Через четыре года, в 1816 году (во время второй вспышки луддитского движения), Байрон написал небольшую «Песнь для луддитов». Она была написана очень живо, от лица луддитов, и воспроизводила народное просторечие, поражала эмоциональностью, бодрой энергией:
Как за морем, слышно, свободу свою
Ребята купили дешевой ценой,
Так будем и мы: или сгинем в бою,
Иль к вольному все перейдем мы житью,
А всех королей, кроме Лудда, долой!
Перевод Н. Холодковского
Байрон выступал в палате лордов еще два раза. Одна из речей была в защиту угнетенного народа Ирландии.
В это же время к нему пришла громкая поэтическая слава. После несправедливой рецензии в «Эдинбургском обозрении» юноша Байрон думал, что он навсегда откажется от поэзии, что его уделом будет политика. Такие уверения встречаются в его письмах друзьям из первого путешествия. Однако в том же путешествии он делал многочисленные стихотворные наброски, вел наблюдения над жизнью народов и природой посещенных им стран. Эти впечатления главного героя, молодого путешественника, которому он дал имя Чайльд Гарольд,[18] он привез на родину, продолжал работать над ними, но опубликовал только по настоянию друзей в марте 1812 года. Успех был огромный. Поэма выдержала пять изданий за год. «В одно прекрасное утро я проснулся знаменитым», — говорил о себе Байрон. Это были первые две песни поэмы «Паломничество Чайльд Гарольда», вторые две песни были написаны позднее. Какие бы изумительные поэмы и драмы ни создавал он позднее, лучшей осталась эта поэма, написанная спенсеровой строфой в причудливой форме путевого дневника, почти не имеющая сюжета.
Колоссальный успех поэмы объяснялся ее музыкальностью, поэтическим мастерством и прежде всего ее удивительным, новаторским содержанием. В ней, в сущности, два центра, взволновавшие читателя и приковавшие его внимание: картина современной Байрону Европы и образ главного героя, Чайльд Гарольда.
Привлекало живое свидетельство человека, который своими глазами видел те страны и события, о которых и без того все толковали. Но при этом свидетельство было облечено в прекрасные строфы и проникнуто глубокими мыслями; живой очевидец был мыслителем и поэтом.
Перед читателем проходят Португалия, цветущая страна, в которую «вторглись палачи», т. е. наполеоновские войска; Испания, где жителей Севильи или Кадикса по-прежнему привлекает коррида,[19] мастерски описанная Байроном, но где одновременно кипит яростная партизанская война с французскими захватчиками; Греция, «втоптанная в грязь» турецкими владыками и разграбленная своими английскими «покровителями»; Албания, где полновластно правит грозный и свирепый Али-Паша, но где простые горцы отличаются не только мужеством, но радушием и гостеприимством. И все эти политические события, о которых говорили повсюду в Европе, все эти национальные характеры и обычаи даны на фоне изумительной южной природы. Пейзажи в поэме «Чайльд Гарольд» разнообразны и поэтичны, они поражают то роскошью красок, то дикой суровостью. Морские бури сменяются картинами сияющего лазурью или озаренного луной спокойного моря. Байрон выступает здесь как изумительный мастер романтического пейзажа.
Взгляды Байрона на события, его демократические и атеистические убеждения отражены в поэме. Они озаряют ярким, беспощадным светом картину политической жизни Европы.
Но главный интерес читателей сосредоточился на фигуре Чайльд Гарольда. Воспринимали ее по-разному. Для светской молодежи это был тип разочарованного, пресыщенного денди, образец для подражания и автопортрет самого Байрона. Для людей, склонных к социальному осмыслению действительности, это был носитель протеста, глубокого недовольства окружающим, всем общественным строем Англии. Недаром же для него стали «тюрьмою — родина, могилой — отчий дом».
Автобиографические черты в образе Чайльд Гарольда несомненны. Уже первые строфы поэмы вводят нас в душевный мир молодого Байрона и рисуют его «грешную» юность в несколько сгущенных и преувеличенных тонах:
Жил юноша в Британии когда-то,
Который добродетель мало чтил.
Он дни свои влачил в сетях разврата,
А ночи за пирами проводил.
Вздыхал о многих, но одну — любил,
И та одна осталась недоступной…
Перевод С. Ильина
Здесь слышится воспоминание о Мэри Чаворт, первой и безнадежной любви поэта.
Знаменитое прощание с Англией, написанное в иной, чем вся поэма, поэтической манере (четырехстопным ямбом), также включает ряд автобиографических моментов:
«Прости, прости! Все крепнет шквал,
Все выше вал встает,
И берег Англии пропал
Среди кипящих вод.
Плывем на Запад, солнцу вслед,
Покинув отчий край.
Прощай до завтра, солнца свет.
Британия, прощай!..
Мой паж, мой мальчик, что с тобой?
Я слышал твой упрек.
Иль так напуган ты грозой?
Иль на ветру продрог?
Мой бриг надежный крепко сшит.
Ненужных слез не лей.
Быстрейший сокол не летит
Смелей и веселей».
«Пусть воет шквал, бурлит вода,
Грохочет в небе гром,—
Сэр Чайльд, все это не беда,
Я плачу о другом.
Отца и мать на долгий срок
Вчера покинул я,
И на земле лишь вы да бог
Теперь мои друзья.
Отец молитву произнес
И отпустил меня.
Но знаю, мать без горьких слез
Не проведет и дня».
«Мой паж, дурные мысли прочь:
Разлуки минет срок!
Я сам бы плакал в эту ночь,
Когда бы плакать мог!..»
Перевод В. Левика
Эта беседа Байрона с маленьким пажом — жизненный факт. Вскоре Байрон отпразил мальчика обратно, к отцу и матери, на встречном корабле. Далее Чайльд Гарольд беседует со своим слугой, подчеркивая свое полное одиночество. Он рад расстаться с Англией:
Наперекор грозе и мгле
В дорогу, рулевой!
Веди корабль к любой земле,
Но не к земле родной!
Эти строфы изумительного звучания и красоты выражают сложное психологическое состояние героя: воедино сливаются радость пути, упоение бурей и своеобразная, гневная, тщетно скрываемая скорбь о покинутой родине. Не удивительно, что это «Прощание» приобрело самостоятельное поэтическое значение и было у всех на устах.
На его основе создавались романсы, а в далекой России даже сложилась народная песня:
Свой дом родной покинул я,—
Травою зарастет.
Собачка верная моя
Завоет у ворот.
В русской песне собачка могла быть только верной: русский крестьянин знал и ценил верность собак. Но Чайльд Гарольд с его скептицизмом и неверием в людскую привязанность сомневался даже в верности собаки:
Мой пес один лишь два-три дня
Повоет — да и тот,
Другим накормленный, меня
Укусит у ворот.
Страны, которые посещает Гарольд, некоторые его приключения (ночевка у гостеприимных албанцев) также связаны с биографией Байрона, но в целом Чайльд Гарольд — не автопортрет. Байрон сражался, смеялся, ненавидел, любил, — Чайльд Гарольд только созерцал события с грустной и насмешливой иронией. Байрон в письмах к друзьям всячески стремился отделить себя от Чайльд Гарольда, осуждал его эгоцентризм и пассивность. Но это безусловно, лирический герой Байрона, который ему близок, в котором воплощено его недовольство окружающим несправедливым миром.
Исключительную популярность «Чайльд Гарольда» в России, в среде образованного русского дворянства, отразил А. С. Пушкин в «Евгении Онегине». Евгений Онегин избирает себе этого героя как образец:
Как Чайльд Гарольд, угрюмый, томный,
В гостиных появлялся он…
………………………………
Прямым Онегин Чайльд Гарольдом
Вдался в задумчивую лень…
Такие строки не случайно встречаются в романе. Несомненно, передовой и мыслящий человек, каким был Онегин, имел серьезные точки соприкосновения с Чайльд Гарольдом. Но Пушкин, восхищавшийся личностью и поэтическим мастерством Байрона, не мог принять индивидуализма его героев.
Лорд Байрон прихотью удачной
Облек в унылый романтизм
И безнадежный эгоизм,—
пишет он в том же «Евгении Онегине».
Чайльд-гарольдовское начало в характере Онегина (отчасти искреннее, отчасти навеянное модой) стало причиной многих несчастий: не желая выйти из красивой позы разочарования и равнодушия, он не сумел предотвратить ссору с Ленским, не осмелился ответить на любовь Татьяны. «Москвичом в гарольдовом плаще» назовет его в горькую минуту и Татьяна.
В третьей и четвертой песнях «Чайльд Гарольда», написанных в 1816 и 1817 годах, после второго и уже окончательного отъезда Байрона из Англии, изображены скитания Чайльд Гарольда по странам Центральной Европы (Бельгии, Германии, Швейцарии) и прибытие его в Италию. Образ Чайльд Гарольда все более сливается с автором. Не то чтобы герой приобрел какие-то новые автобиографические черты, Байрон просто перестает оттенять его равнодушие и тоску, он все реже вспоминает о нем.
Наблюдения и размышления автора заполняют эти главы. Байрон оценивает события как историк и как революционер. Осматривая в Бельгии поле битвы при Ватерлоо, он с горечью думает о Наполеоне, который залил землю кровью, который «всем платил единой платой за верность — тишиной могил». Пребывание в Швейцарии наталкивает его на мысли о великих французских просветителях — Вольтере и Руссо. Руссо здесь родился и вырос, Вольтер здесь укрывался от преследований. Байрон вспоминает французскую революцию 1789–1794 годов и высказывает веру в грядущее торжество свободы. Мечта о революции, о свободе выливается в яркие, вдохновенные строки:
Мужай, Свобода! Ядрами пробитый,
Твой поднят стяг наперекор ветрам.
Печальный звук твоей трубы разбитой
Сквозь ураган доселе слышен нам.
Перевод С. Ильина
Восхищение красотой Италии, ее природой и искусством пронизывает четвертую песнь.
«Паломничество Чайльд Гарольда» — великолепный памятник мастерству и свободолюбию его автора.
Светское общество окружило Байрона восторженным вниманием, полностью отождествив его с Чайльд Гарольдом и видя в Гарольде идеал светского денди, блестящего надменного аристократа. Байрон стал самым модным человеком в английских салонах 1812–1813 годов. Прекраснейшие женщины оспаривали друг у друга его внимание, мужчины подражали ему. Если Байрон не танцевал на балах, а простаивал где-нибудь у колонны, то только по причине своей хромоты. Многие молодые люди стали уклоняться от танцев. Некоторые принялись усердно прихрамывать, подражая походке всеобщего кумира.
При общем внимании к себе Байрон чувствовал себя одиноким. Он мечтал о «милом вожатом», о такой спутнице жизни, которая отличалась бы от всех этих блестящих модниц, вечно гоняющихся за успехом и за каждой новинкой моды. Его внимание привлекла очень скромная девушка Анабелла Мильбэнк, иногда появлявшаяся на балах со своими родителями. О ней ходили странные слухи, отделявшие ее от обычного мирка светских красавиц. Говорили об ее уме, незаурядных математических способностях, позволивших ей изучить высшую математику, о поэтическом даровании. Познакомившись с нею, Байрон поверил в ее незаурядность и вскоре попросил ее руки. Родители молодой девушки отказали ему, боясь его славы вольнодумца; еще больше их отпугивало то, что он был беден. Но между Байроном и Анабеллой возникла дружба, они стали переписываться. Анабелла была религиозна, и возникшее чувство любви она подкрепляла мечтами спасти душу Байрона, обратить неверующего на путь истины. Она сумела уговорить своих родителей и дала понять Байрону, что его новое предложение будет принято. В 1815 году состоялась их свадьба. Атеист и религиозная женщина, бунтарь и послушная дочь богатых помещиков вступили в брачный союз.
Период 1813–1814 годов был ознаменован расцветом поэзии Байрона. Одна за другою появились его шесть восточных поэм: «Гяур», «Абидосская невеста», «Корсар», «Лара», «Осада Коринфа» и «Паризина». Восточными их стали называть, так как действие в них (за исключением «Лары» и «Паризины») происходит на востоке Европы — в Греции и Турции. Байрон снова вернулся к своим восточным впечатлениям и тем легендам, которые он там слышал.
Восточные поэмы проигрывали в психологической глубине и историзме по сравнению с «Чайльд Гарольдом». Но герои поэм — носители активного отношения к жизни, действия и борьбы. Байрон использовал традиционный романтический образ благородного разбойника. При этом герои восточных поэм Байрона оказываются не просто разбойниками, но и борцами за национальную свободу стран Балканского полуострова. Корсар Конрад нападает на турецкие корабли, пришелец с Запада Гяур мстит туркам, сын гречанки Селим объединяет юношей, которые сводят счеты с турецкими воинами… Лара в одноименной поэме возглавляет крестьянское восстание, только поэма «Паризина» кажется на первый взгляд чисто любовной поэмой.
Насыщенность действием и борьбой, сила страстей и острота конфликтов, постоянная тема трагической любви, приносящей гибель кроткой и нежной героине, необычайная красота пейзажного фона, то лучезарного, то мрачного, иногда причудливая и разорванная композиция характерны для восточных поэм Байрона, превращают их в образцы романтической лиро-эпической поэзии.
В 1814–1815 годах Байрон создает цикл «Еврейские мелодии». Он написал их по библейским мотивам для своего друга, молодого композитора Исаака Натана. Это стихотворения редкой поэтической красоты и силы, в которых мотивы тоски и скорби чередуются с патриотическими и любовно-лирическими мотивами. «Еврейские мелодии» Байрона переводили лучшие русские поэты. Так, М. Ю. Лермонтов перевел стихотворение «Душа моя мрачна».
В декабре 1815 года у четы Байронов родилась дочь Ада, а в январе 1816 года Анабелла с крошечной дочкой уехала погостить к своим родителям. Байрон никогда больше не увидел своей жены и дочери. Их семейная жизнь не была счастливой. Вспыхивали ссоры, сказывалось глубокое расхождение во взглядах — политических, социальных, философских. Все же поэт не ожидал разрыва с женой. Он тщетно пытался встретиться с ней и объясниться, но безуспешно. И бракоразводное дело началось.
Никаких формальных оснований для развода не было: Байрон не изменял своей жене, как и она ему. Анабелла предъявила ему самое неожиданное обвинение… в ненормальности. Она отказывалась жить с сумасшедшим. Байрон без возражений прошел медицинское обследование, и врачи признали его совершенно нормальным. Но леди Байрон настаивала на разрыве.