УУУУУУУУУУУ!!!!!.......
Окровавленный травматолог в съехавшем колпаке ударил ногой и распахнул маленькую, железную, но чисто-чисто белую дверь в стене.
Сидевший за дверью сексопатолог, скучая, рассматривал атлас.
Вперед себя хирург протолкнул перебинтованного, всего в зеленке и шинах мужчину. В руке коллега держал еще мокрые снимки черепа.
- Слушай, побеседуй ты с ним, - попросил он молитвенно и сурово. - Голова вроде цела. Кажный день... кажный божий день... то привезут, то сам притащится... То с фонарем, то за швами на губы - я бы так и зашил на фиг... с буркалами вместе. Поговори с ним. У товарища проблемы.
Сытый сексопатолог захлопнул атлас и откинулся в кресле. Он был счастлив помочь такому авторитетному, настоящему доктору-работяге, каким был травматолог. Себя-то он таковым не считал, страдая неполноценностью.
Трудяга вышел, грохнув дверью.
Сексопатолог поиграл шелковистыми бровями.
- Слушаю вас внимательно, - прошелестел он.
- Видите ли, - клиент пытался улыбаться, и речь его, в силу опухлостей и размозжений ротовой полости, была не до конца внятной, - я фотограф. Свадебный. Я - мастер своего ремесла. Талантище. За это меня пока держат, и я нарасхват даже перебинтованный...
- Вы страдаете вуайеризмом, - догадался доктор. - Вы подглядываете.
- Почти угадали, - тот попытался улыбнуться. - Я снимаю сочетание брака, родню, свадебный поезд, банкет, разъезд и часто прохожу с молодыми прямо в их новобрачные ночные хоромы, чтобы сработать на совесть... Но у меня есть маленькое хобби... Я прячусь там...
- И?...
На вопрос же, в чем причина, он ответил, как мужчина:
- Ууууууууууууууу!!!! Я всегда с собой беру ви-део-камеру!... Я всегда с собой беру ви-део-камеру!...
И добавил:
- Очень хочется приз. Уже послал, куда надо, сотню роликов....
Акклиматизация
Резкая смена климата, часовых поясов и привычного социума - зооциума - отрицательно сказывается на некоторых известных персонажах.
Например, у Бармалея, который уже проживал, как и было ему обещано, в городе Ленинграде; этот Иона, этот отечественный вариант капитана Крюка, испытывал сильные неудобства в связи с постоянной эрекцией. В Африке, на Лимпопо, он сам привык и всех приучил к зоофилии, от которой, кстати заметить, и заболели несчастные звери; Айболит, который тоже был не промах в этом деле, быстро смекнул, что к чему, и подобрал нужные средства - шоколадки, градусники...
Но в Ленинграде подобное не поощрялось.
Айболита - ищи-свищи, а потому Бармалей отправился к участковому доктору Нехайболиту.
Тот лениво нацарапал рецепт на пустырник, выписал бром, назначил электросон и попросил у Бармалея - да-да, уже звучала такая сказка! чуть выше! - его факсимиле.
Бармалей, не особенно грамотный, стал всячески пробовать это слово.
"Факс. Милый. Факси, милый. Фак ми, милый. Фак семимильный. Неужели меня уважат?" - не поверил Бармалей, уже поверив заранее.
- Что вы делаете? - отпрянул Нехайболит. - Застегнитесь немедленно! Подпись! Расписаться тут и тут!
Бармалей начал медленно багроветь.
- Значит, Ленинград? - тихо вымолвил он. - При уже семимильном факе?
Очередь разбежалась, когда из-за двери Нехайболита понеслись вопли:
- Вот тебе первая миля!... А вот вторая!... И все - морские!.... И все - зеленые!... И еще восемь футов под килем!... И девять кабельтовых!.... И восемь узлов!....
Не ходите, дети, ни в Африку гулять, ни к доктору Нехайболиту. Его личное факсимиле раскололось пополам. И первая половина куда-то скрылась.
Сталин вообще недолюбливал этот строптивый город.