена, перед лицом светлых богов, людей и нелюдей! Ты поклялся защищать и оберегать ее! Ты обещал ее семье.
— Я…
Дальше я не смогла слушать. Я со всех ног припустила от живой изгороди, за которой беседовали оборотень с сестрой. И я не слышала окончания фразы, которую оборотень сказал сестре.
Я не смог.
Я бежала, бежала, не разбирая дороги, не помня себя. Боялась остановиться, потому что знала — пока я бегу, не больно. А потом заболит.
Так и вышло. Ноги отчего-то налились свинцом, и я рухнула, как подкошенная, прямо в траву. Кажется, наступила на подол так тщательно выбираемого платья и услышала треск рвущейся ткани. Потрогала щеки — по ним текли потоки слез. Когда я успела заплакать? Светлая Макошь, ну вот за что он так со мной?! Что я сделала не так?! Вот значит, о чем он хотел поговорить. А день так хорошо начинался… Не помню, сколько я так просидела. Как будто умерло все внутри. Только слезы текли и текли.
— Хессения?
Так ко мне обращался только один нелюдь — Ий. У вил не принято обращение «сударь» и «сударыня», так же как и обращение на «вы». Внезапная догадка осенила меня. Кажется, в записке тоже не было официального «сударыня». Я тогда еще решила, что Дар наконец-то оставил свою ледяную вежливость… И подоконник… Туда, куда не залезет обычный человек или нелюдь, легко взлетит крылан. Что Динеке говорила — Чего ты ждешь, Дар?! Что ее уведет этот крылан? Ты заметил, как он смотрит на нее? И как она смотрит на него?! Чушь. Никак особенно мы друг на друга не смотрим. Просто мне нравится, как Ий поет, только и всего. Все эти мысли шквалом пронеслись в голове. Потому что между предыдущими словами вила и следующими не прошло больше секунды.
— Хессения, милая, ты плачешь? Кто обидел тебя?
Я постаралась вытереть слезы и повернулась к крылану.
— Я ждал тебя. Думал, ты придешь.
Вот и ответ. Лиодор вовсе не собирался говорить со мной. Даже о разводе. Зачем? Такая мелочь… Почему-то это пренебрежение со стороны названного мужа заставило меня и вовсе разреветься в три ручья. Сама не заметила, как оказалась уютно укрытой огромным, белым и мягким крылом. Вот, оказывается, какие у них крылья на ощупь. Очень теплые. И очень мягкие. Так мы сидели, пока рыдания мои не утихли. Ий не приставал с расспросами, просто давая мне то, чего так не хватало в последнее время — выплакаться, и чтобы никто не утешал, и не приставал. Через какое-то время я почувствовала себя гораздо лучше. Как будто ясность какая-то появилась в голове.
А потом я рассказала Ийю все-все. Начиная с выходки ребятишек с умруном верлиокой, заканчивая последним, услышанным за живой изгородью в парке, разговором.
Вил слушал меня, не перебивая. Даже не смотрел на меня. Сидел, уставившись перед собой, хотя я видела — слушает очень внимательно. И только когда я закончила, и хвилину-другую мы просидели в тишине, заговорил.
— Тридевять небесных сестер сошли на Мать Сыру Землю в незапамятные времена, когда она не поделилась еще на несколько континентов. Леса в те времена кишели диковинными зверями, похожими на современных змиулонов и горынычей, в морях плавали огромные морские змеи, а в небесах парили пращуры птицы Рокх. Хранительница Тридевятого Царства, светлая богиня Дана, одарила сестер способностью управлять водой — вилы моги открывать и закрывать подземные и наземные ключи, творить реки и озера и даже устраивать штормы, насылать бури, дожди и град. Вначале племя вил было дружно с людьми — сестры помогали рыбакам и селянам, могли указать, где следует копать колодец, и где лучше ловить рыбу. Но неблагодарные люди не оценили помощи вил, они захотели обладать могуществом небесных сестер. Однажды, несколько молодых рыбаков сговорились, поймали вилу и отрезали ее крылья, а саму подвергли насилию. Они думали, что стоит им заполучить крылья вилы, они получат все чудесные качества, которыми одарила небесных сестер светлая Хранительница. Но они просчитались. Крылья отказались слушаться им, и улетели, вернувшись на спину к прежней хозяйке. К своим сестрам вила вернулась, нося под сердцем дитя от человека. Месть небесных сестер была страшна — они отравили источники в той рыбацкой деревне, и все жители умерли от нестерпимых мук. Так на Мать Сыру Землю пришли болезни. Небесные сестры стали воевать с людьми, а учитывая неравные силы, попросту истреблять их. Они метали смертоносные стрелы, насылали на людское племя тяжелые болезни и отнимали разум. Это Холодное Время продолжалось девять месяцев. Пока на свет не появился младенец с крыльями, как у матери. Только был он мужского полу, которого, понятно, не встречалось среди тридевяти дев. И был он такой пухлый, розовый и гладкий, и крылья его такими же мягкими, как и у вил, что все тридевять дев пришли в ликование, и остальные захотели себя точь-в точь таких же крылатых карапузов. Женщины, Хессения. Просто женщины.
Вилы прекратили войну с людьми, оградив свое Тридевятое царство бурными реками и неприступными скалами. Но время от времени, задремавшие у воды молодые и красивые пастухи, рыбаки или воины, вернувшись в родные вески, рассказывали о прекрасных снах, в которых любили небесных дев, лицом и телом прекрасных, как светлых богинь. Никто им не верил. Но после таких рассказов, когда все слова уже оказывались забыты, тот самый юноша находил клад. Как понимаешь, через девять месяцев. Вилы всегда умели быть благодарными. Шло время. Крылатые дети росли, и надобность в людях у вил отпадала. Юные вилы заключали браки между собой. Очень, очень редко кто прельщался человеческой женщиной или мужчиной. В наше время мало заключаются подобные браки. Мы живем обособленно. И, поверь мне, в Тридевятом Царстве можно встретить такие чудеса, которых не увидишь и во сне, и не прочитаешь в Древних Песнях.
Ий замолчал. А я не знала, что сказать, очарованная его рассказом.
— Мой отец женился на моей матери после того, как ему разбила сердце обычная женщина. Совет крылатого племени повелел осуществиться этому браку. Так появился я. Недавно, когда я рассказал отцу о том, что встретил тебя, он наказал мне не летать в Обитель, пока ты тут гостишь.