Прорицатель почесал затылок, сдвинул чалму на лоб и неуверенно сказал:
— Я думаю, теперь все будет хорошо.
— Учтите, я кое-что читал об оккультных науках, — предупредил пес. — Ну, может, не в прямом смысле читал, а только видел на картинках, но тем не менее… — Он провел лапой перед глазами и пояснил: — Это я надел очки. Новые, в красивой овальной оправе… Так вот…
Но Аркадию в этот день не везло. Едва он углубился вновь в свои рассуждения, как его тут же опять прервали очередные очень серьезные события. Планета Чудная вдруг заходила ходуном, запрыгала, словно была яблоком на дереве и это дерево трясли.
Мы все повалились с ног, и я, падая, увидел, что здешнее Солнце, только что ласково светившее над планетой, скачет по небу, будто резиновый шар. Атмосфера, окутывавшая Чудную, местами съехала от тряски, как одеяло, открыв черный космос, усеянный звездами.
И среди звезд творилось что-то невообразимое. Ошалевший Скорпион ужалил Змееносца, и тот с перепугу забрался в чашу Весов. Потревоженный Кит ударил хвостом, и Пегас, сорвавшись с привязи, помчался через небесный свод, подняв по дороге Лебедя. Тот задел крылом струны Лиры. Их звон разбудил дремавшего Дракона. Взбудораженные гончие Псы кинулись на обеих Медведиц. Мрачно закаркал Ворон. С тяжелым топотом, поднимая серебряные брызги, побежал по Млечному Пути Единорог.
Глядя на эту панику, я понял, что со Вселенной приключилась беда!
Тряска затихла так же внезапно, как и началась. Мы поднялись на ноги и увидели печальную картину. Вокруг нас лежали поваленные деревья, от дома из музыки осталась кучка покареженных нот. И Солнце теперь напоминало опавший мяч, из которого частично вышел воздух.
Мы начали утешать музыканта, уверяя его, что он построит себе новый дом и лучше прежнего.
— Спасибо, друзья, спасибо вам за теплое слово, — растроганно ответил необычный строитель. — Новый дом я построю из целой симфонии. Это будет не дом, а дворец. И вы, если пожелаете, можете жить вместе со мной. И даже ваша собака… А где, кстати, она?
Мы тоже заметили, что пес куда-то исчез, и собрались было приступить к поискам его, но в это время зашевелился холмик из поломанных нот, и из-под него осторожно вылез Аркадий.
Он сел на задние лапы, провел передними перед мордой и сокрушенно покачал головой.
— Ну вот, опять разбились очки. Причем совершенно новые, — пожаловался Аркадий и с упреком посмотрел на прорицателя. — А вы, между прочим, утверждали, что все отныне будет хорошо.
— Значит, перед таким явлением природы отступил даже мой магический ум, ответил прорицатель, сокрушенно разведя руками.
— А что бы это могло быть? — спросил Толик Слонов, проявляя похвальную любознательность.
Но этого никто не знал. Кроме меня. Люди даже не подозревали, какая страшная опасность нависла над нашей Вселенной.
А я сразу — случайно, разумеется, — понял, что произошло.
— Друзья! Наша старая добрая Вселенная стала игрушкой в руках у ребенка, — сказал я и, видя недоверие на лицах своих слушателей, пояснил: — Все объясняется просто. Вселенная, в которой мы живем, на самом деле является игрушечным волчком. Его подарили мальчику Пете, там, в другой Вселенной. А наши галактики — это не что иное, как молекулы, составляющие основу веществ, из которого сделана игрушка.
— Поразительно! — воскликнул музыкант. — Когда и как вы об этом узнали?
— Узнал недавно, — ради скромности солгал я. — А как? Путем умозаключений. И до сегодняшнего дня это было только моей догадкой. Но после того, что случилось с нами на бумажном мосту и произошло минуту назад, мои подозрения перешли в твердую уверенность.
— И все же, какая связь между игрушечным волчком и происшедшей катастрофой? — спросил прорицатель, слегка задетый тем, что не он, а кто-то другой обладает даром такого глубокого проникновения в тайны.
— Успокойтесь, — сказал я ему. — К этому открытию я пришел случайно. А что касается связи, ее объяснить легко: мальчик пытался сломать свою игрушку и тем самым едва не загубил нашу Вселенную.
Мое сообщение поразило всех, кроме Пыпина.
— Славный мальчик… — начал было матерый хулиган и тут же осекся.
— Да, мальчик несомненно хороший, но кто-то научил его ломать игрушки. Какой-то хулиган, — сказал я.
— Да на такое не пойдет ни один порядочный хулиган, — обиделся Пыпин.
— А он, как и мальчик, не знает, что у ребенка в руках не просто волчок, а целая Вселенная. В том-то вся и беда, — пояснил я со все возрастающей тревогой.
— Ну, если не знает, значит, мог и научить, — признал Пыпин упавшим голосом.
— Значит, катастрофа может вот-вот повториться, и мне незачем снова строить дом? — горестно воскликнул музыкант.
— Да, это так. И чтобы предотвратить новую катастрофу, которая может быть гибельней этой, кто-то должен проникнуть в тот мир, где мальчик играет нашей Вселенной, и предупредить его семью и школу, — сказал я и, подумав, добавил: Или детский сад.
Прорицатель недоверчиво покачал головой и спросил:
— Ну, разумеется, я, — сказал я обреченно.
Присутствующие посмотрели на меня, не скрывая своего удивления и восторга. Даже на лице Пыпина на какой-то миг появилось невольное уважение ко мне. И тут же пропало.
— А ведь я могу пойти с тобой и проверить. Может, ты отсидишься на каком-нибудь астероиде, а мы будем считать, будто ты герой, — ухмыльнулся Пыпин.
ГЛАВА ХIII, всё в которой увеличивается в несколько тысяч раз
— Ну что ж, Пыпин, я возьму вас с собой, — сказал я, взвесив все «за» и «против».
Толик занервничал: ему очень хотелось принять участие в нашей экспедиции и он очень боялся, что моему терпению придет конец и я все-таки отправлю его домой. Можно представить его радость, когда он услышал мои слова:
— Как это ни прискорбно, гражданин Слонов, но я, вместо того чтобы отправить вас готовиться к началу учебного года, вынужден пригласить в свою экспедицию. Ваш способ перемещения в пространстве будет нам просто необходим.
— Хорошо, я подумаю, — сказал Толик солидно. — Так и быть, я принимаю ваше приглашение.
— Если вы думаете, что я останусь в этой ненадежной Вселенной, которая вот-вот развалится на куски, то вы глубоко ошибаетесь, — сказал Аркадий. Нравится вам это или нет, но вы возьмете меня с собой. Не станете же вы рисковать жизнью единственного в своем роде кота? Что потом о вас скажут видные натуралисты? Насколько мне известно…
— Считайте себя зачисленным в штат, — сказал я псевдокоту, опасаясь, что из-за его разглагольствований нам никогда не удастся начать экспедицию.
— А я за это себе подберу потрясающие очки, — пообещал довольный Аркадий. — Они украсят нас всех!
— Итак, состав экспедиции почти укомплектован. Осталось всего лишь два вакантных места, — объявил я.
— Ну что ж, возьмите меня, — предложил музыкант. — Пока Вселенная под угрозой, строить здесь все равно нет никакого смысла. А там я, может быть, пригожусь.
— А если возьмете меня, я буду предсказывать ближайшее будущее, — сказал прорицатель. — И только прекрасное притом!
— Тогда в путь! — призвал я своих товарищей.
— Но чтобы попасть в другую Вселенную, к Пете, мы должны добраться до края нашей Вселенной. Но как это сделать, если она бесконечна? — вдруг спохватился музыкант.
— Я об этом где-то слыхал, потому и согласился пойти вместе с тобой, весело признался Пыпин. — Ну что, юнга, разоблачили твою смелость, да? Ты заранее знал, что у Вселенной нет границ, а значит, тебе никогда не выбраться из ее пределов. То-то!
Но я с достоинством пренебрег его обидными словами. Да и что можно ждать от бывшего двоечника, если даже самые гениальные умы и те наивно считали, что у Вселенной нет границ?
— Да, Вселенная бесконечна и вместе с тем у нее есть пределы, — возразил я с улыбкой.
Мои друзья, начавшие было волноваться, притихли, пораженные моим сообщением. И чтобы не наслаждаться своим триумфом, я быстро прочитал коротенькую лекцию.
— Не забывайте, что наша Вселенная — волчок. Он вертится вокруг оси, и поэтому все летает внутри у него только по кругу да по спирали. Вот оттого Вселенная и кажется бесконечной. По кругу можно ходить сколько угодно, и ему не будет конца. Но у каждой игрушки есть форма, а значит, и предел. И если мы отправимся по прямой, то быстренько доберемся до границы. Поверьте, наша Вселенная не так уж и велика. Так что дело остается за транспортом.
— Ну, если за транспортом… — произнес с облегчением музыкант. — Есть у нас на Чудной один изобретатель. У него-то мы что-нибудь найдем.
Он повел нас за собой, и вскоре мы, обойдя невысокий холм, очутились перед диковинным домиком, который стоял на воздушной подушке. Над его крышей сияли большие стеклянные буквы:
КОНСТРУКТОРСКОЕ БЮРО!
МАШИНЫ ДАЮТ ТОЛЬКО В ОБМЕН!
На каменном крыльце домика появился толстенький лохматый человечек и, ликуя, спросил:
— Что, удивлены? Вокруг все разрушено, а мой дом стоит! Я чувствовал, что когда-нибудь будет вселеннотрясение, и потому построил дом на воздушной подушке. Вот он уверял: мол, все будет хорошо, — и толстяк со смехом указал на прорицателя, — а я не поверил.
— А что я мог поделать, если оптимизм так и бьет из меня ключом? — простонал пристыженный прорицатель.
— А я не поверил! — с наслаждением повторил толстяк. — И дом мой стоит как ни в чем не бывало. Оценили? Ну, а теперь можете сказать, зачем пожаловали ко мне.
Я объяснил толстяку, что нам нужен транспорт, который бы доставил нашу экспедицию к границе Вселенной.
Толстяк подумал и сказал:
— Что быстрее скорости света? Мысль! Так вот, есть у меня мыслелет. Он перенесет вас в любой пункт назначения со скоростью мысли. Но я хочу напомнить об одном условии. — И толстяк, хитро улыбаясь, прочитал: «Машины дают только в обмен!» А у вас есть что-нибудь для обмена?
Мои будущие спутники было упали духом, им казалось, что нам нечего предложить взамен, а я, не раздумывая, спросил:
— Что вы хотите за свой мыслелет?
— Машину времени! — выпалил толстяк и торжествующе засмеялся.
— Эко сказал! Да где нам ее взять? — оживился Пыпин.
— А иначе я не отдам свой мыслелет! — И толстяк потер руки, очень довольный собой. — Условие есть условие!
— Значит, условие есть условие? — настойчиво переспросил я, чтобы он потом не отказался от своих слов.
— Условие есть условие, — повторил толстяк. — Вы мне — машину времени! Я вам — мыслелет! Уж очень мне хочется ваглянуть на себя в прошлом. Какой я был красивый и умный. Знаю, знаю: время сделало мою особу еще краше, и она продолжает и дальше цвести. Но мне хочется посмотреть самому, как я совершенствуюсь прямо у себя на глазах.
Я извлек из кармана маленькое зеркальце и протянул толстяку.
— Вот вам машина времени!
— Что вы мне дали? Это же обычное зеркало! — возмутился толстяк, поворачивая зеркальце перед носом и так и этак.
— Точно, зеркало, обыкновенное, — поддержал его довольный Пыпин.
— Правильно. Это зеркало, — подтвердил я. — И вместе с тем это простейшая машина времени.
— Не морочьте мне голову! Оставьте его себе! — рассердился толстяк, пытаясь вернуть мне зеркало.
Мои товарищи смущенно молчали, тоже считая, что зеркало — это всего лишь зеркало. Им было даже немножко неудобно за меня. За мои откровенные, как они думали, попытки обмануть изобретателя.
— А вы посмотрите в него, — невозмутимо посоветовал я толстяку, отстраняя его руку.
— Ну посмотрел, — с холодной яростью сообщил толстяк, полагая, будто я издеваюсь над ним.
— И что там увидели? — спросил я с невольной улыбкой.
— Себя! — в бешенстве рявкнул толстяк.
— Вы не совсем точно выразились. Не просто себя, — поправил я. — Вы увидели себя в прошлом. То есть каким были одну миллиардную, а может, всего лишь миллионную секунды тому назад. Я имею в виду время, которое понадобилось для того, чтобы ваш облик дошел до поверхности зеркала и отразился в ней.
— И следовательно, зеркало является самой настоящей машиной времени! — радостно подхватил прорицатель.
— Я могу подсчитать точно, на какое время вы погрузились в свое прошлое, деловито пообещал Толик Слонов.
— Я-то думал, что такие удивительные события происходят только в книжках с картинками, — произнес спаниель, покачав головой.
— Не верьте им! Юнга их всех обвел вокруг пальца! — суетливо сказал Пыпин изобретателю.
Но толстяк еще раз посмотрел в зеркало и потрясенно пробормотал:
— Да, это и вправду машина времени… Батюшки, как я неустанно хорошею! О, мой лик стал еще лучше, чем был одну миллиардную секунды тому назад! Чудеса! А я столько лет бился над таким агрегатом, и все было напрасно… Надеюсь, вы не передумали? — обратился он ко мне. — Учтите, вы обещали отдать машину времени за мой мыслелет.
И толстяк крепко прижал зеркальце к своей груди.
— Я бы ни за что не обменял машину времени на какой-то мыслелет, — опять суетливо вмешался Пыпин.
Но я заверил настороженного изобретателя в неизменности нашего уговора, и мы тут же обменялись машинами. Я оставил толстяку свое зеркальце, а он, сияя от удачной сделки, выкатил из прихожей дома космический аппарат.
Мыслелет походил на типичное межзвездное судно будущего и отличался от него разве что комнатными размерами. Его приводила в движение энергия мысли, и потому он не нуждался в запасах горючего, которое будет занимать на космических кораблях очень много места.
Я предложил назвать наш корабль «Перепелкино-3». Почти весь экипаж отнесся к моему предложению с одобрением. И только Пыпин, из-за присущей ему привычки перечить всем и во всем, проголосовал против.
Я подобрал под ногами осколок известняка, вывел на борту мыслелета его гордое имя, и наш маленький отважный отряд погрузился в корабль.
Мы уже приготовились к старту, и тут изобретатель, вместо добрых напутственных слов смущенно хихикнул и произнес:
— Сказать по правде, мыслелет не взлетит. Я изобрел его просто так, для обмена. И сколько ни пробовал, он ни с места. Только, чур, назад не возвращаем, — и спрятал зеркальце за спину.
Хорошо, что я уже в это время сел в кресло пилота и по привычке начал думать.
«Голубчик, — подумал я, обращаясь к мыслелету, — трогай! Иначе погибнут тысячи миров. Пропадет наша родная Вселенная!»
И мыслелет легко вспорхнул в космос. Под нами мелькнуло изумленное лицо изобретателя. И планета исчезла из виду. А загадочный летательный аппарат, получив излученный мной мощный заряд мысли, уносил нас все дальше и дальше к окраинам Вселенной.
Это был невообразимый полет! Я еле успевал мыслить. За иллюминаторами проносились скопления галактик. Но нам они казались черными пятнами, потому что их свет никак не мог нас догнать.
И вдруг кто-то невидимый подхватил наш мыслелет и швырнул куда-то в сторону по крутой дуге. Корабль упал на что-то мягкое и замер, потому что мы, потрясенные переменой, на время перестали мыслить. И как выяснилось потом, сделали это вовремя. Иначе бы наш корабль улетел за пределы квартиры, в которой жил мальчик Петя.
Мы вышли из мыслелета и осмотрелись.
Вдалеке, пониже линии горизонта, посреди безбрежного океана паркета крутился яркий волчок, сверкающий всеми красками радуги. Это была наша Вселенная, из которой нас выбросила вон центробежная сила, как только мы приблизились к ее границе.
— Что же выходит? Мы там живем? — забеспокоился Пыпин.
— Да, Пыпин. Это наша родная Вселенная, — тепло отозвался я.
— Такая маленькая? Ну и ну, — ошеломленно пробормотал Пыпин.
— Отчий дом изнутри всегда кажется большим, — напомнил я ему, стараясь избежать ложного пафоса.
С трех других сторон нас окружало тугое, пружинящее под ногами зеленое пространство. Я понял, что наш корабль угодил на тахту, на которой спит мальчик Петя.
А затем мы увидели и его самого. Он сидел на коврике среди других игрушек и пытался разобрать заводной автомобиль. По сравнению с нами Петя казался фантастически огромным. Его лицо с азартно горящими глазами и высунутым от усердия кончиком языка находилось на высоте сотен миллионов километров.