— Демоны! — испуганно вскрикнул Буруунькис. — Сейчас они нас разорвут. Бежим!
Малыш выскочил из камина и помчался через разбитую страшной силой дверь к лестнице. Мраморные ступеньки вели не на улицу, а в верхние этажи замка, но сейчас это не имело значения. Генрих, не оглядываясь, пустился следом за другом. По пути он переступил через голову змеи, раздавленной бревнами. Это была вторая змея, та, которая нападала не на него, а на глюма. На месте глаза у колдовской твари зияла дыра. Было непонятно — бревна выбили рубиновый глаз змее или его еще раньше выковырял своим кинжалом сам Бурунь-кис.
— Давай же скорее, скорее поднимайся! — кричал в панике глюм, молнией взлетев по лестнице и распахивая двустворчатую дверь в коридоры второго этажа.
«Надо найти Альбину и убегать вместе с ней. Теперь уж ясно — колдуна нам не одолеть», — подумал Генрих и, оставив гордыню, помчался что было мочи.
— Господин Буальгебейское привидение! Господин Буальгебейское привидение! — орал Бурунькис, молотя кулачками по стенам. — Пожалуйста, откройте какую-нибудь потайную дверь! Выведите нас скорей отсюда, не то кровожадные демоны вырвут нам сердца и утащат души прямехонько к богине Хелле, в царство мертвых!
Хлопанье крыльев демонов становилось все ближе, громче. Где-то в отдалении звучал хохот Безевихта. В паническом бегстве Генрих и глюм добрались до покоев принцессы.
Альбина! Альбина! — кричал Генрих не своим голосом. — Пожалуйста, откликнись!
Генрих? — Принцесса выбежала из комнаты. — Ты жив!
Генрих протянул девочке руку, но зацепился за какой-то предмет и неуклюже растянулся на полу.
Подняв голову, мальчик оглянулся. Виновником его досадного падения оказалось знаменитое кресло для Героя. Это кресло было сделано Рамхой Ши Четвертым Одноглазым из панциря последнего Змия, креслу было около пяти тысяч лет, и оно, судя по всему, все это время только и ждало, как бы попасть какому-нибудь Герою под ноги в самый неподходящий момент.
Ах, Генрих! — с улыбкой произнесла принцесса и вдруг испуганно отступила: в комнату ворвались, испустив пронзительный визг, полсотни демонов. Шеи им заменяли белые длинные кости, похожие на колья, а на эти кости были нанизаны отрубленные и высушенные собачьи головы. Там, где шерсть вылезла, чернела сморщенная кожа, а на месте вытекших глаз зияли глубокие провалы. Концы ушей у многих демонов были обгрызены.
Назад! — заглушил вопли демонов крик Безевихта.
Колдун вернул себе прежний вид и горб. Он стоял на пороге, опираясь на посох и ласково глядя на Альбину.
— Ах, моя доченька, — проворковал он вдруг. — Глупые псы Хель напугали тебя? Сгиньте, сгиньте скорей, проклятые! — приказал колдун. Демоны взвыли и рассыпались в пепел. — Не бойся, солнышко, когда я рядом — тебе нечего бояться. И этого глупца в блестящих доспехах тоже не пугайся: обидеть тебя я никому не позволю.
Бурунькис, замерший у клетки с братцем, удивленно посмотрел на Альбину.
— Доченька? — переспросил он. — Это еще что за вздор? Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он Капунькиса.
— Я уже вообще ничего не понимаю, — вздохнул Капунькис.
Генрих поднялся с пола и шагнул к колдуну.
— Стоять! — рявкнул Безевихт. Он махнул рукой — пол под ногами Генриха внезапно размяк и превратился в болото. Генрих попытался вырваться из трясины, но только сильнее погрузился в нее.
«Не двигайся, — услышал Генрих голос золотого дракона. — Так ты только скорее утонешь. Пришло наконец и мое время принести хоть какую-то пользу. Поглядим, справится ли этот колдун с моей магией».
Цепочка на шее Генриха лопнула, золотой дракон каким-то непостижимым образом выскочил из-под доспехов и, точно молния, помчался к Безевих-ту. Через миг маленькие коготки вцепились в щеку горбуна, а зубы-иголочки вонзились в его кожу.
— Это еще что за комар? — скривился колдун.
Он ударом руки сбросил дракончика на землю и перешиб посохом.
Когда Безевихт поднял посох, все увидели, что дракон расплавился и превратился в бесформенный золотой слиток.
— Напрасные жертвы, — сочувственно развел руками колдун. — Яд драконов на меня не действует.
«Все пропало, — обреченно подумал Генрих. — Нам ни за что не одолеть старого колдуна».
Безевихт бросил на Генриха убийственный взгляд.
Не волнуйся, Рябина, сейчас я покончу с этими выскочками, — сказал он принцессе, не оборачиваясь.
Я не Рябина, я — Альбина! — возмущенно крикнула принцесса. — Не смей путать мое имя, глупый колдун!
Ах, прости, прости, дорогая доченька, — растерянно проговорил Безевихт. — В моей голове так много знаний, что они все время путаются…
Когда Генрих услышал эти слова, у него внезапно возник план. Это был не очень надежный план, но рискнуть стоило. Так или иначе, а выбирать было не из чего.
— Вы победили, господин колдун, — смиренно потупился Генрих. Он бросил меч на пол и снял шлем. Мальчик осторожно и неглубоко вздохнул: ничего не произошло — как он и предполагал, сила розового газа в покоях принцессы была очень слабой или ее не было вообще, ведь Альбина, хотя и дышала розовым газом, под власть Безевихта не попала.
Осмелев, Генрих глубоко вздохнул и продолжил:
— Вы настолько могущественны, что бороться с вами нет никакой возможности.
Глава XXII РАЗВЕ НЕ ЗНАЕТЕ, ЧТО ГЕРОИ НЕ СДАЮТСЯ?
Ха! Наконец-то ты понял это! — обрадовался Безевихт.
Альбина отвернулась от Генриха и разрыдалась.
— Не плачь, не плачь, моя дорогая, со мной ничего не случилось. Наглый выскочка сдался, — повернулся горбун к принцессе.
Альбина зарыдала еще громче. Бурунькис с Ка-пунькисом переглянулись. Они не могли понять, почему Генрих вдруг сложил оружие.
— Ты не можешь этого сделать! — крикнул Герою Капунькис. — Я знаю, ты не такой!
Генрих пожал плечами.
Битва проиграна, мои маленькие друзья…
Ничего не проиграна, мы будем сражаться до последнего! — воскликнул Бурунькис, размахивая кинжалом. Его братец вцепился зубами в прутья клетки и попытался их перегрызть. — Даже если ты нас предашь, мы все равно будем сражаться. До последнего!
Вот ваш последний час и пробил! — расхохотался колдун. — Сейчас я превращу вас в тараканов, а потом раздавлю своими башмаками!
— Мы не боимся! — ответили глюмы в один голос. — Мы готовы даже умереть.
Бурунькис метнул в колдуна кинжал, но огненный шар, внезапно выскочивший из воздуха, тут же расплавил его. На пол пролился кипящий металл. Колдун ухмыльнулся и, направив на Бурунькиса посох, зашептал заклинание.
— Постойте, господин колдун, — громко сказал Генрих. — Стоит ли убивать этих мохнатых уродцев? Уж чего-чего, а это всегда успеется. Разве неприятнее сломить их волю и наслаждаться их рабским послушанием?
Капунькис презрительно плюнул в сторону Генриха, а Бурунькис бросился к мальчику с криком: «Убью предателя!» Колдун быстро щелкнул пальцами, и малыш отлетел назад, будто получил удар кулаком по лбу. Его братец принялся еще яростнее грызть прутья волшебной клетки.
Безевихт внимательно посмотрел на Генриха и сказал:
— А ты не так глуп, как показалось мне сначала. Мне нравится ход твоих мыслей. Возможно, я и пощажу твою жалкую жизнь.
Болото под ногами Генриха исчезло — мальчик снова оказался на твердом каменном полу.
— Прошу вас, прошу — не убивайте меня! — упал на колени Генрих.
Альбина вдруг поднялась, быстро пересекла комнату и влепила Генриху пощечину.
— Ты жалкий трус! — гневно сверкнула она глазами. — Подумать только, я…
Принцесса не договорила, отвернулась и выбежала из комнаты. Правая щека Генриха опухла и покраснела.
Ты посмел огорчить Бальбину?! — рявкнул Безевихт, замахиваясь посохом.,
Простите! Ах, простите меня, господин колдун! Но что же я могу сделать, если я настоящий трус? — Генрих согнулся до самой земли. — Не убивайте меня! Не убивайте! Сжальтесь! За это я открою вам тайну, благодаря которой вы сможете еще больше возвеличить себя! Безевихт рассмеялся.
— Больше, чем я есть, меня возвеличить нельзя!
Вы так думаете? — Генрих хитро улыбнулся. — Но вы ошибаетесь. Я понимаю, что ваше могущество неоспоримо, и понимаю, что умом и знаниями вы превосходите всех людей мира, даже таких знаменитых колдунов, как Бальгевирхт, Зи-гурд и Фрисгульд…
Эти ученые крысы, сточившие все свои зубы на старых книгах, по сравнению со мной — пыль, — презрительно фыркнул Безевихт.
Конечно! — согласился Генрих. — Но есть одно «но»…
Какое «но»? — заинтригованно спросил колдун.
История есть история, господин Безевихт. Вы можете разрушить старый и построить новый мир, но это совсем не значит, что вы попадете в историю. В нее ведь попадают только истинно великие люди, и уж если вы действительно хотите возвыситься над всеми…
Что, что я должен сделать? — нетерпеливо спросил колдун.
В замке Реберика Восьмого есть старинное кресло. Очень древнее кресло. На нем сидели в свое время все великие люди Берилингии, даже короли. Так вот, я хочу сказать, что если вы желаете вознестись над всей-всей историей, так вы могли бы сесть в это кресло и… Вы могли бы, к примеру, заставить глюмов лизать ваши башмаки…
Подумаешь, я могу и без кресла заставить их…
Глюмов — да, — перебил колдуна Генрих. — Но представьте, если сапоги вам будет лизать сам Реберик Восьмой! Сам король Берилингии, король, чьих предков короновали на этом кресле, — и вдруг лижет грязные сапоги! — Генрих рассмеялся. — И потом, если бы принцесса увидала вас в кресле властителей…
Что за кресло? — спросил колдун. Судя по голосу, он уже сгорал от нетерпения.
— Да вот оно — кресло властителей… и героев! — Генрих указал на кресло, изготовленное Рамхой Ши Четвертым Одноглазым.
Принцесса Альбина приоткрыла дверь, внимательно посмотрела на Генриха. Мальчик подмигнул ей. Бурунькис поднялся на ноги и задумчиво почесал в затылке. До маленького глюма вдруг начал доходить смысл игры Генриха.
Не смей кого попало сажать в это кресло! — разыгрывая возмущение, крикнула Альбина Генриху. — Только истинно великие люди удостаиваются чести сидеть в нем! Это очень важно, потому что того, кто в него хотя бы разок усядется, сразу начинают любить все в мире.
Да?! — вскинул брови колдун. — Мне все больше нравится это кресло. Кресло властителей… кресло героев… я действительно что-то слышал об этом кресле… но что?..
Безевихт, прихрамывая, подошел к креслу и задумчиво уставился на него.
— Что же я мог про него слышать?
Горбун внимательно осмотрел кресло со всех сторон. Стер пыль, потрогал пальцем глубокие трещины.
— Старое оно какое… Но ведь обыкновенную рухлядь не стали бы держать в замке? — размышлял он вслух. — Что ж, поглядим, удобно ли сидеть на месте великих.
Колдун развернулся и стал медленно опускаться в кресло. Генрих, Альбина и Бурунькис застыли в напряжении. Капунькис оставил в покое решетку, притих.
— Что же я мог слышать про это кресло? В голове у меня так много знаний, что они все перепутались. Трон Фердинанда, трон Бонифация Третьего, кресло герцога Розенберга фон Холдя, кресло Берилингии… Вспомнил! — вдруг крикнул колдун и замер в нескольких миллиметрах от сиденья. — Ах вы, подлые мошенники, вздумали меня обмануть?! — гневно насупился Безевихт. Он начал подниматься, и тут Бурунькис, поняв, что план Генриха вот-вот сорвется, бросился стремглав к колдуну.
Безевихт был стар и не мог двигаться быстро, с глюмами же в скорости не мог соперничать никто. За какое-то мгновение Бурунькис пересек комнату, подпрыгнул и ударил старого колдуна двумя ногами в живот. Безевихт охнул и всем своим весом опустился на кресло.
Все, кто был в комнате, перестали дышать.
— Врут легенды, — с облегчением сказал колдун. — Ошиблись вы. Ха-ха!..
И вдруг кресло затрещало, зашаталось, точно собралось развалиться на куски. Подлокотники вытянулись, согнулись и так крепко сжали талию Безевихта, что тот не мог пошевелиться. Кресло между тем увеличилось, стало похоже на разомкнутую пасть. В самом центре этой пасти оказался Безевихт. Кресло издало змеиное шипение, и вдруг из костяных подлокотников выскочили огромные желтые клыки. Они, словно мечи, проткнули Безевихта насквозь. Колдун дико вскрикнул. Кресло опять затрещало, пасть захлопнулась, поглотив колдуна и его посох. Доски кресла какое-то время двигались, пережевывая жертву, а потом все стихло — кресло опять приняло безобидный вид.
В комнатах замка засвистело и заухало, точно во всех закоулочках и уголках прятались невидимые существа. Послышались шарканье множества маленьких ножек, крысиный писк. Все окна и двери замка разом распахнулись, по коридорам и комнатам, завывая волком, промчался ветер. Он смел и вынес розовый газ. Всем сразу стало легче дышать. Бурунькис закричал:
— Воды мне, воды, у меня все лицо печет от пыльцы одуванчика!
С улицы донесся рев, послышалось хлопанье крыльев. Капунькис, клетка которого стояла у окна, закричал:
— Улетает! Розовый дракон улетает!.. Гляньте только, он, оказывается, не один состоял на службе у колдуна! Еще два ужасных зеленых дракона летят с ним рядом. И как странно летят: один зеленый держится зубами за хвост розового дракона, а второй за хвост своего зеленого собрата. Прямо как дети какие-то…
Все кончилось? — ни к кому не обращаясь, спросила Альбина.
Кончилось! — подтвердил Генрих и радостно улыбнулся. — А я-то чуть не потерял надежду. Хорошо, что легенды не врут.
Альбина вдруг пошатнулась, и, если бы Генрих не подхватил принцессу, она упала бы на пол.
— Ну, Генрих, ты даешь! — вздохнул Бурунькис. — Хоть бы предупредил о своем плане. Я чуть
было не решил, что ты нас предал… сдался…
Генрих улыбнулся и пожал плечами.
Но разве ты не знал, что Герои не сдаются? Ведь ты мне сам когда-то говорил: каждому ребенку известно, что Герой — это на всю жизнь.
Генрих, братец Бурунькис, когда же вы выпустите меня из этой ужасной клетки? — захныкал Капунькис.
Сейчас выпустим, — сказал Генрих. — Только уложу принцессу на диван. Бедная, она столько пережила, что на ногах стоять не может.
Через пару минут Генрих подступил к решетке.
— Сможешь перерубить? — спросил он Блеск Отваги.
«Смогу», — уверенно ответил меч.
— Капунькис, ляг, будем рубить клетку.
Малыш покорно улегся. От удара волшебного меча магические прутья со звоном разлетелись. Оказавшись на свободе, Капунькис бросился к Генриху и обнял мальчика за ноги.
Прости меня, — пробормотал он и всхлипнул. — А я засомневался в тебе, готов был даже убить… Как я мог сомневаться в друге?.. Раньше я таким не был. Это все слава — она испортила меня. Но я больше никогда, никогда не буду зазнаваться…
Ах, братец, — сказал Бурунькис, обнимая Капунькиса за плечи. — Как я рад, что все закончилось и ты жив.
Ты, Бурунькис, тоже мена прости. Ведь я выгнал тебя из своего дома! — Капунькис горько зарыдал. — Никогда не вернусь больше в тот проклятый дом! Буду жить в деревне с маменькой и папенькой. Ах, сколько времени напрасно потеряно… Сейчас я мог бы уже быть настоящим художником…
Генрих тем временем хлопотал возле принцессы. Он поднял выроненную Альбиной книжку и принялся махать ею перед лицом девочки, будто веером. Мальчику стоило огромных усилий побороть соблазн раскрыть книгу и посмотреть, что за тайный рисунок рассматривала Альбина в плену у колдуна. Но это было бы некрасиво и бесчестно, а тем более мальчика и без того мучила совесть: ему не нравилось, что для победы пришлось прибегнуть к обману.