— Ты его видел?
— Всё облазил вокруг озера… Никаких следов.
Игорь секунду смотрел на Волошко. Тот переминался с ноги на ногу, потом, как-то неуверенно кашлянув, сказал;
— Честное слово, не видел.
Игорь вдруг заторопился. Теперь каждая минута дорога.
— Побежали… Костер тушить! Быстро!
Костер потушили в одну минуту, на его месте остались только почерневшие ветви. Захватили с собой котелок с недоваренной кашей, всё свое походное имущество.
Известие, которое принес Петя, было неожиданным. Игорь не верил, что Васи Козика нет ни на озере, ни на поляне возле озера. Но оказалось, что его нет. До того, как послать Петю, он только предчувствовал неладное, теперь он понял это. Куда исчез Козик? Дальше озера он не мог уйти. Может быть, выкупаться надумал?
Озеро одной стороной примыкало к большому лесному пригорку, а другой — к небольшой, круглой, как пятак, полянке. Под пригорком густо поросли кусты шиповника.
— Давайте сначала осмотрим поляну, — предложил Игорь. — Я пойду налево, вы — направо.
Не обминули ни одной лесной ямы около поляны, не пропустили ни одного дупла в дереве. Смотрели тщательно, придирчиво, как настоящие следопыты. И, однако, ничего такого, что хотя бы отдаленно наталкивало на след пропавшего, не обнаружили.
— Внимательно смотрели? — несколько раз об одном и том же спрашивал Игорь.
— Внимательно, — сказал Петя. — И ничего нет. Только там, за кустами..
— Что?
— Земля свежая, недавно рассыпана, — добавила Тина.
— Где?
— Вон там.
Седлецкий устремился к кустам. Да, здесь, как видно, недавно кто-то копал. Везде под кустами земля была изрыта. Неужели Козик это сделал? Зачем? В пригорке Игорь вдруг обнаружил углубление.
— Глядите, пещера! — воскликнул Игорь. Первое, что бросилось в глаза, была выкопанная яма.
— Ясно, — бормотал он, перебирая в руках комочки влажной земли. — Здесь копали… Но зачем? К чему?
Действительно, зачем копать в пещере — ведь хода отсюда нет. Игорь тщательно обстучал стены, внимательно осмотрел выкопанную яму. В ней оказался какой-то камень. В лесу стало темно, и камень трудно было разглядеть внимательнее. Игорь ощупал его и ничего особенного не нашел: камень как камень, таких в лесу много.
— Ничего нет, — разочарованно сказал он. — Зачем же копали яму?..
В лесном сумраке, где-то в ночном небе, однообразно шумели высокие сосны, низко, густыми басами гудели дубы. Почти над самой землей с шелестом проносились ночные птицы.
Седлецкому почудилось, будто рядом с пещерой кто-то ходит. Может быть, это и есть Козик. Нужно посмотреть.
— Обойдем еще раз поляну… На озеро сходим, — сказал Игорь. — Петя, ты со мной! Тина, останешься здесь… Отсюда никуда. Мы скоро вернемся.
Тина хотела возразить: одна она не останется, но вспомнив, что перед походом обещала строго выполнять все требования пионервожатого, молча уселась у самого выхода из пещеры.
Игорь и Петя ушли.
Стук в галерее
Мальчики не знали, сколько времени они находятся в подземелья. Им казалось, что прошло уже несколько дней. Так обычно медленно тянется время в трудных походах, в невольном заключении. На самом деле прошло не больше шести часов.
В первые же часы они выпили всю воду, которую взяли с собой в бутылках. Теперь их начала мучить жажда. Особенно трудно приходилось Васе Козику — он постеснялся сделать лишний глоток, хотя Андрейка и настаивал, и это теперь сказывалось на его состоянии, он быстро уставал, просил идти медленнее, останавливался, шершавым языком облизывал сухие губы. В подземном зале воды не нашли. То, что они приняли за водяные струи на потолке, на самом деле оказалось извилистыми прожилками какой-то глины с искорками соли.
Мальчики двигались в обратном направлении — от подземного зала к перекрестку. Они считали, что от этого места им легче будет найти верный путь к выходу.
Сейчас важнее всего — не терять времени и, пока есть силы, идти, искать, во что бы то ни стало искать выход. Но идти быстро не так-то было легко. Козик еле двигался. Они отошли от зала не дальше чем на тридцать метров и остановились.
— Ничего, Васек, дойдем, — сказал Андрейка, вытер рукавом лоб и шею и устало опустил голову.
— Андрей, слышишь, — Боярченко кашлянул и придвинулся вдруг к Андрейке.
Седых никак не реагировал на слова товарища. Что может сказать Боярченко?
— Я…я помогу.
— Ты? — Андрейка недоверчиво взглянул на Федю.
— Я тоже буду нести… его. Понимаешь? — последние слова он произнес шепотом.
Но Козик услышал. Он обернулся и с горькой обидой сказал;
— Я лучше поползу… На руках поползу.
— А ты молчи… лучше… — вспылил Федя, хотел еще что-то добавить, но вмешался Андрейка.
— Снова начинаешь… Разве так поступают настоящие товарищи, когда… бывает трудно?
Андрейка ничего больше не сказал, но Федя понял. Седых напоминал о великой дружбе, которая вливала силы, вселяла надежду в мужественные сердца людей, шедших на верную гибель, но не сдававшихся… Как же им не стыдно ссориться? Нужно помогать друг другу — это главное, и только в этом их сила…
Федя не смел взглянуть на Андрейку. Он хорошо понимал, о каких «настоящих товарищах» напоминал Андрейка.
Привал кончился по сигналу Андрейки. Но прежде чем он подошел к Козику, к нему приблизился Боярченко. Подхватив Васю под мышки, помог ему подняться.
— Опирайся… сильнее только, — сказал Федя просто, как будто никогда ничего между ними не было. — И… не дуйся.
Вася несколько секунд колебался, потом неуверенно положил руку на плечо Феди.
Теперь дорогу освещал Андрейка. Федя и Андрейка сменялись попеременно, помогая идти Васе Козику.
Через час они добрались до перекрестка.
Снова сделали привал. Сели у стены, вытянули уставшие ноги. Но не сиделось. Мучила жажда. А воды не было: Ни одной капли.
— Давайте съедим сыр, — предложил Седых. Он достал из ранца оставшиеся два куска сыра и разделил их на равные три части. Но это только казалось, что сыр утолил жажду. Через несколько минут она разыгралась с новой силой.
Считая себя виновным перед товарищами, Федя мучительно думал над тем, где бы достать хотя бы полбутылки воды… В подземельи чувствовалась затхлая сырость, но воды не было. На стенах в этой части подземной галереи не росли даже грибы. Может быть, вода есть в колодце, но как ее оттуда достать? Веревки нет, а без нее до воды не доберешься.
Седых думал о том же, но тоже ничего не мог придумать.
В тишине мальчики вдруг услышали, как где-то в боковой галерее что-то методично стучит — тихо, едва слышно, однако обостренный слух не мог их обмануть.
— Я схожу, — заторопился Федя. — Вы посидите, а я сбегаю… Может, там есть вода.
— Погоди.
— Чего ожидать…
— Далеко только не забирайся, — предупредил Седых.
Галерея, в которую вошел Боярченко, была такой же, как и все остальные. Неширокая, в рост человека высотой. Неровные стены, выступающие глыбы земли делали ее мрачной и глухой. Федя, освещая себе путь и вырезая ножом на стенах метки, шел всё дальше и дальше.
Вскоре он заметил, что галерея уходит влево, и вдруг остановился перед глухой стеной. Он осмотрелся, и здесь увидел то, что стучало. Это действительно была вода. Она стекала откуда-то сверху, тонкой, как нитка, струйкой, бежала по стене и падала вниз. Боярченко осветил место падения воды, подставил руку и, когда натекло немного, хлебнул. Вода оказалась безвкусной, но Федя снова подставил руку, чтобы напиться, и наткнулся на палку. Он поднял ее, ощупал, как слепой, внимательно оглядел. Федя узнал ее. Это была его собственная палка, которую он вырезал перед походом в лес! Значит, здесь должен быть выход! А вода, очевидно, дождевая. Дрожащей рукой он высоко поднял фонарь. Свет заплясал по стене, поднялся выше и уперся в потолок. Прямо над головой лежал большой плоский камень. Тот самый!..
Позабыв, зачем он шел и что искал, Боярченко побежал обратно.
— Вася! Андрейка! Сюда! Скорее! — кричал он что есть силы и бежал, падал, ударялся о что-то острое, вставал и бежал снова.
Когда Тина осталась одна
Тина сидела у входа в пещеру, с нетерпением ожидая возвращения Седлецкого и Волошко. В другом месте и в иное время она бы одна не осталась. Зачем они так сделали? Конечно, проверяют: боится она или нет, и, наверно, думают, что нельзя ей доверять такого дела, как разведка. Тина могла бы им доказать, что ничего она не боится. Вот сейчас встанет и уйдет домой — одна уйдет. Лес она знает хорошо, сколько раз с мамой и девочками приходила сюда собирать ягоды. А что если на самом деле уйти и всё?.. Огляделась, увидела в пещере ранцы и мешки товарищей и передумала: оставлять их на произвол судьбы нечестно. Мало ли что может произойти.
Тина осталась. Темные густые тени закрыли всю поляну. Недалеко в лесу, может быть, в ста метрах от поляны, вдруг ухнул филин: заливистое эхо раскатилось по чаще. Тина вздрогнула, подобрала ноги и тесно прижалась к стене пещеры. Одна коса ее лежала на плече, другая свесилась почти до земли.
Прошло полчаса, возможно, больше. И вдруг она почувствовала что-то необычное. Отчетливо послышался стук. Стучали, однако, не на поляне, постукивали где-то здесь — в пещере. Она осмотрелась, из-за куста шиповника в это время проглянул бледный свет луны, и почти вся пещера осветилась голубым сиянием. Нет, в пещере никого не было.
Тина настороженно слушала: вдруг снова раздастся тот стук? Но, кроме учащенного биения собственного сердца, она пока ничего не слышала. Прошло еще несколько минут, и в том самом месте, где лежал камень, застучали — сначала один раз, потом еще, потом послышалось какое-то приглушенное бормотание.
Тина почувствовала, что по спине у нее поползли мурашки. Звать на помощь она не могла — язык ее онемел.
В минуту внезапной опасности человек часто забывает об источнике этой опасности, он только видит ее и ищет средств к защите. Так случилось и с Тиной. Она забыла о том, что в лесу, недалеко от этой поляны, потерялся ее школьный товарищ. Она слышала подозрительные невнятные шорохи, и это ее пугало.
Бормотание, между тем, усиливалось, хотя стук и прекратился.
Тина встала, готовая в любую минуту бежать. Вместе с тем ее что-то удерживало. И она… оставалась на месте.
Вдруг на ее глазах камень, в котором Седлецкий не обнаружил ничего особенного, зашевелился и чуть-чуть приподнялся и так и остался приподнятым. Вода, затекавшая с пригорка в пещеру, хлынула в открывшуюся щель.
Но Тина видела только камень, видела, как он шевелится, и чувствовала, что волосы на ее голове тоже шевелятся, словно обдуваемые ветром.
— Еще раз! — раздалось в пещере громче. И камень приподнялся выше. И вдруг в отверстии показалась чья-то голова. Лунный свет упал на нее, и Тина оробела еще больше. Голова повернулась и… заговорила.
— Тина?! Ты?
Это был знакомый голос, он очень напоминал голос Феди Боярченко. Но назвавший ее по имени совсем не был похож на Боярченко: голова взлохмачена, глаз почти не видно, на лице какие-то темные полосы.
В это время из-за куста шиповника показались Игорь Седлецкий и Петя Волошко.
— Тина! — позвал Игорь. — Ты здесь?
Девочка не отозвалась. Она окончательно потеряла дар речи при виде появившегося из-под земли человека.
— Помоги же! — сказал сердито Федя Боярченко. — Камень немного подержи… Чего стоишь? Скорей же! Вода за шею льется. Ух, х-холодная!
— Потерпи малость, поможем.
Это сказал Игорь, бросаясь на помощь отважным разведчикам.
Домой!
Из пещеры вышли Андрейка Седых и Федя Боярченко. Васю Козика они вели под руки.
— Вот он, пропавший без вести, — пошутил Петя и стал перед Васей, глубоко заложив руки в карманы. — Да его ведут, как барина.
— А чистенькие какие — просто ужас, — не утерпела Тина, которая уже успела обрести дар речи.
— Может быть, умоетесь? — предложил Игорь Седлецкий.
И Седых, и Боярченко были изрядно перепачканы. В глине оказались штаны, майка Андрейки и рубашка Феди. Но пуще всех перепачкался Козик. Глядя на него, можно было предположить, что его нарочно и долго мазали глиной. Попал он в подземелье после дождя, и вся глина, по которой он полз или к которой прикасался, оставалась на нем. Не только на рукавах и коленях — глина была на подбородке, на голове, на ушах, лбу и мягких, как сдобные булки, щеках. Козик казался смешным, и Тина звонко рассмеялась.
— Ой умора, ой, не могу. Подбородок и тот в глине… А глядит героем!..
— Мы пить хотим, — сказал Федя. — Дайте скорее воды!
— Во, полная фляга, — поднял над головой Васину флягу Петя Волошко.
— Не хватит — из озера добавим, — заметила Тина.
Напившись, ребята полили друг другу на руки.
Федя, вытираясь носовым платком и кося глазами на Тину, сказал:
— Смеешься? А помнишь, как ты язык проглотила?
Тина не нашлась что ответить: это правда, в пещере она испугалась. Чтобы выйти из неловкого положения, девочка вдруг заторопилась.
— Поздно уже… Давайте пойдем домой.
— Сейчас пойдем, — сказал Игорь. — Расскажите скачала, где это вы были?..
— Котелок вот, видите? — сказал Федя. — Немецкий. И буквы немецкие. Это мы нашли… И бинокль нашли.
Котелок был привязан к ранцу, Федя повернулся так, чтобы его могли увидеть. Все с любопытством разглядывали находку.
— А бинокль? — спросила Тина.
— Вот, — Вася вытащил бинокль из кармана.
— Какой он? — спросил Петя. — Морской?
— Конечно, морской, — уверенно ответил Вася.
— Точно, — подтвердила Тина. Брат ее служил на флоте, и можно было поверить, что она это знает. Возражать во всяком случае не стали, тем более, что никто, кроме Тины, в самом деле не видел настоящего морского бинокля.
— Мы и пистолет нашли, — сказал Федя совсем спокойно, без тени хвастовства.
— Пистолет! — в один голос воскликнули Игорь Седлецкий и Петя Волошко.
— Самый настоящий, с кассетой, только без патронов. — Федя извлек из ранца пистолет типа «ТТ» с тяжелой массивной ручкой.
Седлецкий молча с напряженным вниманием разглядывал находки и невольно подумал над тем, какими интересными экспонатами пополнится школьный краеведческий музей.
Найденные вещи говорили о многом. И, прежде всего, о том, что в Сахновщине были бои. Теперь необходимо выяснить, кто был хозяином пистолета, как он попал в пещеру. Еще не раз придется приходить сюда. Он хотел спросить, в каком именно месте обнаружены находки, но, взглянув на Андрейку Седых запнулся на полуслове.
Андрейка был бледен, он хотел что-то сказать и не мог. Почему он такой? Что его так взволновало? Почему Боярченко и Козик многозначительно и как-то странно поглядывают на своего товарища?
Седых вынул из кармана блокнот — небольшой, в черной клеенчатой обложке, развернул его и молча подал Седлецкому.
Вожатый перевернул одну страницу, вторую, начал читать и, пока не окончил, не отрывался. По мере чтения он хмурился, густые темные брови сдвигались. Наконец, он прочел заключительные слова предсмертного дневника Антона Седых и несколько минут стоял перед притихшими ребятами задумавшись, уйдя в себя.
Потом, протянув Андрейке блокнот, сказал:
— Он твой… возьми его себе…
Тина и Петя, не зная, что происходит, удивленно смотрели на Игоря, на блокнот в руках Андрейки.
Вдруг Федя Боярченко, поддерживая Васю Козика, шагнул к Андрейке.
— Игорь прав, — сказал он. — Раз дневник твоего отца, значит, и возьми его себе…
Вот в чем дело! Тина и Петя с нескрываемым сочувствием смотрели на Андрейку. Значит, следы отца Андрейки отыскались. Его отец был в пещере, дневник оставил.
Андрейка, хмурясь, отрицательно качнул головой, при этом челочка упала на выпуклый лоб.
— Пусть он… в школе будет… Пусть все читают. — И обращаясь к Седлецкому, попросил. — Только сегодня… я домой его отнесу. Можно? А завтра мы… отдадим. Насовсем.