– А если, не дай Бог, пожар?! – упиралась уважаемая Наталья Антоновна, хотя на самом деле ей очень хотелось, чтобы мама поскорее уехала и оставила ее распоряжаться в квартире.
Она смотрела все телесериалы подряд и не понимала, зачем ей вдобавок смотреть скучную жизнь собственных взрослых детей и внуков. Еще никто из них не оказался украденной в детстве дочерью миллионера и даже не отравил кого-нибудь из-за наследства. Они только отвлекали ее от событий на экране.
Поэтому когда кто-нибудь из соседей уезжал и просил Наталью Антоновну присмотреть за их квартирой, она эмигрировала к ним, как в свою любимую Санта Барбару, и целыми днями сидела у телевизора. Соседей это устраивало, потому что квартира оставалась под присмотром. Наталью Антоновну это устраивало, потому что ей никто не мешал. А ее семью это устраивало, потому что обыкновенным людям трудновато жить с обитательницей Санта Барбары. Но при всем том Наталья Антоновна любила, чтобы ее упрашивали.
Они с мамой дошли до комнаты Блинкова-младшего, а там на подоконнике, в цветочном ящике с землей, жил Митькин кролик. На человеческий взгляд это, конечно, неважное жилье. Но кролику нравилось. Он сам выбрал это место.
– Эт-то еще что такое? – обвиняющим тоном вопросила Санта Барбара, указывая на торчащие из норы длинные уши.
– Кролик, – сказал Блинков-младший.
– Вижу, что не таракан! Вы что же, и кролика на меня оставляете? Он же, наверное, не только ест! Он… – И Санта Барбара выпучила глаза, ужасаясь тому, что еще делают все живые организмы.
Тут Иван Сергеевич не выдержал.
– Оля, оставь ключи мне, и дело с концом, – сказал он. – Что я, цветы не смогу полить?!
– Мужчина. Он вам, пожалуй, польет, – дрогнувшим голосом заметила Санта Барбара.
– Конечно, надежды на него никакой. Начнет преступников ловить, а про дело забудет, – потешила пенсионеркино самолюбие мама. – Но что поделать, если вы заняты? Видно, придется…
– Так и быть, давайте сюда ключи, – торопливо перебила ее Санта Барбара. – Только своего кролика забирайте с собой. Я не собираюсь за ним выгребать!
– Куда же мы его возьмем? – изумилась мама. – Не в госпиталь же. А Олег вообще уезжает за границу. И Митьку не пустят в санаторий с кроликом.
– На вашем месте я бы его съела, – безжалостно отрезала Санта Барбара, кивнув на Блинкова-младшего, как будто собралась есть его, а не кролика. – Хотите, научу вас, как выделать шкурку?
Услышав про «заграницу», Блинков-младший понял все окончательно и решил, что пора и ему вступать в игру.
– Я ни в какой санаторий не поеду, – заявил он. – Останусь дома один, буду кролика кормить.
Мама ободряюще подмигнула ему – так держать, единственный сын! – и заквохтала:
– Митенька! Что ты говоришь! У тебя же больные нервы! Тебе надо подлечиться в санатории!
«Ага, нервы у меня больные», – сообразил Блинков-младший и решительно сел на пол.
– Не поеду-у! Здесь буду сидеть!! Знаю я! Она кролика слопает и скажет, что он сам убежал!
– Я думала, у вас воспитанный мальчик, а он хулиган какой-то! – буркнула Санта Барбара и поджала губы.
– Больной, – объяснил «доктор» Василенко. – Переходный возраст, нервная система не справляется.
– Митенька, Санта… То есть Наталья Антоновна не съест кролика! – кинулась поднимать единственного сына мама.
Блинков-младший отнял у нее руку, лег на пол и бережно ударился затылком о паркет.
– Она сама сказала, что съест! И шкурку выделает! Пускай она уходит!!
Пенсионерка часто-часто заморгала и стала наливаться краской.
– Мальчик совсем плох, – скорбным голосом сказал ей Василенко. – Уходите, не нужно доводить его до истерики.
– Да, Наталья Антоновна, вы уж извините, что так получилось, но мы лучше Ивана Сергеевича попросим помочь, – вздохнула мама. – Сами видите, какое у нас несчастье.
Блинков-младший для наглядности еще раз стукнулся о паркет.
– Мне зайти попозже? – со значением спросила Санта Барбара.
– Я все слышал! – завопил Блинков-младший. -Договариваетесь, как без меня кролика слопать!
Иван Сергеевич взял Санта Барбару под локоть и начал потихоньку выжимать ее в прихожую. Болонка у нее на руках залаяла и попыталась тяпнуть полковника.
– Она и волкодава своего на кролика натравит! – подлил масла в огонь Блинков-младший.
С пылающим лицом несчастная Санта Барбара выскочила из квартиры, напоследок хлопнув дверью.
– Неплохо для экспромта, – заметил Василенко, заперев за ней замок.
– Да чего там! Отлично запустили «дезу», – пробасил Иван Сергеевич.
Да, офицеры запустили дезинформацию через Санта Барбару. На языке контрразведчиков это называется использовать объект втемную. Объект, понятно – Санта Барбара. Она сегодня же насплетничает всем дворовым пенсионерам: дескать, контрразведчица из семьдесят пятой квартиры легла в госпиталь, ее муж опять в командировке, а сына они сплавили в санаторий (где он, понятно, научится курить и вообще будет неправильно воспитываться).
Теперь террористы пойдут по ложному следу.
У всех было веселое настроение. Только папа, который совсем не участвовал в обработке Санта Барбары, осуждающе заметил:
– Поиздевались над пожилым человеком. А ее вы спросили, хочет она проталкивать вашу «дезу» или нет?
Иван Сергеевич положил руку ему на плечо и сказал:
– В общем ты прав. Нехорошо, когда спецслужбы используют в своих играх людей, которые об этом даже не подозревают. Но подумай, Олег: сейчас, может быть, жизни твоей жены и твоего сына – на кончике языка этой Санта Барбары. Ваш адрес есть в справочной, в жэке и на телефонной станции, в поликлиниках, в паспортном столе, в Митькиной школе и мало ли где еще. Не сегодня-завтра террористы его узнают, если не знают уже сейчас. И тогда они начнут собирать информацию. К той же Санта Барбаре или к любой другой из дворовых сплетниц подойдет в парке пожилая женщина с такой же собачкой. Пока собачки обнюхиваются, Санта Барбара по простоте душевной выложит ей все, что знает о твоей семье. Так пускай она лучше расскажет то, что поможет контрразведке, чем то, что поможет террористам.
Глава VII
Тайный переезд через двор
Иван Сергеевич ушел минут через десять. Им с мамой и не нужно было много времени, чтобы обо всем договориться. Когда-то они служили вместе и научились понимать друг друга с полуслова.
Мужчины Блинковы, старший и младший, пошли в комнату к маме. Их вещи были уже собраны. Все знали, что прощаются надолго.
Когда прощаешься с любимым человеком, говоришь ему те же пустоватые слова, что и просто хорошему знакомому. «Ну, до свидания. Береги себя» и все такое. Только сердце щемит, но это нельзя выразить словами.
Взяв маму за руки – Митек за левую, папа за правую, – мужчины сидели у ее дивана и не знали, что сказать. Все обрадовались, когда Блинков-младший завел разговор о террористах, потому что сидеть молча было невыносимо.
Митек не понимал этих террористов. Мама, кажется, тоже, хотя ловила их много лет. Он расспрашивал, а мама отвечала.
– Что им нужно?
– Отомстить мне и Андрею Васильевичу.
– За что?
– За то, что мы нашли их склад оружия и задержали троих из их группы.
– Но ты задержала, наверное, тысячу преступников. И никто тебе не мстил.
– Те преступники были немного другие. Они хотели разбогатеть и для этого нарушали закон. Но при этом они признавали закон. Как если бы ты играл в шахматы и стащил у противника пешку. Ты нарушил правила, но все равно признаешь, что они существуют, и продолжаешь играть в шахматы, а не в футбол. Если тебя поймают на жульничестве, вряд ли ты станешь считать противника или судью своими смертельными врагами. Вот и те преступники понимали, что нечего обижаться на тех, кто их ловит и сажает.
– А террористы?
– Они вообще не хотят признавать наш закон. С их точки зрения мы с Василенко последние негодяи, которые заставляют их жить по-нашему, когда им хочется жить по-своему.
– А как им хочется жить?
– Я разговаривала с многими и слышала только общие слова: «как наши предки жили», «свобода», «счастье» и все такое. Пока что ради этой свободы они грабят и похищают людей, чтобы купить оружие и снова грабить и похищать людей. Они это называют борьбой за независимость. Хотя на самом деле не знают, за что борются.
– Разве можно бороться, не зная, за что?
– Выходит, можно, раз они борются.
– Они дураки?
– Не все. Но в основном они очень плохо образованные люди. Многие воюют просто потому, что у них нет другой профессии.
– Им не позволяли учиться?
– Нет. Они могли учиться по такой же школьной программе, что и ты, а поступить в институт им было даже легче.
– Так почему они не выучились на кого-нибудь?
– Им казалось обидным, что это русская программа: русская история, русская литература, русский язык. У их народа свой язык и своя история.
– А почему они не учились по своим учебникам?
– Потому что их учебники еще не написаны. Беда в том, что многие учебники и не могут быть написаны на их языке. Это маленький народ, Митек. В их республике не нужны ни физики-атомщики, ни, например, кораблестроители или космонавты. Им там негде будет работать по специальности.
– А кто им нужен?
– Пастухи. И боевики, чтобы бороться за независимость.
– Мама сгущает краски, – вставил старший Блинков. – У них есть и свои ученые, и военные, и вообще люди всех профессий.
– Выученные в России, – добавила мама. – А сейчас они учат своих детей читать, писать, стрелять и молиться. Стрелять и молиться учат лучше, чем читать и писать.
– И это они называют независимостью? – удивился Блинков-младший.
– Потому я и говорю, что они сами не знают, за что борются, – вздохнула мама. – Самое печальное то, что их мальчики в твоем возрасте уже мечтают стать террористами. Они полуграмотны и, когда вырастут, едва ли смогут найти себе работу. У них не будет другого пути.
Спустя час к подъезду Блинковых подкатил зеленый армейский «Уазик» с красными крестами.
«Доктор» Василенко, накинув белый халат, под руку вывел маму, и ее уложили в «Уазике» на носилки. Блинков-младший с рюкзаком и старший Блинков со своим экспедиционным рюкзачищем шли следом.
– Подбросите меня до метро? – громко спросил старший Блинков.
– О чем речь! Мы вас и до Шереметьева подбросим, нам по дороге, – ответил Василенко.
На лавочке у подъезда сидела постоянная компания: Санта Барбара, бабка Пупырко и пенсионер-активист Иван Андреевич, который всегда собирал деньги на лампочку в подъезде. На глазах у них все семейство погрузилось в «Уазик» и уехало.
Ни в госпиталь, ни в санаторий, ни в международный аэропорт «Шереметьево-2» наши, разумеется, не поехали. Папу высадили у метро, и он отправился в другой аэропорт, Домодедово. А «Уазик» с красными крестами въехал в ворота госпиталя контрразведки.
Мама, Василенко и Блинков-младший там не остались. Мама с майором тут же пересели в кузов «Газели» с гражданскими номерами. В этом кузове, под тентом, Блинков-младший заметил здоровенную коробку из-под холодильника. Стало ясно, каким образом контрразведчиков собираются доставить обратно.
Да, мама с майором собирались тайно вернуться в квартиру Блинковых, которую полчаса назад покинули у всех на глазах. Квартира должна превратиться в ловушку для террористов. Может быть, преступники уже бьют тревогу: мама и Василенко исчезли, покушаться не на кого. Они упорны. Если объявили двоим контрразведчикам священную месть, то будут искать их на дне моря. Но это просто так говорится – «на дне моря». На самом-то деле террористы полезут в квартиру. Им нужны семейные фотографии, записные книжки и старые письма с адресами родственников – все, что помогло бы напасть на мамин след.
Пускай террористы думают, что квартира пуста. Тогда они не станут подкладывать взрывчатку под дверь и палить по окнам. Они постараются тихо проникнуть в дом контрразведчицы. И так же тихо их возьмут…
А Митьку оставили на проходной госпиталя, в комнатке у вежливого молодого человека в штатском костюме. Молодой человек угостил его чаем из термоса. Горячий алюминиевый стаканчик жег пальцы. Не успел он остыть, как к госпиталю подъехала белая «Нива» Ивана Сергеевича.
Заднее сиденье машины было опущено, как это делают, когда возят грузы. Поверх сиденья был втиснут моющий пылесос. Блинков-младший сообразил, что и пылесос – тоже одна пустая коробка, и что путешествовать в этой коробке предстоит ему.
– Извини, Митек, – сказал Иван Сергеевич, выгружая коробку. – Лучше бы изобразить из тебя стиральную машину. Но стиральная машина у меня есть, и соседи об этом знают.
Молодой человек ничуть не удивился, когда Иван Сергеевич внес коробку к нему на проходную и стал втискивать в нее Блинкова-младшего. Видимо, его предупредили. Митек уже вырос из размеров пылесоса, пусть даже и моющего. Как он ни складывался, а поместиться в коробке не смог.
– «Он был хорошо сложен, но все же одна рука выпирала из чемодана», – процитировал откуда-то молодой человек. – Вам принципиально, чтобы это был пылесос, или подойдет любая тара?
– Желательно, – ответил полковник. – Коробка с нарисованным пылесосом не вызывает вопросов.
– У нас на складе есть пластмассовые бочки от жидкого мыла, – подсказал молодой человек. – Они одноразовые. Их вскрывают, как консервные банки, а потом выбрасывают. Многие берут их на дачу.
– Годится, – кивнул Иван Сергеевич. – Можете устроить?
Молодой человек уже звонил по внутреннему телефону.
Так Митек переехал в квартиру Кузиных в бочке. Сверху его накрыли бумажным мешком, потому что крышки у бочки не было.
Иван Сергеевич подкатил к своему подъезду, а там была своя лавочка со своими сплетницами. Митек сидел под мешком, стараясь не шевелиться и не шуршать. Он слышал, как открылась задняя дверца «Нивы», а потом все завертелось, и он почувствовал, что возносится вверх. Это Иван Сергеевич, достав бочку из машины, поднял ее на плечо. Ему нужно было сделать вид, что бочка легкая, полупустая.
– С покупочкой вас, Иван Сергеевич, – поздравила полковника местная сплетница.
– Да какая покупочка! Просто бочка. Ее выбрасывали, а я взял на дачу, – сказал Иван Сергеевич. Блинков-младший почувствовал, как он поднимается по трем ступенькам в подъезд.
– Выбрасывали! Совсем новую! – охнула сплетница номер два. Они, как птички неразлучники, не гнездуются поодиночке.
– Деньги к деньгам, – заметила первая сплетница. Теперь Блинков-младший узнал голос вездесущей Санта Барбары. – Одним и машины белые, и бочки новые, а другим пенсию вовремя не платят.
Дверь подъезда захлопнулась за полковником. Можно было не сомневаться, что сплетницам надолго хватит разговоров о дармовой бочке, а заодно и о семье Ивана Сергеевича. Они завистливые. В этом было мало приятного, но, в общем, все прошло без сучка и задоринки.
– Вылезай, Диоген, – сказал полковник, ставя бочку на пол уже в прихожей своей квартиры. – Все в порядке. Теперь одна проблема: куда эту бочку девать. Дачи-то у меня нет.
– Поставьте ее на балкон, – подсказал Блинков-младший. – Пригодится, когда состаритесь и купите дачу.
И у Ивана Сергеевича на балконе оказалась бочка, к которой надо было купить дачу.
Полковник уехал на службу, а Митек с биноклем устроился в Иркиной комнате. Отсюда школа была подальше. Зато у Кузиных была угловая квартира, и из кухни просматривался двор.
В школе уже шел пятый урок. Расписания на сегодня у Блинкова-младшего не было, и он долго бродил биноклем по окнам, пока не нашел своих в кабинете биологии. Бинокль здорово приближал. Блинков-младший мог даже прочитать на плакате: «Земноводные» и рассмотреть этих самых земноводных.
Как всегда, у биологички Тонюшки весь класс ходуном ходил. Она умела здорово объяснять уроки. Гораздо интереснее, чем написано в учебнике. Но за дисциплиной совершенно не следила, потому что была не настоящая учительница, а младшая научная сотрудница из научно-исследовательского института.