— Романтические произведения делают Оживленных вовсе не героями-любовниками, а, наоборот, громилами и приверженцами насилия, — сказала Бастилия. — Зато ума у них как раз дефицит.
— Ясненько, — сказал я, бросая листок. «Отдают, значит, толику человечности…» И вот у такого-то чудовища до сих пор был в плену мой дедушка. — Пошли, — сказал я, вставая. — Итак уже более чем достаточно тут проваландались.
— А с ним что делать будем? — спросил Синг.
Я помедлил. Оживленный смотрел на меня стеклянными глазенками, на малоподвижной бумажной физиономии отражалось смятение.
«Я… я его некоторым образом сломал, — подумалось мне. — Ну да, я хотел убить его… но это не то, на что заточен мой Талант».
Делайте со мной что хотите, но я все-таки не разрушитель. Я просто ломаю, и ломка иногда становится преобразованием.
Я сказал:
— Оставьте его.
Синг удивленно посмотрел на меня.
— Хватит уже стрельбы, — сказал я. — Пошли.
Синг передернул плечами и убрал пистолет. Бастилия прошлась по коридору, заглянула за угол. Я же быстренько переменил Линзы Окулятора на Линзы Следопыта — и увидел, что дедушкины следы, к счастью, еще продолжали светиться.
«Вот уж не думал, что настолько хорошо его знаю», — сказал я себе.
Догнав Бастилию на пересечении коридоров, я указал ей направо.
— Дедушку Смедри увели вон туда.
— Туда же и Библиотекари убежали, — сказала она. — После того, как нас обнаружили.
Я кивнул и посмотрел в другом направлении.
— А вон там, — сообщил я, — отпечатки мисс Флетчер.
— Она что, от них отделилась?
— Нет, — сказал я. — Вместе с дедушкой Смедри она из подвалов не выходила. Это те ее следы, по которым мы шли в самом начале. Они привели нас в ту комнату, где мы были схвачены. Я же говорил — мы где-то близко от входа!
Бастилия нахмурилась, потом спросила:
— Насколько хорошо ты знаешь эту мисс Флетчер?
Я пожал плечами.
— Прошло уже несколько часов, — сказала Бастилия. — Я вот и удивляюсь, что ты еще различаешь ее отпечатки.
Я кивнул и заметил кое-что странное.
(Если вы обратили внимание, в этой главе я только и делаю, что замечаю странные вещи. Это особенно очевидно по сравнению с другими главами, в которых я замечаю вещи вполне обыкновенные. Я мог бы поведать об этом отдельную историю, но в ней участвуют разбиватели яиц, что делает ее малоподходящей для юношества.)
Так вот, с учетом всех обстоятельств, замеченная мной аномалия была не такой уж и запредельной. Это было крепление для светильника. То самое, которое я отодрал от стены, чтобы запустить в Оживленного фонарем.
На самом деле крепление ничем уж таким особенным не выделялось. Кроме того, что было выполнено в виде дыни-канталупы. Почему бы, собственно, библиотечному светильнику и не напоминать канталупу? Однако его вид заставил меня кое о чем вспомнить. «Канталупа, бумажные обрывки, утка крыльями машет…»
Я оглянулся назад, туда, где в стене зияла дыра, а в полу — провал, и сквозняк понемногу растаскивал бумажные клочья.
«Чепуха, наверное…» — подумал я.
Ну а вы-то наверняка уже догадались, что это было не так.
Глава 16
Если вы хоть чем-то напоминаете меня самого — то есть умны, любите козий сыр и дьявольски красивы к тому же, — стало быть, вы, без сомнения, прочли множество книг. И, читая оные книги, наверняка считали себя сообразительней их персонажей.
Имейте в виду: это иллюзия.
Помните, что я говорил о «зарядке ружей»? (Это такой литературный обычай, которым, вероятно, гордился бы Гейзенберг.) Но есть и другие причины, в силу которых вам только кажется, будто вы умней героев этой книги.
Во-первых, вы, скорее всего, читаете ее, сидя в каком-нибудь уютном и безопасном месте. В классной комнате, в собственной спальне, в своем домашнем аквариуме, даже в библиотеке (впрочем, об этих последних сейчас остережемся упоминать). Вам нет нужды беспокоиться ни о каких Оживленных, равно как о вооруженных солдатах или об Ыках, страшащихся соломы. То есть вы смотрите на вещи спокойно и непредвзято. Легко тыкать пальцем в чужие ошибки, когда собственный ум безмятежен!
Во-вторых, вся эта история для вашего удобства изложена в форме книги. Это целостный, завершенный рассказ, который вы можете просматривать в произвольном порядке. Можете вернуться к началу и перечитать одну-две главы (а поскольку эта книга еще и написана блистательным языком, ни малейшего сомнения, что именно так вы не раз уже поступали). Вы также можете забежать вперед и сразу заглянуть в самый конец. Другое дело, что, поступив так, вы нарушите фундаментальные и святые принципы изложения, тем самым ввергнув вселенную в хаос и причинив горе несчетным миллионам людей.
Выбор за вами.
Как бы то ни было, право перечитывать любую страницу дает вам возможность в точности выяснить, где и как в моем присутствии были впервые упомянуты канталупы. С таким-то преимуществом легко рассуждать о том, что мы с друзьями забыли либо упустили из виду!
А третья причина, побуждающая вас считать себя умнее книжных персонажей, — это мои постоянные лирические отступления. Так вот, вы явно недооцениваете это обстоятельство. Если бы я то и дело не растолковывал вам то одно, то другое, вы бы давно уже напрочь запутались в происходящем. Нет, право, задумайтесь — много бы вы поняли без моих объяснений?
С таким же успехом эта книга могла бы быть просто блоком чистых страниц.
…В коридоре стояли двое солдат. Они болтали друг с дружкой, явно приставленные охранять находившуюся между ними дверь. Синг, я и Бастилия незамеченными притаились неподалеку от них, за углом. Сюда нас привели следы дедушки Смедри. Его отпечатки исчезали за дверью. Стало быть, и нам нужно было туда.
Я кивнул Бастилии, и она вышла из-за угла на открытое место, двигаясь с потрясающей грацией, напомнившей мне о конькобежце на льду. Стражники замолчали и уставились на нее, но она не дала им времени на крик. Одному она заехала по зубам локтем, а второго обхватила за шею и придушила, не позволив и пикнуть. Первый согнулся, прижимая руки к разбитому рту, и Бастилия лягнула его в грудь. Стражник упал, ударился головой и потерял сознание. Бастилия держала второго, пока он не отключился из-за удушья, потом опустила на пол. Вот так-то: и кинжал не понадобился.
— Лихо у тебя получается, — шепнул я, подходя.
Бастилия скромно дернула плечиком, а я приник к двери. Синг последовал за мной, опасливо озираясь.
Я знал — пройдет совсем немного времени, и библиотека превратится в растревоженный муравейник. Надо было спешить. Я уже не думал ни о каких Песках Рашида. Вызволить бы дедушку — вот и все!
Я прошептал:
— Его следы уходят под дверь.
— Я знаю, — отозвалась Бастилия, подглядывая в незаметную трещинку. — И он по-прежнему там.
— Что? — Я поспешно опустился рядом с ней на колени.
— Алькатрас! — зашипела Бастилия. — Там и Блэкберн!
Я помедлил возле двери, глядя сквозь дырку в доске, оставленную выпавшим сучком. Таким преимуществом обладали эти старомодные деревянные двери перед теми современными, которые можно найти во всех американских домах. Я, впрочем, думаю, что Бастилия, напротив, назвала бы деревянные двери «продвинутыми», ведь они предоставляют нуждающимся такие удобные дырочки для подглядывания.
В общем, я заглянул в комнату, и моим глазам предстало именно то зрелище, которое я больше всего боялся увидеть. Дедушка Смедри, голый по пояс, лежал привязанный к большому столу. Блэкберн (по-прежнему при галстуке и пиджаке) стоял поблизости, лицо у него было рассерженное. Я как мог пошарил глазами по сторонам и обнаружил Квентина, привязанного к стулу. Коротышку, похоже, крепко поколотили. Из носу у него текла кровь, глаза смотрели в разные стороны.
— Жвачка с пузырьками для примата, — расслышал я его бормотание. — Да здравствуют джакузи. Луну на скалы, пожалуйста…
А все стены комнаты были увешаны орудиями пыток самого гадостного вида и свойства. Примерно такими, какие можно увидеть в кабинете зубного врача. В особенности если этот дантист — сбрендивший Темный Окулятор, зациклившийся на пытках.
И еще там во множестве присутствовали…
— Книги?.. — прошептал я, недоумевая.
Бастилия содрогнулась.
— Хрестоматии, — сказала она. — Худшая форма пытки!
«Ну конечно», — согласился я мысленно.
— Алькатрас, тебе лучше уйти, — сказала она. — Блэкберн сейчас опять твою ауру засечет!
Я улыбнулся.
— Не засечет.
— Это почему?
— Потому что он повторил мою ошибку, — сказал я. — Снял свой монокль Окулятора!
Это было действительно так. На единственном глазу Блэкберна красовалась совсем другая Линза. Как я и предвидел, это была Линза Палача, я легко узнал ее по черно-зеленому цвету стекла.
Все же я не настолько глуп, как некоторые, возможно, успели решить.
— Вот как, — сказала Бастилия.
Блэкберн же повернулся, вперяя взгляд в дедушку Смедри. И я даже без Линз Окулятора почувствовал выплеск энергии. Темный Окулятор собирался пустить в ход Линзу Палача. «Нет!!!» — мысленно заорал я, живо вспомнив ту жуткую боль.
А дедуля Смедри глядел на Блэкберна с самым безмятежным выражением лица.
— Милейший, — услышал я его голос. — Вот бы кто принес мне чашечку молока? А то что-то жажда замучила.
— Высокие воротники хорошо, когда у деревьев ушей нет, — добавил Квентин.
— Чушь! — сказал Блэкберн. — Отвечай-ка на вопросы, старик! Как миновать Стекло Часового в Райшедиуме? Как выращивать хрустальные кристаллы Кристаллии?
И он всадил в дедушку очередной разряд палаческой лютости.
— Мне вообще-то пора, — сказал тот. — Я опаздываю. По-моему, уже вечереет?
Блэкберн с раздраженным воплем сорвал с себя Линзу Палача и принялся ее рассматривать.
— Эй, ты! — подозвал он затем стражника, которого я видеть не мог.
— Да, ваша милость? — отозвался чей-то голос.
— Встань вон там, — велел Блэкберн, снова надевая монокль. Я ощутил энергетический всплеск.
Стражник отчаянно закричал. Я не видел, как он упал, я это услышал. И еще я услышал боль, жуткую, непередаваемую муку, звучавшую в голосе бедолаги. Я невольно зажмурился и скрипнул зубами — уж очень свежими были воспоминания о тех мгновениях, когда я сам оказался под ударом ярости Блэкберна.
Мне потребовалось нешуточное усилие, чтобы удержаться от панического бегства. Я, однако, превозмог себя и остался.
Оглядываясь назад, я вот что хочу вам сказать. Я совсем не считаю, что это была храбрость. Скорее обыкновенная глупость.
— Хм, — сказал Блэкберн. — Работает. Отлично работает. Старик, твой Талант сильней, чем я ожидал. Однако и он не сможет выручать тебя вечно. Скоро боль до тебя доберется!
Тут Бастилия, наблюдавшая сквозь соседнюю щелку, стиснула мое плечо.
— Да он же опаздывает к боли! — возбужденно зашептала она. — Какая сила! Какая способность отложить восприятие абстрактного ощущения! Потрясающе!
Я обратил внимание на то, каким облегчением светилось ее лицо. «А ей совсем не все равно, — дошло до меня. — Да, она ворчит, шипит и плюется, она жалуется на судьбу… Но все это время она переживала за него, да еще как!»
— Что там происходит? — шепнул Синг. Его физические габариты мешали ему вместе с нами приникнуть к двери.
— Старый Смедри геройски держится под пытками, — ответила Бастилия. — А вот Квентину, похоже, крепко досталось.
Синг спросил:
— Он что-нибудь говорит? Чушь порет?
Бастилия кивнула.
— Значит, перешел в режим сокрытия информации, — констатировал Синг. — Он умеет направлять свой Талант таким образом, что все произносимое им автоматически превращается в бессмыслицу. Одна беда, войдя в этот режим, он уже не может его выключить, даже если захочет. Приходится ждать, пока само пройдет на следующий день.
— Так вот почему из него вышел такой отличный шпион, — сообразил я. — Он никогда не выдаст секретов. Его не заставишь говорить, сколько ни бейся!
Внутри комнаты Блэкберн в бешенстве кружил подле пыточного стола. Потом схватил нож с полки палаческих принадлежностей — и пырнул деда Смедри в ногу!..
…И промахнулся. Нож скользнул по столу, а Блэкберн выругался в бессильной ярости. Снова занес нож. Тщательно прицелился. Ударил…
На сей раз клинок угодил старику в ногу и вошел в плоть.
— Битые Стекла! — еле слышно выругалась Бастилия. — Нож — слишком продвинутое оружие. Талант Смедри против него не срабатывает.
Я с ужасом смотрел на порез в ноге деда. Кровь оттуда почему-то не шла.
— Как здорово, что мне не требуется в ванную, — сказал дедушка Смедри. — Неловко получилось бы, верно?
— Надо что-то делать, — напряженно проговорила Бастилия. — Он очень могуществен, но и он не может без конца уворачиваться от боли и ран!
— Но нам не по силам драться с Темным Окулятором, — сказал Синг. — Особенно без твоего меча, Бастилия!
Я поднялся на ноги.
— Тогда, — сказал я, — нам придется заставить его отвязаться от деда. Вперед!
И я чесанул по коридору. Бастилия и Синг незамедлительно последовали за мной.
— Алькатрас! — окликнула Бастилия, как только мы достаточно удалились от пыточной. — Что у тебя на уме?
— Отвлекающий маневр, — сказал я. — Что-нибудь, что заставит Блэкберна выйти наружу, и тогда мы заберемся туда и вытащим их. И, кажется, я уже знаю, что его отвлечет.
Бастилия собралась возражать, но тут Синг споткнулся. Мы с Бастилией брызнули в разные стороны — и весьма вовремя, потому что из прохода на лестницу появились двое солдат-Библиотекарей — при галстуках-бабочках и мечах. Бастилия выругалась и рванула к ним, развив полную скорость атакующего Кристина.
Лестница, по которой пришли эти двое, была та самая, по которой несколькими часами ранее явились мы сами. А это значило, что нужная мне дверь…
Я всем весом обрушился на нее и влетел в комнату, где сидели в клетках плененные динозавры.
— День добрый! — приветствовал меня Чарльз. — Я вижу, вы не погибли. Что за приятный сюрприз!
— Покушать не захватили? — с надеждой осведомился тираннозавр.
— Захватил… кое-что получше, — сказал я и побежал вдоль клеток, на ходу касаясь замков. Под моими пальцами они мгновенно ломались. Внутри каждого были сложные шестеренки, но что они могли противопоставить напору моего Таланта!
— А ты классный все-таки парень, — сказал Чарльз.
Все двадцать динозавров отозвались нестройным, но полным согласия хором.
— Так, — сказал я. — Я вас выпустил. Сделаете за это кое-что для меня? Как насчет устроить переполох этажом ниже?
— Естественно, дорогой ты наш! — заверил меня Чарльз. — Общественные беспорядки — наша специальность! Верно ведь, Джордж?
— Точно, — прогудел стегозавр.
Я отступил в сторонку, подстегивая их жестами. Мне нужен был стихийный поток пусть мелких, но динозавров. Увы, не получилось.
Они покинули комнату до отвращения по-джентльменски, чинно пропуская один другого в дверях. Уж эти мне британцы с их утонченной невозмутимостью и хорошими манерами. Даже стадо динозавров не составило исключения.
Я вышел за ними наружу, тщетно силясь привести их в состояние если не полного неистовства, то хотя бы легкого возбуждения.
— И это… твой план? — безнадежно спросила Бастилия.
Она стояла над двоими Библиотекарями, валявшимися в глубокой отключке.
— Они устроят переполох, — сказал я. — Они ж все-таки динозавры!
Синг с Бастилией переглянулись.
— Что? — спросил я. — Думаете, не сработает?
— Ничего-то ты не знаешь о динозаврах, Алькатрас, — проговорила Бастилия.
Мои «диверсанты» уже спускались по лестнице на первый этаж.
Мы ждали. Мы провели в ожидании несколько мучительных минут, прячась в комнате Забытого Языка. Никакие крики паники так и не достигли нашего слуха. Никто не позвал на помощь. Никто не надрывал горло, терзаемый безжалостными кровожадными рептилиями.
— Во имя всего святого!.. — Я выскочил и понесся по коридору к пролому в полу.
Там я опустился на четвереньки, заглядывая в дыру в слабой надежде обнаружить внизу хаос.
Дулю!.. Я увидел, что динозавры расселись на полу, обложившись книгами. Один из них — кажется, стегозавр — вслух читал остальным.