Когда он оказался в свете фонаря, госпожа Блум узнала его.
Это был тот тип в котелке и с зонтом.
Владелец Разрисованного дома.
Его звали Эко.
Квартира внезапно превратилась в тюрьму. А единственное, чего хотелось сделать госпоже Блум, выйти из дома и чтобы никто не преследовал её.
Она посмотрела в глазок.
На лестнице никого.
Дверь в её квартире крепкая, такую можно открыть только ключом.
Только ключом, подумала госпожа Блум, вынимая его из замочной скважины. Она слышала, что некоторые воры умеют с помощью магнита поворачивать ключ, оставленный в двери.
— Думай, думай, думай… — повторяла она себе, продолжая ходить взад и вперёд по коридору.
Первое, что нужно сделать, успокоиться.
Второе — действительно успокоиться.
И третье — сохранить спокойствие.
Она заставила себя прилечь на кровать. Имя переводчика, имя автора приключенческих романов, Разрисованный дом, который она реставрировала, загадочная судьба Мориса Моро и исчезновение её дочери — всё это сплелось в её сознании в чудовищный клубок.
Она поднялась и решила приготовить себе настойку ромашки.
Уронила баночку с травой, подняла её, поставила воду на огонь… И приказала себе перестать дрожать, словно ребёнок.
Сумела.
Понадобилось немало времени, но сумела.
Продумала план действий.
Вернулась к компьютеру, включила его и подавила желание расколотить его, потому что работал он очень медленно, узнала, когда отходит первый поезд в Верону, и выключила. Нечего и пытаться купить билет через это гудящее устройство.
Взглянула на часы. Отключила из розеток все телефоны и сложила их в сумку.
Нашла самый лёгкий чемодан.
Сложила его и тут же всё вытряхнула.
Нашла самый лёгкий рюкзак.
Подумала, что и с ним привлечёт внимание и решила ехать без всякого багажа.
Взяла только деньги, всё, что понадобится, купит потом.
Села в кухне за стол и немного подождала. Наконец сварила кофе, глубоко вздохнула, подошла к окну и распахнула его.
Человек в котелке и с зонтом всё ещё стоял там.
— Эй! — крикнула госпожа Блум. — Это я к вам обращаюсь! Я же знаю, что вы слышите меня! Предлагаю договориться. Если подниметесь сюда выпить кофе, скажу всё, что знаю о моей дочери, а вы объясните, почему следите за мной и поможете найти её. Ну, что скажете? Поднимайтесь сюда! Кофе я приготовлю в кухне.
Когда человек слегка махнул в ответ рукой, она закрыла окно. Налила кофе в чашку и прошла к двери. Приоткрыла её, чтобы человек мог войти, приласкала Мьоли и спряталась за створкой приоткрытой двери.
Услышала как открывается внизу входная дверь.
И шаги на лестнице.
Эко пришлось признать, что госпожа Блум умная женщина. Он даже попросил разрешения войти. Она не ответила, но Эко решил, что она в кухне и не слышит его.
— Госпожа Блум, позвольте войти? — спросил он.
Странно, конечно, разговаривать с человеком, за которым ведёшь наблюдение.
В кухне кофе стоял на столе. Она сдержала обещание.
Только кофе, однако.
Когда он вошёл в комнату, госпожа Блум быстро выскользнула из квартиры, закрыла дверь и заперла её на ключ.
Он не мог открыть её изнутри без ключа.
Так что Эко не мог выйти.
Никаких телефонов, кроме мобильника Томмазо Раньери Страмби, у него не было.
И на нём к тому же не оказалось денег.
Осаждаемая и осаждающий поменялись местами.
Эко опустился на стул в кухне и выпил кофе.
Он оказался отличный.
Глава 16
В ЛАБИРИНТЕ
В Лабиринте было светло.
Словно в каком-то ларце, собрался здесь весь свет, какого так не хватало снаружи, — тёплый, золотистый, мягкий свет, будто ласкавший кожу.
А сам Лабиринт оказался просто коридором, узким и высоким, словно неф в готическом соборе. Очень узкий и очень высокий.
Анита придержала дверь, пропуская Джейсона и Зефира. Потом, не говоря ни слова, вынула ключ из замочной скважины, и створка сама повернулась на петлях.
Очень медленно и осторожно.
— Вошли, — прошептал Джейсон, следуя за Анитой, и потрогал стены — шершавые, пористые, с рисунком, напоминавшим змеиную кожу или ветвистый рисунок древесной кроны.
Не похоже, чтобы это нарисовал человек.
И всё же именно так и было.
— А что дальше? — растерялась Анита.
Когда отошли от двери, она ощутила сильный поток воздуха, как будто переместилось куда-то что-то огромное. Зефир, подойдя к ней, настолько слился со светом в коридоре, что, казалось, растворился в нём.
Но воздух всколыхнул не он. Причиной оказалась дверь, в которую они вошли.
Обернувшись, Анита обнаружила, что её нет. Там, где ещё мгновение назад находилась стена с дверью, теперь зеркальным отражение уходил вдаль длиннейший золочёный коридор, в который они вошли.
Лабиринт изменял свою форму.
Ребята долго стояли в растерянности, размышляя куда же идти.
— Думаю, что оба пути одинаковы, — сказал Зефир, видя их затруднение.
— Этого не может быть! — возразила Анита. — Одно направление здесь верное, а другое ложное.
— He обязательно, — сказал великан. Разница может заключаться только в том, стоять на месте или двигаться. А в Лабиринте нужно двигаться.
— Хорошо сказано, — согласился Джейсон, — поэтому — вперёд!
— Но куда? — рассердилась Анита.
Они посмотрели на Зефира, ожидая ответа, и он пояснил:
— Здесь тысячи комнат и тысячи коридоров… Но некоторые комнаты важнее других. И к ним легче дойти.
— Например? — спросил Джейсон.
— Есть одно место в центре Лабиринта, которое называется Комната Равновесия. Думаю, начать нужно оттуда.
Джейсон с сомнением покачал головой:
— Впервые слышу такое. Что это за место?
— Не знаю. Ты забываешь, что я тоже никогда прежде ногой не ступал сюда. И знаю только то, что рассказывали мне мои учителя.
Ответ Зефира вывел Аниту из себя:
— Может, расскажешь наконец, что тебе известно об этом месте?
— Очень немногое, по правде говоря. Знаю только, что Лабиринт весьма населённое место. И люди, живущие тут, находятся в Комнате Равновесия.
— И как же узнать, где она находится?
Глухой далёкий звук, похожий на барабанный бой или удар по колоколу — низкий вибрирующий — заполнил весь коридор, нахлынув волной и точно так же затих.
— Что это было? — испугалась Анита.
— Это оттуда, снизу, — ответил Джейсон.
Великан прислушался, потом медленно повернулся к ребятам и сказал:
— Вот туда нам нужно идти, вниз.
И они двинулись в путь.
Зефир шёл впереди всё тем же развинченным шагом, Анита и Джейсон рядом следовали за ним. Смотреть в общем-то было не на что. Путь лежал между высоких и узких стен, соединённых сводчатыми арками. Никаких окон или иных источников света. И всё вокруг сияло золотом.
Первый зал, неожиданно отрывшийся им, оказался круглым, а потолок в нём такой высокий, что едва виднелся где-то вверху даже при ярком освещении.
Зал заполняли позолоченные скульптурные изображения: статуи мужчин и женщин, фигуры диких и домашних животных, какие-то абстрактные непонятные фигуры и огромные, и крохотные. Все самой различной формы и величины, и размещались так тесно, что с трудом удавалось протиснуться между ними. Какие-то странные сквозняки или потоки воздуха то и дело завихрялись там и тут, поднимая с пола золотую пыль. Вокруг некоторых статуй эти потоки оказывались очень сильными, а воздух такой разрежённый, что становилось трудно дышать. В иных местах дул свежий ветер, приносивший прохладу.
Зефир попытался отыскать среди всего этого столпотворения статуй какой-то выход.
— Ты хоть знаешь, где мы находимся? — вдруг спросил его Джейсон, рассматривая разнообразные фигуры этой невероятной гипсотеки.
— Думаю, это Комната Идей, — ответил гид.
— Ты хочешь сказать, что каждая их этих фигур… это какая-то мысль? — удивилась Анита.
— Именно так, — ответил Зефир. — И ветер далеко уносит их.
Анита не удержалась и коснулась одной их статуй, но не сумела распознать ни плохую, ни хорошую идею, поколебалась немного и отказалась от этой затеи.
После долгого блуждания Зефир подошёл к выходу в точно такой же коридор, как тот, из которого они вошли в зал, помедлил немного возле него, но отошёл и стал искать другой выход.
— А сюда почему не пошли? — спросил Джейсон.
Зефир указал ему на пыль возле двери — здесь она оказалась серой:
— Думаю, она вдет в Комнату Ужаса.
— А что там, в этой Комнате Ужаса?
— Всякие изуродованные вещи, — ответил Зефир.
В коне концов они прошли в какой-то другой коридор, который привёл их во вторую комнату. Зефира назвал её Комнатой Ветра, где прячутся все ветры на свете.
Миновали и это помещение и наконец, после ещё нескольких поворотов, вошли в Комнату Равновесия.
Зефир сказал правду.
Ещё только подходя к ней, ребята услышали гул множества голосов: мужские и женские голоса, смех и недовольные выкрики, шёпот и громкую болтовню.
Джейсон прибавил шагу.
С огромным удивлением ребята обнаружили, что могут даже понять обрывки разговоров.
— И какая же опасность?
— Какое уж тут спокойствие! Мы просто отрезаны от всего мира!
— Не могу поверить. Больше трёх дней потратили на дорогу… и что толку?
— Никакого! Совершенно никакого!
И вот наконец ребята остановились на пороге.
Комната Равновесия была намного меньше Комнаты Идей, но в отличие от неё почти пуста. Половину помещения занимал внушительный амфитеатр с высокими ступенями и сиденьями, а в другой половине как попало размещались столы и светильники.
Несколько знамён с незнакомыми цветами печально свисали с высокого позолоченного потолка. Другие болтались на стенах. В центре зала находилась огромная кафедра.
Человек двадцать спорили о чём-то, разбившись на небольшие группы.
Джейсону и Аните поначалу показалось, будто они попали в университетскую аудиторию во время перерыва между лекциями.
Или же в старом парламенте какой-нибудь пришедшей в упадок страны.
— Что тут происходит? — обратился юный Кавенант к Зефиру, шедшему впереди.
Гид указал на нескольких человек с такой же золотистой кожей, как у него, которые стояли у другого выхода из комнаты (всего же их здесь имелось пять), и ответил:
— Не знаю. Но если подождёте, пойду спрошу.
Джейсон и Анита стали рассматривать окружающих. Они оказались очень необычными и в самых неожиданных нарядах. Среди всех невольно выделялась небольшая группа невысоких чернокожих мужчин с обнажённой грудью и крохотными копьями, зажатыми в кулаках. Рядом стоял, выпятив грудь, рыцарь в доспехах, который пытался что-то пить сквозь щель в шлеме. Неподалёку женщина с длиннейшими янтарного цвета волосами оглядывалась, словно высматривая, кого бы заколдовать.
Время от времени чей-то более звонкий голос перекрывал общий гул и предупреждал:
— Порядок! Порядок! Коллеги, пожалуйста, ведите себя приличнее!
Но никто не обращал на эти слова никакого внимания.
Несколько минут Джейсон и Анита бродили по залу, и тут кто-то заметил их и указал на ребят.
— Стоп! — шепнула Анита, опуская глаза. — Они увидели нас.
— Похоже.
— И что же теперь делать?
— Теперь посмотрим, что будет дальше.
Глава 17
БУМАГИ, ПАПКИ И НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ПИСЬМА
У ребятам приближались двое — смуглая женщина с красивым греческим профилем в роскошных одеждах и невысокий мужчина с золотистой, как у Зефира, кожей. Он двигался на коротеньких кривых ножках, таща за собой тележку, на которой громоздилось какое-то странное устройство.
— О-ля-ля! — воскликнул человек, подойдя ближе. — Наконец-то я вижу молодых людей!
Джейсон и Анита озабоченно переглянулись.
— Добро пожаловать! — приветствовала их и женщина, протягивая Джейсону руку для поцелуя.
Он неуклюже выполнил церемонию.
Позолоченный человек передвинул кончик своего носа от Аниты к Джейсону, потом снова к девочке:
— Из какой страны прибыли?
— Простите?
— Откуда вы вошли?
— Из Аркадии, — не раздумывая ответила Анита.
Человек нахмурился, будто услышал что-то совершенно непонятное.
— Аркадия говорите? Аркадия.О-ля-ля! А вы уверены?
Он повернулся к тележке со странным устройством на ней. Оно походило на увеличенную версию пишущей машинки с нескончаемо длинным валиком для бумаги и со страшными механическими руками — ровно столько, сколько букв имелось на клавиатуре.
Заметив удивление ребят, женщина шепнула, постаравшись, чтобы человек не слышал:
— Кверти очень гордится своим ноутбуком.
Человек и в самом деле принялся весело нажимать на клавиши и выглядел счастливым как ребёнок, который играет с любимой игрушкой.
— Как пишется Аркадия?
— А-Р-К-А-Д-И-Я, — по буквам произнесла Анита.
Человек рассердился:
— А на каком языке? Западном? Китайском? Белед-Ки? Аур-Ка? Пентиксорианском? Ронг-Ронг?
— На западном, — пояснил Джейсон.
— Я так и думал, — проговорил человек, снова застучав по клавишам. — По одежде можно догадаться. Первый раз в ООН?
— В ООН? — как попугай, повторил Джейсон.
— Организация Объединённых НЕмест — шёпотом подсказала женщина.
— Гм… да, — кивнул мальчик, с благодарностью взглянув на женщину.
— Я тоже здесь впервые, — с сочувствием улыбнулась она в ответ. — Это ведь такая канитель — добраться сюда…
— О да, — смутился Джейсон.
И пока коротышка Кверти продолжал стучать по клавишам, а портативная пишущая машинка поднимала и опускала свои механические руки, похожие на лапки паука, женщина приветливо продолжала разговор.
— Где находится место, откуда вы прибыли?
— В Пиренеях, — ответила Анита. — Между Францией и Испанией.
— Пиренеи… — рассеянно повторил Кверти, не переставая нажимать на клавиши.
— А вы откуда? — поспешил спросить Джейсон.
— Тихий Океан, — ответила женщина, и кружевной воротник слегка колыхнулся на её красивой одежде. — Хотя некоторые думают, что из Малакки. Это остров Гуам, слышали про такой?
— Нет, к сожалению, — призналась Анита. — Но, похоже, прекрасное место…
— Ещё какое прекрасное! У нас чудесные животные, а растительность мало сказать роскошная!
— Так я и думал! — воскликнул тут невысокий человечек, стучавший по клавиатуре. — Нет никакой Аркадии.
— Что вы сказали? — растерялась Анита.
— Нет никакой Аркадии в регистре, — с торжеством повторил Кверти. — Вот почему я и не слышал о ней. Есть Аркадия в Греции, но там, откуда прибыли вы, никакой Аркадии нет.
— Но о каком регистре вы говорите, можно узнать?
— О регистре законно признанных воображаемых городов! — ответил он, словно речь шла о чём-то совершенно очевидном.
— Вы хотите сказать, что существует список воображаемых городов? — наивно поинтересовался Джейсон.
— Ну, а как же! Конечно, существует! А иначе как бы мы созвали ассамблею?
Анита попыталась убедить его:
— Видите ли, мы приехали именно оттуда, уверяю вас. Мы переплыли реку, открыли дверь с помощью двадцати правил и…
Человечек, задумавшись, стал покусывать свой палец:
— Подождите, подождите… А разве ещё кто-то есть в этой Аркадии? То есть я хочу сказать, что остались ещё забытые воображаемые города, куда уже давно никто не приезжает, так не из тех ли эта ваша Аркадия?
— Там и в самом деле живёт только один человек.
— Только один?
— Ну, сейчас, наверное, уже четыре.
— Но это меняет дело! Четыре — это минимальное количество жителей для того, чтобы требовать записи в регистре. Нужно будет, конечно, проверить. Послать кого-нибудь туда для контроля. Через какие двери вы вошли?