— Так ты, — спросил я его, — когда падаешь, это значит, что возникла опасность?
— Ну конечно нет, — сказал Синг. — Я спотыкаюсь при опасности и просто тогда, когда это может оказаться полезно. В смысле, это относится к большинству моих падений.
— Хотела бы я сказать то же о твоем Таланте, Окулятор, — заметила Бастилия. — Может, объяснишь мне, каким образом ты умудрился сломать ковер?
Я посмотрел на ноги. Ковер вокруг меня превратился в скопище ничем не связанных нитей.
— Пошли, — сказала Бастилия. — Нельзя здесь засиживаться!
Мы с Сингом согласно кивнули, и наша маленькая группа двинулась дальше по краю пыльного книгохранилища.
Мы шли молча: встреча с учениками Библиотекарей напомнила нам о необходимости скрытного перемещения. Мне, впрочем, скоро стало очевидно, что в этой комнате Песков Рашида мы не отыщем. Тут, конечно, полным-полно было всяких закоулков (мириады стеллажей навевали на меня упорную мысль о палате в психушке, оборудованной для спятивших библиофилов), но в целом местечко не производило впечатления хранилища, куда похитители поместили бы предмет столь колоссального могущества. Нет уж, насколько я понимал, Пески Рашида следовало искать либо в запертом чулане, либо в лаборатории. А вовсе не на огромном складе вроде этого зала.
Заметив по правую руку выход на лестницу, я указал на него остальным.
— По-моему, нам стоило бы пройти этажом выше.
Бастилия подняла бровь:
— По-моему, мы тут еще не все проверили…
— Ну да, и по ходу дела не померли от старости, — сказал я. — Прикинь, сколько мы можем тут провозиться! У нас столько времени нет. И потом, как мне кажется, вряд ли тут что-нибудь спрятано.
Она спросила без обиняков:
— Ты осознаешь, что судьба мира зависит от твоего «вряд ли» и «мне кажется»?
— Он же Окулятор, Бастилия, — напомнил ей Синг. — Если он говорит, что нам надо наверх, значит, нам надо наверх. К тому же он, скорее всего, прав. Очень маловероятно, чтобы Пески засунули на книжную полку. Где-то в здании должна быть стеклодувная мастерская с горном, в котором выплавляют Линзы. Если Пески здесь, то, скорее всего, именно там!
Бастилия вздохнула. Пожала плечами.
— Да пусть ведет, куда пожелает.
И, протиснувшись мимо меня, она первой пошла наверх по ступеням.
Если честно, я порядком изумился тому, что они решили меня послушаться. Я двинулся следом за Бастилией, Синг прикрывал наши тылы. Лестница была выложена камнем, и это снова навело меня на мысли о средневековых замках. Кажется, именно там бывают подобные лестницы — винтовые, целиком заключенные в каменную трубу. С окошечками из матированного стекла, едва пропускающего дневной свет.
Спустя несколько минут карабканья по крутым ступенькам я начал отдуваться.
— По-моему, — сказал я, — нам давно пора бы добраться до второго этажа.
— Обычное искажение пространства, — не оборачиваясь, отозвалась Бастилия. — Или ты на всем серьезе полагал, что Библиотекари втиснут свою базу целиком в такое небольшое здание, каким оно выглядит снаружи?
— Да нет вообще-то, — ответил я. — Я же видел, как растягивалась аура. Я просто к тому, что долго нам еще наверх подниматься?
— Сколько надо, — отрезала Бастилия, — столько и будем идти.
Я только вздохнул и продолжил подъем. По такой логике, лестница могла тянуться вверх хоть целую вечность. Эта мысль меня почему-то не грела.
— Таким продвинутым ребятам, какими вы все время стараетесь казаться, — заметил я, — не грех бы предположить, что у Библиотекарей где-то есть лифты.
— Лифты, — фыркнула Бастилия. — Совсем уж каменный век.
Я сказал:
— Не такой каменный, как лестницы.
— Хватит чушь городить, — сказала она. — Обществу понадобились века, чтобы эволюционировать от лифта к лестничному пролету!
— Это кто еще чушь несет, — сказал я. — Сравнила тоже. Лифты гораздо прогрессивнее лестниц!
Бастилия оглянулась через плечо, спустила очки и смерила меня взглядом. Она, кстати, совсем не выглядела запыхавшейся, я заметил это и почувствовал раздражение.
— Не глупи, — сказала она. — С какой это стати лифтам быть прогрессивнее лестниц? Лестницы требуют больших затрат энергии для подъема, их труднее строить, и ходьба по ним — гораздо полезнее для здоровья. По всем этим причинам их намного трудней совершенствовать. Ты что, сам себя не слышишь, когда пытаешься возражать?
— Могу тебя о том же самом спросить, — сказал я. — А кроме того, неужели тебе обязательно оформлять каждый свой довод как оскорбление?
— Не обязательно. Я делаю это лишь тогда, когда хочу оскорбить, — отозвалась она.
Повернулась и снова полезла наверх. Я вздохнул, оглянулся на Синга. Тот улыбнулся мне и передернул плечами, держа в руке спортивную сумку с оружием. Мы двинулись дальше.
«Лестницы, значит, гораздо продвинутее лифтов, — думалось мне. — Еще чего умного скажете?»
Пещеры. Пещеры, тень по стенам. Куски чизкейка…
Лестницу мы все-таки одолели. Она завершилась выходом в длинный коридор, сложенный из каменных глыб. По обеим его сторонам виднелись ряды мощных деревянных дверей, утопленных в каменные арки.
— Вот это уже на что-то похоже, — сказал я. — Зуб даю, Пески за одной из этих дверей!
— Ну что ж, — сказала Бастилия, — проверим какую-нибудь.
Кивнув, я подошел к первой попавшейся двери. За ней было все тихо. Или просто толстое дерево никаких звуков не пропускало?
— Темноты кругом нее не видать? — шепотом спросила Бастилия.
Я отрицательно покачал головой.
— Значит, — по-прежнему тихо проговорила она, — Темного Окулятора там, скорее всего, нет.
— Эта дверь может вести куда угодно, — сказал Синг.
— Пока мы будем просто бродить по коридорам, Песков нам не найти, — сказала Бастилия.
Я обвел взглядом другие двери. Кажется, ни одна из них не светилась ярче других. Бастилия была права, нам следовало проверить их все, одну за другой, и я не видел разницы, с какой начинать. Поэтому я просто набрал в грудь побольше воздуху и толкнул ту, перед которой стоял. Я собирался всего лишь чуть-чуть приоткрыть ее, чтобы мы могли заглянуть внутрь, но она поддалась неожиданно легко, легче, чем я ожидал. Она попросту распахнулась настежь, явив за собой просторную комнату, и я по инерции влетел через порог.
Помещение было битком набито динозаврами. Вполне настоящими, движущимися и живыми. Один из них помахал мне лапой.
— И это все?.. — сказал я, помолчав. — А я-то рассчитывал найти здесь что-нибудь странное…
Глава 9
Тут я хотел бы прояснить два очень важных момента.
Когда я произнес слова: «И это все? А я-то рассчитывал найти здесь что-нибудь странное…», я ни в коей мере не пытался сумничать или съязвить.
Наоборот, я был смертельно серьезен! (Почти так же, как в тот миг, когда я стану молить о пощаде, привязанный к алтарю из устаревших энциклопедий!)
Видите ли, после всего, чего я навидался в тот день, у меня выработалось что-то вроде иммунитета к удивительному и странному. После шока, который я испытал, выяснив, что в мире, оказывается, наличествовало еще три континента, как следует потрясти меня сделалось сложновато. На фоне подобного откровения какая-то комната, полная живых динозавров, была — так, мелочи жизни.
— Привет, парень! — воскликнул между тем небольшой зеленый птеродактиль. — Что-то ты на Библиотекаря не очень похож.
Если бы кругом меня заговорили камни, я бы еще мог удивиться. Кусок говорящего сыра тоже, пожалуй, произвел бы на меня некоторое впечатление. Но говорящие динозавры? Подумаешь…
А второй момент, который я хотел бы подчеркнуть, состоит вот в чем. Насчет говорящих динозавров я ведь вас предупреждал! (Смотри начало пятой главы.) Так что, как говорится, не надо песен!
Я шагнул внутрь. Это опять-таки было нечто вроде склада, заставленного видавшими виды клетками. Во многих из них они и сидели. В смысле, динозавры. То есть существа, показавшиеся мне похожими на динозавров. Поэтому я так их и назвал.
Конечно, у них было весьма мало общего с теми динозаврами, которых мы проходили в школе. Начать с того, что эти были совсем невелики. Самый большой, оранжевый тираннозавр рекс, достигал футов пяти или шести. Самый маленький выглядел фута на три.
И никто не говорил нам в школе, что динозавры носят жилетки и брюки и разговаривают с британским акцентом.
— Ничего себе! Может, он глухонемой? — подал голос трицератопс. — Эй, ребята, никто, случаем, не знает языка жестов?
— Ты какой конкретно язык жестов имеешь в виду? — спросил птеродактиль. — Американский примитивный или новоэлшамианский, а может, стандартный библиотечный?
— Мои руки не артикулированы для языка жестов, — сказал тираннозавр рекс. — Глухонемые представители нашего подвида вечно от этого страдают.
— Нет, он точно не глухонемой! — сказал кто-то еще. — По-моему, он что-то пробормотал, когда вваливался через порог!
Бастилия заглянула из коридора.
— Динозавры, — сказала она. — Здесь нам нечего делать. Идем дальше.
— Ничего себе! — сказал трицератопс. — Чарльз, ты это слышал?
— Слышал, к сожалению, — отозвался птеродактиль. — Грубость какая, если мне будет позволено так выразиться.
— Погодите, — сказал я. — Динозавры, они что, из Британии?
— Да нет, конечно, — вздохнула Бастилия, присоединяясь ко мне. — Они мелирандийцы.
— Но они по-английски чешут с британским прононсом…
Бастилия закатила глаза.
— Нет, — сказала она. — Они разговаривают по-мелирански. Как ты или я. А то откуда, по-твоему, взялся британский или американский язык?
— Ну… Я думал — из Великобритании…
Синг захихикал, входя и прикрывая за собой дверь.
— Ты серьезно считал, будто крохотный остров мог породить язык, на котором говорит чуть не весь мир?
Я хмуро промолчал.
— Послушайте, — сказал Чарльз-птеродактиль. — Ребята, а не могли бы вы, случайно, нас выпустить? Тут так неудобно сидеть.
— Нет, — со всей прямотой ответила Бастилия. — Нам нельзя поднимать шум. Если вы удерете, нас обнаружат! — И добавила вполголоса, обращаясь ко мне: — Пошли. Нам незачем ввязываться.
Я спросил:
— Почему? Может, они нам чем-то помогут?
Бастилия отрицательно покачала головой.
— От динозавров, — сказала она, — пользы никогда не бывает.
— Вот грубиянка попалась, — сказал трицератопс.
— Слушайте, ребята, — обратился я к динозаврам, игнорируя страшные глаза, которые сделала мне Бастилия. — Вы вообще как тут оказались?
— Боюсь, — сказал Чарльз, — нас собираются казнить.
Остальные обитатели клеток закивали.
— А чем вы провинились? — спросил я. — Съели какую-нибудь важную персону?
— Нет-нет! — ахнул Чарльз. — Как можно! Это навет, придуманный Библиотекарями! Мы не едим людей! Во-первых, это варварство, отнюдь нам не присущее, а во-вторых, я уверен, что вы, люди, попросту ужасны на вкус!.. Мы провинились лишь в том, что приехали на ваш континент на экскурсию.
Бастилия прислонилась к косяку.
— Глупые создания, — сказала она. — И понесло же вас в Тихоземье! А то вы не знали, что Библиотекари создали вам репутацию мифологических монстров!
— На самом деле, — сказал Синг, — Библиотекари запустили о динозаврах совсем другой миф — будто бы они давно вымерли.
— Вот именно, — сказал Чарльз. — Поэтому-то нас и решили казнить. Они затем собираются увеличить наши кости, вставить их в горные породы и подсунуть человеческим археологам.
— В порядке посмертного унижения, — сказал ти-рекс.
— Чего ради вы сюда-то заявились? — спросил Пой Синг-Синг. — Тихоземье — малоподходящее место для поездки в отпуск.
Динозавры пристыженно переглянулись.
— Мы… мы хотели написать работу, — сознался наконец Чарльз. — О жизни в Тихоземье…
— Во имя всего святого, — сказал я. — У вас там что, одни студенты с преподавателями и профессорами живут?
— Мы не профессора, — надулся ти-рекс.
— Мы — полевые исследователи, — сказал Чарльз. — Разницу понимать надо.
— Мы хотели изучать дикарей в их родной среде обитания, — сказал трицератопс. Потом сощурился, внимательно глядя на Синга. — Мы, случаем, не знакомы?..
Синг скромно представился:
— Синг Смедри.
— Так это действительно вы! — воскликнул трицератопс. — Помнится, я просто влюбился в вашу работу о правилах меновой торговли среди тихоземцев! Неужели они в самом деле расплачиваются за покупки маленькими книжечками?
— Они называют эти книжечки «долларами», — пояснил Синг. — В каждой всего по одной страничке, и они вправду используются как валюта. Право, чего еще ждать от общества, устои которого сформированы Библиотекарями?
— Так мы идем? — ядовито глядя на меня, осведомилась Бастилия.
— А как все-таки насчет того, чтобы нас выпустить? — робко спросил трицератопс. — Это было бы с вашей стороны так мило, так человечно! Мы будем тихо себя вести. Мы знаем, что это такое — скрываться.
— Мы умеем смешиваться с толпой, — добавил Чарльз.
— В самом деле? — Бастилия насмешливо подняла бровь. — И долго вы продержались на этом материке до тех пор, пока вас не схватили?
— Ну… — начал Чарльз. — Мы…
— Честно говоря, — сказал ти-рекс, — нас в самом деле засекли достаточно быстро.
— Зря мы высадились на таком многолюдном пляже, — сказал трицератопс.
— Мы притворились дохлыми рыбинами, которых прибило волнами, — сказал Чарльз-птеродактиль. — Увы, не сработало.
— Это я виноват, — сказал ти-рекс. — Я начал чихать. У меня аллергия на водоросли.
Я покосился на Бастилию и вновь повернулся к динозаврам.
— Мы за вами вернемся, — сказал я им. — Она где-то права. В данный момент нам нельзя рисковать. Мы не можем допустить, чтобы нас обнаружили.
— Что ж, мы подождем, — сказал Чарльз. — Идите, а мы останемся здесь.
— В клетках, — сказал ти-рекс.
— В размышлениях о незавидной участи, которая нам предстоит, — сказал трицератопс.
Читатель, наверное, уже задается вопросом, почему я раз за разом называю одного из динозавров его именем собственным, а двух других — нет. Так вот, на это есть одна понятная и простая причина. Вы когда-нибудь пробовали десять раз подряд правильно написать слово «птеродактиль»?..
Мы вышли из комнаты назад в коридор.
— Говорящие динозавры… — пробормотал я.
Бастилия кивнула.
— Только одно достает меня еще больше, — сказала она.
Я поднял бровь, и она пояснила:
— Говорящие камни. Так куда мы двинемся дальше?
— Проверим следующую дверь, — сказал я, указывая дальше по коридору.
— Ауры какие-нибудь видишь? — спросила она.
— Нет, — сказал я. — Не вижу.
— Это, кстати, не означает, что Песков здесь нет, — сказала Бастилия. — Пескам требуется время, чтобы зарядить окружающее пространство и создать свечение. Надо проверить.
Я кивнул:
— Верно мыслишь.
— Давай я открою вот эту, — сказала Бастилия. — Если там вдруг что-то опасное, еще не хватало, чтобы ты ввалился внутрь и застыл с вытаращенными глазами!
Кажется, я покраснел. Бастилия жестом велела нам с Сингом отступить прочь, сама же подобралась к двери и приникла к ней ухом.
Я повернулся к Сингу.
— Так в вашем мире что, и говорящие камни, получается, есть?
— Еще как есть, — кивнул он.
— Странно все-таки, — проговорил я задумчиво. — Чтобы камни, и вдруг говорили…
— Ничего особенно интересного в этом вообще-то нет, — сказал Синг.
Я вопросительно посмотрел на него, и он пояснил:
— А как по-твоему, способен ли камень рассказать что-нибудь интересное?
Бастилия раздраженно оглянулась, и мы с Сингом поспешно притихли. Затем она покачала головой.
— Ничего не слышно…
И собралась толкнуть дверь.
— Погоди, — сказал я, осененный неожиданной мыслью. Вытащил желтоватые Линзы Следопыта и нацепил их на нос. Когда глаза к ним привыкли, я различил на полу следы Бастилии, неярко мерцавшие красным. Других отпечатков в коридоре не наблюдалось — только наши с Сингом.