Настенька вскочила с лежанки, подбежала к окну и забарабанила пальцем по стеклу.
— Илюша, постой, — куда ты?
Но Дронов не слышал её, и тогда Настенька в одном платье, с непокрытой головой бросилась на улицу. Она нагнала электромонтёра недалеко от дома и закричала, заслоняясь рукой от ветра:
— Илюша, не надо, завтра успеешь… Я сказала, чтобы выключили мотор… Не сожгут…
Настенька протянула руку, чтобы задержать Илюшу, но он ловко взял с места и, ничего не сказав, двинулся дальше. И, только когда он свернул в прогон, Настенька заметила, что она выбежала на улицу, забыв накинуть на себя шубейку и ушанку, и поспешила обратно домой. А дома она долго стояла у окна, смотрела на метельную улицу и мысленно ругала себя: ну зачем она рассказала Илюше о моторе? Нет, она поступила совсем не по-дружески, не по-комсомольски. Думала о том, чтобы посмеяться над ним, а вышло так, что заставила человека в самую непогоду итти за пять километров на лесопилку. Ведь мотор можно исправить позже, когда стихнет метель…
А в это время Дронов шёл вдоль линии столбов. Он привычно держался наветренной стороны, понимая, что тут ему ничто не грозит, если ветер оборвёт высоковольтный провод. Илюша передвигался быстро и совершенно спокойно. Но ещё быстрее его, Илюши, обгоняя его, неслась метель, и казалось, что, прорываясь сквозь метельную мглу, бегут навстречу столбы. С наветренной стороны они были от низа до верха обсыпаны снегом и казались форфоровыми, как изоляторы…
Илюша хорошо понимал, почему Настенька рассказала ему о моторе драночного станка. Она, конечно, хотела подтрунить над ним, доказать, что не такой уж он хороший электромонтёр, как говорят о нём. И сначала ему было обидно, что ей удалось увидеть его оплошность. И понесло же Настеньку на лесопилку! Да еще накануне такого дня, когда съедутся люди со всего района. Ну ничего, и он тоже сумеет подметить оплошность радиста… В долгу не останется… С этим чувством он вышел из Славянки, с ним он прошёл всю дорогу.
Но оно улетучилось, едва он добрался до лесопилки и стал проверять, почему перегревается мотор драночного станка. Дело было сложнее, чем он думал. Неисправным оказался реостат — аппарат, изменяющий силу тока. И Илюша уже не обижался на Настеньку. Он возился с реостатом и думал о Настеньке с задушевной теплотой, довольный, что она предупредила его, не дала случиться аварии. И не просто аварии, а аварии перед всем районом. Эх, будь на лесопилке телефон, он бы немедленно позвонил в правление и сказал бы ей: «Спасибо, Настенька, большое спасибо».
Дронов работал при свете электрической лампочки и совсем не заметил, как подкрались сумерки. А когда он закончил ремонт реостата, стало совсем темно. Лесопилка находилась у старой плотины, вдали от центра колхоза «Славянка» и чуть поближе к одной из бригад, деревне Покровке, а вокруг, на несколько километров, тянулись леса и поля. Но, когда Илюша, закончив работу, закрыл за собой дверь машинного отделения, он не увидел ни поля, ни леса, — всё исчезло в метельной темноте. И всё же ему казалось, что куда легче пробиваться сквозь метель в Славянку, чем пробыть долгую зимнюю ночь в холодной досчатой лесопилке, откуда пильщики ушли еще засветло.
В Славянке перед тем, как двинуться в путь, Илюша захватил нагрудный электрический фонарик. Теперь, встав на лыжи, он зажёг его, думая, что маленькая лампочка поможет ему различить дорогу. Но фонарик светил не больше, чем светлячок в тёмном ночном бору; и, двигаясь вперёд, Илюша видел перед собой лишь кончики лыж, свои руки да проносящиеся сквозь полосу света тучи белых-белых мелькающих снежинок.
Илюша шёл сначала вдоль линии электропередачи — столбы должны были привести его прямо в Славянку.
Однако вскоре он принуждён был свернуть в сторону. Ветер бил в лицо, слепил глаза, и итти напрямик оказалось невозможно. Но, решив итти так, чтобы ветер дул сбоку, он очень скоро сбился с пути и даже не мог сказать, где находится Славянка: справа или слева, позади или впереди. А итти куда-то надо было. И Илюша шёл, уже не разбирая дороги. Лыжи прорезали снежную целину, утопали в сугробах, их то тянуло в низинку, то приходилось вытаскивать куда-то вверх, на горку. И казалось Илюше, что он плутает не то где-то на покосе, не то около перелеска, пока, усталый, он не остановился посреди вьюжного ночного поля. Вот тогда-то он почувствовал, как неожиданно тревожно забилось сердце и впервые мелькнула мысль: «неужели замёрзну?..» Нет, не может этого быть. Главное — не сдаваться. Надо итти и итти! Не торопясь, спокойно, осторожно вот так: левая лыжа вперёд, правая вперёд, ещё левая, ещё правая… И вдруг Илюша почувствовал, что его словно подхватило ветром и стремительно понесло вниз…
Во тьме ночи ему почему-то представилась маленькая уютная комнатка радиоузла, Настенька, сидящая у приёмника; и впервые он подумал о том, — а может быть, верно, надо было ему послушаться совета девушки и отложить ремонт до завтра… Ему даже показалось, что Настенька посмотрела на него, покачала головой и сказала: «Ведь я же говорила тебе, не иди на лесопилку, — а ты не послушался…»
В этот час Настенька действительно сидела в комнатке радиоузла и думала об Илюше. Несколько минут назад она звонила из правления колхоза в Покровку, не приходил ли туда с лесопилки Дронов, и уже не сомневалась, что Илюша где-то блуждает в ночном поле. Если что случится с ним, она будет во всём виновата. Сначала подбила его итти на лесопилку, а потом не смогла удержать в деревне. И девушке было так грустно, что, сама того не замечая, она ставила на радиолу пластинки с самыми печальными песнями. Пела радиола, и тихо подпевала ей Настенька. Их голоса сливались в одном мотиве и неслись вместе с метелью по всей Славянке.
В положенное время Настенька выключила радиолу, передала вечерний выпуск последних известий и вышла из радиоузла. Больше ни минуты она не могла сидеть и ждать возвращения Дронова. Что-то надо предпринять, сделать, помочь ему…
Почти не раздумывая, она взяла стоящие в углу сеней лыжи и выбежала на улицу. Через несколько минут Настенька уже шла к околице, в ту сторону, где находилась лесопилка. Итти было ещё труднее, чем днём. Ничто не могло защитить Славянку от метели: ни низинка, в которой была расположена под защитой высокого речного берега сама деревня, ни лес, огибавший её полукольцом. Вьюжный ветер свирепствовал с прежней силой. Он наносил столько снега, что освещённые окна домов возникали перед Настенькой словно из тьмы. Стоило ей выйти в поле за первый пригорок, как Славянка, с её слабо видными огнями, исчезла. Настенька невольно остановилась… Что она задумала? Искать Илюшу? Да разве она разыщет его в такую метель? Скорее, она сама заблудится. Нет, надо придумать что-то другое. Нужно вернуться в правление и сказать Василию Карповичу. Он знает, что нужно делать…
Настенька повернула обратно. Неожиданно порыв ветра ударил ей в лицо и едва не опрокинул в канаву. Она удержалась лишь потому, что во-время успела припасть на колено. Потом она снова встала на ноги и, сильно наклонившись вперёд, с трудом преодолевая сопротивление ветра, двинулась в Славянку.
Она застала Василия Карповича в правленческой конторе. Хотя в комнате было очень тепло, председатель колхоза сидел за столом в полушубке и меховой ушанке, словно он забежал сюда на минутку, и говорил сидящему рядом с ним шорнику:
— Ты сразу же садись за сбрую. Через час тройку запряжём цугом и в путь…
Настенька сразу поняла, для чего председатель колхоза вызвал шорника и куда намерен трогаться в путь. И всё же спросила:
— Василий Карпович, вы на поиски Илюши?
— Как видишь!..
— А поедете вдоль линии, по дороге?
— Больше негде… Да и по дороге, не знаю, как проедем. Вот, может быть, цугом тройка вытянет…
— А вдруг Илюша с дороги сошёл да в поле где-нибудь?
— Тогда хуже дело, — сказал Василий Карпович. — Как в стогу иглу не сыскать, так в метельном поле — человека. Тогда одна надежда у Ильи на самого себя.
Настенька больше ни о чём не спрашивала и выбежала из правления колхоза.
Падение Илюши длилось не так уж долго, как это ему показалось. И тёмная пропасть, куда его сбросила метель, была не так уж глубока. Во всяком случае, очень скоро его лыжи благополучно погрузились в рыхлый снег. Приземление было так неожиданно, что Илюша некоторое время стоял неподвижно по колено в снегу, боясь сдвинуться с места, чтобы снова не полететь ещё дальше…
Но опасения Илюши были напрасны. Обведя вокруг фонариком, он обнаружил, что находится около подножья какого-то пригорка. И ещё он заметил, что здесь совсем не дует ветер, не метёт снег и только откуда-то сверху сыплет пороша.
«Интересно, где же это я?», — спросил сам себя Илюша, выбираясь из глубокого снега, но в то же время стараясь держаться ближе к пригорку, защищавшему его от метели.
А пригорок оказался каким-то необычным. Шёл Илюша на лыжах, и пригорок словно тянулся за ним по прямой линии, ровной, не похожей ни на одну возвышенность в окрестности Славянки. «Да что же это за возвышенность такая?», — удивлялся Илюша. И только после того, как наткнулся на торчащую из-под снега корягу, понял, что идёт он вдоль крутого берега реки. «Вот и ладно, — решил Илюша. — Здесь по крайней мере можно отдохнуть от метели».
Теперь он чувствовал себя радостно и спокойно. Главное — мотор, мотор исправлен… Значит, завтра лесопилка сможет работать без перебоев… И он продолжал свой путь. Правда, сверху нет-нет да и опрокидывался на него целый ворох снега, но всё это было пустяком по сравнению с вьюгой в открытом поле.
Илюша шёл вдоль берега и думал: «Ну, теперь-то я в Славянку доберусь. Вот пройду ещё километр, другой — и дома».
Однако позади уже остался не один километр, а Славянки всё не было и не было. И только тогда Илюша сообразил, что берег с одинаковым успехом может привести его домой и очень далеко увести от дома. Где он сейчас? Идёт ли к Славянке или в противоположную сторону? А если даже и к Славянке, то разве он увидит её из-за высокого берега?
Илюша не знал, что ему делать: стоять ли на месте, итти вперёд, вернуться назад? А может быть, поискать в крутобережье какую-нибудь пещерку и там присесть, отдохнуть? Нет, всё что угодно, только не садиться отдыхать. Заснёшь — занесёт снегом, замёрзнешь. Он хотел уже двинуться дальше, как вдруг откуда-то сверху, с высокого берега кто-то громко позвал его:
— Илюша Дронов! Илюша Дронов!
Илюша поднял голову, посветил фонарём и ничего не увидел, кроме берегового откоса. Может быть, это послышалось ему? А сверху тот же голос повторил:
— Илюша Дронов! Дронов Илюша!
И теперь он узнал этот голос. И как было не узнать, когда он слышал его каждый день. Это Настенька звала его:
— Ты меня слышишь, Илюша?
Илюша громко рассмеялся. Ну, конечно, он слышит, как его зовёт радиоузел Славянки. Здорово придумала Настенька: подключила мощный репродуктор-«колокольчик» на правленческой крыше и говорит на всю силу.
А радио продолжало совсем близко, над головой Илюши:
— Ты меня слышишь, Илюша? Переключаю на Москву. Держи на Москву!
А Илюша уже поднимался по береговому откосу в деревню и весело кричал в ответ:
— Держу на Москву!