– Четырнадцатый век.
А Данила добавил: – Феофан Грек.
– Тип и расположение шпонок, толщина доски указывают на конец четырнадцатого, начало пятнадцатого века. Что-либо сказать о живописи не могу, она сокрыта под защитным слоем олифы, которая темнеет, через восемьдесят, много – сто лет. Надо снимать этот слой и смотреть, но делать это лучше в мастерской. По-моему смутно вырисовывается женский лик…
– Это Софка, Смордыгадка.
– Ты хочешь сказать, что это утерянная икона великой святой Софии Цареградской?
– Ага.
– Но, тогда это величайшее научное открытие, – взволнованно произнес Худой.
– Конечно, коллега, – нахальство Данилы не имело границ.
А добила Худого Настя. Пока мы так увлеченно разговаривали, она незаметно вошла во двор и обратилась с вопросом к Худому.
– Петр Петрович, не могли бы вы объяснить смысл вот этих записей. И она стала читать:
– Иде Володимер на родимичи. Бе у него воевода Волъий Хвост, и посла и Володимер перед собою, Волчья Хвоста; съерете радимичи на реце Пищане, и победи радимиче Волъчий Хвост…. Быша же радимичи от рода ляхов; пришедъ ту ся вселиша, и платят дань Руси, повоз везут и до сего дне.
– Ничего не понятно, – сказала Настя.
История, была видимо любимым коньком Хромого. Поэтому он мог бесконечно говорить и сыпать фактами и цифрами из истории, как рачительная хозяйка просо цыплятам:
– То, что вы сейчас зачитали, является текстом «Повести временных лет» великого летописца Нестора. А страница в ваших руках, более позднее, типографское, ее издание. Но, все равно вы все молодцы, что интересуетесь древней историей Руси. Теперь, в отношении не понятого вами текста. Речь в нем идет о племени радимичей живших на реке Сож и первый раз покоренных в 885 году киевским князем Олегом. Второе покорение радимичей состоялось в 984 году в правление князя Владимира. Вот о нем и говорится в зачитанном вами отрывке. А чтобы вам понятно было, в чем там дело вспомним историю.
Мы с Данилой тоскливо посмотрели друг на друга и погрозили кулаком Насте. Вряд ли в нашем городишке кто так долго стал бы слушать его разглагольствования. Но лучше здесь урок истории, чем у нас во дворе хворостина. Даже Балбес захотел его послушать. В отличие от нас, он очень тянулся к знаниям, потому что сидел тихо и внимательно с открытой пастью слушал хозяина.
– Все покоренные народы обязаны были выплачивать дань. Существовал четко установленный порядок сбора дани, по черной кунице с человека в год. Эта дань была долгосрочной и регулярной.
В покоренных землях были установлены «уставы и уроки». «Устав» – это порядок, определяющий сбор дани, а под «уроком» – подразумевалась; плата, подать, налог. Князь сам определял норму урока.
Кроме того, радимичи обязаны были поставлять киевскому князю воев для участия в войнах и походах киевского князя. Воями, в древности разумели воинов из народного ополчения, в отличие от княжеской дружины.
Вообще способ сбора дани носил разбойнический характер. Землю радимичей князь объезжал с дружиною.
Желание взять большую дань, толкало князя к насилиям, вызывавшим открытое сопротивление данников. Так было, по всей вероятности и в тот раз. Радимичи восстали.
Но право сбора дани с покоренных племен, киевский князь мог передать своим приближенным высокопоставленным мужам, к примеру Волчьему Хвосту.
Наличие среди княжеских ратников воеводы, успешно действовавшего и добывающего победу без участия князя и, стало быть, его, дружины, говорит о том, что против радимичей воевали не только дружинники, ведомые Владимиром, но и народное ополчение (вои), возглявляемые Волчьим Хвостом. Это и понятно, поскольку победить войско племенного союза радимичей с помощью одной княжеской дружины было невозможно. Вои сами шли с Волчьим Хвостом, надеясь поживиться добычей. Надо полагать, что они получали и какую-то часть дани. Вот как я понимаю, этот летописный рассказ о наложении дани Волчьим Хвостом на радимичей.
В это время Данила потянул меня за рукав, прошептав на ухо:
– Пойдем отсюда, а то я скоро от знаний опухну. Хромой может быть, всю жизнь мечтал преподавать, а ему не повезло, вот на нас и отыгрывается.
А мне нравился рассказ Хромого, несколько, правда, академический и суховатый. Я тоже встал вслед за Данилой. Мы пожали с Хромым друг другу руки.
– Насчет иконы не беспокойтесь, если это Феофан Грек, как вы утверждаете, место ему в государственном музее. А если икона окажется более поздней работы, мы ее отдадим в местную церковь. Согласны?
– Угу.
– А почему ты ему ничего не рассказал про Дионисия, старца, покойника в подвале? – спросил Данила.
– Ты, что не понял, он один из тех, кто приходил реквизировать церковные ценности.
– Да ты что?
– И кресты на церквах сшибал. Так, что наш Дионисий в подвале, ему кровный враг.
Данила недоверчиво почесал в затылке:
Если Хромому в 2000 году лет семьдесят, то, сколько должно было быть ему в двадцатом году? Минус десять, – и ехидно добавил, – во, комуняка, сам еще в проекте был, а кресты на церквах уже сшибал.
Несносный все-таки мой друг, Данила. Вечно старается подловить на арифметике. В следующий раз, аргументы для спора и гипотез надо будет брать абстрактные, общечеловеческие, чтобы не к чему было придраться.
Глава 8
Когда мы с Данилой появились у нас во дворе, вселенский женский собор закончил работу, и родственники утопленников разошлись по домам. Бабушка решила посадить меня под домашний арест, и поэтому была не против того, чтобы мои друзья остались со мною. Мы с Данилой развалились в креслах, а Настя как кошка с ногами взобралась на тахту.
– С Фитилем понятно, они даже ему не сказали, что ищут, а только проверили на вшивость, – продолжая думать о Хвате с Гориллой, высказал я вслух свои соображения.
– Будут они делиться, как же жди, – имея в виду платину, а не информацию поддакнул Данила.
– Я так думаю, – задумчиво сказала Настя, – если Фитиль сказал Хвату, что это наш блокнот, а Хват после этой дурацкой экспертизы с почерком может запросто ему поверить, а почему бы и нет, то…, и она не закончив мысль, перескочила на другое. – Вы не очень то надейтесь, что Хват всерьез сказал, насчет блокнота, который из плавок выпасть не может. Смотрите, что получается, – и она по новой начала втолковывать нам логику рассуждений Хвата.
Наши вальяжные позы в кресле принимали все более строгий вид, пока мы не стали похожи на бегунов стартующих, на стометровке.
– Фитиль нашел блокнот уже с оторванным листком, думает так Хват. На оторванном листке в блокноте осталась часть записки – подпись, Гарила. Где вторая часть? Вторая же часть записки, оказалась в пристройке монастыря, в сарае. Как она туда попала? Если до того, как блокнот нашел Фитиль, значит это дело рук владельца блокнота. Кого спрашивается? Данилы! Отсюда вывод, если Хват верит Фитилю, что тот нашел блокнот, то подозрения падают на нас, – и Настя в упор посмотрела на притихшего Данилу, – и второй вариант. Хват не верит Фитилю и подозревает их с Гориллой в авторстве записки. Он считает, что блокнот собственность Фитиля, и Фитиль писал записку. Что он должен сделать в этом случае?
– Убить Фитиля, – подсказывает Данила.
Настя свысока смотрит на моего приятеля и заканчивает мысль:
– Он проводит графологическую экспертизу, сравнивает почерки. Фитиль ни при чем. А где мы находимся в тот момент, когда пропадает платина?
– В подземном ходе, и на берегу.
– Правильно. Скажи Данила, если Горилла и Фитиль отпали, на кого упадет подозрение?
– На катер, – упавшим голосом сказал Данила, – Хват же за ним гнался. Неужели Фитиль соврал? – вздыхает он.
– А давайте проверим? – предлагает Настя.
– Как?
– Если Хват поверил, что в пристройке-сарае побывал кто-то еще третий, и Горилла с Фитилем к пропаже платины из сарая не имеют никакого отношения, он их отпустит по домам, а сам постарается в одиночку найти концы. Фитиля он уже отпустил. Если и Горилла дома, значит Хват у нас на хвосте. Сейчас проверим. Дай телефонный справочник.
Кто знает фамилию Гориллы?
– Сопель-Шереметьев, – подсказал притихший Данила.
– Может он граф? – не удержался я, заинтересовавшись генеалогическим деревом Гориллы.
– Граф от кухарки, – Данила начал оживать.
Настя набрала четырехзначный номер, и когда на том конце подняли трубку, голосом привыкшим повелевать спросила?
– Господин Сопель– Шереметьев? – Горилла видно не привык к подобному обращению, нам хорошо было слышно, как произошла заминка.
– Да, Горилла.
Дальше можно было не разговаривать и положить трубку, но этот дурацкий ответ, вызвал улыбку на лице Насти и она продолжила:
– С вами говорит секретарь городской Думы, Вера Васильева. Мы сегодня присваиваем новым улицам названия, фамилии известных и уважаемых в городе людей. Депутат Сайкин выдвинул вас, вы не имеете ничего против?
По телефону было слышно, как сопит Горилла.
– А платить никому не надо?
– Кому платить?
– Депутату Сайкину!
– Не надо.
– Тогда я согласен. А где эта улица будет?
– Район новых русских знаете?… Там! – Настя немного разрядила напряженную атмосферу, царившую в комнате.
– Неужели, поверил? – через некорое время спросила она, – Давайте проверим.
Она снова набрала тот же номер, и подождала пока послышался голос Гориллы:
– Да!
– Извините, вас снова беспокоит секретарь Городской Думы. Ваша кандидатура не прошла на улицу.
– Почему, – в трубке явственно был слышен разочарованный голос Гориллы.
– На голосовании против вас была фракция зеленых. Но вы не волнуйтесь, депутат Сайкин выдвинул вас на переулок, вы не будете против?
На этот раз Горилла сопел еще дольше, пока ответил:
– Ладно, я согласен! А на улицу кого утвердили?
– Хвата! – и Настя положила трубку.
– Звони теперь уж до конца, добивай его, – с радостью посоветовал злопамятный Данила, вспоминая утренний страх.
Через несколько минут, Настя снова сняла трубку и позвонила. На том конце провода, немедленно послышался голос Гориллы:
– Слушаю:
– Извините, вас снова беспокоит секретарь городской Думы, Вера Васильева.
– Что, снова не прошел? – послышался возмущенный голос Гориллы.
– Да, фракция зеленых голосовала против вас.
– Почему?
– Аргумент конечно спорный, мол, вы кроны сильно ломаете…
– А депутат Сайкин?
– А депутат Сайкин, предложил вашим именем назвать общественный туалет.
– Какой туалет? – рассвирепел Горилла.
– Не волнуйтесь, бесплатный, бесплатный. Если хотите, приходите к нам на заседание, я вам пропуск закажу, только костюм темный оденьте, или фрак, смокинг, если он у вас есть. Хват уже здесь.
Настя хотела было положить трубку, когда в телефонной трубке раздался просящий голос Гориллы.
– А нельзя по переулку, еще раз переголосовать? Я на переулок согласный. Я заплачу.
– Нельзя, – Настя ответила, как отрубила топором. Мы покатились со смеху.
– Сколько сейчас времени мальчики?
Я посмотрел на часы. Они показывали шесть часов. А мне казалось, что с сегодняшнего утра прошло двое суток, столько с нами произошло всяких событий. Впереди был еще весь вечер, и сидеть, сложа руки, не хотелось. Если согласиться с логическими Настиными построениями, Хват исключил из дальнейшей игры сначала Фитиля, а теперь и Гориллу, и сам как следопыт Зеб Стумп за «Всадником без головы», идет по нашему следу. Необходимо было нанести упреждающий или отвлекающий удар. Но для этого необходимо знать, где сейчас находится Хват и чем он занимается.
Настя ушла домой, а Даниле я предложил обойти, то место, которое окружало, монастырь и посмотреть сбоку на дом Хвата. Дома ли он, или с лупой рассматривает следы на тропинке у пристройки.
Никого, не встретив, мы решили на всякий случай уничтожить следы нашего пребывания в подземном ходе.
Который раз, за день мы лезли в него? Я сбился со счета. Те, сто пятьдесят метров, что отделяли нас от монастырской стены, мы прошли в пол минуты, когда услышали в сарае подозрительные постукивания. Погасив свечу, глянули в прорезь. Хват, простукивал стены.
– Вот, сволочь, догадался, что должен быть еще один, старый, подземный ход их этого помещения, – шепотом выругался Данила.
– Может не доглядит? – засомневался я.
– Как же, такой жучина не доглядит.
Предсказание Данилы сбылось. Хват достукался до нашей потайной двери и удовлетворенно хмыкнул:
– Нашел! От Хвата не спрячешь, – слышался его торжествующий голос, – нашел.
– Вот и ладно. – за спиной Хвата раздался голос Гориллы, – а то я на тебя грешить начал, думаю платину спер, а меня за лоха держит, комедь ломает. Даже в Думу не пошел.
В косых лучах заходящего солнца, в проеме ворот в черном смокинге и белых туфлях стоял, сияя, как новый пятак Горилла.
– Где нашел, покажи?
Не хотелось Хвату делиться радостью открытия, да деваться было некуда, иначе его могли заподозрить и обвинить в откровенном жульничестве, а это уже серьезно в криминальном мире.
– Вот, смотри куда исчезла платина, – и он постучал нам в дверь, – сюда.
– А как открыть ее? – спросил Горилла, – проводя ладонью по гладкой стене.
– Ее и открывать не надо, мы зайдем с другой стороны.
– Откуда? – удивился Горилла.
– Со стороны реки. Эти подземные ходы всегда имели выход к реке. Там и надо искать. Может быть еще платина в нем и находится, еще не успели продать. Пошли, запирай сарай.
Как только в замке провернулся ключ, Данила заблажил:
– Бежим отсюда?
– А Дионисий, они же его идиоты осквернят, еще чего доброго мумию продадут за границу, высказал я опасение, – давай лучше, закопаем вход в подвал, подземелье, пусть себе старик охраняет свои церковные книги. Он ведь сам выбрал свою судьбу, кто ему не давал выйти наружу.
– А Хват с Гориллой не найдут за это время вход в наш подземный ход?
– Нет, они будут его искать где-нибудь недалеко, метрах в тридцати, в крайнем случае, в пятидесяти, так что мы сто раз заделаем проход и выберемся отсюда.
Зря я уповал на свое везение и чужую глупость. Взяв лопату, мы в десять минут забросали вход в подземелье, утрамбовав его, и закрепив полусгнившими бревнами. Теперь, узнать, что подземный ход имел еще одно ответвление, можно было только расспросив нас. А болтать лишнее, никто из нас троих не собирался.
Периодически освещая себе путь фонариком, мы добрались до выхода из подземного лаза, погасили свечу м выглянули наружу. Хват с Гориллой стояли в десяти метрах от нас.
– Помнишь, пацаны и Фитиль здесь сидели, может кто из них был на шухере. Надо кусты осмотреть. Вдруг там подземный ход. Слазь туда Горилла.
– Но, я же в смокинге, первый раз в жизни одел, в Думу собрался?
– Куда?
– В Думу. Хочу, чтобы моим именем улицу назвали.
– А город не хошь? Тем более, лезь.
– Почему?
– Представь, вдруг, кто тебя увидит? Пойдет по городу трепать, мол, из кустов, вылез Горилла, в черном смокинге с бабочкой. Кто ему поверит? Никто. Так, что лезь, где-то здесь платина, я нутром старого барыги чувствую.
Последний аргумент, видно убедил Гориллу и он полез через кусты обновлять смокинг. Через минуту раздался его торжествующий крик:
– Есть, нашел!
– Платину, или ход нашел? – спокойно переспросил Хват.
– Ход нашел, ход!
– А я, что говорил? Меня стреляного воробья на мякине не проведешь? – Хват тоже пробрался через кусты. Из темноты мы внимательно смотрели на них, зная, что они нас не видят. Мы сидели как в мышеловке. Единственный шанс оказаться на свободе был в руках наших противников.
– Сторожи вход, а я схожу за фонарем, – приказал Горилле Хват. Да, умнее оказался Хват, чем о нем скажешь с первого взгляда.
Горилла подошел к входу в лаз и вытащил оттуда забытую сумку Хромого.
– Смотри, Хват, что я нашел? Это же сумка Хромого, ее весь город знает, он ее у индейца выменял. И книга какая то в ней. Как он мне надоел, Хромой, ты бы только знал Хват. Он и прошлый раз с алмазом, мне всю малину испортил, и этот раз в мой карман залез.