— Где это ты пропадаешь? Давно пора спать.
— Меня похвалили за то, что я хитрый, — гордо ответил Людвиг Четырнадцатый.
— Приятно слышать, — сказал папа Ларссон. — Мне показалось, что только что неподалёку лаяла собака. Это правда?
— Да, папа, это был Максимилиан.
— Ах, вот как! Значит, это и вправду был мой злейший враг Максимилиан? — И добавил: — Я не раз имел честь гоняться за ним. Не хвастаясь, должен сказать тебе, что он почти такой же хитрый, как я. Помню, гром гремит, кусты трещат, а мы бежим, бежим. Здорово я тогда укусил его за заднюю лапу. В следующий раз ещё веселее будет, пусть он так себе и зарубит на носу,
Людвиг Четырнадцатый улыбнулся. Кто говорит правду, Максимилиан или папа Ларссон?
Но вдруг до папы Ларссона дошло то, что сказал Людвиг Четырнадцатый. И он тут же вскочил с кресла.
— Что ты тут сочиняешь, мой мальчик? — закричал он. — Ты встретился с Максимилианом?
— Это потом, — сказал Людвиг Четырнадцатый. — Он гнался за мной, но не мог догнать, потому что сперва я хорошо поужинал в курятнике. А когда я устал бегать, то залез к нему в конуру, он очень обрадовался и угостил меня косточкой. Мы ели с ним из одной миски. А потом он проводил меня, чтоб я не заблудился. А когда мы расставались, он сказал, что дружба службой, но он мне лучший враг, — выпалил Людвиг Четырнадцатый на одном дыхании,
Папа Ларссон встревоженно подошёл к сыну и погладил его по головке.
— Ты, наверное, слишком долго спал под елью, — сказал он. — Ладно, иди в детскую и продолжай спать.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Утром за завтраком Лабан спросил Людвига Четырнадцатого:
— Где ты вчера болтался?
— Ничего особенного, — нехотя промямлил Людвиг. — Бродил, и вообще…
— Что — вообще?… — полюбопытствовал Лабан. — Надеюсь, ты не играл с этими глупыми уличными зайчишками?
Папа Ларссон вмешался:
— Малыш Людвиг играл в прятки с Максимилианом. Надо полагать, ему понравилось.
Вся семья разинула рты.
— С этим ужасным Максимилианом? — закричали все. Папа Ларссон рассмеялся.
— Успокойтесь, — сказал он. — Хотя Людвиг и не хочет вырасти плутишкой, однако он уже самый настоящий плут. Вы же понимаете, что он, очевидно, просто решил посмеяться над своим старым отцом.
— Ну-ка быстро работайте задними лапками, если не хотите опоздать в школу, — переменила разговор мама Ларссон,
Двенадцать маленьких лисят выскочили из норы так, словно промелькнула одна ленточка рыжего пламени. Остались только Лабан и Людвиг Четырнадцатый.
— Может, поиграем? — спросил Людвиг Четырнадцатый.
— Ни за что в жизни, — ответил Лабан. — Думаешь, я забыл, как ты надул меня с медовыми пряниками? Я не играю с тем, на кого нельзя положиться.
Людвиг Четырнадцатый побрёл к выходу.
— Но ты, конечно, можешь повторить свой вчерашний опыт и поиграть с Максимилианом.
И когда Людвиг Четырнадцатый был одной ногой по другую сторону норы, до него донёсся ехидный смех Лабана.
Если бы только папа Ларссон, и Лабан, и все остальные знали, что он говорил правду! Но больше с Максимилианом ему поиграть не удастся.
Вдруг Людвиг Четырнадцатый остановился. Да, Максимилиан ему больше не друг, но во дворе человека у него остался другой друг — Тутта Карлссон. О ней-то он после всех вчерашних событий совсем и забыл.
«Пожалуй, пойду опять в курятник, — сказал сам себе Людвиг Четырнадцатый.
— Дорогу туда я уже хорошо знаю. Только бы не встретиться с Максимилианом!»
А вообще-то у Людвига Четырнадцатого было отличное настроение.
Лис бежит по тонкой льдинке,
Он и плут и неплут, — запел Людвиг Четырнадцатый и побежал по лесной дорожке.
Побеждает в поединке
Там и тут, там и тут.
Слова песенки не совсем подходили. Ведь была середина лета, и надо бы петь не «по льдинке», а по «тропинке». Но Людвиг Четырнадцатый, как поэт, был ещё совсем начинающим. Кроме того, он так хотел поскорее увидеть Тутту Карлссон, что ему было совершенно всё равно, что петь — лишь бы время скорей бежало.
Выскочив на опушку и увидев знакомое пугало, Людвиг Четырнадцатый подумал, что оно всё-таки очень напоминает человека. Но он знал, что бояться нечего. Людвиг Четырнадцатый продолжал напевать:
Здравствуй, чучело на грядке! Руки, ноги — в стороны, Словно делает зарядку, Берегитесь, вороны!
На открытом месте он пробирался ползком. Но это не мешало ему петь ещё веселее. Подобравшись к самому пугалу, Людвиг Четырнадцатый уселся на задние лапки, передние развёл в стороны, словно и сам был пугалом, и, покачиваясь, продолжал свою песенку:
Здравствуй, чучело, привет! Ни зубов, ни глазок нет, Носа нет и нет лица, Вот какие чудеса!
До этого он смотрел вниз, словно искал рассыпанные по земле слова. Но когда нашёл, он начал медленно поднимать голову. И — о ужас! — сперва он увидел пару сапог, потом коричневые брюки и зелёную куртку и, наконец, нос, глаза и всё прочее.
Людвиг Четырнадцатый немедленно встал на все четыре лапы, чтобы пуститься наутёк. Но было поздно!
— Ну-и-храбрец-же-ты! — сказал человек.
И Людвиг Четырнадцатый оказался высоко в воздухе. Так высоко он ещё никогда не поднимался, даже когда забирался на покрытый мхом камень, что стоит у их норы. Человек держал его за шкирку. Это было совсем не больно, но очень страшно. Людвиг Четырнадцатый даже взвыл.
— Значит-это-ты-повадился-в-наш-курятник? — спросил человек. «Ну почему люди не могут научиться говорить как следует? — подумал Людвиг Четырнадцатый. — Какие длинные, странные слова!» Подумав немного, Людвиг было собрался сказать человеку, что да, конечно, это именно он навещает их курятник. Но ему было неудобно разговаривать, вися в воздухе. А человек опять заговорил. Он ведь стоял на земле.
— А-ты-мне-нравишься. Такой-милый-шустрый-лисёнок.
Наши-де-тишки-с-удовольствием-будут-играть-с-тобой!
Человек взял лисёнка под мышку и пошёл во двор. Там он посадил Людвига Четырнадцатого в клетку из стальных прутьев.
— Вот-здесь-ты-и-будешь-жить, — сказал человек и защёлкнул замок. — Маллот-и-Петер-сейчас-у-бабушки-в-гостях-но-они-скоро-вернутся.
Людвиг Четырнадцатый надолго задумался: «Что за странные имена у человеческих детей: «Маллотипетер!»
— Максимилиан-поди-сюда! — закричал человеческий голос.
— По-смотри-кого-я-поймал!
Вчера-он-ускользнул-от-тебя-а-сегодня-я-поймал-его-голыми-руками.
Посмотри-какой-хитрый-лисёнок. Вот-будет-хорошая-игрушка-нашим-ребятишкам! Людвиг Четырнадцатый совсем не обрадовался, услышав в третий раз, что он так хитёр. Ему совсем не хотелось быть игрушкой у человеческих детей. Ему хотелось обратно в лес.
Максимилиан проводил хозяина и возвратился к клетке.
— Доб-ро-рое утро! Не говорил я тебе, чтоб ты держался подальше?
— Доброе утро. А не выпустишь ли ты меня отсюда? — спросил Людвиг Четырнадцатый.
— Дудки, мы больше не друзья, — возразил пёс и оскалил зубы. — Ты плут.
— Только не я, — возразил Людвиг Четырнадцатый. — Я совсем не хитрый.
— А кто прятался в моей конуре? — возмутился Максимилиан. — Ты, пожалуй, похитрее даже своего папочки Ларссона.
Пёс обошёл вокруг клетки и тщательно обнюхал каждый прут.
— Вот теперь посмотрим, сумеешь ли ты спасти свою рыжую шкуру, — продолжал он. — Мне даже незачем охранять тебя. Желаю приятно провести время.
И Людвиг Четырнадцатый остался один. Он тыкался носом, искал лазейку, но вокруг были только прочные стальные прутья. Он попытался разгрызть замок, но тот оказался не по зубам.
— Эх, был бы я хитрым, ну хоть чуть-чуть, — вздохнул Людвиг Четырнадцатый.
Он положил голову на передние лапки и загрустил.
— Пин-пин-пинтересно, что ты делаешь в моей клетке? — вдруг услышал он чей-то голосок. Это была Тутта Карлссон.
— Доброе утро! — мрачно ответил Людвиг Четырнадцатый. — Наряжаю новогоднюю ёлку!
— Как ты сюда попал? — продолжала Тутта Карлссон, не слушая его. — Замок-то заперт.
— Разве? А я и не заметил, — хорохорился Людвиг Четырнадцатый.
— Ещё и кип-кип-кипятится! — удивилась Тутта Карлссон. — Как же ты оказался таким дураком, что дал себя поймать?
— Ну, перепутал человека с пугалом! — огрызнулся Людвиг Четырнадцатый.
— Ты сказал правду, — промолвила вдруг Тутта Карлссон. — Ты совсем не такой хитрый, как другие лисы. Поверить, что жив-жив-живой человек — пугало!
Людвиг Четырнадцатый заплакал.
— А разве так не бывает?
Послышались шаги, и человек, который поймал Людвига, остановился у клетки.
— Не-бойся-цыплёночек, — засмеялся человек. — Лисёнку-теперь-не-сбежать-из-твоей-клетки.
Еду-то-он-получит-но-не-цыплятинку-о-которой-он-мечтал.
Человек поставил в клетку миску с костями и мясом.
— Чего, чего, чего? Что говорит человек? — всполошилась Тутта Карлссон. — Ты пришёл сюда, чтобы пит-пит-питаться цыплятиной? Людвиг Четырнадцатый глубоко вздохнул.
— Я пришёл, чтобы поиграть с тобой. Но меня поймал человек, чтобы мной играли его дети.
— Бедный Людвиг Четырнадцатый, — запищала Тутта Карлссон. -Значит, это я вин-вин-виновата, что тебя посадили в клетку? Обещаю, что помогу тебе выбраться отсюда. А пока до свидания.
И Тутта Карлссон исчезла. А Людвиг Четырнадцатый остался один во дворе у человека в клетке для цыплят.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Маллот и Петер вернулись от бабушки.
— Какой-миленький! — обрадовалась Маллот и попробовала погладить Людвига Четырнадцатого.
«И совсем я не миленький», — подумал Людвиг Четырнадцатый в схватил её за руку.
— Папа-можно-мы-заберём-его-к-себе-в-детскую-на-ночь? — умолял Петер. — Пусть-он-спит-в-кукольной-коляске!
«Ещё чего не хватало, — подумал Людвиг Четырнадцатый. — Лис — в кукольной коляске!»
На этот раз человек был с ним, очевидно, согласен.
— Лучше-уж-пусть-лисёнок-останется-в-клетке.
Лесные-звери-плохо-себя-чувствуют-в-доме-у-людей, — сказал он.
Людвиг Четырнадцатый нашёл это заявление вполне справедливым.
— Нужно-дать-ему-имя, — предложил Петер. «У меня уже есть одно, но вам его не отгадать», — подумал Людвиг Четырнадцатый.
— Пусть-будет-Микке. Микке-звучит-очень-мило! — предложила Маллот. Лисёнок вяло улыбнулся: Микке — такое обычное имя. Людвиг Четырнадцатый
куда возвышеннее!
— Рыжий-хвост, — сказал человек.
Людвиг Четырнадцатый заворчал. Право же, ему надоели все эти глупости. Его зовут Людвиг Четырнадцатый, и точка.
— Давайте-лучше-к-завтрашнему-утру-придумаем-ему-чудесное-пречу-десное-имя! — предложила Маллот.
К завтрашнему утру!
Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что нос его снова стал сухим и горячим. Неужели ему придётся скучать в этой проклятой клетке до завтра? Ой, как мама Ларссон будет волноваться! А как папа Ларссон будет сердиться!
— Можно-взять-ошейник-Максимилиана-и-погулять-с-лисёнком? — спросила Маллот.
Людвиг Четырнадцатый сразу же повеселел: во время прогулки, может, ему удастся сбежать в лес?
— Можно, — разрешил человек, — но-будьте-осторожны. — Мне-ка-жется-что-лисёнок-немного-зол.
Людвиг Четырнадцатый решил притвориться добрым. Он разрешил детям надеть па себя ошейник Максимилиана и послушно поковылял рядом с ними.
Максимилиан лежал в своей конуре и мрачно наблюдал за всем.
— Тебе-завидно-что-мы-другого-зверька-а-не-тебя-ведём — на — прогулку, — поддразнил его Петер.
Пёс в ответ заворчал, потом заскулил.
Людвиг Четырнадцатый дёрнулся было в кусты, но поводок так натянулся, что пришлось перекувырнуться кверху лапками через голову назад. Дети рассмеялись. А ему было совсем не смешно.
Людвиг Четырнадцатый надеялся, что, возвратясь с прогулки, дети забудут запереть замок. Но он ошибся. Замок был заперт с особой тщательностью. Петер даже подёргал его.
— Не-убежишь-от-нас, — сказала Маллот. -
Скоро-уже-ночь-и-мы-должны-спать, А-завтра-мы-опять-придём-к-тебе.
«Завтра я буду в лесу», — мысленно возразил ей Людвиг Четырнадцатый. Но как ему удрать обратно в лес, он не знал. Разве что Тутта Карлссон что-нибудь придумает.
После ужина из дому вышла мама Петера и Маллот. В руках она несла миску с едой. Мама говорила медленно и ясно, так что Людвиг Четырнадцатый понимал её довольно сносно, хотя все слова её звучали для него тоже, как одно длинное-длинное слово:
— Пожалуйста-ужин-нашему-новому-гостю-подан, — сказала она. — Дети-очень-просили-чтобы-ты-получил-самые-лучшие — кусочки — те — что-обычно-достаются-Максимилиану.
Мама детей опять ушла в дом, а Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что он зверски голоден. Но только он собрался запустить свои острые зубки в кусок вкусно пахнувшего мяса, как услышал знакомый писк.
— Пит-пит-питаешься? — пропищал голос.
Людвиг Четырнадцатый узнал голос Тутты Карлссон.
Тутта осторожно выглянула из-за куста.
— Не ешь эту пи-пи-пищу, — пропищала она.
— Разве она отравлена? — ужаснулся Людвиг Четырнадцатый. — Мне показалось, что она пахнет довольно вкусно. Тутта Карлссон выпорхнула из своего тайничка.
— Максимилиан зол на тебя, — сказала она. — Дети-ти-ти надевали на те-тебя его ошейник. Ходили с тобой гулять. И что самое худшее — ты получил его самые лучшие куски!
— Ничем не могу ему помочь, — возразил Людвиг Четырнадцатый. — Пусть злится на детей.
— А мне кажется, что те-тебе всё же следует отдать Максимилиану эти-ти куски, — настаивала Тутта Карлссон. — Он такой тип-тип-тип.
Последние слова она пропищала лисёнку прямо в ухо, и тогда он всё понял.
— Ты почти такая же хитрая, как мой папа Ларссон! — похвалил её Людвиг Четырнадцатый. — Даже почти как я!
— Даже хитрее, — засмеялась Тутта Карлссон. — Я же не думаю, что пугало — это человек, а всякий человек обязательно — пугало. — И она опять спряталась в кустах.
Долго ждать не пришлось. Как только начали спускаться сумерки, Максимилиан появился у клетки.
— Пр-р-ривет! Ну как тебе, весело? — проворчал он. — Сегодня ночью я могу спать спокойно. Ты хорошо заперт.
— А разве ты не голоден? — мягким голоском спросил Людвиг Четырнадцатый.
Пёс уставился на лисёнка.
— Ещё спрашиваешь! — сказал он и оскалил свои острые зубки.
— Знаю, знаю, — притворившись совсем грустным, сказал Людвиг Четырнадцатый. — Вот поэтому я и спрятал для тебя эти куски. Посмотри, вот здесь, в миске. О, я не хочу, чтобы кто-то голодал из-за меня!
Максимилиан подошёл к клетке поближе. Смотри-ка, лисёнок сказал правду. В миске лежали лучшие куски мяса. Максимилиан облизнулся.
— Добро пожаловать, — приглашал Людвиг Четырнадцатый. — Входи и будь как дома. В прошлый раз приглашал на ужин ты. Сегодня угощаю я.
Максимилиан не знал, верить ли своим ушам.
— А не обманываешь? — спросил он, глотая слюну.
— Ну, что ты, разве может такой маленький лисёнок, как я, обмануть такого мудреца, как ты! — скромно ответил Людвиг.
Максимилиан рассмеялся. Какой же он, право, чудак! Конечно же, лисёнок хитёр, но надуть старого Максимилиана ещё раз! Нет. Это невозможно.
Он сорвал замок с дверцы и медленно вполз в клетку.
— Милости просим к столу! — Голос Людвига Четырнадцатого звучал спокойно, но сердце его дрожало, как заячий хвост. Не пропустить бы нужный миг.
— Благодар-рю за приглашение, благодар-рю за приглашение, — бормотал Максимилиан. — Сочная косточка к ужину — пррревосходно.
Но только он успел подойти к миске, как вдруг…
Людвиг Четырнадцатый прямо вылетел из клетки и захлопнул её за собой. Тутта Карлссон выпорхнула из-за куста, и им вместе удалось запереть замок.
— Эй вы, кошачьи дети! Что вы натвор-рили! — взревел Максимилиан, не отрываясь от миски. — Я не хочу тор-рчать запер-ртым в цыплячьей клетке. Откро-ройте меня сейчас же! Так ты лгал, лгал, лгал!
— Приятного аппетита, — ответил Людвиг Четырнадцатый. — Прошу прощения за то, что не могу составить компанию. Очень спешу. Разреши передать привет папе Ларссону от хитрого Максимилиана.