— Ну и что с того?
— А что случится, когда ты умрешь? Хаос начнется? Или война? Группировки образуются, за власть сражаться начнут? Об этом ты подумала?
Кто, к черту, вообще так надолго вперед задумывает? Уж точно не я. Я пока что застряла на верхней строчке списка намеченных действий. На той, где спасение мира обозначено. Мне остается только неуверенно предполагать:
— Может, выборы учредят?
— Выборы действенны только в устойчивых обществах, — начинает ликбез профессор Ханс. — История показывает, что на стадии формирования общества гораздо эффективнее линейная последовательность наследственной власти правящей верхушки. Потому-то короли и королевы играли такую важную роль в истории человечества. Вождей начали избирать совсем недавно, да и то, по сути дела, только в небольшой горстке стран, и далеко не всегда это приводит к успеху.
— Ну и что ты хочешь сказать? — настаиваю я. — Что я буду королевой?
Боже, спаси и сохрани меня от всяких тиар и корон. Сами посудите, какая корона, если я вечно в джинсах и куртке с капюшоном.
— Что-то вроде того. — Профессор помолчал немного и наконец решился. — Главное, мы хотим, чтобы ты основала династию. Династию, которая бы правила миром до тех пор, пока общество не разовьется настолько, что оно будет в состоянии…
— Свергнуть династию путем кровавого революционного переворота, — бодро подхватывает Игги.
Все как один удивленно смотрят на него, и он смущенно принимается жевать печенье.
— Это я так, к слову… Я по истории учил…
— Слушайте, что-то вы, по-моему, ушли в сторону. — Мама нервно поднимается со своего места и начинает ходить по комнате. — Скажите лучше прямо, к чему вы клоните?
— Все очень просто, доктор Мартинез, — продолжает Г-Х как ни в чем не бывало. — Мы хотим, чтобы Макс произвела потомство. Наследников, которые будут править миром, когда она умрет.
В комнате воцаряется гробовое молчание. С отвисшими в разной степени челюстями все мы уставились на профессора. Что еще нам прикажут делать по команде?
Кровь бросилась мне в лицо. Еще недавно где-то в глубине души я надеялась, что, если мы с Клыком проживем долго, мы поженимся. Может, заведем нашу собственную маленькую стайку. Но это даже планами не назовешь. Так, мечты… А теперь он вообще улетел. Какой теперь может быть разговор о…
Мои глаза непроизвольно натолкнулись на лицо Дилана. По всему видно, как он смутился.
— Нет, только не это! — вскрикнула я в испуге.
— Вот именно, это, — подтверждает мою догадку Ангел. — Хотите верьте, хотите нет.
У меня голова идет кругом, а профессор Кошмарик продолжает:
— Макс, ты пойми. Это самый оптимальный вариант. Вы буквально созданы друг для друга. Вы идеальная пара. Я бы хотел, чтобы ты и Дилан полетели со мной в Германию. Там для вас приготовлено уютное гнездышко. Хотите — женитесь, хотите — так живите. Все от вас зависит. Только со временем, будьте любезны, произведите на свет потомство, наследников правящей династии. Чтобы они подхватили знамя вашего лидерства.
— Вы что, шутите, что ли? — Мама даже не замечает, что она кричит. — Через мой труп, Ханс.
— Спасибо, ма. Слава богу, не только мне одной это дико слышать.
— Этот ваш план — сплошное безумие. — Мама подходит ко мне и кладет руки мне на плечи. — Макс только-только пятнадцать лет исполнилось. Мало того что вы девочку спасением мира нагрузили. А теперь еще хотите, чтоб она с ребенком на руках этим занималась! Вы совсем спятили!
Молодец мама. Как я ее за это люблю!
— Я же не говорю, что она должна этим заняться прямо сейчас, — стоит на своем Гюнтер-Хаген. — Даже не завтра. Но скоро. Мы уверены, продолжение ее рода — это единственный залог сохранения всего человечества.
— Нет и все. Закрыли тему. Мы этот вопрос больше не обсуждаем! — вне себя от гнева кричит мама. — Джеб, как ты посмел! Я больше вообще не хочу ничего подобного слышать! Ни о каком продолжении рода, ни о каких наследниках! Ни о какой династии! Или сейчас же убирайтесь вон из моего дома! Оба!
Похоже, Ханс хочет что-то еще сказать, но вовремя закрывает рот.
А знаете, что самое ужасное? Я исподтишка бросила взгляд на Дилана. В его небесно-голубых глазах сквозь смущение и стыд сверкнул проблеск надежды.
9
Вот он подходит, первый объект Клыка.
Клык ушел в тень и вжался в стену. Он уже много часов ждал, когда разойдется банда и его чувак останется в одиночестве. В шайке стреляли в цель, играли в кости, пили и курили. До Клыка доносился звон разбитых бутылок и ругань вперемешку с хохотом.
Было поздно, уже давно за полночь. В воздухе похолодало. Он сидел на корточках, привалившись спиной к стене заброшенного сгоревшего, с выбитыми окнами дома. Вокруг свалка: древняя тачка без колес и сидений, на боку которой красуется яркое граффити; старый матрас с торчащими пружинами, половина детской кроватки, разломанной и размалеванной краской.
В молчании и полной неподвижности Клык просидел здесь почти всю ночь. Вот для чего он бросил стаю. Макс этого никогда не поймет.
Наконец раздались шаги. Клык уверен, это его чувак. Пустая бутылка ударилась о стену и разбилась с оглушительным звоном, удесятеренным ночной тишиной.
Три, два, один…
Точно рассчитав каждое движение, Клык выскочил из темноты.
Никого. Что за черт!
Прежде чем он понял, что происходит, парень вмял его в стену, приставив нож к горлу.
— Шпионишь за мной, друган? — прошептал в ухо Клыку бандит. Из-под низко надвинутого капюшона даже вплотную не видать ни лица, ни глаз. — А я тебя поджидал. И, насколько я слышал, ты меня тоже уже давненько караулишь.
По лицу Клыка никогда ничего не разберешь. Но тут он не выдержал и улыбнулся. Чувак был хоть куда. Быстрый, сильный и страшный. Именно такой в его новой команде и пригодится. Но слабину сейчас ни в коем случае дать нельзя. И уж не сопляку кандидату, да к тому же еще и первому, самому лучшему. Пусть сразу просечет, кто в новой команде босяра.
Неуловимым движением Клык схватил держащую нож руку и завернул ее за спину, а свободной рукой тут же зажал парню рот.
— Молчи, Рэчет! Твои друганы не должны про меня пронюхать.
Рэчет прищурился в темноте, точно сверяя лицо Клыка с лицом парня из блога. Чуть заметным кивком Рэчет подтвердил готовность к мирным переговорам. По крайней мере, пока.
— Говори, но учти, один неверный шаг или звук, — прошелестел Клык, — у тебя ни одного зуба не останется.
Ему было странно угрожать парню, но у него есть цель, та, для которой он предназначен. И рисковать нельзя.
Рэчет слабо булькнул под его мощной ладонью, и Клык ослабил хватку.
— Пароль?
— Максимум, — пробормотал Рэчет.
Когда Клык его отпустил, чувак встряхнулся и, напуская на себя форсу, надел темные очки:
— Ладно, кореш, давай без выпендрежа.
Начало положено. Первый член новой стаи принят.
10
— Нет, нет и еще раз нет, — повторяю я.
Короче, точно так, как потребовала моя мама, разговор об этой безумной затее с продолжением пухового рода был закончен, и мы принялись за ланч. Но Джеб и профессор Гюнтер-Хаген выложили пока далеко не все. У них в запасе еще оставался последний трюк.
— Макс, пожалуйста, — снова занудел Джеб.
— То, что мы просим, тебе самой пойдет только на пользу, — подпевает ему Г-Х.
— Эта ваша «моя польза» смердит за три версты. Я же сказала, нет!
— Мой самолет в вашем распоряжении, — уперся Джеб. — А хочешь, летите одни. Я только прошу, чтобы ты сама оценила ситуацию.
— Нет. — Я беру с тарелки еще один сэндвич с ореховым маслом. У мамы даже обычные сэндвичи с ореховым маслом — и то гораздо вкуснее, чем где бы то ни было. Очень рекомендую вам иметь маму.
— Это недалеко, всего каких-то двадцать минут лету. — Джеб старается подпустить металлических ноток.
— Плевать. — С набитым ртом на более красноречивую тираду я не способна.
— Макс, у тебя нет выбора, — жестко заявляет профессор. — В Школе для одаренных детей Рока Лаури учатся те, кого в свое время тебе предстоит повести за собой. Вы должны знать друг друга в лицо. Они тебя, а ты — их.
Я ткнула в него сэндвичем:
— А с тобой я вообще не разговариваю.
И поворачиваюсь к нашей записной предсказательнице:
— А ты, Ангел, что на эту тему думаешь? — Если честно, я ждала, что Ангел давно уже выступит и предложит себя в Царицы Мира. Она этого уже сто лет добивалась. Хотела командовать стаей, место мое занять. Власти хотела. — Как насчет взглянуть на команду GEN77 и познакомиться с будущими подданными?
Но, как ни странно, Ангел никакого энтузиазма не проявляет. Может, следующий свой ход рассчитывает?
— Пора кончать притворяться, что ничего не происходит, и делать вид, что у тебя нет высшего предназначения. — По голосу Джеба ясно слышно, что он расстроен. Вот и хорошо. Так ему и надо. — Признаешь ты новое поколение или нет, ты нужна детям GEN77. Подумай, будет только лучше, если ты их увидишь. Увидишь и узнаешь.
Ангел поднимается на ноги. Вот оно, начинается.
— Джеб, ты что, не слышишь, Макс не хочет. И, значит, мы никуда не полетим.
Что? Я не ослышалась? Она и вправду сказала, что мы никуда не полетим? Смотрю на нее — она в ответ одаривает меня одной из своих нежнейших улыбок. Все как в добрые старые времена.
— Вот именно. — Дилан вырастает у меня за спиной. — Макс в стае вожак. Если она говорит «нет», мы с места не сдвинемся.
Думаю, сейчас не самое лучшее время напоминать, что Дилан к стае никакого отношения не имеет.
Похоже, что Джеб и Г-Х от отчаяния сейчас начнут рвать на себе волосы.
— А я бы очень даже была не против взглянуть на детей GEN77. — Я ушам своим не верю. И это говорит моя мама! — Только посмотреть. — Она прекрасно видит, как перекосилось мое лицо от ее слов, и голос у нее извиняющийся. — Макс, я все понимаю, тебе тяжело будет их увидеть. Я тебя за это не виню. Но я — ученый и хочу знать о GEN77 как ученый. К тому же я считаю, что, будешь ты у них лидером или нет, тебе все же стоит на них посмотреть. Нам бы все-таки было лучше знать, что там происходит. И мне, и тебе тоже.
Один — ноль. Сдаюсь. Разве могу я в чем-нибудь отказать моей маме?
11
Ничто не прочищает мозги лучше полета. В небе чувствуешь себя сильной и свободной, и все проблемы и горести сразу становятся относительными. К тому же те, кто особо меня раздражают, обычно остаются далеко внизу. Что неизбежно радует.
Вот и сегодня я оставила наших непрошеных надоедливых посетителей закупоренными в жестянке Джебова самолета, а сама футов на двести впереди полетела на свободе, наслаждаясь наполняющим мне легкие прохладным воздухом. Стая, мама, блондинистый красавчик, уготованный мне в доноры ДНК, и, само собой, Джеб и Кошмарик решили перемещаться с минимальным напряжением в роскошном навороченном корпоративном самолете.
Однако, должна признаться, сегодняшний полет мозгов мне абсолютно не прочистил. Лечу низко над горами Аризоны, а в голове у меня одни сомнения. Никакому поколению GEN77 я вожаком становиться не обещала. И вообще, мы летим взглянуть на них из простого любопытства. Кто я, скажите на милость, такая, чтобы меня в святые Иоанны Стайные записывать. Мне и своих хлопот хватает. В моей собственной стае малолеток полно, да к тому же эти мои романтические сложности. Так и лезет в голову, что все это Джеб и Г-Х специально подстроили. Надеются, что мы сперва только полюбопытствуем, а там, глядишь, и перейдем на их сторону. Не знаю, права я или нет, но, во-первых, такая уж я подозрительная уродилась. А во-вторых, как без навязчивых подозрений обойдешься, коли дело с такими врунами имеешь, как эти двое.
— Эй, Макс! Я кое-что вижу, — посылает мне Ангел мысленный сигнал. Она единственная из нас может передавать мысли на расстоянии. — Внимание, впереди по курсу стрелка на два часа.
Прищурившись, всматриваюсь в указанном направлении и вижу укрытые камуфляжной сеткой здания. В коричнево-зеленых пятнах, они практически полностью слились с пейзажем. С воздуха и не заметишь, если, конечно, не иметь мутантского орлиного зрения.
«Понятненько, — думаю я. — Давай-ка, подружка, спустимся пониже да поглядим, что там такого понастроили». Но в глубине души таится мысль, что лучше над этим «образовательным учреждением» сделать пару кругов с высоты птичьего полета, держаться от него подальше да быть настороже и особо не ввязываться.
Потом вспоминаю, что Ангел читает мысли даже на расстоянии. И что я — ничуть не лучше других и утаить от нее ничего не могу, как ни старайся.
Вот черт!
Я прибавила скорость и, оставив самолет далеко позади, внимательно сканирую с высоты местность. Транспортных средств — никаких. Никаких…
Не знаю, что заставило меня внезапно поднять глаза от земли, только футах в пятидесяти от меня прямо передо мной вдруг выросла огромная прозрачная медуза. Тормозить поздно, и я врезаюсь в нее на скорости трех тысяч миль в час.
12
Чувство такое, что я с налету врезалась в упругий здоровенный воздушный шар типа надувного дирижабля. Или в летающий надувной замок. Головой прямо в скользкую гладкую пленку. На несколько кошмарных мгновений показалось, что меня расплющило в лепешку, а крылья вывернуло с мясом. Но тут же — бац! — пружинисто отбросило. Руки и ноги беспомощно распластаны в стороны, крылья сами собой сложились, и я кубарем рухнула вниз. Но довольно быстро собралась, раскрыла крылья и снова выровнялась.
Что за дьявольские штучки!
Меня отнесло футов на шестьдесят. Зависнув, с этого расстояния можно хорошенько рассмотреть эту здоровенную прозрачную хреновину. Она практически совсем незаметна. «Подожди-ка, подожди! Да она тут не одна». В шоке я замечаю вокруг сотни прозрачных дирижаблей, и каждый размером с автобус. И от каждого к земле тянутся тончайшие, не толще волоса, сверкающие металлические проволочки.
Осторожно приближаюсь поближе. Жжик — кончик крыла коснулся проволоки, и крайних больших перьев как не бывало. Хорошо, хоть кожу и кости не задело, но перья проволокой срезало, точно это папиросная бумага.
Похоже, проволока обсыпана алмазной крошкой. Ба! Да она специально сделана, чтоб кромсать и крушить.
Разворачиваюсь и изо всех сил машу самолету. Он стремительно приближается, но я все еще надеюсь, что Ангел поймает мое предупреждение:
— Ангел, скажи Джебу, чтоб уходил в сторону. Сворачивайте немедленно. Здесь западня.
Ангел смотрит на меня из иллюминатора и с перекошенным от страха лицом бросается в кабину пилота.
Увы! Поздно. Самолет уже врезался в паутину проволоки. «Медузу» мгновенно засосало в один из моторов. Раздался взрыв, и самолет заволокло огнем и дымом. С опаленным лицом и крыльями меня снова отбросило взрывной волной. Стремительно даю задний ход, потому что «медузы» вокруг рвутся одна за другой, и самолет бросает из стороны в сторону, словно детскую игрушку. Но самое страшное, что тут же вступают в действие натянутые алмазные нити. Как горячий нож проходит сквозь масло, они уже прошли сквозь оба крыла самолета.
Побитый и обгорелый, он бы еще кое-как летел. А куда улетишь без крыльев?
13
Ужас сжал мне сердце. Моторы валятся вниз. Пару секунд самолет по инерции летит вперед, а потом беззвучный бескрылый гроб уходит в штопор…
Ангел прижимается испуганным личиком к иллюминатору, но вместе с остальными ее тут же бросает в хвост. Практически все, кого я люблю, замурованы в этой смертельной ловушке.
Падаю вслед за самолетом и, с грохотом опустившись на металл, ухитряюсь оседлать кургузый обрубок. Цепляюсь за дверную ручку на боку и, уперев ноги в корпус, изо всех сил дергаю ее на себя. Куда там! Снаружи мне дверь не открыть. Видно, как в кабине пилота Джеб и Кошмарик лихорадочно выкрикивают приказания.