Блинкову-младшему стало ясно, зачем уголовник начал вторую Грязюкинскую войну. Еще месяц осады, и жители поселка будут кричать: «Не смейте судить нашего доброго, нашего замечательного Палыча! Верните его нам, пусть он будет начальником охраны. А Мильтонов, которые не поняли его милую шутку с захватом заложников, самих надо судить!»
И еще Блинков-младший понял: теперь он должен победить грязюкинцев, больше просто некому.
С малышами на руках он влетел во двор, под прикрытие дома, и закричал бежавшей следом Энни:
– Где винтовка?!
Вредная Ирка, само собой, не могла смолчать:
– А пушку не хочешь?! Погоди, придет Наталья Константиновна, она тебе даст и винтовку, и пушку противотанковую.
Но Энни была слишком зла на грязюкинцев, чтобы думать о том, что скажет ее мама.
– За мной! – бросила она Блинкову-младшему и кинулась в дом.
У милосерднейшей Натальи Константиновны, которая не могла обидеть даже комара, хранился целый арсенал далеко не игрушечного оружия. Только большинство людей покупает оружие, чтобы стрелять, а Милосерднейшая его отбирала, чтобы оружие не стреляло больше никогда. Она и у взрослого могла отобрать, а уж поселковых подростков разоружала постоянно. Самым богатым ее трофеем был тысячедолларовый охотничий арбалет, который безуспешно выклянчивал у нее обратно один банкир. «Можете подавать на меня в суд, – отвечала Наталья Константиновна, – только учтите: я расскажу судье, как вы стреляли уток не потому, что были голодный, а ради спортивного интереса». И банкир почему-то стыдился, хотя стрелял уток именно ради спортивного интереса и очень хотел пострелять еще.
В арсенале Милосерднейшей была роскошная немецкая пневматичка. Мальчишки, держитесь за стул, а то упадете: стозарядная! Блестящие хромированные шарики насыпались в магазин, а дальше нужно было только взводить рычаг для каждого выстрела. И это чудо конструкторской мысли просто валялось в прихожей. Блинков-младший, само собой, добрался до винтовки и успел пару раз пальнуть, прежде чем Наталья Константиновна ее отобрала и спрятала. Шарик так глубоко впивался в деревяшку, что его не было видно.
Сейчас Блинков-младший вслед за Энни ворвался в гардеробную Натальи Константиновны. Энни пошарила на верхних полках, сбрасывая на пол какие-то шляпы, и кинула ему винтовку.
– Держи! Только шарики мама выбросила, чтобы дети не проглотили. Я себе оставила горстку, потому что они красивые.
Скрывая разочарование, Блинков-младший высыпал Эннины шарики в магазин. Шесть штук. Мало!
От окна в комнате Натальи Константиновны остались одни зубастые осколки. Тем лучше, не нужно раскрывать раму. Блинков-младший решил стрелять из глубины комнаты, чтобы его не заметили грязюкинцы. Со второго этажа они были отлично видны – восемь человек.
Вожак стаи Петька, рисуясь, пулял из рогатки от бедра, как эсэсовец из автомата. Остальные постреливали вяло и все время оглядывались то на свои валявшиеся рядом велосипеды, то на дорогу. Наверное, они уже видели машину охранников и побаивались, но Петька не давал команду отступать. Понятно: хочет смыться в последнюю секунду, чтобы подразнить охранников.
Блинков-младший положил щеку на теплый пластмассовый приклад и стал целиться. Чудо, а не винтовка. Для щеки специальная ямочка, как у скрипки.
– Прямо в лоб Петьке залепи! – толкала его под руку Энни.
– Не мельтеши, – сказал Блинков-младший и мягко потянул спусковой крючок.
Он, разумеется, не с.обирался стрелять никому в лоб. (Да и Энни не стала бы подбивать его на такую глупость, если бы сообразила, что можно нечаянно выбить кому-нибудь глаз.) Цель у Блинкова-младшего была поважнее. Если шарик пробьет велосипедную шину, это может решить исход Грязюкинской войны.
Палец на спусковом крючке выбрал слабину, нажал чуть сильнее… Бац! Мимо. Похоже, шарик врезался в раму велосипеда, потому что Петька обернулся на звук. А самые слабонервные из стаи уже поднимали свои велики – наверное, машина охраны совсем близко.
Блинков-младший торопливо взвел рычаг винтовки и прицелился во второй раз. Почему-то ему вспомнился ненормальный полковник со своими тремя секундами. Его бы сюда. Это не из пистолета палить в упор, кто быстрее.
Выстрел! Задранное к небу переднее колесо Петькиного велика чуть провернулось. Блинков-младший готов был поклясться, что попал! Но с шиной на первый взгляд ничего не случилось. Если даже в ней появилась дырка, ее было невозможно рассмотреть без бинокля.
В оконный проем вплыла пылящая машина, и грязюкинцы вскочили на свои велосипеды. Блинков-младший успел вдогонку выстрелить Петьке в заднее колесо, но на этот раз не был уверен, что попал.
– Что-то я не заметила раненых и убитых, – съехидничала Энни. Общение с Иркой никому не идет на пользу.
В этот момент Петька, который уже въехал на тропинку в картофельном поле, запетлял, забалансировал и свалился с велосипеда! Машина охраны влетела на грядки и сразу же забуксовала. Но путь к бегству Петьке был отрезан.
Вожак грязюкинской шпаны не убегал. Все еще лежа на земле, он покрутил переднее колесо велосипеда. Блинкову-младшему стало видно, что шина соскочила, обнажив блестящий обод. Соскочила – значит, дырявая.
Не веря своей удаче, охранники посадили Петьку в машину и как пушинку выволокли ее со вспаханной земли. Большой трудовой успех, как говорит мама, когда задерживает очередного террориста. Велосипед они догадаются взять или нет? Ага, догадались. Усевшись в машину, один охранник высунул руку в окошко и подхватил велик за раму. Так и поехали. Ничего, им недалеко.
– Влетит мне от мамы за то, что мы винтовку взяли, – без сожаления сказала Энни, преданно глядя на Блинкова-младшего.
Вот уж кто был готов за ним в огонь и в воду! Причем безо всяких вопросов – не то что Ирка. И еще Энни была красивая и такая начитанная, что без запинки произносила «социокультурный феномен постмодернизма». У нее имелся единственный недостаток: она была не Ирка.
– Анька, – улыбнулся Блинков-млад-ший, – Анюточка! Ты хоть понимаешь, что мы с тобой только что сделали?
– Ага, – кивнула Энни. – Ты сбил его с велосипеда. В мягкое место попал?
– Лучше. Я пробил шину. Теперь мы достанем шариков и будем дырявить им шины. Скоро им не на чем станет удирать, а безлошадные они не страшны.
Если бы Блинков-младший мог знать, как он ошибался!
Глава VI
Проблемы с Энни, и не только с ней
Посмотреть на пойманного вожака грязюкинцев собралось не меньше половины дачного поселка. Подростки хотели начистить ему рожу, но охранники не давали. Взрослые хотели прочитать ему нотацию, но Петька не слушал. Он сидел на крыльце сторожки охранников, сплевывал сквозь зубы и однообразно ругался. В перерывах между этими ужасно солидными занятиями Петька просил закурить. Но тут уж фигушки. Его не угостил даже общественный дворник Авдеич, любивший хвастаться, что курит с пятого класса, а здоровье имеет бычье.
Блинков-младший пришел вместе с Энни. Подбитая рука у нее висела на перевязи. Всем, кто спрашивал, Энни охотно рассказывала, что ей влепили гайкой под лопатку, и теперь даже пальцами пошевелить больно. При этом она держала Блинкова-младшего под руку и томным голосом сообщала: «Дима вывел меня из-под обстрела».
Честно сказать, Блинков-младший не знал, куда от нее деваться. Ему нужно было переговорить с бывшим милицейским сержантом Никифоровым. Эта встреча была служебной тайной Измятого майора, и Блинков-младший не имел права посвящать в нее Энни.
Никифорова он легко нашел по пластиковой карточке с фамилией, которые носили все охранники. Отделаться от Энни не удалось, и Митек встал шагах в трех от бывшего сержанта, надеясь, что тот узнает его в лицо. Как-никак после истории с Палычем Блинков-младший стал поселковой знаменитостью.
Так и получилось. Никифоров перехватил его взгляд, кивнул и разыграл целую пантомиму. Он прикоснулся к матерчатому погончику на своей рубашке, показал один палец, обвел взглядом толпу и беспомощно развел руками.
Палец, как понял Блинков-младший, означал майорскую звездочку. Мол, знаю тебя и знаю, от кого ты пришел, но лучше нам не встречаться у всех на глазах.
Можно было считать, что контакт двух агентов Измятого майора состоялся. Главное, они познакомились, хотя и без слов, и запомнили друг друга в лицо.
У Блинкова-младшего оставалось еще одно дело: потихоньку осмотреть Петькин велосипед. Это было не так-то просто. Велик валялся тут же, у крыльца, и Петька не сводил с него глаз. Понятно, чего он боялся. Многие были бы не прочь свистнуть велик, чтобы оставить вожака грязюкинцев без транспортного средства.
Блинков-младший покрутился у велосипеда и наткнулся на злющий Петькин взгляд. Выдавать себя раньше времени не хотелось.
– Ань, мне нужно подобраться к велику так, чтобы Петька не заметил. Ты можешь его отвлечь? – попросил Блинков-младший.
– Слушаю и повинуюсь, – как старик Хоттабыч, ответила Энни и вдруг закричала: – Вот он, фашист! Не отворачивайся, я узнала тебя!
Ее поднятый над толпой палец указывал на Петьку.
Вожак грязюкинцев и не думал отворачиваться. Он смотрел на Энни со сконфуженной улыбкой, не понимая, что нужно этой орущей девчонке. А та, выставив, как таран, руку на перевязи, проталкивалась к нему и вопила:
– : Гестаповец! Ты стрелял в меня, когда я своим телом прикрывала детей!
С этого момента все глаз не сводили с Энни.
Когда ей показалось, что публика начала отвлекаться, она задрала футболку на спине и стала показывать кровоподтек под лопаткой.
Блинков-младший подобрался к велосипеду и без особой спешки рассмотрел следы своей работы. Оказалось, он попал в обе шины. Но в переднюю шарик угодил сбоку, где резина тоньше, и пробил в ней дыру. А по задней Блинков-младший стрелял Петьке вдогонку и всадил шарик в протектор. Там резина была с палец толщиной, и шарик в ней увяз.
Оставлять грязюкинцам такую улику не стоило. Чем дольше они будут думать, что шина лопнула случайно, тем лучше. Блинков-младший выковырял шарик карманным ножом. Ни Петька, ни кто-нибудь из толпы и не взглянул в его сторону. Все так увлеклись Энниным представлением, что не заметили бы, если бы он даже отвинтил и унес оба колеса.
Как только Блинков-младший отошел от велосипеда, Энни быстренько закруглилась. Напоследок она сообщила Петьке, что у нее найдется защитник и месть его будет ужасна.
Очень довольная собой, она пробилась к Блинкову-младшему через толпу и спросила:
– Ну как я?
– Умница, – похвалил Блинков-младший. Чмок! Теплые губы клюнули Митькину щеку.
– Жвачки хочешь? – как ни в чем не бывало предложила Энни, с обожанием глядя на него снизу вверх.
Блинков-младший отвел глаза. За последние дни буквально все поселковые девчонки если не лезли к нему целоваться, то давали понять, что будут не против, если полезет он. Но почему-то именно с Энни он чувствовал себя ужасно неловко.
Поимка Петьки еще не была победой. Начальник охраны вышел на крыльцо и уныло сообщил, что не имеет права надолго задерживать хулигана. Он звонил участковому милиционеру, но тот скорее всего не приедет. У кого-то из сельских жителей, видите ли, таинственно исчезла коза. В Больших Грязюках это считалась крупным событием. На поиски были брошены все силы грязюкинской милиции (то есть сам участковый и его дворняжка). А разбитые стекла не волновали участкового. Он был грязю-кинский и не отвечал за то, что происходит в поселке.
Само собой никого такое известие не обрадовало. Толпа начала разбредаться. Некоторые говорили, в общем, то же, что сгоряча ляпнула Блинкову-младшему Энни: мол, при Америкэн бое и Палыче стекол не били, и надо как следует разобраться, в чем они виноваты. О том, что Па-лыч тайно командовал Грязюкинской войной, никто не знал, зато всем уже откуда-то стало известно, что его выпустили из милиции.
– А говорили, что Пал Палыч по чужому паспорту жил, – громко рассуждал общественный дворник Авдеич, размахивая огромными садовыми ножницами. – Да если бы по чужому, разве его выпустили бы?!
Блинков-младший подумал, что Измятый майор был прав: у Палыча в поселке остались если не прямые сообщники, то дружки, которые сами не понимают, с кем связались. Тому же Ав-деичу ничего не стоит выполнить просьбу фальшивого «капитана первого ранга»: зайти на виллу Букашина и взять из тайника клише. Палыч найдет, что соврать дворнику. Скажет, например, что клише подсунули милиционеры, чтобы потом найти при свидетелях и без вины засадить его в тюрьму. И Авдеич поверит по той простой причине, что ему неохота выметать битые стекла, а при Палыче стекол не били.
Толпа уже здорово поредела, когда начальник охраны спохватился и попросил остаться свидетелей. Набралось человек двадцать.
– Составим протокол и отпустим его, – кивнув на Петьку, уныло сказал начальник охраны и стал звонить по сотовому телефону какому-то Сан Санычу.
Блинков-младший быстро понял, что Сан Са-ныч страшный зануда. Начальник охраны просил его помочь с протоколом, а Сан Саныч задавал пустые вопросы.
– Да, поймали… Да, сидит у нас, – уныло бормотал в ответ начальник охраны. На его лице ясно читалось: «А если бы не поймали или если бы он сидел не у нас, то зачем бы я тебя звал?!»
Хорошенько помотав нервы блюстителю порядка, Сан Саныч, судя по всему, стал отказываться.
– Я же в прошлом боевой офицер, откуда мне знать, как протоколы составляют?! – заныл начальник охраны. – А вы адвокат, вам и карты в руки.
Вдруг один из свидетелей, молодой человек в теннисном костюме, вырвал у него трубку и гаркнул:
– Через три минуты жду вас здесь! Время пошло!
Блинков-младший дорого дал бы, чтобы так вот командовать адвокатишками! Он презирал их всех после того, как из-за уловок «черных» адвокатов пришлось освободить Палыча.
– Кто это? – тихо спросил он у Энни.
– Да Сипягин же, Сергей Львович!
Голос у Энни был удивленный. Мол, как можно жить на свете и не знать Сипягина Сергея Львовича?
Блинков-младший молча развел руками.
– Он хозяин фирмы «Ваш маленький Версаль», – пояснила Энни. – Как увидишь в поселке особняк этак на полмиллиончика долларов – значит, «Версаль» строил.
– И букашинский особняк – тоже «Версаль»? – уточнил Блинков-младший, еще сам не зная, зачем это может пригодиться. Он просто собирал информацию.
– Скорее всего. Букашинский – самый дорогой особняк в поселке. Но точно я не знаю. Когда мы с мамой сюда приехали, он уже стоял. При нас его только ремонтировали.
– А зачем ремонтировать новый особняк?
– У богатых свои причуды, – обстоятельно начала Энни. Чувствовалось, что ей охота посплетничать. – Прежний хозяин сделал каминный зал на первом этаже, а Букашину захотелось на третьем, и чтобы с видом на озеро. Или, например, Дэнни попросил себе тренажерный зал…
Блинков-младший слушал Энни вполуха. У него возникла простенькая и ужасно заманчивая идея. Если все получится, можно будет уже сегодня вечером, так, между прочим, спросить у Измятого майора: «А там-то и там-то вы клише искали?!». И почти наверняка окажется, что не искали! Потому что особняк огромный, со своим водопроводным, электрическим и прочим хозяйством. Ни один самый лучший сыщик не сможет найти в нем все замаскированные дверцы, заслонки и лючки, сделанные, чтобы, например, прочистить засорившуюся трубу. А у строителей должны быть самые подробные чертежи.
Было заманчиво самому попытаться добыть эти чертежи. А уж если не получится, тогда, конечно, действовать через Измятого майора.
Повод для знакомства с хозяином «Версаля» нашелся легко. Приехал Сан Саныч и начал с того, что переписал свидетелей. Когда очередь дошла до Блинкова-младшего и он, как все, назвал себя полностью, с именем и отчеством, Сипягин вдруг засмеялся:
– «Митлий Олегови»! А зачем ты ленточку к моей Ленке привязал?
Нет ничего проще, чем подружиться с любящим родителем: хвали его ребенка, только и всего. Блинков-младший объяснил, что нужно было пометить воспитуемых и горшки, и стал рассказывать о сегодняшних Ленкиных достижениях. Сипягин смеялся, переспрашивал, вставлял замечания – словом, заглотнул наживку с крючком.